Ценность семейной жизни

Прошло несколько дней. Андрей со Славой пытались привыкнуть к новой жизни: они вновь были лишь вдвоём. Вечером Авдеев относил вещи в стирку. Козлов, идя навстречу, заметил среди белья Тёмину футболку. Слава достал предмет одежды сына из тазика. — И куда ты её понёс? — В стирку. — Верни на место, пожалуйста. — Слав, она уже грязная и неприятно пахнет. — Она Тёмой пахнет. Его любимым парфюмом. В ней его жизнь. — Слав, не хочу как-то задеть, но нужно признать, что Тёмина жизнь, к сожалению, — прошлое. А ты как историк должен понимать, что в некоторых ситуациях прошлое ворошить неуместно. — Это не прошлое, это наш сын. Его жизнь, любовь, стремления и мечты. Если Тёма для тебя сейчас — прошлое, при жизни он был не больше, чем пустым местом. А если сын для тебя был пустым местом, так же ты относишься и ко мне. Извини, но я не могу терпеть таких отношений. Я подаю на развод. — Как ты можешь такое говорить? После того, как я потерял ребёнка, Тёма стал моей надеждой, лучом света в тёмном царстве. Я посвятил себя ему. И у тебя поворачивается язык сказать, что сын для меня ничего не значил? — Судя по тому, как ты хранишь о нём память… Козлов прошёл в комнату, нарочито громко хлопнув дверью. Андрей уронил тазик и схватился за грудную клетку, вскоре после чего упал сам. — Господи, что там за грохот? — Слава выглянул из комнаты и увидел лежащего на полу супруга. — Андрей, это не смешно, вставай. Андрей. — Отсутствие какой-либо реакции напугало Славу, и он подбежал к Авдееву, пытаясь привести в чувства. — Андрей, ты меня слышишь? Андрей! — Мужчина достал телефон. — Алло, Александр Владимирович, здравствуйте. Андрей потерял сознание. Я не знаю. Спасибо. Бригада медиков приехала спустя несколько минут и взяла необходимые анализы. — Что-то ЭКГ нехорошее, надо к кардиологу везти. Вы поедете? — Да, конечно.