Земную жизнь пройдя до середины

      Утром Алистера в кои-то веки никто не будил и когда он выбрался из мастерской, где положили их со Стэном, солнце уже виднелось из-за крыш. Надо ж было столько продрыхнуть Впрочем, торопиться все равно некуда. Алим сказал, что они пробудут здесь по крайней мере неделю. Во-первых, дождаться, пока уйдет тевинтерский корабль, чтобы быть уверенными — мстить никто не придет. Во-вторых — убедиться, что с чумой покончено. Если за ближайшие шесть дней не появится новых больных, значит, все хорошо. Стэн ворчал, мол, Мор ждать не будет, Алим не спорил, но и не соглашался, просто отмалчивался. Сам Алистер, пожалуй, был не против передышки. Спать под открытым небом, готовить на костре и мыться в ледяных по осеннему времени ручьях — дело, хоть и привычное, но, признаться, он от этого подустал, а как справлялся Алим, всю жизнь проведший в городе, даже думать не хотелось.       Когда он выбрался на улицу, эльф сидел на крыльце с младшим сыном, что-то негромко обсуждая. От сердца отлегло — помирились, значит. Ну и хорошо.       — Выспался? — приветствовал его Алим. — Иди, завтракай, и сходим в город. У тебя, вроде, было там дело?       Сердце подпрыгнуло к горлу. Ну да, было. Но…       — Не горит.       Алим понимающе улыбнулся.       — Не горит, конечно. Думай. Надумаешь — я тут или в мастерской.       Алистер думал. Думал пока умывался — так медленно, словно это был его последний день и сразу за умыванием и обедом его ждала виселица. Думал, пока ел, почти не чувствуя вкуса — не забывая, впрочем, хвалить хозяйку. Она-то не виновата, что мысли у него заняты совсем другим. Думал все несчастные десять шагов от стола до двери.       — Пойдем, — сказал он, выходя на крыльцо. — Иначе я никогда не решусь.       Лучше бы они никуда не пошли. Лучше бы он и дальше мечтал о том, что могло бы быть. Лучше бы…       Он почти не запомнил, что ему говорила Голданна: голос, вроде бы негромкий и даже приятный, но слова резали уши не хуже воплей моровых тварей. Совсем не помнил, что говорил сам — вроде как пытался оправдываться, объяснить… Не помнил, как уходил из этого дома. Алистер пришел в себя на каких-то задворках, обнаружив, что сидит на невысокой каменной ограде и всхлипывает, уткнувшись в грудь эльфу, а тот молча гладит его по голове как ребенка. Впрочем, он и вел себя как ребенок — в последний раз он так плакал много лет назад, когда понял, что аббатство — это навсегда и ему не вернуться в то место, которое он считал домом. И сейчас… На что он рассчитывал, дурень? Что ему обрадуются только потому, что он — это он? Что и у него будет место, где окажется так же тепло, как… Может, если бы он не видел, как могло бы быть, сейчас было бы легче?       Он отстранился, шмыгнув носом. Закрыл лицо руками: было нестерпимо стыдно.       — Пойдем отсюда, на нас пялятся.       — Вовсе нет, — эльф устроился рядом. — Подвыпивший молодой человек жалуется на несправедливость жизни старому верному слуге. Кому это интересно?       — Да уж… — хмыкнул Алистер. — Несправедливость… Послушай, я не думал, что меня встретят с распростертыми обьятьями. Точнее, думал, надеялся, но… Ну почему она не оказалась просто нормальной!       — Она нормальная, — сказал Алим негромко.       Алистер горько усмехнулся.       — Хочешь сказать, в нормальных семьях встречают друг друга… так?       — Всякое бывает. Голданна — озлобленная, измученная нищетой, тяжелой работой и несправедливостью женщина. Обычная. Нормальная — если считать нормальным то, что… ну, повсеместно.       — Но у тебя же не…       — Создатель всегда был ко мне милостив, — задумчиво сказал Алим, глядя перед собой. — Родители смогли дать мне дело, которое всегда прокормит… по крайней мере, пока я буду в состоянии работать. Лина оказалась удивительной женщиной, которая вырастила двух чудесных сыновей. Мы успели вовремя и все они оказались живы. И даже когда я наворотил дел и… Словом, Дункан тогда появился очень кстати, а потом и Флемет. Видит Создатель, Серые стражи, Мор… все это совсем не та жизнь, которую я бы хотел, но, по крайней мере, она у меня есть. У тех, кто остался под Остагаром нет и этого. Мне просто очень повезло.       — То есть я должен радоваться, что у меня есть хотя бы такая сестра?       — Да нет же! — Эльф выпрямился, пристально глядя на него. — Просто она — вот такая и другой не будет. Это не значит, что ты обязан ее любить и вообще как-то поддерживать отношения. Ты можешь что-то сделать для нее — хотя я пока не понимаю, что, разве что денег дать…       — Которых у меня нет.       — Которых никогда не окажется достаточно, сколько бы у тебя ни нашлось. Можешь ничего не делать и вообще забыть о ее существовании. Решать тебе и только тебе. Все, что я хотел сказать — мне повезло с семьей. Тебе — нет. Это несправедливо, горько, обидно, наконец. Но… Просто не повезло и никто в этом не виноват.       — Моя мама умерла, рожая меня, — прошептал Алистер. — А ты говоришь, не виноват.       Эльф застонал.       — Создатель, дай мне терпения не убить того, кто воспитывал этого… остолопа.       Он развернулся, схватил за грудки.       — Ты просил, чтобы тебя зачали? Чтобы твоя мать не вытравила плод? Вылез и удавил ее пуповиной?       — Нет, но… — выдавил Алистер, озадаченный этой вспышкой.       — Так какого рожна пытаешься примерить на себя все зло этого мира? Каждая десятая женщина умирает от родов — если рожает без мага. Каждый третий ребенок не переживает и первого года, каждый второй — пяти лет, если у семьи нет денег на целителя. Это тоже твоя вина? Ты в своем уме вообще?       Алистер потер лоб. Мысли путались.       — Что-то я и правда… Спасибо. Только давай посидим еще немного. Мне надо все это переварить.       — Конечно.       Эльф подставил лицо солнцу и закрыл глаза.       Никто не виноват. Просто не повезло. Но все же как больно думать, что могло бы быть по-другому. Если бы… Ведь не так уж много он хотел, в конце-то концов. Или все-таки дело не в везении?       — Алим, — осторожно спросил он. — Ты сказал, что Лина оказалась чудесной. Разве ты не знал, когда…       Эльф улыбнулся, не открывая глаз.       — Мы познакомились в день свадьбы.       Алистер выдохнул что-то невнятное, совершенно обалдев.       — У нас часто так бывает, — пояснил Алим. — Жених или невеста должны быть из другого эльфинажа… свежая кровь. Родители договариваются, платят выкуп за невесту или жениха — смотря кто перебирается на новое место.       — И они не против? — ужаснулся Алистер.       — Так всегда было, — пожал плечами Алим, по-прежнему не меняя позы и не открывая глаз. — Так что я впервые увидел ее за час до церемонии. Она была…       Алистер затаил дыхание, ожидая услышать что-то вроде «очень красивая». Она и правда была хороша, даже сейчас — большеглазая, с теплой улыбкой и плавными, полными достоинства движениями.       — Обычная. Я тогда еще подумал — а, собственно, я ведь и сам… обычный. Ни красоты, ни ума особого, всех достоинств — руки из нужного места растут. Вовсе не сокровище.       Эльф помолчал.       — А еще было видно, что она перепугана до полусмерти. Как и я, впрочем.       Еще бы. Сам Алистер, наверное, прямо там бы и рухнул в обморок. Вот просто так оказаться на всю жизнь привязанным к совершенно незнакомому человеку. На всю жизнь, с ума сойти!       — Мы могли бы устроить друг другу ад, — задумчиво произнес эльф. — А могли, ну… просто помнить, что тот, кто рядом — тоже живой. Ей ведь было куда хуже, на самом деле. Новое место и ни одного знакомого лица, только и остается, что молить Создателя, чтобы жених оказался не совсем уж сволочью, потому что даже к родителям не убежать, если что.       Он снова надолго замолчал. Алистер ждал, боясь сболтнуть лишнего.       — И когда я это понял, испугался еще сильнее. Слишком уж легко… Потерять берега и действительно стать сволочью. Потом подумал, что раз уж нам друг от друга никуда не деться, сделаю хотя бы так, чтобы ей нечего было бояться, чтобы у нас был дом, а не просто стены, а там… Там видно будет. — Алим снова улыбнулся. — И сам не понял, как так вышло, что она оказалась дороже всех на свете.       Он открыл глаза и повернулся к Алистеру.       — Только, знаешь… у меня одного ничего бы не вышло. Так что мне с ней повезло.       — Или ей с тобой.       Алим молча покачал головой. Алистер не стал спорить. Сидел рядом, так же подставив лицо солнцу, не по-осеннему теплому и думал, что, может, ему и не повезло с семьей. Но повезло, что Дункан отправил с ним в башню именно этого эльфа.       — Пойдем, пожалуй, — сказал он, наконец. — Мы же еще в порт?       — Погоди. — Алим глянул на него снизу вверх, не торопясь вставать. — Раз уж дело дошло до личных вопросов…       У Алистера перехватило дыхание — слишком уж очевиден был «личный вопрос».       — Голданна сказала «ребенок от короля». Это правда? — безжалостно продолжил эльф.