Сразимся на желание?

— Дрим... — тихо обратился Инк к сидящему напротив другу. — У меня, мягко говоря, небольшая проблема... — Хранитель позитива отвлекся от чая и поднял заинтересованный взгляд на скелета, готовясь внимательно выслушать того. — В общем, кое-что произошло и... Ну, вообще, в начале, вроде как, все было в порядке, да неловко, но хоть так... А сейчас... — Инк опустил уставшие глазницы на свою кружку. — Эррор меня избегает... Дрим нахмурился, с недоумением спросив: — Так, погоди, а что ты ему сделал? — Я... Ну... — взгляд Инка стыдливо уполз под стол. — Эррор выпил розовую краску, и... — Погоди, что?! — Хранитель позитива аж встал со стула от шока. Обняв себя, скелет шепотом повторил: — Эррор выпил розовую краску... Грохот табуретки не дал ошарашенному Дриму впасть в окончательный шок, привел того в себя, словно дал отрезвляющую пощечину. — То есть вы... Ну... — Нет! — перебил Инк, не понимая как тому вообще прийти в голову. Хотя, если учитывать за что отвечает розовая краска... — Нет. Все... — Стой, а зачем он вообще это сделал? — нахмурился Дрим, видимо, не собираясь поднимать упавший табурет. — Ну... — неуверенно начал скелет. — Я точно не знаю... Хотя, если так вспомнить... — он поджал губы, будоража память. — Он как-то пару раз интересовался ею после одной моей шутки... — Инк не спеша повернулся к хранителю позитива боком, еще больше скрывая свой сконфуженный взгляд. — Я тогда не отвечал на расспросы, даже наоборот, избегал их, ну и... Ему, кажется, стало интересно и... Вот. — А почему ты просто не рассказал о свойствах краски? — не понял Дрим и, вспомнив о стуле, решил вернуть того в изначальное положение. — Ты серьезно? Как я о таком расскажу? — Не знаю... — хранитель позитива замер с табуреткой в руках и, отведя взгляд куда-то в сторону, начал перебирать варианты. — Может... Или... Хотя... Черт... — Дрим с громким стуком поставил стул, садясь на него и понимая, что без понятия как Инк тогда мог бы рассказать Эррору о чем-то столь личном. — В общем, неважно. Что тогда произошло? Инк стушевался, невольно затеребив конец шарфа и закусив губу. Воспоминание запереливалось буйством красок и деталей, что, в принципе, не удивительно: такое, даже с плохой памятью, и жизни не хватит, чтобы забыть. А еще это сейчас предстоит рассказать... Румянец вспыхнул с новой силой, а пальцы сжались, еще больше скручивая шарф. — Ну... Он выпил краску и... Я, думаю, ты понимаешь, что ее эффект как-то надо было снять и... — Инк еще больше отвернулся от Дрима, крепче сжав себя в объятьях и стыдливо направив взгляд в угол. — И... И я... Ну... — Скелет негромко вздохнул и также тихо произнес. — Я поцеловал его... Не в губы, а в уголок рта... Ну и, очевидно, этого было мало, а потому я стал целовать его еще, и еще... И, черт, я увлекся. Очень, очень увлекся. И... О, звезды... Теперь так неловко, что мы даже нормально взглянуть друг на друга не можем, а теперь он еще и избегает меня... Я... — Инк тяжело вздохнул и, завалившись на стену, обреченно прошептал. — Я не знаю, что мне делать... Мне вообще кажется, что это конец нашей дружбе... Я так из-за этого переживаю, что не могу нормально выспаться. Звезды, Дрим, что мне делать? После окончания рассказа Дрим шумно выдохнул и не спеша отпил чая, думая, что сказать. Переведя взгляд на сжавшегося, как избитый котенок, Инка, он неторопливо начал монолог, пытаясь подобрать более правильные слова: — На самом деле, все не так плохо, как может показаться. Вообще, между друзьями иногда возникает неловкость, но та пропадает со временем, так что, в принципе, ничего страшного сейчас не происходит. Правда, Эррор стал тебя избегать, да и само случившееся, мягко говоря, может растолковаться не так, хотя не то, чтобы не так... В общем, я не это хотел сказать. Инк, — позвал скелета хранитель позитива, от чего тот нехотя покосился на друга. — Тебе надо признаться, — Хранитель АВ в шоке замотал головой, яро протестуя. — Тебе нужно объясниться Эррору, а как-то иначе ты вряд ли сможешь это сделать. Ты можешь оправдать себя помощью, но, звезды, Эррор же не тупой, он наверняка понимает, что будь это помощью, то ты бы не целовал так много. Да и, в конце концов, тебе все равно придется признаться, иначе это может превратиться в те еще страдания, а в случае отказа легче смириться с не взаимностью, да и не нужно забывать, что есть вероятность на взаимные чувства. В общем, иди признаваться. Прямо сейчас. Да, это может показаться сложным, но просто скажи все, что думаешь о нем, а дальше, должно все само собой пойти. Инк собирался возразить, завозмущаться, но шокировано замер, почувствовав как вселенная рушится. — Эррор вселенную разрушает... — тихо сообщил скелет. — Причем довольно большую... — Он хочет тебя увидеть, — сказал довольно очевидное Дрим. — Давай, иди, я верю, что у вас все будет хорошо, — Хранитель АВ замотал головой. — Давай, давай. Ты же и сам прекрасно понимаешь, что тебе все равно рано или поздно придется это сделать, так почему бы не сейчас? В общем, я жду завтра от тебя отчета, а пока мне пора идти. Скелет только успел рот открыть, как хранитель позитива уже скрылся в портале. Замечательно. И что ему теперь делать? Очевидно, идти к Эррору и сделать то, что Дрим недавно заставил. Хотя кому Инк врет? Он и сам хочет этого. Но, все же... Признаться?.. Вселенную стали рушить более настойчиво, агрессивнее, вынуждая отбросить раздумья и открыть портал. Иначе альтернативе попросту придет конец. А что делать хранитель АВ решит потом. Когда темнота сменилась пейзажем Вотерфола, его встретил раздраженный взгляд разрушителя и неожиданный вопрос: — Сразимся на желание? Инк, опешил, не понимая, что задумал Эррор, но согласился неуверенным «Хорошо...», берясь за кисть поудобнее. Синие нити в тот же миг оплели хранителя АВ, отчего тому пришлось спасаться телепортацией. И только он переместился, как нити вновь набросились. И снова пришлось растечься в чернила. Еще одна подобная атака — мимо. Алые кости — тоже. Скрывшись с глазниц Эррора, Инк выжидал удачный момент за стеной ближайшей пещеры, готовясь ударить черный череп. Разрушитель отвернулся и, видимо, уловив какое-то движение в высоких зарослях травы, молниеносно направил туда кости. Вот только хранитель АВ атаковал сзади, расписав голову неглубокими трещинами. Эррор резко повернулся, успев ухватиться за деревянный конец кисти. Чернокостный скелет хотел уже опять пустить в ход нити, но... Инк выглядел ужасно. Под глазницами омуты синяков, предательски выдающие отсутствие нормального сна. Краски он вообще забыл. А одежду, судя по ее виду, избили до смерти. — И какого черта в этот раз? — раздраженно спросил Эррор, отпуская оружие. Инк недоуменно похлопал глазницами, с трудом соображая к чему вдруг эти слова. Когда шестеренки, наконец-то, закрутились в сонной черепушке, зрачок сменился на восклицательный знак, а молчание на глухое растерянное объяснение: — А... Я... Я не хотел спать. Ну, вернее, не мог... — Почему?! — Ты бросил меня... — Эррор от такого заявления даже отшатнулся, не веря услышанному. — Ты избегал меня, и я... Я думал... Я, звезды, так переживал... И... — Прости, — тихо извинился чернокостный скелет, и настала очередь удивляться хранителю АВ. — Просто я обдумывал кое-что, вот и хотел побыть один. — Понятно... — неловко изрек Инк, пряча взгляд куда-то вниз и решая рассказать все причины. — Но, вообще, я не только из-за этого плохо спал. Просто как-то так случилось, что я специально загрузил себя работой. Ну и, я, по моему, не спал вчера... — Ты совсем идиот?! — злобно воскликнул Эррор, выхватывая тяжелую кисть из рук скелета и откидывая ту в сторону. — Хотя чего я спрашиваю?! Конечно ты идиот! — в следующий миг он оказался совсем рядом, буквально в шаге от скелета, и, сверкая яростью и усилившимися лагами, грубо схватил за руку, приказав, — Сейчас же идем спать. — Погоди... — ошеломлено выдохнул хранитель АВ, выдергивая руку. — А битва?.. Ты же хотел что-то загадать. — Потом, — скомкано бросил разрушитель, хотев снова взять Инка за руку, но тот не дал, увильнув от чужих пальцев. — Я сдаюсь, — сказал белокостный скелет, чем вызвал непонимание у Эррора. — Теперь ты должен загадать мне желание. Разрушитель изумленно открыл рот, но тут же его закрыл. Скулы подернулись легкой синевой, а взгляд трусливой мышкой убежал в траву. Победа за ним. Прекрасно. Теперь придется загадывать. Хотя, в конце концов, для того и устраивалась битва. Правда, теперь, когда ему осталось лишь сказать то несчастное желание, все как-то иначе. Теперь хочется сбежать, далеко-далеко, чтобы эти любопытные глазницы напротив ни за что и никогда его не нашли. Хотелось как-то замять произошедшее, отвести от него внимание и больше не вспоминать. Хотелось корить себя за проклятую нерешительность и тупые размышления, натолкнувшие на мысль, что Инк так просто не раскроется, ускользнет ужом или заговорит до смерти своим неразборчивым лепетом, а потому стоит поймать в ловушку, сказать это молча, действиями. «Ну и чего я застыл? В конце концов, я могу ошибаться. Да и я уже здесь, выиграл, другого шанса не будет. Ну же!», — толкал себя на действия разрушитель, нервно жмурясь и сжимая кулаки. Все равно обратного пути нет, объезда тоже, так что остается лишь двигаться вперед, напролом, сквозь бушующий беспокойный шторм на душе. Осталось лишь набраться решимости и сказать, совершить уверенный рывок в неизвестность. Внезапно он притянул к себе хранителя АВ и, набрав в грудь побольше воздуха, быстро протараторил тому на ухо: — Желаю, чтобы ты молча сделал то, что хотел изначально сделать после того как я выпил розовую краску. Под шумный выдох чернокостный скелет также резво отстранился и твердо посмотрел в глазницы напротив, зрачки которых куда-то пропали. Очевидно, Инк зря сдался. Хранитель АВ в шоке открыл рот, видимо, собравшись что-то залепетать, да вот только... Ему сказали молча. Вероятно, Эррор продумал это желание и его последствие. Тогда возникает вопрос: зачем ему такое загадывать? Хотя нет, с чего разрушитель вообще решил подобное пожелать? Невольно вспылили слова Дрима: «Эррор же не тупой, он наверняка понимает, что это была не просто помощь». Он... Понял? Но... Почему... Ладно, сейчас думать бесполезно. Все равно ответы на вопросы знает лишь Эррор. Да и хранитель АВ сейчас должен думать вообще о другом: что ему делать? Логично, стоит исполнить желание, но... Как?.. Вот так просто взять и поцеловать? А если тот поймет неправильно? А как же признание? Разве вот так, через поцелуй, признаются? Нет... Если и сказать о любви, то нормально. Правда... Так, нет. Сейчас он возьмет и признается. А то так оттягивать можно до конца времен. Да и Дрим прав: рано или поздно придется, так почему бы не сейчас? Особенно когда все так и толкает на признание. Осталось... Осталось лишь вздохнуть поглубже и... — Эррор, — Инк резко впился в чужие плечи, притянул его еще ближе, и, хмуро косясь куда-то вниз, рвано вздохнул, переходя на взволнованный, как лес в ураган, шепот. — Слушай... Я... Ты... Ты прекрасен, — от одной лишь этой фразы вся решительность растаяла, а румянец уже украсил щеки, причем не только Инка, но и Эррора. Хоть и уже не хотелось, но нужно продолжать, раз он начал. — Да, ты не понимаешь этого, и я, если честно, тоже не особо, но, звезды, ты правда прекрасен. Каждой косточкой, каждым взглядом, каждым словом, каждым касанием, каждой улыбкой, каждой частичкой души... — Хранитель АВ невольно замолк, видя как разрушитель обхватывает собственное запястье и сбиваясь с мысли. — Ты прекрасен, правда-правда. Само воплощение красоты. Целое искусство. Венец творения Создателей. И... И, звезды, да, я знаю, ты не идеален, я даже больше скажу, иногда ты меня обижал, а бывало и злил, но честно, я все простил, в конце концов, за одни твои мимолетные объятия я готов простить и уничтожение всей мультивселенной, — дыхание сбилось, а щеки пестрили, как и белые лаги на чужом теле. Но нужно продолжать. Он пока не донес главного. — Хотя что там, я, звезды, готов хоть сейчас отдать на разрушение всевозможные альтернативы и наброски, лишь бы твоя счастливая улыбка никогда не сходила с лица. И... И ты даже не представляешь как ты мне дорог. Дороже чем вся мультивселенная, чем Дрим и Блу, чем все-все-все вместе взятое. И... Эррор... — взгляд розово-желтых зрачков невольно поднялся на чернокостного скелета, что успешно заплывал лагами и ошибками, стыдливо смотря куда-то в сторону и беспомощно себя обнимая. — Знаешь, я не переживу еще одну ненависть между нами. Я не хочу прощаться с нашими посиделками у тебя в пустоте, когда мы тихо-тихо разговариваем и занимаемся своими делами. Когда мы смотрим Андерновелу, попутно ее обсуждая. Когда ты случайно засыпаешь у меня под боком, и я могу вдоволь налюбоваться тобой и насладиться твоим теплом. Или когда мы собираемся у меня и не спеша пьем чай. Или когда гуляем за руки, долго-долго, рассматривая вселенные и забывая обо всем. И... — Инк судорожно вздохнул, кладя холодные пальцы на чужую горящую, как пламя, щеку. — И ты даже не представляешь как я рад твоему доверию. Как я рад, что ты есть у меня. Как я рад, что ты мне так близок. Серьезно, я даже готов заплакать от счастья. А еще, знаешь... — Хранитель АВ снова опустил взгляд и едва слышно произнес. — Мне хочется сделать тебя самым счастливым монстром во всей мультивселенной, исцеловать каждую твою прекрасную косточку и быть с тобой всю оставшуюся вечность. И, звезды, так много хочется сказать, но, кажется, ты скоро в перезагрузку уйдешь, да и я, как-то, кажется, переборщил... И... Я не могу это выразить. Ну, все, что я испытываю к тебе. Пусть я и бездушный, пусть я не могу это чувствовать, но оно все равно живет здесь, где-то внутри, в мыслях и желаниях. Да... Я... — скелет наклонился к его уху тихо-тихо выдохнул. — Я люблю тебя, Эррор. И, не дав разрушителю отойти от шока, Инк поцеловал того. К сожалению, получилось быстро, мимолетно, смазано, он не стал растягивать столь долгожданный и сладостный момент. И теперь, когда желание Эррора исполнено, хранитель АВ, очевидно, сбежал бы, да вот только его крепко схватили за руку, тихо приказав стоять. И Инк повиновался. Сам не знал почему, но разрушитель не оттолкнул, не накричал, не назвал его признание бредом. Тот просто молчал. Возможно, отходил от шока, а может обдумывал отказ помягче. В любом случае это вселяло надежду, так что он останется, не станет вырываться и покорно будет дожидаться роковых слов. Эррор... Эррор мог только молчать, пытаться успокоиться, чтобы не отправиться на перезагрузку, и ожидать, когда засуетившиеся лаги успокоятся и перестанут сбивать с мыслей, что и так неслись, как горный поток. Разум оглушающе кричал, что это тупая издевка, что такого попросту не может быть, что бездушие и любовь несовместимы, а душа в ответ пылко возмущалась, рассылала по костям эхо упрямого вопля: «Плевать!». Да, все эти пару дней, пока разрушитель не виделся с Инком, он размышлял о разном, и в том числе и чувства хранителя АВ. Эррор пару раз допускал мысль, что чувства взаимны, но, звезды, тот же бездушный, а значит шансы на подобный исход равносильны шансам намеренного уничтожения оригинала. Но, оказывается... А может это сон? Галлюцинация больного рассудка? Или все же издевка?.. Эррор зажмурился, остервенело стряхивая остатки шока и бредовые мысли. Какой к черту сон и галлюцинация? Да и Инк бы никогда не пошутил так. Тогда... Получается... Новый неистовый шквал эмоций и лагов не заставил себя ждать и налетел буквально в ту же секунду, вновь толкая скелета на грань перезагрузки. Инк... Этот... Этот невыносимый, но, звезды, такой хороший придурок, он... Он любит Эррора. Но тот же... Хотя какая к черту разница? Ну и чего такого в том, что Инк не чувствует любовь? В конце концов, та, судя по словам хранителя АВ, живет в его искренних желаниях и мыслях, а этого достаточно, да и чувства бывают обманчивы, и, вообще, те еще показатель любви. В общем, плевать. Главное, что любовь есть, а ее место обитания неважно. Когда надписи об ошибке значительно поубавились, Эррор мог лицезреть смущенного Инка, терпеливо ждущего ответа. «Кстати, я же сказал сделать выполнить желание молча», — вдруг щелкнуло в голове, — «То есть... Он не выполнил мое желание?..». А выполнил ли Инк желание хотя бы частично? Вроде... Да?.. Честно, Эррор сомневался. Скелет тогда боролся с перезагрузкой, и его волновала только возможность зависнуть на некоторое время. Впрочем, это все равно не особо важно. Желание он при любых раскладах не выполнил. А, значит, придется выполнять новое, как тогда, когда разрушитель не смог рассмешить хранителя АВ. Вот только... Что ему загадать? Даже не так. Чего Эррор хочет? В голову в наглую забрались воспоминания, где он представлял их поцелуй. Где золотая звезда слепила разум, а розовое сердце его пленило, и вместе те захватили рассудок, не позволяя думать о чем-то другом. Где губы до дрожи мерзли, пока нежные касания обжигали холодом и старались приморозить скелета к месту. Где чувства отплясывали сумасшедший вальс, то и дела сбивая дыхание с нужного ритма. Интересно... А в реальности будет также хорошо?.. Или, может, даже лучше?.. Эррор теперь точно так просто не отпустит эту мысль. Теперь он точно влип, увяз в липкой карамели собственных желаний. Теперь он точно не загадает нечто нормальное. И что ему делать? Все же это поцелуй, а не нечто... Хотя... Пошло оно все к черту. — Ты не выполнил мое желание, — в ответ чистое непонимание со стороны Инка, и вопрос, что так и не покинул губ скелета. — Я сказал сделать это молча, — Все. Претензий у хранителя АВ больше нет. — В общем... Резко схватив Инка за плечи, Эррор рывком дернул того на себя, вновь опалив смущенным дыханием и шепотом: «Поцелуй меня еще раз». Хранитель АВ в шоке отстранился, изумленно оглядывая чужие глазницы и невольно подмечая, как те близко. А их губы еще ближе... И что ему делать? Очевидно, выполнять желание. Но, черт... Поцеловать... Эррор зажмурился, зацепившись за чужие плечи, чтобы окончательно не потеряться в дебрях мыслей, которые с каждой секундой становились все гуще и гуще из-за палящего жара в костях, а Инку ничего не оставалось, кроме как исполнить чужое хотение. Хоть это и казалось до боли странно и быстро, но, в конце концов, они же оба этого хотят, так что... Миллиметры растворились. Разноцветные фаланги взволнованно зарылись в чужую одежду. Белые пальцы легли поверх, укрыли мягкими сугробами. Дыхание замерло, точно созерцая томный рассвет. Мысли сели на хвост убегающей комете. Они, наконец, поцеловались. И, звезды, это... Так... Это... Прекраснее космоса и желаннее лета. Погасли краски. Замолк шепот эхо-цветов и далеких водопадов. Для размышлений о том, что их может кто-то увидеть, не нашлось хотя бы тесного уголка. Нежность — единственное, что сейчас существовало, волновало и ощущалось. Она томила, как теплота Солнца. Она переливалась, как мерцание жемчужных звезд. Она цвела, как танцующие краски бескрайних цветов. Она пела, как красота взволнованного черно-синего небосвода. Она плескалась, как звонкий ручеек. Она кружилась, как пух туманностей. Она игралась, как тени с бликами под раскидистыми кустами. Она пленила, как черные дыры. Она дурманила, как запах красоты и космоса. Губы Эррора слегка подрагивали, ощущая как холод пробирается через надкостницу, оставляя за собой ледяные узоры. Ощущая, как бурные волны космоса поднимаются все выше, как те разливаются все шире, захватывают все больше. Ощущая как туманности переплывают сквозь поцелуй и перемешиваются с мыслями, теряя те в разноцветной дымке. Ощущая как звезды разбились об кости, а их крошки проникли глубже и теперь скачут в крови, взрываясь приятно обжигающими искрами, что отдавались горячими мурашками по телу, поселяясь в душе, от чего та запела подобно благословенной, забивая до отказа ребра и мешая нормально дышать, не давая вдохнуть хотя бы глоток свежего, без всех этих холодных примесей, воздуха, и создавая взволнованную отдышку. Разрушитель невольно приоткрыл рот, жарко выдыхая в чужие губы и потихоньку расслабляясь, а в ответ уловил шумный поток промерзлого дыхания космоса, оседающего мелкими льдинками на лице, попытку переплести пальцы, что все также прятались в чужой одежде, и еще более ощутимый поцелуй. Инк, очевидно, не хотел прекращать. Хотя как можно подобного захотеть, если само лето решило согреть холодные губы? Если Солнце растапливает мертвецки холодные сугробы, давая простор для жизни. Если горячие мурашки пробежались по телу, подобно заливистым ручейкам. Если цветы вспыхнули в черепушке, закружив в буйном танце и так бушующие мысли. Если нежность оплела крепкими стеблями кости. Если, наконец-то, сбылось нечто такое долгожданное и желанное. Хоть и прекращать до безумия не хотелось, но все же поцелуй пора бы прервать, в конце концов, он, кажется, и так длится неприлично долго. Эррор уперся руками в плечи, видимо, желая закончить поцелуй, но, тем не менее, не оторвался от чужих губ. Зато Инк, почувствовав давление на собственные плечи, мягко отстранился, сплетая между губами миллиметры. Разрушитель несмело приоткрыл глазницы, о чем тут же пожалел: розово-желтые зрачки так близко, взгляд так нежен, а тепло от них так отчетливо чувствуется, что дыхание прервалось, запнулось и рухнуло куда-то вниз, пока душу нещадно щемило, а на щеках, под вдруг зашумевшие лаги, разлилось еще больше смущенной синевы. Чернокостный скелет хотел отстраниться, но хранитель АВ его обнял, крепко прижал к себе, и тихо выдохнул: — Я люблю тебя. Звезды, как будто Эррору одного раза было мало. Спрятав лицо в ладонях, разрушитель неловко пробурчал: — Звезды, какой же ты все таки придурок. Интересно, можно ли это считать за своеобразное «И я тебя люблю»? В любом случае Инк именно так это понял, еще больше расплываясь в счастливой улыбке. — Кстати... — вдруг понял чернокостный скелет. — Я не сказал «желаю» или «хочу», когда загадывал... Ну, ты знаешь. — Хочешь, чтобы я выполнил еще одно твое желание? — догадался Инк. — Только одно... — вновь до дрожи сжав пальцы на чужих плечах, Эррор едва слышно прошептал. — Хочу, чтобы ты относился ко мне лучше... Ну, вернее, больше, чем к просто другу. Хранитель АВ тихо усмехнулся, невольно вспомнив как он когда-то загадывал похожее желание, и отстранился, заглядывая в алые глазницы, убежавшие от его взгляда. — Хорошо, — согласился белокостный скелет, оглаживая исполосованную синими линиями щеку. — Может прогуляемся? — Нет, — отказался Эррор, бросая на расстроившегося хранителя АВ мимолетный взгляд, и тут же объяснился. — Сейчас ты пойдешь спать, а то ты уже как ходячий труп выглядишь. — А ты останешься? — с надеждой спросил Инк, получая в ответ кивок. — Даже после того как я усну? Ответом стал еще один кивок. Белокостный скелет перепелел свои пальцы с чужими фалангами, что соскользнули с плеч, и одарил разрушителя, что уже открыл портал, счастливой улыбкой под очередное, едва уловимое: — Я люблю тебя. — Да взаимно, это взаимно, — едва разборчиво пробурчал Эррор. Инк лишь тихо усмехнулся, думая, что это и правда прекраснее космоса и желаннее лета.