emoji

      Всё-таки переспорить Чонгука было чем-то невозможным и непосильным обычному смертному человеку. Исыль в этом окончательно убедилась, когда после нескольких минут упорных препираний пришлось сдаться и позволить Чону пойти провожать себя до дома. Он ещё и рюкзак норовил вырвать у неё из рук, но Хо не позволила, быстро натянув его за лямки на спину. Нечего из себя джентльмена строить, она и сама за себя постоять может. Сколько лет ходила одна со школы и носила тяжеленные учебники, и ничего ведь — нормально, жива-здорова.       — Итак, — Исыль шмыгнула носом, после обратившись к Чонгуку, — касательно дрочки. Порно, как я полагаю, предлагать посмотреть бесполезно, — вздохнула она, вспоминая, как помогала ему отойти после панической атаки, произошедшей из-за несчастной, едва начавшейся постельной сцены в фильме.       — Абсолютно, — безапелляционным тоном заявил парень.       — Как насчёт нюдсов? — засияла Хо, поворачивая голову к рядом идущему Чону.       — Исыль, ты не поняла. У меня нет проблем с тем, чтобы поднять Чона младшего по стойке смирно, — мотнул головой он, а девушка постаралась проглотить рвущийся наружу глупый смешок, вызванный забавным, по её мнению, сравнением парня. — Сложности заключаются несколько в ином: когда я прикасаюсь к себе там, начинаю водить рукой по члену, я не могу расслабиться, наоборот, я только сильнее напрягаюсь, я будто лечу в пропасть и ничего не могу с этим поделать. Сколько бы я ни пытался, я не могу сделать это, не могу довести себя до разрядки. Приходится мучительно ждать, пока стояк сам спадёт.       Хо сочувственно посмотрела на искажённое отвращением лицо Чонгука и засунула руки в карманы пиджака, любезно предоставленного парнем. Винтики и шестерёнки в её голове активно закрутились и заработали, Исыль усердно пыталась придумать что-то такое, что помогло бы Чону справиться с его проблемой. Вспоминала, отчего сама возбуждается обычно, но это не особо помогало — ситуации и вкусы их здесь были диаметрально противоположными.       — Попробуй представить в голове девушку, которая тебе нравилась или нравится, — начала Исыль. — Подумай о том, когда чаще всего у тебя встаёт, на что и почему. Постарайся проанализировать это. Думай о том, что тебе нравится, подключай воображение, не давай чему-то другому отвлечь тебя, — подбирая слова, высказывалась она. — Тебе важно понять, что ты делаешь это для себя, ради собственного удовольствия, понимаешь? — Исыль глянула на Чонгука. Тот кивнул как-то неоднозначно, но девушка приняла это как знак того, что тот услышал её совет и теперь обрабатывает полученную информацию.       Они завернули на улицу, ведущую к дому Хо. Она до конца надеялась, что Чон образумится и не станет провожать её чуть ли не до самых дверей, что разойдётся с ней на ближайшем перекрёстке, но надежды Исыль благополучно канули в Лету, ведь Чонгук продолжал неизменно идти рядом.       «Такой глупый», — думалось ей, когда она замечала, как стучит у Чона челюсть от холода. Однозначно пришло время доставать более тёплую верхнюю одежду. От мысли об этом накрывала некая меланхолия, ведь это значило, что последние тёплые осенние деньки, хоть как-то напоминающие собой о лете, бесследно ушли в небытие. Исыль смотрела на покрасневший кончик носа Чонгука и грустно вздыхала всю оставшуюся дорогу. Разговор больше не вязался, а может ребята сами этому способствовали, кто знает?       Шли в тишине ровно до тех пор, пока до дома девушки не осталось несколько таких же, и Хо предварительно оповестила об этом Чона, чтобы подбодрить этого замёрзшего кролика. Тогда-то он и схватил её за руку, уводя в сторону небольшого сквера, где было не так людно, как на главной улице.       — Куда ты меня тащишь? Хэй, я и сама могу идти, — запричитала Исыль, спотыкаясь о собственные же ноги из-за быстрого шага Чонгука. Парень оставил её вопрос не отвеченным, игнорируя при этом любые возмущения по поводу происходящего.       Наконец, он остановился под раскидистым деревом, что скрывало их своими ветвями и широким стволом от глаз редко проходящих мимо людей. Свет от стоящего неподалёку фонаря с трудом пробивался сквозь плотную листву ещё не опавших листьев, редкими бликами падая на их лица. Чон отпустил девичью руку, вставая напротив.       — Мне понравилось целоваться, — выдал прямо Чонгук, скрещивая руки у себя за спиной. — Я думаю, если бы мы, с твоего разрешения, конечно, повторили наш относительно недавний поцелуй, у меня было бы больше шансов заиметь успех в мастурбации, — протараторил Чон, явно волнуясь. У Исыль сердце ёкало от его слов без остановки, уж больно мило и невинно выглядел смущённый озвучиванием столь откровенных мыслей и желаний Чонгук.       Исыль долго молчала, натягивая до предела как свои, так и чонгуковы нервы, теребила длинные рукава школьного пиджака, перебирала немного жёсткую ткань пальцами и всё никак не решалась ответить. Точнее, попросту не знала, как отвечать — по велению сердца или же разума.       Переступив с ноги на ногу, она мысленно вынесла себе вердикт и пообещала дать хорошую затрещину, когда аккуратно шагнула навстречу к парню, заставляя того вскинуть на неё поблёскивающие в свете уличного фонаря глаза.       — Прежде чем я сделаю это, — Хо вытянула руку с выставленным мизинцем вперёд и подняла глаза на Чонгука, — пообещай, что никогда не влюбишься в меня.       Она видела, как в Чоне будто что-то переклинило. Он растерянно посмотрел на её маленький, оттопыренный в сторону мизинчик и ненадолго завис, будучи полностью погружённым в собственные размышления. Его глаза бегали по пространству вокруг, не имея возможности зацепиться за что-либо конкретное, не решаясь это сделать, а губы то и дело оказывались судорожно закусанными между зубов.       В конечном итоге, Чонгук остановил свои глаза оттенка тёмного шоколада на глазах Исыль и протянул свою руку в ответ, плотно обхватывая чужой крошечный мизинец своим длинным. Рот его приоткрылся, и оба приготовились услышать слова, что собирались вот-вот сорваться с уст Чона.       — Обещаю.       Не желая тратить больше ни минуты, Чонгук смелым движением дёргает Исыль на себя, отчего она врезается в его крепкую грудь и оказывается в сильных руках. Хо глотает сердце, застрявшее где-то в горле, когда Чон её лицо ладонями обхватывает, склоняется порывисто ниже и, уделив одно несчастное мгновение на то, чтобы рассмотреть получше её зарумянившееся лицо и поймать блестящие глаза своими, бойко припадает к губам, целуя.       Уста у него горячие, но Исыль обжечься о них только в радость, уж больно приятным тёплом поцелуй в груди разливается. Девушка открывает рот податливо, разрешая Чонгуку проникнуть в него языком и со своим столкнуться. Парень выдыхает шумно сквозь ноздри и руки на девичей талии устраивает, обнимает крепко, желая Исыль полностью в себя впитать, вобрать всё её составляющее, соединиться в одно целое, разбиться на атомы и смешаться в виде чего-то нового, доселе неизведанного ни ей, ни ему.       Чонгук замедляется, с головой в поцелуй погружается, отдаётся моменту без остатка, надеясь, что Исыль то же самое испытывает. Он языком умопомрачительно медленно по её водит, исследует чужой рот, и Хо ведёт от его действий неистово, чувствует, как подрагивают собственные ресницы, щекоча чужую щёку, как дрожат у неё коленки, как слюны становится слишком много, и она собирается у краешков рта, оставляя после себя мокрые следы. Поцелуй выходит не то, чтобы страстным, скорее... интимным.       И это с новой силой ударяет по остаткам рассудка. Исыль обхватывает продрогшими ладонями мальчишечью шею и встаёт на носочки, поддаётся навстречу, желая углубить поцелуй, хотя, казалось бы, куда ещё глубже, когда уже оба задыхаются, захлёбываются и тонут друг в друге без шанса на спасение.       Чонгук стонет жалобно Исыль в рот, посылает вибрацию вниз по телу, и она неожиданно ярко ощущает его окрепший член животом. Хо отрывается от чужих губ с характерным чмоком, желая отодвинуться, но Чон в этот раз настойчивее оказывается. Исыль видит в его глазах пробуждённых от глубокого сна чертей, они пляшут и хороводы водят, а Чонгук её властно за затылок обратно притягивает, мажет по губам чересчур возбуждённо и дичает за считанные секунды. Девушка под руками горячие сильные плечи прощупывает, переходит на грудь, гладит её, не останавливаясь, и стонет еле слышно, когда Чон её за губу кусает и оттягивает ту на себя.       У них лишь одна мысль в этот момент назойливой мухой над ушами жужжит — обещания держать бывает неимоверно сложно.