Рональд Уизли меняет профессию!

Райнхольд не знал сколько времени он здесь пробыл. Где здесь? Это так же было не известно. Надо сказать однако, что мыслей как таковых не было вообще, как не было ни чувств, ни зрения, ни желаний. Так что что-то знать не представлялось возможным от слова совсем. Если сейчас его попросят описать тот момент, его состояние, то он сможет сказать, что просто ощущал себя. Так, как будто ты есть, и тебя нет, своеобразное мнимое понимание где-то на задворках сознания... Где-то кто-то даже описывал подобное состояние как подвид синдрома деперсонализации*, но вспомнить где же, в конкретный момент было не под силу. Однако находиться в столь подвешенном положении мужчине оставалось не долго. БАМ! Оглушительный звук удара по столу разбежался мурашками по всему его существу. -Да что же это такое?!- раздался визгливый истеричный женский голос. В газах, привыкших к темноте, расплывались и плясали темные пятна, ведь вместе хлопком вокруг резко стало ужасно ярко. Все походило на какой-то неприятный сон, из-за которых после пробуждения не можешь отойти ещё несколько часов. Когда перед глазами наконец перестало рябить и всё стало четким, Райнхольд наконец увидел место своего пребывания. Вокруг всё буквально искрилось белым светом, из-за чего первая мысль была что это рай, однако присмотревшись получше, он понял что это вроде какого-то кабинета. Бухгалтера передёрнуло. Может быть ад? С некоторых пор у него отчего-то развилась стойкая фобия кабинетов, хотя, грамотнее сказать, ощутимая стойкая неприязнь к данному виду помещений. И что значит "отчего-то"? В замкнутом пространстве собственного рабочего места он провёл почти всё последнее время, лишь изредка видя свет дневной и разнообразие в виде собственной засраной квартиры, в которой он появлялся не часто, как правило ночуя в квартире тётушки. Та была в десяти минутах от офиса, в то время как собственное жилище располагалась на другом конце города. Райнхольд прислушался к своим ощущениям. В мыслях творилось полное безобразие и хаос, и стоило о чём-то задуматься, попытаться что-нибудь вспомнить, как его тут же пронзал острый осколок неприятного холода и ощутимо потряхивало, а через мгновение возвращалась неразбериха. Одна за другой фразы и предложения, казалось даже со свистом, проносились сквозь несчастную голову своего владельца. Это что касалось душевного, можно сказать, ментального характера, а вот с физическим состоянием всё было чуточку сложнее. Данное состояние своё он квалифицировал как "никакое". Словно не было чувства тела. Вернее тела не было. Чувства тела, или тела чувства, или тела в принципе не было - вот в чём вопрос, но вопрос совершенно риторический... Он нервно хохотнул. В общем, тела не было, и мужчина оставил на потом сии разборки в себе и себя, преступив к своему окружению. "Кабинет", как он интуитивно решил называть про себя помещение, плыл, и почему-то стоило сосредоточить взгляд на чём-то, как оно расплывалось, меняло форму, затягивалось дымкой... Тем не менее, Райнхольд всё же пытался остановиться хоть на чём-то, переводя внимание то на одно, то на другое, попутно составляя своеобразный план местности. Однако, в итоге пришлось смириться с мыслью что эти старания ни к чему толковому не приведут. В этот момент тишину прервал звук шуршания бумаги. Так обычно делает его начальница, когда раздражена и в гневе. В такие моменты бумага нервно скрипит, комкается. Это такой акт устрашения: специально показательно и шумно, чтобы все знали, в каком она негодовании. К счастью, источником звука была не эта стерва. Прямо перед Райнхольдом сидела женщина, чем-то похожая на городского библиотекаря. Суховатость в фигуре, строгий пиджак, прямая осанка, тонкие линии запястий и своеобразная строгость, что, без сомнений, присуща всем людям-хранителям и, разумеется, бухгалтерам, да и практически всем работягам, относящимся к классу "бумажных исполнителей". Лица женщины так же не удалось разглядеть - тут он мысленно выругался - это уже порядком раздражало. Словно маска, та же дымка что и в кабинете, мягко обволакивала черты лица, оставляя видимым только лишь его невнятные очертания. -Простите?, - собственный голос заставил вздрогнуть. Он звучал как-то холодно и.. потусторонне. -Простите?!, - чуть ли не прошипела женщина, но тут же вернувшись к визгливым интонациям, - За что вас прощать, юноша?! Давно к нему не обращались как к юноше. Так он умер или да? Или нет? Тут мужчина усмехнулся своей новой догадке. Неужто это небесная канцелярия, которые так любят обыгрывать в историях с перерождением? Мысли, к слову, наконец стали выстраиваться в более-менее стройный поток, позволяя себе на несколько мгновений задержаться в голове. -Прощения просить должен тот, кто чудит все эти сбои! И тот кто подкидывает мне лишние бумажонки!! Тоже мне, божественное недоразумение!, - в расстроенных чувствах произнесла странная мадам, в очередной раз с шумом захлопнув одну из толстых папок справа от себя. О, кабинет принимал очертания. -Мм.. в этом я вас понимаю.., - непроизвольно вырвалось у Райнхольда, и только спустя мгновение до него дошло, что его догадка про канцелярию, возможно, была верна. Вот же ирония судьбы! И что теперь, после смерти, ему работать бухгалтером?! Это такой изощрённый метод пытки? Так он всё-таки в аду? А это его персональный котёл за все его грешки? Но голос собеседницы не давал глубоко уйти в мысли. -Понимаете?, - сейчас ему даже показалась, что женщина удивлённо вскинула брови, -Ааах, да, да, мы же, можно сказать, почти коллеги..,- она, как-то немного криво усмехнувшись (это мужчина понял по ямочках, проявившихся на мгновение), задумчиво пролистнула пару страниц в какой-то папке, лежащей перед ней на белом столе. Что удивительно - на папке он наконец смог сосредоточить свой взгляд абсолютно чётко. Это открытие почему-то ужасно порадовало, так что цепкое внимание тут же ухватились за детали. Папка была похожа на досье, на обложке он сумел различить только несколько символов. Нет, это был не немецкий, и не какой либо другой известный ему язык европейских стран. Скорее витиеватые чёрточки больше походили на иероглифы, но не на китайские или японские. Кружочков, как в корейских, тоже не было. Что-то подобное он видел на древнеримских монетках в музее... Вроде бы они назывались ассами. -А вы.. -начал было он, но женщина перебила, не дав задать вертящийся на языке вопрос. -Так, так! Ну не будем вас задерживать, да и у меня дел полно.. Что ж, желаю вам удачи и всего хорошего, молодой человек. Надеюсь больше не встретимся. - с этими словами она открыла последнюю страницу "досье" и поставила какой-то штамп, откуда невозьмись появившейся сургучной печатью. - О, и чуть не забыла! На стол легла странная полусфера, внутри которой плескалась тёмная густая жидкость непонятного происхождения. Кончики пальцев собеседницы окунулись в эту самую жидкость, и, не успел Райнхольд опомниться, как она ловко и очень быстро прикоснулась сначала куда-то на уровне груди. Последнее что мужчина успел запомнить, это как черные кончики пальцев женщины стремительно приближаются к глазам. Вот сильный толчок в середину лба, и мужчина начал заваливаться назад, однако какой-то сильный порыв тут же подхватил его, не дав упасть, и закрутил в воронке. А потом была тьма.

***

Холодный воздух стремительно ворвался в лёгкие, разрывая грудную клетку, пронзая иголочками внутренности. Он дышал. Это было больно, но он дышал. Боже, да воздух никогда не был таким вкусным! Казалось, спасительный кислород распространяется по всему его телу, заполняя каждую клеточку, пронизывая всё его существо. Он дышал! Через носоглотку в гортань, а оттуда в лёгкие. Как же хорошо! Жизнь проносилась перед глазами словно воспоминание о длительной попойке. Да, пару раз он уже такое испытывал.. Ужасное чувство, к слову. И стыдно до сих пор. Это было курсе на втором, тогда Клаус притащил три ящика палёной водки... Ох и влетело им всем тогда от ректора! Как только не отчислили, ума не приложу... Однако мысли эти додумать не дали, вместе с воздухом в тело ворвалась тошнота и сильное головокружение, и смертельная усталость. Встреча с той странной женщиной была сном? Значит врачи его откачали. Надо будет узнать, кто спаситель, и подарить хорошего шампанского, если пьющий.. а если не пьющий - тогда пару тортиков или ещё чего... но это потом. Сейчас хотелось просто лежать. И просто подышать, оставив все мысли на потом. Так он и сделал бы, но... Вот тут то его трясонуло. Он дышал сам. Без ИВЛ. Трубок и маски не было, это он бы почувствовал. Сколько же он пробыл в больнице? Получается ИВЛ сняли только что? Или он был в коме? Медицинская страховка же покроет его счёта? Если не покроют, то проще вешаться. Такой суммы кредита он не потянет морально. Так, отставить панику, разберёмся. Так то главное, чтоб он жив был, но... Сквозь звенящую тишину, сначала словно издали, по нарастающей громкости прорезался чей-то истошный вопль. - РООННННИИИИ!!!!!! Боже, что с ним?! Он жив?! Ответьте мне, вы колдмедики или кто?! - орала не своим голосом какая-то женщина, судя по всему где-то в ногах предполагаемой кровати. Райнхольд досадливо поморщился. "Рони"? По обращению похоже на матушку. Но голос не её, да и орать она так не станет. И кто ж её в палату к больному страшным Covid пустит?.. Значит не она, но тогда кто же это... -Медведьма Страфун, целитель Брайн, выведите миссис Уизли из палаты.-раздался зычный мужской голос где-то над головой. -Да, целитель Сметвик. Миссис Уизли, пройдёмте. Ваш сын нуждается в отдыхе, с ним всё в порядке. Не заставляйте целителя Брайна применять силу! - мягкий голос девушки звучал как-то отдалённо, не чётко. -Но... - начал было тот самый визгливый голос, но её перебил другой негромкий и обеспокоенный. -Молли, дорогая, не позорься. Пойдём. С Роном всё будет хорошо. Целитель Сметвик лучший в Мунго по части проклятий! Послышался всхлип и Райнхольд наконец решился открыть глаза. Он услышал достаточно, чтобы понять что находиться рядом с совершенно незнакомыми ему людьми. Речь, имена и названия тоже вызывали недоумение. Что ещё за колдмедик? Веки казались свинцовыми, и ему стоило невероятных усилий их приподнять. Тело непроизвольно дёрнулось, в желании резко отпрыгнуть. Прямо над ним плясали разноцветные огоньки, сплетаясь в завораживающие узоры. Чуть правее от самого Райнхольда стоял высокий широкоплечий мужчина в жёлтом длинном халате. Рукава его были закатаны до локтя, левой рукой он махал какой-то палочкой, из которой и вылетали новые искорки, тут же преобразуясь в огоньки. Райнхольд невольно залюбовался сиим чудодейством. Лицо мужчины было напряжено, брови нахмурены, черты были какими-то точёными, но не грубыми, скорее такими, какое люди обычно именуют "породистыми", "узнаваемыми". -Целитель Сметвик, это.... - встревоженный голос справа заставил Райнхольда вздрогнуть и перевести глаза на его источник. Рядом стоял среднего роста молодой парень в такой же лимонной накидке. -Да, на мальчике проклятье. Это даже хуже клейма "предателей крови". Оно прожирает его ману, истощая ядро. Если его не ввести в род, ребёнок погибнет. Я так же вижу достаточно много неправильно срощенных переломов и одно сотрясение. А ещё у пациента нарушен метаболизм. Словом тут целый букет... Что? Какое ещё проклятье? Магическое ядро? Мана?! -Борода Мерлина.. как же за ним следили родители? О, сэр, он очнулся! - к сожалению это были последние слова которые услышал Райнхольд, прежде чем провалится в беспамятство.

***

Райнхольд любил поттериану. Любил оригинальную историю мамы Ро. Да, она была где-то нелогичной, где-то наивно глупой. Но именно в этом и заключалась вся прелесть сказки. Фанаты обыгрывали идею за идеей, перелопачивали факты, строили теории заговоров, создавали своих персонажей и свою вселенную. И именно это и было удивительно. Мама Ро своей сказкой проложила дорогу к существованию сотен и тысяч сказок. Не каждому это дано. Так что прочитав в юношеском возрасте волшебную историю Мальчика-Который-Выжил, Райнхольд первое время был ужасно заинтересован и.. возмущён. Конечно в сказку очень, почти до боли хотелось верить, но ему многое не нравилось, многое бесило, а некоторые моменты выводили из себя до того, что хотелось кого-нибудь заавадить. Всё же, человеку, выросшему почти в двадцать первом веке, было сложно понять некоторые аспекты магического мира. Как говорил Сумэраги - "есть люди, и каждый из них отличается от другого. И как один из этих людей, ты смотришь на этот мир своими собственными глазами"** Странный и непонятный быт магов, глупые и непонятные обычаи, вражда с маглами, полюбившиеся герои умирали, оставшиеся долали ошибку за ошибкой, да и банально хотелось продолжения истории. И как ни странно, он нашёл своих единомышленников. Именно тогда он познакомился с не менее чудесным миром фанфиков интернета. И вновь с головой ушёл в чудо магического мира, смотря на него уже под другим углом. Идеи фанатов казались гениальными, одна была лучше другой, каждая захватывала похлеще предыдущей. Предположения людей со всего света объединялись, находили отклики друг в друге, в каждое хотелось верить. Фанаты взрослели, реальная жизнь была не сахар. Надо признать что даже слеш не вызывал в немце отторжения. Это казалось нормальным, но в такие произведения он не особо заглядывал, ровно как и в гет. Вот Джен-это да, это свят. Так что на добрых 6 лет, фендом захватил его стальной хваткой. Потом, правда, пыл поубавился, хлеб насущный дал о себе знать, да и интересовать парня стали более серьёзные произведения. Пару раз он всё-таки возвращался, смотрел "Фантастических тварей" и "Преступления Гриндевальда", но на этом всё закончилось, к "Проклятому Дитя" Райнхольд так и не прикоснулся, пожалуй, потому что ему этого продолжения уже не хотелось. Это казалось чем-то лишним и ненужным, да и вполне возможно, что просто возник страх разочарования после прочтения. Он увлёкся научной фантастикой, потом интерес перетёк в социологию... Верующим отродясь не был, хоть феномен управления реальностью с помощью Силы или магии интересовал, да... Поэтому то, что ему "привиделось" после того, как он пришёл в сознание, он решил в той же категории и оставить. Привиделось. Горячка. В псих-больницу ему не нужно, медицина в Германии дорогая. И так непонятно сколько провалялся на больничной койке! Да и к тому же, у него могли быть и галлюцинации. А приходила к нему мама, просто ему, спросонок после болезни, её голос в голову ударил. Говорят же, что будильник чем дольше звенит, тем громче становится, ведь мозг ночью привыкает к тишине. Вот он и решил что это какая-то женщина. Палочка в руках у доктора-это какой-нибудь инструмент, волшебные световые шарики - просто искры в глазах от долгого пребывания в темноте. Да, у него просто пневмония. Он просто в обычной больнице. Утешив себя подобным образом, Райнхольд прислушался к собственному дыханию, а затем и к окружающем его звукам, и, убедившись что таковых нет, и нигде рядом не звучит тот истеричный голос "Миссис Уизли", решительно открыл глаза, слегка приподнявшись на локтях. Ну вот! Всё как обычно, только, видимо, отдельная палата. Он, судя по высоким железным бортикам, лежал на обычной кровати, рядом стояла тумбочка со стаканом воды и какими-то склянками. В противоположной стене была закрытая белая дверь, с блестящей металлической ручкой, а в левом углу высился какой-то небольшой угловой шкаф с зеркалом. Окон в палате не было, умывальника и туалета тоже, как и другой двери в соответствующее помещение. Стоп. Зеркало. Он же его видел, верно? Райнхольд нашёл взглядом шкаф ещё раз, и внимательно пригляделся, приготовившись увидеть болезненную светлую кожу, голубые глаза и круги под глазами. Однако то, что он увидел в зеркале, заставило его болезненно дёрнуться, от чего по всему телу градом разошлись противные мурашки. Из зеркала на него смотрели два абсолютно синих глаза. Но хуже было даже не это. Хуже всего, что на кровати полулежало вовсе не взрослое худощавое тело мужчины тридцати двух лет со светлыми волосами, а маленькое тельце рыженького ребёнка лет пяти от роду! Его пробил озноб. Не может быть. Это же не его отражение, а картина? Мужчина моргнул. Оо, ну да, как же он увидит в отражении что моргнул?! Логика ушла вместе с больничной страховкой, в которую он вливал баснословную сумму каждый чёртов год с минимальной зарплаты? Райнхольд глубоко вздохнул. Мальчик в отражении тоже. Райнхольд нахмурил брови. Мальчик в отражении тоже! Что ж, пожалуй стоит закрыть глаза. И желательно больше не открывать. У него, кажется, шизофрения. Однако, чувствуя что вот-вот тело провалится в сон, он быстро отмёл эту идею. Может, если он сейчас откроет глаза, наваждение исчезнет? Можно попытаться. Но Райнхольд не успел. Послышался характерный звук открывания двери с противоположной стороны, и к нему в палату, негромко переговариваясь, прошли, судя по топоту ног, два человека. Скорее всего это были врачи. - Каковы его показатели здоровья, целитель Гилфорд? - различил он фразу, сказанную странно знакомым голосом, который, несмотря на пониженные интонации, казался громогласным и глубоким. - Да, да, секундочку... - второй голос был более мягким и молодым, звучал более тихо и слышался где-то правее. Зашуршала бумага, скорее всего больничного листа. Шаги одного из них остановились в ногах, а вот другие продолжили приближаться и остановили свой путь, дойдя до изголовья. Райнхольд почувствовал как над ним склонились. Мерное дыхание врача или медбрата, мужчина пока не разобрался, послышалось где-то над головой, опаляя кожу тёплым воздухом. Очень хотелось открыть глаза и расспросить этих людей, но он пока не решался показать своё сознательное состояние, желая выслушать вердикт здоровью своего тела. - После трёх операций иммунитет мальчика сильно упал, однако все переломы были срощены довольно быстро, всё же он ребёнок, кости мягкие и подвижные. С сотрясением возникли некоторые проблемы, магия мистера Уизли слишком нестабильна и не смогла интегрировать с большинством магических ингредиентов, составляющим зелья, пришлось вкалывать ему магловские препараты. Но сейчас всё нормализовалось. Метаболизм почти удалось вывести на приемлемый уровень, но то самое, - здесь он понизил голос, -качает все силы мальчика. Мы бессильны против этого, если так пойдёт и дальше, даже магловские лекарства ему не помогут, есть вероятность, что... - Достаточно! - неожиданно громко остановил его второй. - Наш юный пациент пришёл в сознание, вызови медведьму Страфун, пусть принесут мальчику лёгкой еды и готовятся дать ему прописанный курс препаратов. - быстро отдал распоряжение громогласный доктор и тут же прибавил: - Мистер Уизли, не стоит претворяться, здесь вас никто ругать не собирается и утаивать что либо о вашем здоровье тоже, откройте глаза и расскажите мне о своём самочувствии! До Райнхольда не сразу дошло, что обращаются к нему. Вернее он хотел бы верить что не к нему, однако спустя мгновение послушно открыл глаза. Рядом с ним на деревянном стуле сидел мужчина средних лет, тот самый с "породистыми" чертами лица, который ему недавно "привиделся". Мужчина широко улыбался и всем своим существом источал приветливое дружелюбие. Одет он был всё в тот же лимонный халат, на котором справа, в районе сердца был пришит витиеватый герб, который Райнхольд в своём "привиделось" не заметил. В руках у "врача" была та самая странная красивая палка с резной рукоятью.

***

То, что произошло дальше, не поддавалось совершенно никаким объяснениям. "Целитель Сметвик", как попросил себя называть сей достопочтенный (сначала он упорно уговаривал называть его "Дядя Иппи", но Райнхольд также упорно отказывался так обращаться к человеку, который выглядел как его ровесник, и целитель всё-таки смирился), задал несколько вопросов о самочувствии, пару раз взмахнул своей резной палочкой, от чего вокруг Райнхольда разлетелось множество ярких огоньков (в этот момент немец так удивился и, наверное, это отразилось на его лице, так как Сметвик басисто рассмеялся), и, задумчиво кивнув каким-то своим мыслям, покинул палату. Затем в палату пришла миловидная молодая девушка, назвалась "мисс Лизи" и прям из воздуха перед ошарашенным Райнхольдом материализовался поднос с горячим, вкусно пахнущим бульоном и парой хрустящих гренок. Единственным, что омрачило трапезу и приятное знакомство, были пара отвратительных "зелий", как выразилась мисс Лизи, которые были с трудом выпиты пациентом. После к нему пару раз ещё забегали врачи, вернее "целители" и "медведьмы", быстро что-то проверяли, чем-то поили. Всё это время "пациент" безропотно выполнял все указания, коротко отвечал на все вопросы и с задумчивой миной поглощал всё, что ему давали, иногда кривясь от особо противных. Так что остаться наедине с собой, подумать и развивать свои мысли ему не дали. Когда к нему в палату в последний раз зашла мисс Лизи, Райнхольд уже смертельно устал, и видя его состояние, медведьма уложила его и дала последние два пузырька зелья. От второго из них Райнхольд моментально вырубился, погрузившись в крепкий сон, в котором пробыл до самого утра. Всё это время он просто осознавал***.