Сокрушенные

День 93 01:20 Хогсмид. Драко Малфой стоял в ряду пожирателей в глубокой ночи и вглядывался в виднеющиеся вдали башни Хогвартса. На его лице не было ни единой эмоции, спина была прямой, а плечи расправлены, всем своим видом он олицетворял уверенность и решительность. Блондинистые волосы были скрыты привычным черным капюшоном, который медленно намокал под крупными каплями, слетающими с неба. Осень в этом году была особенно дождлива. Малфой не мог вспомнить своих прошлых дней в школе, ведь она его всегда раздражала, от чего он всячески старался забыть каждый проведенный там день. Всё, что осталось в памяти − ненависть, ядовитые слова и его первое задание. И как было иронично, что в этот самый миг Драко жалел о том, что все вышло именно так. У него не было ни одного радостного момента, который всплывал бы в голове без дополнительных усилий. Возможно, семь лет назад... возможно, на первых курсах Малфой был счастливым беззаботным ребенком, но это было так давно, что те единственные крупицы чего-то настоящего остались где-то глубоко внутри, и найти их он был не в силах. В одну секунду на лицах пожирателей материализовались устрашающие и бездушные маски, а палочки поднялись вверх. Жить под маской было гораздо проще. Она позволяла стать другой личностью. Это было удобно − в один момент сбрасывать все свои ошибки и ужасные деяния на ту часть, что жила в маске, являлась оборотной стороной. Это было удобно, считать, что он блять настоящий не виноват во всем, что творил собственными руками, что его душа не запачкана и не изуродована... В час тридцать в небе засветились фиолетовые и синие лучи и прозвучал жуткий взрыв, который снес половину хогсмида. Драко ничего не почувствовал, ни единого укола в сердце, пока бегло осматривал разрушенные здания. Его взгляд заинтересовала другая картина. Деревья пылали мощным огнем, и даже усилий дождя не хватало, чтобы затушить высокие языки пламени. Широкие размашистые ветви и тонкие, совсем еще маленькие веточки горели вместе. Огонь не щадил ничего на своем пути.... В серых глазах юноши отражался фиолетовый пожар, и он уже горел вместе с деревьями. И делал это исключительно с гордо поднятой головой. День 93. 12:00 Группа волшебников материализовалась в центре Хогсмида, и у Гермионы тут же перехватило дыхание. Она оглядывала разрушенные здания, а на глазах медленно появлялись непрошенные слезы, от которых шатенка тут же избавилась, дважды проморгавшись. Ее детство было выжжено и теперь лежало в руинах, залитых ночным дождем. В голове тут же пронеслись все радостные моменты, которые Гермиона разделяла здесь вместе с друзьями в школьные годы. Эти воспоминания были тем единственным светлым и теплым лучом света, который теперь мог озарять ее сердце. — Группа Люпина отправляется в Хогвартс. Моя остается в Хогсмиде помогать разбирать завалы. Грозный Глаз оглядел присутствующих, бегло пробегая по лицам каждого. Настроение мужчины было скверным, что выражалось в нервозности всех его движений, но окружающие не акцентировали на этом внимания. Взгляд подростков был прикован к тому, что осталось от Хогсмида, а в сознании уже всплывали еще совсем свежие воспоминания с прошлого учебного года. — Гермиона, будь аккуратна, − голос Рона раздался за спиной девушки, после чего она почувствовала теплую ладонь друга на своем плече, а глазами заметила и рядом стоящего Гарри. Поттер и Уизли были теми, кто отправлялся прямиком в Хогвартс, поэтому здесь и сейчас им предстояло попрощаться на некоторое время. Неделя, может две, а то и дольше. Гарри было запрещено участвовать в миссиях с целью сохранения его безопасности, что несомненно злило юношу, но подвергать опасности людей из Ордена он не мог, поэтому Хогвартс казался самым надежным местом до тех пор, пока на него был наложен защитный барьер, а в роли директора выступала Профессор МакГонагалл. — Пожалуйста, приглядывай еще и за Джинни, пока мы не вернемся. Поттер слегка улыбнулся одним уголком губ общей подруге, при этом сохраняя напряженное выражение лица. Она видела в голубых глазах юноши боль и вину и знала, что он считает себя ответственным за разрушенный Хогсмид также, как и за все события последних трех месяцев. Не нужно было знать Поттера слишком близко, чтоб понять это. — Гарри, посмотри на меня. Гермиона коснулась своими теплыми руками его холодных ладоней, а в карих глазах отразилась такая нежность и любовь, которой девушка всегда окутывала близких. — Не смей разрушать себя изнутри. Не смей брать на себя все беды этого мира. — Гермиона.. — Нет! Я запрещаю тебе! Грейнджер легко отвесила другу подзатыльник, как делала это на протяжении последних семи лет в школе, а затем резко притянула к себе двух таких родных и дорогих ей людей, стискивая их в крепких объятиях. — Мы еще выпьем с вами сливочного пива в трех метлах... Тихий шепот девушки был слышан только им троим, и каждый улыбнулся, но промолчал. На самом деле, никто из них в это сильно не верил. День 103 16:45 Штаб Ордена Феникса: дом в лесу. Запах сырости. Полупустой холодильник. Сломанное радио. Дин Томас стал новым напарником Грейнджер на миссиях. Им удалось найти общий язык в одну из тёплых октябрьских ночей, когда молодые люди сидели на пороге их нового убежища и делились школьными воспоминаниями. Это было даже не странно, это было приятно. Приятно знать, что кто-то способен разделить с тобой новую реальность, имея общее прошлое. — Знаешь, я всегда представлял, что в будущем буду крутым художником... С этих слов и завязались их дружеские отношения. Каждому из них нужно было с кем-то поговорить. Пока Симус был на миссии с Падмой и Невиллом, а Гарри с Роном все еще находились в Хогвартсе, Грейнджер с Томасом сидели в хижине в глухом лесу. Их единственным доступным развлечением было барахлящее радио и приготовление зелий. Юноша ежедневно мечтал отправиться на одно из заданий. В нем кипел боевой дух, Периодически он в красках воображал у себя в голове, как отважно будет сражаться с пожирателями. Напарница подобного энтузиазма не разделяла. Из них двоих лишь она в действительности сталкивалась с псами Волдеморта, и это было самое жуткое ощущение в мире. В войне не было романтики. Здесь был лишь вездесущий ужас, смерть и боль. Поэтому на эту тему оба тактично молчали. Дин часто рассказывал девушке какие-то незатейливые забавные истории, пока та перетирала травы и помешивала кипящую воду в котелке. Иногда, когда внутренняя тревога Гермионы возрастала до предела, её начинало раздражать даже присутствие единственного собеседника в этом треклятом месте, но она учтиво молчала, видя его тоскливые глаза. В другой раз. На самом деле, Грейнджер никогда не пыталась открыть Дину свои страхи и рассказать о кошмарах, которые мучали девушку вот уже месяц. Она всё еще чувствовала на себе тот мертвый и стеклянный взгляд пожирателя, который смотрел на нее во снах. С недавних пор Гермиона начала принимать на ночь зелье сна без сновидений. Это было единственной возможностью спать без метаний по кровати, но часто принимать усыпляющее шатенка не могла, иначе их запасы свелись бы к нулю, чего допустить было нельзя. День 108 21:40 Мрачная комната. Разбросанная мебель. Мужская фигура в центре. — Блять! Вновь глухой удар по упавшей тумбочке. Тупая боль мигом проносится по ноге юноши, но этого все равно недостаточно. Его трясет. Трясет от злости и безысходности. Вновь растрепавшиеся блондинистые волосы, сухие губы и стеклянные глаза, в которых не отражается ни единой эмоции, полный контроль, и лишь потряхивающиеся плечи выдают Драко. — Сука! Удар. Ему не становится легче, ни когда он покидает общий зал. Ни когда безумно громит свою комнату. Ни когда матерится яростно и отчаянно. Отец вновь разочаровал Темного Лорда, из-за чего страдала Нарцисса. А Драко лишь сидел и смотрел на то, как его мать пронзают из раза в раз Круциатусом. Он видел ее горящие болью глаза, в которых в то же самое время отражалась безумная любовь к своей семье. В момент, когда их с Драко взгляды встретились, блондин возненавидел себя еще сильней. Ты жалок. Ты трус. Ты собачье дерьмо. Ты не заслуживаешь любви этой женщины, урод. Малфой повторял себе эти слова во время всей пытки. Но он сука не мог ничего сделать в тот момент. Прекратить насилие над матерью тогда — означало подписать смертный приговор всем троим, а это было не то, ради чего Драко намеренно губил свою жизнь, спасая семью. Он ненавидел и жалел отца в сердцах одновременно. Безусловно, Драко любил его, но также блондин знал, что никогда не сможет простить ему картины, где мать лежала на холодном каменном полу и раздирала ногти в кровь. Нарциса не пыталась сдержать крики, она знала что Волдеморт не прекратит пытку, пока та не издаст истошных звуков. Это было наказание, в котором нельзя было проявить силу выдержки. Ты должен был принять факт того, что ты слаб и ничтожен, а потом вынести из этого особый урок. Драко видел, как на лбу матери выступила испарина, а глаза начали закатываться, но он не смел отвести взгляд. Он обязан был смотреть и запоминать. Блять. Когда по залу пронесся жуткий хриплый голос Волдеморта, сердце Малфоя-младшего остановилось. — Люциус, дорогой мой. Я думаю ты не до конца осознал свою ошибку, — его змеиный голос пробирался под кожу и въедался ядовитыми иглами. — Думаю, тебе стоит принять участие в нашем небольшом представлении, ведь только тогда ты действительно усвоишь урок. Глаза Драко на секунду расширились, но он тут же взял свои эмоции под контроль, не показывая того, как его трясло. — Мой Лорд, что вы имеете в виду?... Люциус казался бледней обычного. Мужчина исхудал и осунулся. Его платиновые волосы теперь казались грязными и поседевшими, а цвет глаз потерял прежнюю насыщенность. Малфой-старший увядал на глазах. — Я говорю о том, что следующая часть пытки прекрасной Нарциссы будет вершиться твоей рукой. Драко продолжал смотреть лишь на мать, стараясь расслышать слова Темного Лорда. Нет. Он не простит. Ни за что. Если он это и вправду сделает, не простит. Даже непонятно к кому конкретно были обращены эти мысли: к Волдеморту, отцу или к самому себе... В миг, когда глаза Люциуса встретились с женой и исказились нестерпимой болью. В миг, когда палочка отца была направлена в сторону его матери. В миг, когда с губ Нарциссы сорвался очередной крик. Драко возненавидел этот чертов блядский мир, эту войну, этого психопата, даже родителей, которые из-за своей любви друг к другу расплачивались самыми адскими муками, но в первую очередь он возненавидел себя самого. День 108. 19:23 Когда звук сломанного радио и смех двух товарищей заглушил звук аппарации и пронзительный крик Симуса Финнигана, который в крови свалился на пыльный ковер, а Падма Патил с разодранной рукой откинулась на стену, переводя дыхание, Дин Томас осознал, что был дураком. Гермиона не была готова к тому, что у них в комнате окажутся два раненных человека, а по близости не окажется целителей. Ее знаний в магической медицине было недостаточно, чтобы оказать качественную помощь, от чего руки шатенки заметно тряслись, пока они с Дином перетаскивали кричащего Симуса на ближайший стол. — Я нормально, − подала голос Падма, опускаясь на стул, когда темноволосый юноша бросился к ней на помощь. Сердце бешено билось, в глазах застыл ужас, но Грейнджер знала, медлить нельзя, иначе друг умрет у них на руках. — Дин, срочно, наволочку в коридоре. Гермиона путалась в словах, пока рвала футболку на Симусе, откидывая края олимпийки в стороны. На место волнению постепенно приходил адреналин, от чего страх отступал. Грейнджер умела брать контроль над эмоциями в важный момент. Когда шатенка поняла, что напарник не двигается с места, а в ужасе смотрит на своего умирающего друга, то готова была метать молнии в его сторону. Сейчас было не время проникаться чувствами. — Дин! Парень моментально вышел из ступора и тут же ринулся за наволочкой, сшибая на ходу стул и ругаясь себе под нос. Пока Томас возился в коридоре, Гермиона, вспомнив самые базовые заклинания, уже залечивала располосованный бок Финнигана, но этого было мало. Грейнджер знала, что товарищу потребуется профессиональная помощь в ближайшие три дня, потому как органы исцелять она не могла, поэтому накладывала на них лишь сдерживающие чары. Медленно раскачивающаяся лампочка на потолке раздражала и действовала на нервы, девушке хотелось бросить в нее взрывающее заклинание, но, к сожалению, это был единственный источник света в помещении, поэтому, стиснув зубы, Грейнджер вернулась к работе. — Рви на полосы и подавай мне. Гермионе даже не пришлось поворачивать головы, чтобы заметить вернувшегося напарника, все ее внимание было сконцентрировано на рваных ранах. Симуса явно потрепал оборотень, иначе эти царапины объяснить было нельзя. Именно поэтому шатенка отступила от стола лишь на пару мгновений, выискивая на полках соседнего шкафа волчье противоядие. Вытащив зубами пробку из небольшого флакона, Грейнджер тут же зажала двумя пальцами скулы Финнигана, вливая неприятную жидкость. Как только Симус зашелся кашлем, желая выплюнуть все зелье, девушке пришлось двумя руками зажать ему рот и быстро помассировать его шею, чтобы расслабить горло. — Гермиона.. — Да, давай сюда и дай это зелье Падме. Шатенка перехватила свободной рукой разорванную ткань, тут же скручивая ее в жесткие жгуты. Рука Финнигана была разодрана до мяса, а кровь из раны не прекращала вытекать. Магии было недостаточно, поэтому Гермиона решила воспользоваться маггловскими приемами оказания помощи, накладывая жгуты поверх раны. — Дин, найди на полке крововосполняющее зелье. Пока два волшебника метались в крохотном помещении, стараясь помочь товарищам, Падма медленно начала рассказывать о предшествующих событиях. — Мы были в заброшенном здании на юге Магического Лондона... С нами был еще парнишка с курса помладше... я...не помню точно его имени. — Хорошо, Падма, все хорошо, не переживай, дыши. Гермиона слышала сбивчивое дыхание девушки, потому поспешила ее успокоить. Патил была под эффектом шока, и Грейнджер знала, что как только его действие закончится, у бывшей когтевранки случится истерика, а это было совсем не то, чего хотела Гермиона в таких обстоятельствах. — Он погиб...закрывая собой Симуса. Мы...мы не заметили двух последних пожирателей, расслабились.. А потом появился тот мужчина. Он был оборотнем.. − Падма ненадолго замолкла, вспоминая минувшие события их безрадостной встречи с прихвостнями Волдеморта. — Я помню как он накинулся на Симуса. Дин.. ты бы видел глаза того пожирателя, я думала...думала Симус умрет прям там. Томас осторожно присел напротив девушки на корточки, взяв ее за руку и сжимая крепче, в моменты когда Финниган особенно громко кричал. В том углу, где он расположился с Патил было плохое освещение, но даже так Дин мог разглядеть полные ужаса глаза бывшей когтевранки. Гермиона не вслушивалась в рассказ девушки, стараясь помочь товарищу. Кровь на руке уже остановилась, но голое мясо заставляло юношу вскрикивать от боли каждый раз, когда шатенка проходилась по этому месту заклинанием. Она проклинала себя за слабые познания медицины и за то, что по ее вине Симусу еще больней. Каждый крик отдавался в груди Грейнджер. Она не колдомедик. Она просто глупая всезнайка, которая не знает как помочь человеку. Хватит себя жалеть. Выдохнув, Гермиона тряхнула головой, отгоняя все тревожные мысли и возвращаясь к работе. У него останутся шрамы... — Я..я не смогла забрать с собой того паренька..я... я выхватила Симуса из лап оборотня и аппарировала. Мы петляли... Ему было плохо, но мы петляли, чтобы безопасно перенестись сюда. Мерлин, я не знаю каким чудом у меня получилось вытащить нас оттуда.. В конце концов Падма не выдержала. Осознание того, что опасность миновала, и сейчас они в безопасности, резко накрыло девушку с головой. Однако истерики не случилось. Патил просто молча роняла жгучие слезы, вглядываясь куда-то мимо Дина и Гермионы, куда-то, где была лишь она одна. 21:01 Ее одежда была перепачкана чужой запекшейся кровью, а руки выглядели так, будто девушка работала мясником, но она даже не думала пойти и смыть с себя все. Это казалось бессмысленным занятием ну или Грейнджер была слишком сильно измотана. Гермиона тихо сидела на крыльце, пока в доме стояла тишина. Казалось, что и не было тех жутких криков Симуса вместе с его зияющими ранами, не было и Падмы, которая плакала за ее спиной. Но стоило шатенке закрыть глаза, и перед ней тут же всплывали картины разодранной плоти товарища. Нет, девушку не пугали раны. Ее пугал факт того, что в тот роковой момент все зависело только от ее действий. Симус мог умереть из-за неправильно оказанной помощи. Забавно, что раньше Гермиону пугали предстоящие экзамены и время отведенное на их сдачу, а теперь пугало время, отведенное на спасение жизни. Она не плакала, хотя и очень хотелось. Грейнджер сегодня была просто слишком сильно измотана. День 109 00:00 На разных концах магического Лондона спали два обессиленных и вымотанных человека. Глухая ночь, которая окутывала все вокруг и дарила каждому прекрасные видения или ужасные кошмары, впервые за последние месяцы позволила двум молодым людям не видеть снов.