Ещё одно бесполезное попаданчество

Тяжёлая дверь с громким скрипом отворилась, выпуская прохладный воздух с запахом чернил и старого дерева. Эмили шагнула внутрь первой, бросив беглый взгляд на обстановку. Высокие сводчатые потолки, узкие окна, залакированные скамьи вдоль стен — всё выглядело именно так, как она себе представляла: строго, внушительно, но без излишеств. Следом за ней вошли Маргарита и Марк. Напряжение между ними можно было пощупать руками. Маргарита избегала смотреть на Элиота, будто боялась случайно задеть что-то, чего не стоило задевать. Марк же двигался уверенно, его лицо выражало нетерпение, а сжатые губы выдавали едва сдерживаемое раздражение. Эмили слегка пошатнулась, подходя к ресепшену, и с ленивой улыбкой произнесла: — Нам нужен человек, который, ну-у… занимается разводами. Её голос звучал наигранно, с нотками небрежности. Клерк, молодой мужчина в очках, прищурился, окинув её подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Просто указал на дальний коридор. — Семнадцатый кабинет. Там живая очередь, — бросил клерк, возвращаясь к своим бумагам. Эмили кивнула, притворно поправив рубашку, и повернулась к своим спутникам. — Ну что, вы его слышали, — бросила она, обводя их улыбкой, которая выглядела слегка надтреснутой. Коридор оказался узким, с низким потолком, вдоль стен стояли скамейки, занятые мужчинами и женщинами. Эмили первым делом отыскала свободное место и тяжело опустилась на скамью. Её небрежная посадка как бы говорила: «Я здесь главный источник неприятностей». Марк и Маргарита устроились чуть в стороне, оставив между собой и Элиотом заметную дистанцию. Эмили театрально вздохнула, проводя рукой по лицу. — Ну и денёк. Сначала вас жду, теперь эту очередь. — Она бросила на них насмешливый взгляд. — Я, видимо, выгляжу как человек, которому больше нечем заняться. Маргарита, напряжённо сложив руки на коленях, лишь мельком взглянула на неё. Марк скрестил руки на груди, посмотрел в потолок и сухо произнёс: — Рот закрой. От твоего нытья очередь быстрее двигаться не станет. Эмили хмыкнула, но разумно воздержалась от споров. Провоцировать работодателя — дело заведомо проигрышное. А в её нынешнем облике, ещё и опасное. Ведь она мужчина только снаружи. Очередь двигалась медленно, но всё же пришло их время. Кабинет судьи оказался небольшим, с массивным дубовым столом, за которым сидел пожилой мужчина в очках. Он поднял взгляд, коротко кивнул и пригласил их сесть. Маргарита начала первой, коротко и формально рассказав суть дела. Эмили устроилась на стуле, облокотившись о спинку и запрокинув голову. Она сохраняла образ человека, который пришёл сюда из-за чужой прихоти, но в реальности следила за каждым движением и словом. — Причина аннулирования? — отрывисто спросил судья, подняв взгляд поверх очков. — Импотенция, — быстро ответила Маргарита, не поднимая глаз. Эмили сделала вид, что вдруг оживилась, и наклонилась вперёд. — Ага. Я — импотент! — громко и чуть небрежно произнесла она. Маргарита вздрогнула, а Марк закатил глаза. Судья не выразил ни малейшей реакции, просто записал ответ в журнал. А вот Эмили пришлось постараться, чтобы не рассмеяться. Попаданка выяснила это сегодня, за разговором с местными. В этом мире существовали всего четыре законных основания для аннулирования брака: бесплодие, импотенция, адюльтер и заключение брака с несовершеннолетним. Каждое из них имело свои сложности. В этом мире совершеннолетие достигалось в пятнадцать, поэтому не их случае. Бесплодие требовало врачебного заключения, что могло усложнить процесс. Адюльтер, хоть и не считался незаконным, мог разрушить карьеру Элиота. Люди этого мира, особенно из высшего общества, были строги к супружеской верности. Тот, кто изменял в браке, считался недостойным доверия и в других сферах жизни. Импотенция оказалась самым удобным вариантом. Для её признания достаточно было одного лишь заявления — доказательств не требовали. Элиот, конечно, мог столкнуться с трудностями, если решит снова жениться. Мужчин с таким дефектом в этом обществе считали ущербными, но это по крайней мере не угрожало его карьере или статусу. Когда служащий передал им договоры, Эмили пришлось быстро пробежаться глазами по условиям, чтобы не выдать свою трезвость. Благо листов было всего два, содержание оказалось простым, а почерк — читабельным. Маргарита первая поставила свою подпись, словно знала текст наизусть, и тут же подняла глаза, обжигающе глядя на неё. То же самое сделал и Марк. Комната погрузилась в напряжённую тишину. Было слышно каждый шорох, каждый вдох. Они оба с нетерпением ждали того момента, когда Элиот поставит свою подпись, и вся эта история, наконец, завершится. Эмили неспешно взяла перо и обмакнула его в чернильницу. Кончик пера уже почти коснулся бумаги, но она вдруг подняла глаза на девушку. Маргарита вздрогнула, предчувствуя, что сейчас произойдёт что-то неладное. — Перед тем, как мы… — начала она, изображая нерешительность. — Я бы хотел поговорить с тобой. Наедине. Эти слова вывели Марка из себя. Мужчина в два шага оказался рядом и угрожающе навис над ней: — Не тебе тут диктовать условия! — прошипел он прямо в лицо, еле сдерживая ярость. — Ты взял деньги, а теперь должен подчиняться, как послушная псина. От его низкого, угрожающего голоса по её телу пробежал холод. Но Эмили, сохраняя хладнокровие, отвернулась и, будто не слыша угрозы, продолжила говорить. Она смотрела только на Маргариту. — Даже если ты откажешься, я всё равно подпишу, — тихо добавила она, как будто этот разговор был только их двоих. Маргарита выглядела неуверенно. Она нахмурилась, раздумывая над этими словами. Было видно, что сама идея её коробит. Но в конце концов она вздохнула и коротко кивнула. — Я согласна. Марк с яростью ударил кулаком по столу, заставив Эмили вздрогнуть. Судья замер, подняв голову, но быстро вернулся к бумагам, словно такие сцены были для него привычным делом. — Это не займёт много времени, — спокойно сказала Маргарита, посмотрев на Марка умоляющим взглядом. Марк сжал челюсти, сверкая глазами, но всё-таки отступил. — Пять минут, — выдавил он сквозь зубы, направляя слова в сторону Элиота. — И ни секунды больше. Эмили слегка кивнула, не поднимая глаз, а судья с деликатной улыбкой вышел из комнаты. Следом за ним, нехотя, вышел и Марк. — Благодарю, — шепнула Маргарита им вслед. Было непонятно, кому из них адресована эта благодарность. Когда дверь закрылась, в комнате на пару секунд повисла тишина. Эмили подняла глаза и встретилась с задумчивым, напряжённым взглядом Маргариты. — Прости, — начала она, стараясь выглядеть искренней. — По-другому мы бы не смогли поговорить. — Я понимаю, — кивнула Маргарита, но в её голосе чувствовалась осторожность. Эмили на мгновение расслабилась. Этот разговор мог не состояться вовсе, если бы девушка не согласилась. А значит, ситуация находится под её полным контролем. — И ты прости за сегодня. Я не хотела заставлять тебя ждать, — добавила Маргарита после короткой паузы. — Это был… форс-мажор. Эмили усмехнулась и бросила на её шею, украшенную красноватыми следами, многозначительный взгляд. — С кем не бывает. Маргарита отвела глаза, смущённая её реакцией. — Как мама? — спросила она, пытаясь сменить тему. — Всё хорошо, она в порядке, — коротко ответила Эмили. — А ты? — Я тоже. — Ты стал много пить, — сказала Маргарита с лёгким укором, глядя на неё искоса. — Бывает, — бросила Эмили, нетерпеливо взглянув на настенные часы. — Если продолжишь, это отразится на твоём здоровье. — А ты что, волнуешься? — спросила Эмили с лёгкой улыбкой. Маргарита отвела взгляд. — Мы ведь не совсем чужие друг другу. Эмили усмехнулась. — Ещё минуту назад я бы с тобой согласился, — сказала она небрежно, — но через четыре минуты всё изменится. Её слова повисли в воздухе. Тишина становилась с каждой секундой всё более удушающей для Маргариты, пока Эмили, подгоняемая временем, наконец не решилась перейти к главному. — Я хотел спросить тебя о том, что ты писала в письмах, — голос Эмили звучал спокойно, но в нем угадывалось напряжение. — Кто-нибудь еще об этом знает? Маргарита мгновенно поняла, о чем идет речь. Не раздумывая, она ответила: — Никто. — Даже Марк? — Эмили чуть наклонилась вперед, словно хотела уловить малейшую эмоцию на ее лице. — Нет, — Маргарита покачала головой, избегая взгляда собеседницы. — Он ничего не знает, можешь не переживать. Эмили нахмурилась, подбирая слова. — Честно говоря, я не ожидала от тебя таких угроз, — с горечью произнесла она, будто это причинило ей настоящую боль. Маргарита нервно сжала руки на столе. — Ты вынудил меня, — тихо оправдалась она, не поднимая глаз. — Я не знала, как еще заставить тебя ответить. Эмили с трудом скрыла раздражение. Она продолжала выжидать, надеясь, что Маргарита скажет что-то ещё. Но та молчала, избегая её взгляда. — Рита, скажи мне, есть ли у тебя доказа-... — Тебе не о чем волноваться, — перебила ее Маргарита, даже не дав договорить. Ее голос звучал твердо, но в нем чувствовалась усталость. — Никто об этом не узнает, кроме меня, тебя и… того мужчины. А в особенности графство Вермольд. Эмили на миг прикрыла глаза, затаив дыхание. «Какое еще графство?! Неужели Элиот влез в махинации с аристократами?» — пронеслось у нее в голове. Сердце забилось быстрее. Она никогда не слышала этой фамилии в аниме. Если эта семья имеет влияние внутри стен или, хуже того, состоит в Королевском правительстве... Ее могла ждать расправа без суда и следствия. Она сглотнула, стараясь говорить спокойно: — Если они узнают… Ты знаешь, что может произойти? Маргарита кивнула, глядя на свои сомкнутые руки. — Не переживай. Твоя тайна умрет вместе со мной. У меня нет причин досаждать тебе после этой встречи. Эмили прищурилась, изучая ее лицо. Маргарита оказалась не слишком разговорчивой. Каждое слово приходилось вытягивать из неё силой, а у них оставалось всё меньше и меньше времени. Если о слабости Элиота знают лишь трое, тогда, возможно, ей нет нужды беспокоиться. Маргарита и Джек не станут вредить ему. Да и развивать эту тему дальше будет уже подозрительно. Она сможет разгадать эту загадку сама, если узнает больше о графстве Вермольд. А пока стоило сделать шаг назад и воспользоваться оставшимся временем с максимальной выгодой для себя. Она устало и шумно вздохнула, откидываясь на сиденье. — Знаешь... В последнее время я часто думаю о своей жизни, — начала Эмили, её голос дрожал. — Думаю о том, как я докатился до такого. Как я мог потерять тебя ради него? Я уничтожил наше будущее своими руками… — Ее голос стал тише. — Ты и сама видишь, как меня разрушают эти мысли. Как мне больно сожалеть… Маргарита наконец подняла на нее взгляд. В ее глазах отражались смешанные чувства. — Все, что я могу сейчас, — продолжила Эмили, — это извиниться. Прости меня, Рита. Я не хотел причинить тебе боль. Маргарита застыла. Ее голубые глаза дрогнули. Простые слова извинений разрушили стену, которую она строила месяцами. Она шумно всхлипнула, закрыв лицо руками. — Если бы любить кого-то было грешно, то я, которая любила тебя всем сердцем, стала бы падшей душой в глазах небес, — прошептала она. — А я бы с огромным удовольствием сопровождал тебя даже в глубины ада, — мгновенно подхватила Эмили, охотно подыгрывая. Однако она, в какой-то момент, подзабыла, что должна была играть роль не трезвого. Маргарита, которая также не заметила странности, покачала головой, давая понять, что их пути расходятся навсегда. Она отвела взгляд, словно не хотела видеть выражение лица Эмили. — Спасибо тебе за извинения, дорогой, — ее голос звучал мягко, но в нем чувствовалась окончательность. Эмили молчала, лишь позволила горькой улыбке скользнуть по губам. — Мне тоже есть за что извиниться, — вдруг тихо произнесла Маргарита. — Я ушла от тебя… перед смертью папы. Я не хотела… Я не должна была покидать тебя в тот момент. Если бы я только знала… Господи, как же мне стыдно. Ее голос дрожал, словно каждое слово вырывалось с болью. По щеке скатилась одинокая слеза, отражая искренние сожаления. Она опустила голову, избегая взгляда Эмили, но та уже сделала шаг вперед. Эмили встала перед ней, жестом велев подняться. Маргарита повиновалась, слегка растерянная. И в следующий миг ощутила теплые руки, обвивающие ее плечи. Эмили крепко обняла ее, словно хотела защитить от всего мира. — Я тебя прощаю, — прошептала она. Эти слова, такие простые и такие важные, разрушили последние преграды в сердце Маргариты. Она больше не сдерживала слез, обняв Эмили в ответ. Тихие всхлипы вырвались наружу, разрывая напряжение, которое висело между ними последние месяцы. Эмили бросила взгляд на часы и с сожалением отметила, что их пять минут почти истекли. Осталось меньше минуты. Несмотря на возникшую угрозу в лице графской семьи Вермольд, её успокоило обещание Маргариты хранить всё в тайне. Эмили почти не сомневалась в её словах. С прошлой встречи она уловила несколько мелких, но красноречивых деталей: как Маргарита сдерживала улыбку, принимая букет, и как её пальцы почти невольно переплелись с её собственными. Сегодня всё стало ещё очевиднее. Смущение, мелькнувшее при взгляде на метки на её шее, готовность согласиться на разговор, несмотря на протесты Марка, и отчётливое нежелание оставаться с ней наедине. Всё это говорило об одном: Маргарита всё ещё любила Элиота. Естественно, эта любовь была слабее, чем её чувства к Марку. Но даже такие крохи могли стать рычагом давления, гарантией того, что Маргарита не причинит Элиоту вреда. По крайней мере, сознательно. Эмили осознавала, что в её положении эти чувства были ценностью. Закончить встречу на хорошей ноте, оставить после себя только добрые воспоминания — это был ключ к тому, чтобы закрепить эту слабость, оставить её в числе союзников. «Любовь ослепляет,» — подумала она. «В который раз убеждаюсь, что это болезнь. Болезнь, превращающая нормальных людей в лёгкую добычу.» На губах появилась ухмылка. «На радость таким моральным уродам, вроде меня.» Она нежно провела рукой по волосам Маргариты, словно прощаясь, приглаживая их мягкие локоны. Затем, будто поддаваясь невидимому импульсу, склонилась ближе, зарываясь носом в её волосы. Аромат обволок её — лёгкий цветочный шлейф с нотками лаванды и слабый привкус косметики, дополненный естественным солоноватым теплом. Эмили прикрыла глаза, будто стараясь удержать этот мимолётный момент близости. И тут в её голове будто что-то щёлкнуло. Образы обрушились внезапно, как сломавшаяся плотина. Как Маргарита смеялась, как они гуляли вместе по саду, как он впервые решился поцеловать её. Их первая встреча, первое свидание, свадьба. Первая ночь. Их милые разговоры, которые длились до рассвета. Её слёзы, когда она впервые застала его с Джеком. Её уход. Сначала это были просто образы, а потом пришли чувства. Сильные, чистые и обжигающие, которые Элиот испытывал к ней. Это не была обычная любовь и даже не страсть. Это было нечто большее. Маргарита была для него не только женой или другом — она была его якорем, его родственной душой. Той, с которой он мог быть самим собой, без притворства и лжи. Эмили чувствовала, как эти чувства захватывают её, как переполняют её до краёв. Она едва могла дышать. Слёзы покатились по её щекам, горячие и обжигающие. Она задрожала. — Элиот? — голос Маргариты был мягким, но в нём слышалась тревога. Она подняла на него глаза, с беспокойством вглядываясь в лицо. Эмили не могла ответить. Её тело словно наливалось тяжестью, мышцы отказывались слушаться. Она отпустила Маргариту и, пошатываясь, дошла до стола, оперевшись на него дрожащими руками. «Нет! Нет! Мы не можем развестись!» Эти слова эхом звучали в её голове, голосом Элиота. Его боль и отчаяние накатывали волнами, смешиваясь с её собственной паникой. Эмили изо всех сил боролась с этим потоком. Она глубоко дышала, стараясь не потерять контроль, чтобы не дать этому голосу полностью поглотить её. Она должна была удержаться, но это было почти невозможно. В этот момент дверь с грохотом распахнулась. — Время вышло! — рявкнул Марк, входя внутрь. Но его шаг замедлился, когда он увидел их. Маргарита стояла в растерянности, с влажными от слёз глазами. Элиот дрожал, опираясь на стол, с трудом удерживаясь на ногах, его лицо было бледным, а глаза блестели от слёз. Марк нахмурился. Он бросил быстрый взгляд на Маргариту, а потом перевёл его на Элиота. «И кто кого тут довёл до слёз?» — пронеслось у него в голове, но он ничего не сказал. — Элиот, что с тобой? — с тревогой спросила Маргарита, подходя ближе. Эмили подняла руку, жестом прося остановиться. Она закрыла лицо ладонями, глубоко вдохнула, считая про себя секунды, стараясь выровнять дыхание. С каждым вдохом её разум прояснялся. — Нет, — её голос был хриплым. — Нет, всё в порядке. Она заставила себя встать прямо, дрожащей рукой взяла перо и поставила подпись на документе. Её движения были медленными, но уверенными. Затем она подняла голову, её глаза были странно спокойными, но в них читалась усталость. Она посмотрела на Маргариту, потом на Марка. — Прощайте. Не дожидаясь ответа, Эмили быстро вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь. В коридоре она остановилась, уткнувшись лбом в холодную стену. Её руки всё ещё дрожали. Внутри что-то беззвучно выло и билось, силясь вырваться наружу. В комнате повисло напряжённое молчание. Маргарита продолжала смотреть на закрытую дверь. Её взгляд блуждал по комнате, словно пытаясь зацепиться за что-то, что могло бы объяснить произошедшее. Губы сжались в тонкую линию, а пальцы теребили край платья, выдавая её внутреннюю борьбу. Увидеть Элиота в таком состоянии оказалось сложнее, чем она ожидала. Марк наблюдал за ней, и его взгляд стал мягче, лишившись прежней ревности и раздражения. Теперь там было то, что он давно разучился испытывать, — жалость. Глядя на неё, Марк невольно задумался. Он знал лишь то, что Элиот изменил и тем самым разрушил их брак. Это всегда вызывало в нём тихую злость, но теперь, видя его сломленным, он почувствовал себя глупо. Марк вспомнил себя в его возрасте: неуправляемый, эгоистичный, порой озлобленный на мир. Он не раз совершал и более страшные ошибки, думая, что знает всё. Но сейчас он понимал, что Элиота от начала и до конца вел себя гораздо достойнее, чем он когда то смог бы. По сей день он продолжает ошибаться. Продолжает учиться на своих ошибках. И растет над собой. Мужчина осторожно обнял возлюбленную за талию, его пальцы мягко сжали ткань её платья, стараясь утешить. Её плечи были напряжены, но она позволила себе расслабиться в его руках. — Не переживай, — сказал он уверенно, глядя ей в глаза. — Он справится. — Ты прав, — ответила она едва слышно, её голос дрожал, но был уже спокойнее. Марк склонился и мягко коснулся губами её виска. Она подняла глаза, и на её губах дрогнула слабая, благодарная улыбка. Для неё это должен быть долгожданный момент освобождения. Развод получен, прощание состоялось, груз прошлого начал отступать. Она обрела свободу, и теперь оставалось только правильно распорядиться ею. — Кстати, насчёт нашего пари, — вдруг напомнила она, её щеки слегка порозовели. — Я проиграла. Марк усмехнулся, его взгляд стал мягче, почти игривым. — Тогда придётся платить по счетам, — ответил он, крепче обнимая её. Она тихо рассмеялась, и этот смех прозвучал как облегчение, как глоток свежего воздуха. В его объятиях она почувствовала, как тревога медленно растворяется, уступая место счастью. Марк молчал, но его любящий взгляд говорил за него: «Я здесь. Я держу тебя».

***

Эмили выбежала из здания, не разбирая дороги, будто за ней гналось что-то тёмное, липкое и невыносимо тяжёлое. Её шаги гулко отдавались в ушах, а воздух, казалось, рвал лёгкие. Она бежала, пока не ощутила, что силы на исходе, и остановилась, тяжело дыша, у витрины незнакомого магазина. Пытаясь выровнять дыхание, она взглянула на отражение в стекле. Витрина предлагала меховые накидки и безвкусные броши, но ей было всё равно. Она смотрела только на лицо, смотрела в карие глаза, которые давно перестали быть её собственными. Чужое отражение, которое она с самого начала пыталась избегать. Оно всё так же отталкивало её своей чуждостью. Сначала она просто смотрела. Затем голос сам прорвался наружу, дрожащий, горький, срывающийся на чистый английский. — Почему это вообще происходит? — выдохнула она, глядя в отражение. — Я не выбирала этого. Я не хотела твоей жизни. Я не собиралась её забирать. Её голос постепенно крепчал, а в горле стоял ком. Она чувствовала, что вот-вот сорвётся. Но продолжала говорить, будто могла достучаться до самого Элиота. — Если тебе так хочется, возвращай тело обратно. А, Элиот? — она постучала по стеклу, словно пытаясь пробить тонкую, но непреодолимую преграду. — Ты слышишь? Я с тобой разговариваю! Чего молчишь, гад? Там, в моей голове, ты орал во всю, а сейчас даже ответить не можешь? Она замерла, прислушиваясь к тишине. Никакого голоса, ни единого намёка на присутствие. Только пустота. — Это твой последний шанс вернуться, — её голос стал твёрже. — Если ты сейчас не вернёшься, то не получишь ничего. Я... я тоже хочу жить, понимаешь? Ответа не последовало. Эмили прикрыла глаза, пытаясь унять подступающий гнев. — Ладно. Если развод тебя так задел, то дальше будет только хуже. Вот мой план, — она заговорила быстро, словно пытаясь вывести его на диалог. — Я уволюсь, продам все эти твои ужасные шмотки, сдам квартиру, но потом — продам всё. Ага, обе квартиры. Уеду из этого города навсегда. И, кстати, — её голос зазвенел сарказмом, — я ещё и брошу твоего любовника. Знаешь, почему? Потому что встречаться с без пяти минут женатиком — это, блядь, глупо! На что ты вообще рассчитывал? Она сделала паузу, надеясь услышать хоть шёпот, хоть тень протеста. Но витрина всё так же молчала, отражая его измученное лицо. — Ты упустил шанс, — тихо сказала она, опуская руки. — Всё. Мне надоело. Ты хочешь остаться где-то там? Отлично. Тогда исчезни и перестань меня мучить этими своими флешбэками. Они отвратительны. И абсолютно бесполезны. Лучше бы ты свои знания оставил. Ты вообще понимаешь, как я мучилась утром, когда искала эту чёртову карету? Или как мне пришлось разбираться в здешних порядках? Мне, знаешь ли, тоже непросто! Её голос дрогнул, и она резко отвернулась от витрины, сдерживая слёзы. Внутри бурлили эмоции: злость, грусть, страх. Она чувствовала себя потерянной в этом чужом теле, в чужой жизни, где ей не было места. Но выбора у неё не было. Эмили глубоко вздохнула, заставив себя успокоиться. И двинулась дальше, стараясь забыть о собственных мыслях. Она будет жить. Более того, она будет наслаждаться жизнью по полной. Отрываться как может. Несмотря ни на что.