Средневековый Writober

— Мотылёк к огоньку, — слышишь тихий напев вне своего походного шатра и приподнимаешься с лежака на локтях. Голос мягок и чёток, хоть и специально приглушается. Женский голос. Ты невольно думаешь на одну из тех миленьких медведьм, что штопала твою неаккуратно полученную во время тренировки рану, и плывёшь в улыбке. — Ключик к замку, — садишься, подгибая под себя ноги крестом. Ты никогда не слышал более красивого голоса — всё внутри буквально замирает, чтобы не нарушить этот чудесный миг. — Чёрное — к белому, разделённое — к целому, — поднявшись, медленно приближаешься к щёлке, откуда алым всполохом маячит огонь костра вашего полукруга, частично освещая шатёр внутри. Едва касаясь, тянешь в сторону ткань и замираешь в проёме, рассматривая белокурую макушку. Коса небрежно откидывается с плеча на спину, а в огонь бросается очередная сухая веточка. Треск дерева успокаивает и тебя, и молодую женщину перед тобой. — Нам даётся лишь раз вознестись или пасть, — её голос пронзает тебя насквозь, и ты поверить не можешь, что твоя главнокомандующая здесь и поёт. А она, погружённая в свои мысли, не замечает ничего вокруг, в том числе и твоего пристального взгляда. — Испытания час, призывающий нас, — она задумчиво протягивает ладонь вперёд к костру, явно намереваясь обжечься, и ты не выдерживаешь: — Осторожно! Она почти испуганно оборачивается, тут же хватаясь за свой клинок и выцепляя тебя глазами. Взгляд скользит по твоей перевязанной руке и смягчается, не чувствуя более опасности от тебя. — Мотыльки сгорают в огне, капитан, — ты мнёшься, ведя плечом в попытке размять его. Ты будто ворвался в личные покои без стука и предупреждения, но тебя не выгоняют, что удивительно. О ком она думала, напевая эту песню? Ради кого эта сильная и смелая женщина готова сжечься без пощады над собой? — Тогда я мёртвый мотылёк, солдат.