Полицейская ведьма

      Открыв глаза, Коннор увидел не комнату Эвелинн или хотя бы вообще помещение, а был на улице. Светило солнце и, судя по окружающей зелени и жаре, было лето.              Были слышны птички где-то на верхушках деревьев и возгласы детей позади.              Он обернулся и увидел, что кучка детей от шести до десяти лет стояли толпой и смотрели на какую-то девочку, что стояла в стороне от них. Один из мальчиков и кажется более старший был одет в зелёную рубашку, серые шорты, на голове была чёрная кепка, а в руках белый, бумажный самолётик. Он стоял впереди толпы и что-то выкрикивал, а дети позади поддакивали согласными возгласами, смеялись и тыкали пальцами.              — Никто не хочет играть с тобой и с твоим тупым самолетиком! — кричал мальчишка на французском той девочке напротив него. Коннор заметил в руках у неё такое же бумажное изделие. У неё он был сделан из листка журнала или книги, ведь там виднелись мелкие буквы. — Никто не хочет играть с такой страшилой! С такой грязной и тупой дурой! Иди расчешись! Ведьма!              Последнее слово толпа детей подхватила и стала повторять по несколько раз и тыкать пальцем намного активнее. Он кричали это так, что в конечном итоге это выходило почти в унисон. Разная тональность писклявых и не очень детских голосов от этого лишь прибавила в громкости.              Коннор был так близко, но, кажется, никто и не обращал на него внимание.              Собственно… Как и в прошлый раз.              Коннор не понимал почему всё так, но ему определённо не нравилось то, что происходит. И от этого непонимания и желания узнать всё, сделал пару шагов ближе. Его действительно словно и не видят. Встав сбоку, посередине толпы и девочки, он взглянул в лицо последней, а осознание в ту же секунду ударило под дых, так что он опешил и его глаза расширились в удивлении. В лице этого ребёнка Коннор чётко увидел черты Эвелинн. Ей словно лет девять от силы, а её весьма вьющиеся волосы были будто и вправду растрёпаны, но скорее как простая небрежная причёска. В этом не было ничего ужасного. На лице были мазки чего-то грязного, а особенно на лбу выделялось чёрное пятнышко. Держа пыльными руками самолётик у живота. Одежда тоже была явно не самая свежая: растянутая и, видимо, как попало выбранная. Сочетания цветов совсем не было, но это тоже не было слишком ужасно. Хотя вот обувь была уже совсем изжитая и почти вся расклеилась. Кажется, это какие-то кроссовки. По крайней мере когда-то ими были...              Но это всё... Было просто ребёнком, который игрался на улице и замарался. Такое ведь иногда бывает.              Лицо Эвы было таким грустным и печальным, нижняя губа стала дёргаться, а самолёт вскоре выпал из рук и приземлился в лужу рядом. Стал впитывать влагу и становится неспособным летать вовсе. Коннор заметил, что он и в целом-то был кривой, да неправильно сделан. Эвелинн, наверное… просто не умела их собирать.              Она зажмурила глаза, затем накрыла их предплечьем и шмыгая носом, стала плакать. Быстро это стало и вовсе детским рёвом. После того, как на неё посыпались уже другие обзывательства и смешки, толпа всё же вскоре решила заняться своими делами. Продолжить играть, соревнуясь, чей самолёт будет лететь дальше. Тот самый мальчик, что был в главе толпы громче всех хвастался, что победа его, а другие лишь спорили и говорили, что у них получится лучше.              Эвелинн плакала, но слыша среди всех голос обидчика столь ясно, убрала руку от лица и стала смотреть на него. Она всхлипывала и заикалась от недостатка воздуха, что аж плечи дёргались, лицо уже было мокрым и красным, а какая-то недавняя ссадина на щеке щипела от слёз.              Эва чётко смотрела на мальчишку и… видно было, как питает к нему жуткую ненависть.              Ненавидит его. Очень.              Она сжала челюсти и о чём-то думала, смотрела из-под бровей, а руки вдоль тела сжимались в кулаки до белеющих костяшек. Всё, что крутилось в её голове, так это то, что она так отчаянно желала, чтобы его чёртов самолётик, так и не успев пуститься в свой первый полёт, сгорел до тла. От начала и до конца. Чтобы даже кусочка не осталось.              — Сгори! — услышал голос Эвы Коннор, но мысленно и с эхом. С таким слегка рычащим и низким. На самом деле… как будто это… два голоса, наложенные друг на друга. И полностью синхронизированы.              Послышался детский крик.              Перепуганный и очень громкий визг. Посмотрев в место звука, Коннор увидел, как мальчик бросил горящую бумажную игрушку, но это не помогло, потому что пламя было на рукаве его рубашки. Ребёнок не то что оказался в панике, он миновал все возможные стадии и впал в мгновенную истерику. Он стал махать рукой, дабы погасить огонь, но тот уже крепко ухватился за его одежду. От бешеных криков стали кричать и другие дети. Они начали в страхе разбегаться кто куда и почти оставили своего друга одного в такой жуткой и страшной беде.              Мужчина, что жил неподалёку, тут же выскочил на визги и увидел, что происходит. Он быстро сумел снять с мальчишки рубашку и откинул в сторону. Конечно, тот не сразу же успокоился, а продолжать кричать, будто горит и дальше. Вскоре начали приходить и другие взрослые.              Коннор посмотрел на Эву.              Та стояла… Шокированная и перепуганная не на шутку. В глазах был дикий страх, но вскоре она отошла от ступора и оглядевшись по сторонам, тут же развернулась и побежала куда-то. Коннор не успел пойти за ней, ведь услышал звук ударившейся сетки об что-то железное.              Развернувшись, мгновенно оказался в другом месте и даже когда огляделся, то той улицы, где он был буквально только что, уже нет. Было место, больше напоминающее чей-то большой и старый задний двор. Тут была куча хлама и железок друг на друге, а так же вокруг всё было ограждено забором сеткой. Звук, который он услышал, был создан Эвой.              Она пролезла через дырку и прошла в глубь этой местности. Обошла горки металлолома и мусора, куда и он тихонько проследовал. Коннор увидел, какой-то… своеобразный и самостоятельный построенный столик и рядом был заваленный бетонный столб на который Эвелинн уселась. Напротив было зеркало, у которого не хватало куска, но в целом осмотреть себя было возможно и, кажется, этим она занималась. Шмыгала носом, брови были напряжены и было слышно тяжкое дыхание после бега.              Видимо, сюда Эва и сбежала. Значит всё идёт по порядку повествования этой истории.              В какой-то момент подняла руки и посмотрела на них. Пыльные, грязные и с небольшими ранками. Она будто пыталась понять что-то. Не она ли вина того, что самолёт воспламенился? Неужели… она? Именно это ей всё-таки пришло в голову. Ведь это… не совпадение, верно? Не могло так всё совпасть. Перевела перепуганный от этого осознания взгляд и посмотрела вновь на отражение. Но она ведь… не хотела этого. Не хотела, чтобы он воспламенился тоже. Лишь его игрушка…              Послышался резкий треск.              Стекло лопнуло, превратившись во множество осколков. Они не выпали, а остались на месте. Стали напоминать странный и жуткий калейдоскоп или даже скорее сети сделанные пауками.              От этого Эвелинн шугнулась и вскочила на ноги, а после поспешно отошла на несколько шагов, но споткнулась об железную трубу на земле и упала. Это ей не помешало и она стала пятиться назад уже так, что почти достигла Коннора наблюдавшего за всем.              Ей страшно. Эва ничего не понимает. Это она? Она всё это делает? Но почему? Как? Зачем? Столько вопросов, но… Ей просто очень страшно.              Встав на ноги, опять смотрит на свои руки, однако затем убегает куда-то прочь, как можно быстрее, а Коннор вновь слышит голоса позади себя.              Обернувшись, он оказался возле какой-то реки и небольшого моста.              — Отдать обратно? А нам что взамен? — говорил мальчик подросток. Ему было лет тринадцать и он стоял в компании ещё двоих таких же ребят.              Эва рядом была весьма маленькой на их фоне, а главное, что совсем одна. Солнце уже было ближе к закату, а судя по всё той же её одежде… возможно это происходило через пару часов.              — Это моё! — Эвелинн на французском требовала отдать её грязный теннисный мячик. Она нашла его в том прошлом дворике и вряд ли он был чей-то или был нужен кому-то. — Это вы забрали его у меня и я ничего вам не должна!              Она прыгала, стараясь забрать вещь, но мальчик лишь смеялся, задирая руку. Его друзья подбадривали его. Вскоре мальчишке надоело и он ногой отпнул Эвелинн, а та отлетела и рухнула на спину.              — Ну, раз твой… То забирай! — он замахнулся и кинул его весьма высоко, но главное, что очень далеко. Мяч полетел чётко в реку и приземлившись там, поплыл по небольшому течению. — Апорт!              После этого слова они откровенно заржали, а также вид удивленной и шокированной их действиями Эвы, смешил их ещё больше. Но она лишь ошалела от того, как он далеко выбросил и тем более в речку. Как же она его достанет?              Позабыв обо всём и со всей любовью к игрушке с которой провела немало времени, Эвелинн вскочила и побежала в ту сторону, чтобы поскорее достать, чем рассмешила их ещё. Ребята ушли, а ей в целом было на них всё равно. Теннисный мяч был таким замечательным и с ним было интересно играть, а главное, что даже можно в одиночку об стенку.              Коннор прошёлся, чтобы следить за её действиями. Она зашла на мост и посмотрела, как мяч уплывает и поняла, куда ей бежать дальше. Река была узкой, метров двадцать в ширину, но главное, что её земля по бокам была в виде склонов. Но Эвелинн это мало волновало.              На её удачу мячик был остановлен старым деревом, что частично завалилось в воду на краю. Поэтому она полезла по склону, стараясь огибать торчащие ветки, но так же и держаться за них, чтобы не свалиться.              Однако теперь ей не повезло.              Под конец склона был бетон, а он из-за столь грязной речной воды покрылся слизью и маленькой, зелёной тиной. Эва стала наклоняться сильнее и сильнее, тянуть руку, но мгновение и она... Поскользнулась. Попыталась выровняться, но всё равно шумно плюхнулась в мутную воду. Брызги взмыли вверх, а после чуток утихли, но всего на долю секунд, ведь затем из воды вынырнула Эвелинн.              Коннор не сразу понял.              Эва бултыхалась, махала руками и била ими по воде, а уже после, когда она стала не ясно и непонятно что-то выкрикивать, то осознал.              Она не умеет плавать.              И главное… В эту секунду захлёбывается. Тонет.              Пыталась кричать, что, вероятно, было зовом о помощи, но никого в округе не было. Для этого он даже осмотрелся и машинально захотел помочь, чем и занялся. Но как только он ухватился за ветку, то понял, что рука прошла через неё. Просто, как неосязаемая. Провёл ещё раз и ещё. Насквозь, будто он призрак из фильмов. И он… Не может ей помочь. Никак. Она, вероятно, и не слышит его, да и никто либо другой и не увидит тоже.               Это длилось недолго. Вскоре силы стали уходить окончательно и Эва ушла под воду.              Опять затишье, но вдруг…              Её тело показалось из реки и её просто выбросило на берег, к его ногам.              Эва была с закрытыми глазами и молчала, словно спит. Вся мокрая, но зато уже не такая и грязная. Неожиданно она зарыпалась на земле, будто рыба на суше, и стала кашлять вместе с хрипами воды, которую стала отплёвывать.              Немного придя в себя, она устало перевалилась на бок и тяжело дыша, её взгляд упал на мячик вновь. Он ведь так близко! И из-за него она чуть не утонула.              Нет. Не из-за него. Из-за этих чёртовых уродов, что бросили его!              Послышался неразборчивый шёпот в округе. Будто от деревьев, что были рядом, будто откуда-то с неба и из-под земли. Отовсюду, шёпот прошёлся везде и вокруг Коннора, что он даже дёрнулся слегка и огляделся.              Что это? Ничего не понятно и не ясно, но оно точно было. Ему не показалось.              Коннор перевёл взгляд на Эву, ведь та протянула руку в сторону игрушки, чего-то ожидая.              Дождалась того, что спустя секунд десять мячик взмыл вверх, а после быстро и уверенно влетел в её ладонь с небольшим хлопком.              Телекинез.              Неужели именно так она в себе его впервые обнаружила? Столь давно и под давлением стресса. Она ведь говорила, что в таких ситуациях у неё всё и открылось, но… Он никогда не подозревал, что настолько ужасных ситуациях и весьма опасных для жизни.              Сзади послышалось два удара теннисного мячика об стенку.              Коннор вновь обернулся и опять оказался в другом месте.              Чей-то задний дворик. Чуток заваленный забор из белых досок, мусор и всякий хлам на подобии старой посудомойки, которая лежала на боку и дверца была распахнута, старый и дырявый диван, который был весь пыльный и грязный. Неухоженная трава была уже полузелёная, то ли полужёлтая, были горки с землёй и небольшая лужа недалеко. Был опять вечер и солнце уже почти зашло, но всё ещё ярко светло. Оранжевые лучи делали небо невероятно красивым, а белые тучки лишь дополняли эту картину.              Коннор увидел, как Эва сидит на полу перед стеной дома и кидает мяч. Тот отскакивает сначала от земли, а там к стенке и от неё уже по дуге в руку. Судя по виду… Эве было невероятно скучно. Одежда была ещё немного влажная, как и волосы, а сама она упиралась спиной на машинные колёса, что были собраны в стопку. Неизвестно сколько раз она уже кинула мяч, но из дома глухо послышался женский и сердитый крик:              — Хватит стучать этим грёбаным мячиком! — вероятно, это была Виола, которая хорошо слышала все эти звуки внутри здания.              Эвелинн действительно прекратила. Словила в последний раз игрушку и смотрела на дом. Затем казалось бы нейтральное лицо, в мгновение ока изменилось: челюсти сжались, показались зубы, а брови нахмурились, ведь она замахнулась со всей силы и пульнула мяч вновь. Тот полетел не от пола, а сразу в стену и после, отрекошетив, стал лететь обратно, но уже прямо в неё. Еле успела увернуться и если бы не сделала этого, то тот точно бы зарядил ей прямо в лицо. Мяч отлетел от шин в левую сторону и врезался в какую-то кучу хлама сложенного друг на друге.              Конечно, от этого гора посыпалась с громким звоном, стуком и от которого Эва вжала голову в плечи, а так же поджав губы, зажмурилась.              Вскоре всё стихло, разве что потом послышались возмущённые возгласы матери о том, что она чёрт возьми там делает.              Эвелинн приоткрыла один глаз, затем второй и посмотрела на бардак, что учинила. Мда… Неплохо так. Глаза стали искать светло-зелёное пятнышко и нашли. Сколько раз он уже улетал у неё пока она им игралась. Устала вставать сто раз, чтобы поднять и сесть на место.              Поэтому удрученно выдохнула и запрокинула голову назад, лениво расположив её на колёсах. Взгляда с мячика не спускала и в тот же момент вспомнила, что было около часу назад на речке.              Ведь он влетел в её руку тогда, когда она просто тянула её.              Послышался шёпот, который словно разносил ветер, что слегка подул и заставил шелестеть листья на деревьях. Эти два звука смешались и стали словно едины.              Эвелинн упёрла руку на землю, но ладонью на мяч. Пальцы слегка подрагивали, а она чего-то ждала. Мячик неожиданно дёрнулся и прокатился пару сантиметров к ней. Опешила и слегка отдёрнула руку, а голову выровняла и стала смотреть внимательнее. Пыталась понять, что вообще увидела и что случилось только что, а главное… Опять думала о том, не причина ли она всего этого?              И кажется… Поняла, что да.              Кажется, она тому причиной.              Поэтому неуверенно выставила руку обратно и сосредоточилась на том, чтобы всё произошло опять. Теннисный мяч не шевелился секунд десять, но затем вдруг слегка задёргался и медленно покатился по сухой траве к Эвелинн. Он просто вкатился ей в ладонь, которую она сжала, чтобы взять его и поднять. Стала рассматривать, всё ещё ничего не понимая.              Как же так? Почему? Как она это делает и что это значит? В голове так много вопросов, но ответов совсем нет.              — Где ты?! — услышала Эва сердитый голос матери в проходе на задний двор. Конечно, та даже дверь толкнула так, что она ударилась об стенку и дочь вздрогнула. В глазах Виолы была злость и недовольство. — Иди убирай! Я должна тебе говорит всё? Сама не можешь догадаться? Или ты хочешь, чтобы я делала? Вставай, маленькая дрянь!              Мать махала рукой вглубь дома и яростно кричала, что дочь перепугалась и забыла обо всём. Сейчас надо выполнить требования матери, иначе она будет ещё больше злиться.              Эва побежала в дом, но пересекаясь с мамой в проходе, а та лишь психованно и не довольно толкнула её в спину, чтобы подогнать, однако тем самым заставила дочь споткнуться об свои же ноги и порог. Она упала на коленки, но вовремя упёрлась руками для спасения, однако тем самым её игрушка выпала и укатилась к маминым ногам.              Виола схватила мяч и рассмотрела, а после недовольно посмотрела на встающую дочь.              — Ты это не получишь, пока всё не уберёшь! — мать забрала вещицу и ушла в глубь дома, а Эвелинн не осталось ничего, кроме как всё сделать, чтобы вернуть своё.              Коннор услышал шуршание пакета. Обернувшись, оказался уже впереди дома и когда уже наступила ночь.              Эва копалась в ведре с мусором. Достала оттуда мяч. Мать просто выкинула его, хотя дочь сказала, что всё сделала и просила игрушку обратно. Она догадалась, что сделала мама. Не первый раз ведь.              Эвелинн зашла в дом, а Коннор так и остался на улице, пока не увидел, как на втором этаже открылось окно, а Эва вылезла из него. Она вышла на выступ крыши, что был более-менее ровным и уселась там. Он почему-то только сейчас стал слышать звон бокалов, множество голосов и увидел, что в свете окон первого этажа видны силуэты. Видимо, гости Виолы пришли, а Эва, как всегда ушла из дома в такой момент.              Вновь шуршание пакета.              Эвелинн достала его из кармана, а в нём, кажется, были какие-то сухарики из кусочков булочки или может хлеба. Стала кушать их, хрустеть, но самое важное, что её голова была задрана и она смотрела наверх.              Конечно.              Она смотрит на звезды. Её любимое занятие. Коннор наблюдал со двора и просто даже не знал, что думает. У неё все дни такие… насыщенные на события или это только один такой весьма неудачный? Вряд ли получится узнать. По крайней мере сейчас или в ближайшее время.              Эва доела всё и убрала пакетик в карман, но как-то упустила момент и мячик укатился. Он приземлился во дворе и она удручённо вздохнула.              Растяпа.              Пришлось вставать, ведь уже спать охота. Может всё же получится уснуть в такой обстановке? Кто знает.              Прошлась к краю, чтобы найти предмет и когда поняла где он, то собиралась пойти к окну.              Что-то определенно пошло не так.              Наклон на краю намного более сильный, но также она зацепилась старыми ботинками за выступающий кусок черепицы. Эва просто стала падать вперёд и пускай с первого этажа, но прямо лицом и в бетонную тропинку.              Коннор застыл и даже не успел ничего проанализировать, как она уже летела на землю. Разве что махала руками, чтобы помочь себе, а ещё сдавленно вскрикнула. Он сделал шаг в её сторону, но впал в ступор и остановился, когда увидел, как Эвелинн была буквально в сантиметрах пяти, а может десяти над землёй. Просто левитировала, выставив руки перед собой. Однако после резко рухнула и послышался тихий стон боли. Хмурясь и морщась, Эвелинн немного помучалась, а после перевернулась на спину и раскинула руки с ногами, будто звёздочка.              Забавно.              На звёздочки и стала смотреть, пока Коннор буквально был у неё над головой, но она его совсем не замечала.              Такое падение бы могло кончиться не просто ссадинами или вроде того, Эва запросто могла умереть, ударившись головой об бетон.              Но всё… Просто обошлось.              Она замедлилась прямо у самой земли и только потом приземлилась, пускай тоже не мягко. Получается… Она спасла саму себя, но даже… Не зная как.              Пролежала недолго. Минут пять, а затем встала на ноги, не забыв забрать игрушку, пошла в дом.              Опять звук позади него и он даже уже привыкает, что всё сменяется таким образом. Обернувшись, Коннор оказался внутри дома по всей видимости, а скорее всего в комнате Эвелинн и уже был день, хотя шторки на окнах чуток приглушали свет.              Тут было какое-то барахло, что скорее походило на детский бардак из игрушек вроде, были и книжки какие-то, карандашей пару штук и ручки. Коннор увидел, что на полу сидит Эва. Она чертила что-то на старой доске мелком и невнятно говорила что-то под нос, наклоняла голову то в левую сторону, то в правую. Кажется… Болтала сама с собой. Хотя что такого? Иногда дети лепечут что-то, когда заняты играми и когда совсем одни. Он присел перед ней на корточки, чтобы быть ближе и, возможно, понять, что она говорит. Какие-то диалоги, кажется. Будто два человека болтают о своих интересах. Вероятно, Эвелинн разыгрывала какую-то сценку.              Вскоре перестала говорить и рисовать. На лице отразилась невероятная скука и печаль. Эва отложила всё и взяла листочек журнала, чтобы собрать самолётик. Коннор видел, как она это делает и понимал, что тот не полетит. Кривой весь, неправильно сделанный. Фактически, она словно собрала его, лишь повторяя его внешнюю форму, и после, когда пустила в полёт, тот тут же носом полетел в пол и воткнувшись в него, помялся. Разочарование на лице стало ещё сильнее. Казалось, будто сейчас заплачет, ведь нижняя губа пошла вверх и надулась. Её взгляд устремился на бумажное изделие и гримаса грусти постепенно сменилась злостью.              — Да почему ты не летишь?! — Эва слегка нагнулась к нему поближе и ударила по полу кулаком. — Тупой самолётик!              Её ярость на французском звучала весьма устрашающее вкупе с недовольным лицом.              — Да что бы ты сгорел, кусок идиота! — странно, что она так его обозвала, но ещё страннее, что тот вспыхнул и загорелся.              Шугнулась и отдёрнулась. Удивлённо уставилась на то, как самолётик постепенно, но верно превращается в пепел, а вскоре... От него совсем ничего не осталось и всё потухло.              Эва протянула руку и тронула место сожжения, но ничего. Просто пальцы замарала и всё. Но это почему-то дало ей другие мысли.              Попробовать ещё раз.              Ещё раз что-то поджечь, а может двинуть с места. Да! Точно! Ребёнок искала глазами, что сместить, но всё словно не могла уцепиться за что-то и лишь люстра над головой стала нужным подопытным.              Она стала смотреть на неё и желать, чтобы та шевелилась, ибо… а как же ещё заставить это работать, верно? Люстра в виде лоз и с плафонами в виде чашечек-цветочков жёлтого цвета, стала раскачиваться и слегка скрипеть. Естественно. Она ведь такая старая и пыльная.              Коннор тоже, задрав голову, наблюдал, но затем посмотрел на Эвелинн и увидел, что она улыбается. Она быстро бросила это занятие и побежала к листочкам на полу возле кровати. Схватила один и, скомкав, отставила в сторону от себя. Теперь смотрела на комок, сосредоточилась. Тот, конечно, же вскоре загорелся и Эва опять заулыбалась.              Теперь окончательно убедилась, что это она.              Она делает все эти волшебные штуковины.              Дальше сожгла ещё пару листов и даже другие предметы попали под руку от чего Коннор переживал, чтобы не устроила ненароком пожар.              Она двигала предметы и с каждым разом всё больше и больше. Получалось, кстати, тоже всё лучше и лучше. Радости её не было предела. Она смеялась, улыбалась, хлопала в ладоши, а затем вдруг послышался шёпот.              Он прошёлся по всей комнате и Эва мгновенно успокоилась, подняла руку и смотрела на неё. На ладони ничего не было, но вскоре появились язычки пламени и она загорелась.              Эвелинн была шокирована и испугана, но быстро осознала, что ей даже не больно. Стала совать другую руку, чтобы тронуть огонёк и всё было в порядке.              Тепло, безопасно, красиво.              От огня отлетали небольшие кусочки и растворялись в воздухе, был слышен характерный звук огня, когда на него дует ветер и пытается его затушить. Но он не тух. Он не собирался угасать. Это немного встревожило ребёнка и опять прошёлся шёпот. Эва быстро пришла в себя и просто зажала ладонь и огонь исчез, не оставляя следов, ожогов или даже дыма, разве что… стало чуток прохладнее и не так светло.              Эксперименты не заканчивались и она повторяла все эти действия. Вдруг внезапно побежала куда-то из комнаты и Коннор услышал, что Эва возвращается, но болтая с кем-то и идя вместе.              — Мама! — Эвелинн тянула мать за руку в комнату и весело щебетала, пока на лице была такая улыбка, что казалось её нельзя убрать с её лица. — Смотри, что я умею, мам!              Виола кажется была немного на отходняке и, наверное, поэтому так лениво плелась, а так же не особо возмущалась или злилась на дочь. В лице её было много пренебрежения, которого Эва словно и не замечала.              — Что? — лениво спросила мать и, сложив руки на груди, встала вразвалочку, закатив глаза с тяжким вздохом.              Её эти детские визги раздражали.              Эвелинн поставила на стол кусок мела и затем стала смотреть на него. Виола даже и заинтересована то не была, а больше всего желала свалить спать или заниматься своими делами, однако быстро передумала, когда увидела, как мелок стал двигаться.              — Ты видишь?! — дочь взглянула на лицо матери у которой на нём начало приходить небольшое недоумение и растерянность. — Это ещё не всё!              Эва протянула руку и мел взмыл вверх и стал шевелиться в зависимости от того, куда она ему указывала. Довела до матери, что стояла в двух метрах и оставила возле, а та сама взяла предмет в руки.              — Здорово, правда?! О! Смотри ещё!              Ребёнок радостно побежала к бумажкам, чтобы поджечь одну из них, предварительно скомкав. Всё опять получилось и теперь Виола стала действительно осознавать, что это реальность, хотя думала даже, что возможно у неё галлюцинации из-за наркоты. Но вроде она уже отошла, так что должно быть всё нормально и соображать она должна также.              — Как ты… — Виола и не знала как правильнее спросить.              — Я не знаю! Но это так классно! — дочь подскочила к маме, сжимая кулачки, и будто светилась от счастья. — Ты же говорила, что у меня совсем нет талантов, но вот! Смотри, что я умею! Никто так не умеет, да? Даже соседние дети и ребята со школы! Я молодец, правда? Мама, я же обещала, что обязательно стану такой, как ты хотела!              Виола, однако, смотрела на мелок и пыталась всё переварить, а не слышать град вопросов от дочери с её звонким голосом, который больно бил по вискам. Но неожиданно Эва прильнула к ней и обняла, чем привлекла к себе внимание.              — Я, может, даже смогу попасть в телевизор, как те люди, что делают всякие фокусы и мы получим много денег! Всё, как ты желала! Я заработаю очень много и всё станет хорошо! Тебе не придётся пить и принимать таблетки, мы будем путешествовать и кушать вкусную еду! Я так хочу попробовать ананас, а ты что? Мам? Мама?       Эва всё никак не понимала, почему же мама не радуется? У её дочери же наконец появились таланты, и теперь они смогут много заработать, начнут посещать другие страны и забудут о бедности, голоде и отсутствии хороших вещей.              Разве это не хорошо? Разве это не есть счастье?              — А? Да… Да. — мать оживилась и даже слегка улыбнулась. После и вовсе погладила дочь по голове. — Ты молодец.              Эти слова так тронули и удивили Эвелинн, что сначала она застыла, а затем её лицо стало сильно морщиться, на глазах стали выступать слёзы. Эва с новой силой и порывом прильнула к матери, что даже умудрилась слегка толкнуть её и той пришлось сделать пару шагов назад.              Эвелинн откровенно зарыдала с хныканьем, хлюпаньем носа и невнятными словами, что стали вырываться с заиканиями.              — В… в-от в…види-ишь… — Эва буквально задыхалась от не хватки воздуха. — В-всё х-хоро… хо… рош-шо… Всё бу… бу… дет хорошо!              Эвелинн отчаянно верила, что теперь всё изменится. Всё будет отлично и замечательно. Их жизнь станет лучше.              Обязательно.              Коннор услышал голоса сзади и посмотрел туда. Он оказался в тёмном коридоре, хотя в окно било дневное солнце. Стоял так, что ему было отлично видно открытую комнату Эвы, а также, далее по коридору, виден вход на кухню, где он и слышал какие-то разговоры, но не особо разборчиво и потому смотрел, что делает Эвелинн.              Она же сидела на полу и что-то рисовала, как по коридору пошли двое мужчин лет тридцати, может, чуток старше, а за ними и Виола. Они все зашли во внутрь, а Коннор остался наблюдать с прохода.              — Эвелинн-Кейл? — обратился один из мужчин в чёрной рубашке. — Твоя мама рассказала нам, что у тебя есть кое-какие способности. Не могла бы ты нам показать?              Эва отвлеклась от всех занятий и посмотрела на прибывших в её комнату. Развернулась и стала смотреть, но так и не встала с пола.              — Вы хотите, чтобы меня показали по телевизору? А нам заплатят деньги? — тут же она спросила весьма важную для неё вещь.              Мужчины переглянулись, а после взглянули на Виолу, но та только слегка качнула головой.              Они все вновь вернули своё внимание на Эву.              — Да, но если ты нам докажешь всё. — ответил второй незнакомец в белой рубашке.              — А сколько? — любопытно поинтересовалась Эвелинн, склонив голову на бок, как щеночек. — Много? Миллион? Или два? Хочу пять!              Ей казалось, что пять миллионов это очень много. Невероятно! Что на такие деньги можно прожить всю жизнь с мамой на двоих. Но она ведь... Глубоко заблуждается. В две тысячи тридцать третьем это уже не такая уж крупная сумма на самом деле, а с учётом того, что её мать не умеет правильно распоряжаться бюджетом и имеет вредные привычки, то они и вовсе улетучатся за пару месяцев.              — Если ты сможешь нас заинтересовать и твои способности будут весьма необычными, то… Да. — первый мужчина кивнул головой, а от того Эва заулыбалась.              Она так и не встала, начав смотреть на карандаш перед собой. Через секунд десять-пятнадцать тишины он взмыл вверх и плавно задвигался в воздухе. Эва довела его рукой до мужчин, так что один из них взял его в руки. На их лицах засияло удивление и с тем же сомнение, что это всё вообще реально.              Что этот ребёнок на самом деле управляет телекинезом и к тому же столь легко.              — Т-твоя мама сказала, что ты умеешь поджигать предметы. Покажешь? — второй мужчина спрашивал растерянно и неуверенно. Их обоих накрыл некий шок и ступор.              Эвелинн посмотрела на листок с рисунком, что только что нарисовала. Даже не пожалела его, но чтобы показать свой безусловный и крутой талант. Бумага стала слегка дымиться по середине и там образовалось горение. Чёрный круг стал расходиться вместе с огнём, так что ничего от бумажки и не осталось, разве что пепел и тлеющие кусочки, что сумели отсоединиться в какой-то момент.              Подняв голову, Эва ожидала вердикта, но лишь видела изумлённые лица. Хотя мать, сложив руки на груди, кажется ухмылялась, что заметил и Коннор.              — Это… Действительно правда. — сказал один незнакомец другому. Видимо, это тот факт, что слова Виолы подтвердились и она не врала им. — Нам… Надо переговорить.              Они втроём вновь отошли на кухню, оставив девочку одну. У Эвы было замечательное настроение, ведь им, видимо, теперь заплатят денег. Как же такое может не радовать?              Послышался шёпот, который бился об стенки комнаты и вскоре потихоньку затих.              Эвелинн решила ещё немного поэкспериментировать и сложила руки вместе. Сквозь детские пальчики вскоре стал виднеться жёлто-оранжевый свет, а так же Коннор заметил, что её глаза тоже стали жёлтыми в этот момент. Эва понемногу стала распускать ладони и оттуда вылетела… бабочка.              Огненная бабочка.              Она была жёлтой, а у краёв крыльев более оранжевая. От неё отлетали тлеющие искорки, которые быстро угасали и расстворялись в воздухе. Волшебное насекомое взлетело и стало порхать над головой Эвы, а та в свою очередь с улыбкой вскочила на ноги, начала со смехом прыгать, бегать и пытаться словить её.              Эвелинн веселилась и игралась, чувствуя себя так счастливо, беззаботно и... Легко в это чудесное мгновение.              А что вообще означает бабочка? Символ перерождения и изменения? Когда из весьма неприятной на вид гусенички, она становится прекрасной и яркой бабочкой начинает летать над этим миром, изменившись вот так. До неузнаваемости.              Или это символ бессмертия и воскрешения? Из кокона, что подобен гробу, она высвобождается и теперь вновь живёт, да и пожалуй более свободно.              А ведь бабочка это символ чего-то прекрасного, лёгкого, приносящего счастья.              Символ… души.              Огненная бабочка юркнула в коридор, а Эва поспешила за ней. Собственное творение уселось на комод и она попыталась тихонько подкрасться, а затем ловко поймать насекомое, но то оказалось не таким простым и вновь взмыло вверх. Эвелинн почти погналась дальше, но уловила голоса и уцепилась за разговор, который теперь стал слышать и Коннор.              Уселась у стенки и подслушивала.              — Пятьдесят. Не меньше. — сказала твёрдо и уверенно Виола.              — Наша лаборатория в общем имеет бюджет лишь в сто миллионов. Вы просите целую половину! — сказал один из гостей, но Эва не поняла какой именно. Говорили они весьма негромко.              — Я всё сказала. Либо так, либо проваливайте и я найду других. — мать недовольно хмыкнула и сложила руки.              Коннор мог видеть, ведь стоял напротив прохода, пока Эвелинн была на полу и смотрела в стенку перед собой. Бабочка уселась над нею на стенке.              Было небольшое затишье, как после незнакомец в чёрном заговорил:              — Хорошо. Мы… согласны. Вы уверены в своём решении?              — Да, ибо тогда бы я не позвонила вам, чтобы вы забрали её. — после слов мамы Эва застыла и воздух застрял в лёгких. Они говорят о… ней? — Сделайте так, чтобы никто не знал, что я связана с ней. Анонимно. Мне не нужны проблемы.              — Конечно. Мы постараемся. — мужчина махнул головой, а после продолжил: — Мы заберём вашу дочь и вы, вероятно, не будете иметь к ней доступа в таком случае. Так что имейте ввиду. Лаборатория не будет идти на уступки, если ваш материнский инстинкт вдруг возьмёт вверх.              Виола фыркнула и наконец повернула голову на гостей, ведь до этого смотрела в окно.              — Поверьте, не возьмёт. Мне глубоко плевать на это и на неё тоже. Мне нужны деньги и всё. — мать провела рукой в воздухе, как бы отрезая все дальнейшие диалоги. — Когда я смогу их получить? И когда вы заберёте её? Только попробуйте меня обмануть и я заставлю Эвелинн поджечь вас!              Лабораторные сотрудники действительно напряглись и переглянулись.              — Сегодня мы сообщим о её… поку… получении к нам и затем сможем перевести деньги, когда нам всё одобрят. Думаю день-два, может три. Не больше недели точно.              Бабочка над головой ребёнка опять попыталась куда-то полететь, но её стало качать, а потом она неожиданно без малейшего звука просто лопнула и рассыпалась на множество искорок, как когда молотком бьют по раскаленному металлу кузнецы. Они угасли, так и не достигнув пола.              На мало что выражающем лице Эвелинн потекли безмолвные слёзы. Она смотрела чётко вперёд, даже не шевелилась и казалось, будто не дышит.              Неразборчивый шёпот прошелся по коридору.              — Отлично. Поторапливайтесь. На неё спрос весьма большой, если что. Где вы ещё такое встретите? — мать ухмыльнулась и затем, кажется, направилась обратно. — Или я запрошу сумму ещё больше пятидесяти миллионов.              От её шагов, беззвучно плачущая Эва, вскочила на ноги. Она всё прекрасно поняла. Здесь нет ошибки. Всё ясно, как солнечный день.              Поэтому побежала в комнату и встала у окна, ожидая, когда кто-то зайдёт. Собственно все трое и зашли. Двое мужчин для того, чтобы сообщить, что забирают её. Конечно, они не скажут честно зачем и для чего. На эксперименты и тесты для выяснения природы её способностей, их потенциал и возможно другие таланты, кроме воспламенения и телекинеза.              Сообщать правду даже пожалуй… опасно.              Виола остановилась у дверей, давая незнакомцам самим всё делать, а не ей, ибо ей даже и не хотелось решать всё это. Ей плевать. Скоро она получит крупную сумму и избавиться от проблемы, что сидела у неё на шее.              — Эвелинн-Кейл… — только начал мужчина в чёрном и даже руки приподнял в неком безоружном жесте.              Послышался неразборчивый шёпот.              — Нет! Уходите! Оставьте меня! — Эва уже срывалась на гортанный и рычащий крик. Слёзы лили ручьём, лицо от ярости стало красным, а кулаки сжимались, словно готовясь к бою.              Коннор, стоящий возле неё, прекрасно видел всю ситуацию и понимал, что, возможно, сейчас произойдет… Плохое.              Очень.              — Мы не раним тебя, мы просто… — начал второй коллега и тоже весьма так мягко, по доброму, но это не поможет.              — Нет! Вы не тронете меня! Вы не заберёте! — Эва в надежде глянула на мать, что мало выражала на своём лице. Никакой тревоги, волнения, растерянности. Лишь… безразличие. И это заставило Эву подавиться воздухом от обиды и осознания всего. Мама не шутит. Мама не защитит. Наоборот. Мама отдаст её и причём столь легко. Добровольно. Она ведь сама привела в дом этих мужчин.              Злость внутри вскипала слишком быстро и Эвелинн махнула рукой. Дверь захлопнулась и отчего Виола тут же выпрямилась, ведь в развалочку упиралась бедром и плечом на стенку.              Теперь она, кажется, почувствовала зарождающееся волнение внутри.              — Эвелинн-Кейл, перестань. — твёрдо сказала мать дочери, но лишь поймала от этого полный обиды и злости взгляд в детских светлых глазах. Это не была актёрская игра или просто маленькие переживания. Нет. Это было настоящая боль от предательства. Предательства родной матери. — Откро…              — Заткнись! — рыча рявкнула дочь и продолжила задыхаться от чувств внутри. Всё смешалось в кашу и разносилось в урагане эмоций, что захлестнули, как большая волна в море. — Заткнись-заткнись-заткнись!              Эвелинн ухватилась за голову, пытаясь удержать себя от крика. Ей просто хотелось во всё горло орать. Даже не просьбы, не возмущения и не слова. Просто, что есть силы рвать глотку, пока голос не сядет.              Не удержалась.              Громкий крик вырвался и она упала на колени. Со стороны было видно, что Эва ведёт непростую борьбу внутри себя, что её разом поглотили эти негативные эмоции, но она никак не может их высвободить, разве что... Криком. Это разрывало уши присутствующих, ведь так отчаянно это звучало, так громко и прямо откуда-то... Из глубины души.              — Чтобы вы сдохли! Сдохли! Вы все! — в неком бреду и трансе она стучала об пол кулаками и отчего они покраснели, стали болеть, однако она совсем не обращала на это никакого внимания. Слёзы падали на деревянные доски и уже прилично всё намочили. Подняла голову на наблюдавших, что ошалело смотрели за её мучениями. — Я ненавижу вас! Хочу, чтобы вы исчезли! Ушли! Оставили меня в покое и забыли обо мне навсегда! Уходите!              Неожиданно мужчины резко выпрямились и действительно взяв свои сумки, стали идти к двери. Виола смотрела, как эти двое просто вышли из комнаты и поняла, что покинули дом, когда услышала хлопок уличной двери.              Мать смотрела и почувствовала страх. Она не знает, что Эвелинн может и какие она ей муки может после такого устроить. Оставаться с дочерью один на один… было теперь поистине страшно.              И тем более… Когда она в такой истерике.              — Ты обманула меня. — кажется ребёнок успокоился, уже не так сильно плакала, но скорее просто собрала все силы в ненависть, которая била через край. Говорила сквозь зубы и смотрела из-под бровей. Светлые глаза казались сейчас такими пугающими, ибо зрачок стал максимально узким, да и покрасневшие склеры тоже нагоняли жути. Возможно от такого напряжение какие-нибудь сосуды-то и полопались. Конечно, так яростно кричать не пройдёт бесследно для детского организма и с носа потекли струйки крови. — Я ненавижу тебя! Жалею, что вообще рассказала тебе об этом! О моих способностях! Хочу, чтобы ты забыла о них навсегда и больше не трогала меня!              После её слов Виола, как и мужчины, неестественно резко выпрямилась и, после развернувшись, ушла.              Эвелинн ещё с минуту прожигала дверь взглядом, а после безвольно рухнула на бок. С открытыми глазами, с носа так и текла кровь, но было глубоко плевать. Это спокойствие и затишье, что наконец пришли на самом деле не делали всё хорошо, но стало легче. Эва шумно дышала через рот, нарушая тишину комнаты и даже не шевелилась, а вскоре закрыла веки.              Послышался шёпот.              Коннор услышал женский голос сзади и обернулся. Он был ему знаком.              Ванесса.              Шла по улице. Спустя ещё пару шагов она немного завернула и подошла к Эвелинн, что сидела на лавочке у двора, пока дети, на которых она смотрела бегали и игрались. Опять не взяли с собой. А сейчас ведь так хорошо. Светло, солнце жаркое, лето.              — Привет! — дружелюбно заговорила Ванесса на французском, присаживаясь к ней, а та сразу же обратила на неё всё своё внимание. — Меня зовут Ванесса Прайс, а тебя?              — Эвелинн-Кейл Лафевер. — ответила та столь просто.              — Какое красивое имя. И двойное.              — У тебя тоже красивое. Ты хочешь что-то узнать? Или ищешь кого-то?              — Не совсем. Моя кузина рассказала о тебе и мне стало очень интересно с тобой познакомиться. Ты не против? — после того, как Эва помахала головой в отрицании, то Несс мягко улыбнулась. — Сколько тебе лет?              — Одиннадцать, но почти двенадцать, а тебе?              — Тридцать три, но почти тридцать четыре. Я уже весьма большая. — Несс слегка замялась перед следующими словами: — А… Тебе разве не говорили, что нельзя разговаривать с незнакомцами на улице? Это весьма опасно.              — Я знаю твоё имя и сколько тебе лет. Ты уже не незнакомка получается. — Эва заулыбалась, чем вызвала смешок у Ванессы.              — Вот как? Умно. Но всё равно это весьма нехорошо. Нельзя так поступать.              — Но ты ведь хорошая. — Эвелинн наклонила голову на бок.              — Откуда ты знаешь? — удивлённо спросила Ванесса и вскинула брови. — Вдруг нет?              — Потому что у тебя окружение вокруг хорошее. Ты не обидишь меня. Я чувствую это.              Ванесса опешила и теперь слегка нахмурилась. Чтобы это могло значить? Наверное, что-то детское. Воображение и наивность.              — Вот как… А что ты тут совсем одна? Почему с ребятами не играешь? — она взглянула на ребятишек впереди. Бегают, резвятся, пинают мячик.              — Они не хотят меня брать в команду. Им не хватает одного человека, но они всё равно не выбирают меня. — лицо Эвы стало заметно и стемительно печальным, чем она расстроила и свою новую знакомую рядом.              — Ох… Это весьма… Грустно. — послышался звук урчания живота и Несс поняла, что девочка голодна. — Хочешь перекусить?              Если судить по словам кузины, то Эвелинн не часто кушает и уж тем более неплотно.              — Да, а что?              — А это ты мне скажи. Что ты хочешь? Я куплю.              Эвелинн аж растерялась, ведь в голове пронеслось столько всего.              — Лимонную воду и хочу пиццу! Или хот-дог! Сэндвич! — та стала дёргать Несс за руку с такой надеждой и нетерпением. — Пирожок с кремом!              — Ого… Как много. — Ванесса улыбнулась, но ей было скорее даже печально от этого всего. Ребёнок перед ней не просто не знает, что выбрать, потому что просто хочет всё, а вот именно потому что голоден и хочет съесть очень много. — В тебя же столько не поместиться.              — У тебя, наверное, нет столько денег… — Эва отвернулась, понимая, что слишком уж разошлась.              — Нет-нет! У меня их достаточно. — Ванесса понимала, что все её слова в их диалоге звучат так, будто она заманивает ребёнка, чтобы украсть, но она ведь… с самыми добрыми намерениями, а не похищает её. — Пошли вместе в магазин и ты сама всё выберешь.              От этого Эвелинн оживилась и резко повернув голову, стала широко улыбаться, а после и вовсе соскочила со скамейки и подпрыгивая, поторопилась в знакомый ей магазин.              — Там в магазине в который я хожу смотреть телевизор, есть много всякого! — она заманивала новую знакомую рукой.              — Подожди! А твоя мама где? Она, наверное, не разрешает тебе уходить от двора и тем более с чужаками. — Несс глянула на дом рядом. Скорее всего Эвелинн в нём и живет.              Эва обернулась и заметно успокоилась, может даже поникла.              — Мама… спит. Я не хочу её будить. — внезапно снова заметно оживилась. — Мы быстро сходим и вернёмся! Всё будет хорошо!              — Л-ладно… — неуверенно произнеся, Несс сравнялась с Эвелинн и ухватилась за её руку, чтобы она никуда на радостях не рванула вперёд. — Подожди, там дорога! Осторожнее!              Но Эвелинн была слишком весела, подпрыгивала, уже предвкушая вкус еды, однако послышался шёпот и она, резко остановившись, неторопливо обернулась. Смотрела в пустоту улицы, хотя… В двух метрах стоял Коннор и смотрел на неё. Эва водила глазами, будто ища что-то, а затем потихоньку перевела взгляд чётко ему в глаза, но было ощущение, что всё равно не видит его.              — Что такое? Что случилось? — Ванесса не поняла такой резкой перемены и остановки. Тоже стала смотреть куда и Эва, но ничего не увидела и оттого растерялась.              Пусто ведь. Никого.              — Мне кажется… — начала неуверенно и тихо Эвелинн. — Кто-то… Следит за мной.              Это, пожалуй, заставило их двоих впасть в шок. Ванесса и Коннор, приоткрыв рот, удивлённо смотрели на Эвелинн.              — Чт… Что ты имеешь… Ввиду? — Ванесса слышно заикнулась перед началом слов. Она абсолютно и не знает, что ей вообще сказать на такое.              — Он смотрит. — произнесла Эвелинн своим тоненьким голоском.              — Кто?              Образовалась тишина, которая лишь с каждой секундой напрягала и пугала.              — Я… — Эва заикнулась, медленно перевела напряжённый взгляд на Ванессу и заговорила ещё тише, почти сходя на шёпот. — Я не знаю.              Это окончательно довело всё до высшей точки непонимания и ступора.              Всё вокруг начпло становиться мутным, размываться, покрываться и превращаться в чёрную, густую дымку. Этот же дым стал стирать улицу и Эву с Ванессой из виду, создавая тем самым полнейшую тьму.

***

             Коннор открыл глаза.              Сразу же увидел перед собой лицо Эвелинн.              Ей снова пятнадцать и она с закрытыми глазами. Спит, тихонько сопя. Видно, что глаза под веками немного шевелятся. Вероятно, ей что-то сниться, какие-то яркие сны. Сейчас она так спокойна и расслаблена, что прерывать этот чудесный момент даже рука не поднималась, но выбраться из её объятий надо бы.              Она закинула на него одну ногу и обнимала вокруг рёбер, однако, видимо, сделала это всё неосознанно, во сне. В какой-то момент Коннор заметил, что брови Эвы стали хмуриться, тело слегка дёргаться и голова вместе с ним, а дыхание стало прерывистым и резко срывалось. Губы приоткрылись, стали слышны тяжёлые вздохи и небольшие проскакивания голоса в виде испуганных мычаний. Сканеры сообщили о повышении давления и потоотделения, хотя Коннор и так заметил, что на её лбу стали появляться испарины.              По всем этим вещам стало ясно, что ей теперь сниться что-то дурное, что ей страшно и тревожно. Лампочки стали мерцать, как и дребезжать всякие стеклянные предметы вокруг. Будить её так не хотелось, но, наверное, стоило бы, чтобы прекратить все эти муки и пока он думал, то пряди волос свалились ей на лицо.              Коннор осторожно завел их обратно за ухо и стал тихонько шептать, чтобы не напугать ещё сильнее.              — Эвелинн… — это не дало какого-то мгновенного эффекта.              Однако когда он сам, не осознавая, приложил свою прохладную ладонь к её щеке, то она резко застыла и, успев вобрать в себя побольше воздуха напоследок, перестала дышать вовсе. Коннор даже расслабился, когда после Эва всем телом обмякла и стала утопать в кровати и подушке после этого окаменения, выпустив через рот с таким глубоким и весьма слышным шипением, выдох.              Теперь опять тихонько сопит, а он не понимает, что вообще произошло, но главное, что ей теперь хорошо и она в порядке.              Часы сообщали, что уже почти шесть утра и он решил, что побудет тут как раз таки до шести, а уже после отправится работать пораньше.              Спустившись вниз, Коннор увидел, что там на удивление сидят Ричард и Гэвин. Последний что-то пил. Скорее всего кофе.              — О, тебе тоже не спится? — Рид ухмыльнулся от своей же шутки.              — А вы? — спросил Коннор, подойдя ближе.              — Дребезжание и мигание света разбудили. — объяснил Гэвин. — Я потом чёт заснуть опять не смог и решил встать.              — Я тоже это заметил, хотя и не спал. — сказал Ричард. — Решил вернуться к работе.              — Чё с ней? — Гэвин махнул головой в сторону Коннора. — Это же опять Эва учинила всё, не так ли?              — Да. Я… Когда это началось, то я сразу отправился к ней, чтобы проверить. Вдруг что-то случилось. Ей снился кошмар, но уже всё хорошо. Она заснула вновь. — слукавил Коннор, что даже диод не мигнул жёлтым. — Вы же помните, что я вам рассказывал? Что увидел кусочки из её жизни с помощью касания, когда ей снился плохой сон в прошлый раз и успокаивал её.              Ричард не махнул головой, но видно, что он помнит об этом, а Рид вот махнул.              — Опять что-то было? — Гэвин догадался по этому напряжённому лицу Коннора, что тот видел новое.              — В этот раз довольно не мало событий. — Коннор потянул руку к Ричарду, а кожа на их руках стала распускаться вплоть до предплечья, показывая белоснежный пластик.              Гэвин тут же загорланил.              — Эй! Э! Так не честно, а я? Вы охренели? — на его хмуром лице явно видно искреннее недовольство.              Оба остановились и посмотрели на него.              — Мы расскажем тебе. — сообщил Ричард.              — Э! Так не пойдёт! Вы от первого лица смотрите, а я по сплетням значит буду узнавать?              Небольшое затишье. Ричард озвучил то, что придумал:              — Если Коннор видел это, а также помнит, то есть возможность выгрузить копию на сторонний носитель.              — Да, это вполне возможно. — согласился Коннор. — Планшет подойдёт.              — Ну вот! Можете, когда хочите! — Рид довольно улыбнулся.              — Вообще-то… Это мои воспоминания. Это личное. — слегка хмурясь, посмотрел он на него.              — А чё это ты с ним тогда делишься? — Гэвин махнул головой на Ричарда.              — Так, как мы андроиды. Это некий стиль и норма нашего общения. К тому же, я доверяю Ричарду. Мы не мало общались и он ближняя моя модель, так что фактически он мне брат. — опережая Рида, он продолжил. — И нет. Несмотря, что он под номером девятьсот, а я восемьсот, но я всё равно старший, пускай и не такой совершенный.              — Да я и так знал. Не надо меня тут учить. — Гэвин сложил руки на груди и насупился. — Сколько времени займёт экспорт файлов на планшет?              — Минут десять. Как я и говорил, но объём не маленький. Так же собираюсь перенести и тот момент, что я видел в прошлый раз.              После того, как Коннор просидел с планшетом в руках на диване, он наконец закончил обмен. Это и вправду заняло десять минут, но Гэвину было так сильно интересно, что он смотрел на Коннора с закрытыми глазами и жёлтым мигающим диодом, как на кусок желанного десерта. Как бы странно и двусмысленно это не звучало. Ричард всё успокаивал его, прося быть чуточку терпеливее, но тот только лишь отмахивался и недовольно просил отвалить.              Коннор поставил планшет на стол и включил записи. Всё было и вправду от первого лица, как он сам и видел. Сначала первое воспоминание с молоком, после и второе, что было сегодня. Лишь в начале Рид пошутил о том, что Коннор всегда видит в «4к» разрешении, на что тот сказал, что у него зрение очевидно лучше, чем у людей, но затем уже никто не задавал вопросов по мере просмотра.              И лишь по его завершению и после длительной паузы, чтобы переварить и понять то, что они увидели, Гэвин заговорил вновь:              — Пиздец.              — Она хотела продать её. — сказал и без того понятную для них вещь Коннор. — За пятьдесят миллионов.              — А я уже понял это! — воскликнул Рид и вскочил на ноги, раскинув руки. Он злился на эту Виолу, что так погано себя вела. Эмоции бурлили в нём, взорвавшись, как вулкан.              Ричарду пришлось сказать ему быть потише, ибо кто знает, вдруг Эва проснётся и всё услышит.              — Даже не просто за деньги сдать, а вот именно продать! Окончательно и бесповоротно! Избавиться от неё и больше не видеть в своей жизни! — Гэвин стал потише, говорил сквозь зубы и чуть ли не рвал на голове волосы. Ходит туда и сюда. — Грёбаная сука! Эва же ребёнок! Её же ребёнок!              — Кому как не нам, полицейским, это не знать, ведь мы видели многое. — даже слегка грустно хмыкнув, Коннор посмотрел на недовольного коллегу. — Не у всех матерей есть эти так называемые материнские инстинкты, не все отцы заботятся о своих детях, беря полную ответственность. Так иногда бывает. Люди порой очень любят думать только лишь о себе и своей выгоде, безопасности.              — Это я тоже прекрасно знаю! На своём опыте, знаете ли. — Рид недовольно пробурчал и отвернулся, почёсывая щетину на подбородке ладошкой. — Судя по всему, Эва подействовала на них всех. Блядь… Она орала, чтобы они сдохли! Они хоть живы теперь? Сказала, что мама спит. Может… Ну… Она это… Того?              Даже скривил лицо, слегка повернув его на бок, а затем продолжил:              — И жила Эва с её трупом или мучала при жизни, сделав каким-нибудь овощем в отместку. А нет. Вэнни же говорила, что мамашку лишили прав, когда удочеряла Эвелинн. Жива поди.              Гэвин, как и Ричард с Коннором тут же вспомнили детские крики и визги, которые неплохо так застыли в ушах и памяти. Риду аж самому во время просмотра было так больно в горле, что хотелось прокашляться.              — Я проверил Виолу по базе данных, которые смог найти. Судя по всему она не покидала Канады или Лашюта. У неё очень мало регистраций где либо, но думаю из-за её бедности и образа жизни. — сообщил Ричард информацию, что успел найти. — Так же проверил лабораторных сотрудников. Они из Монреаля работают в «Юпитер Лабс» на специализации эзотерики, парапсихологии и других подобных направлений. Иными словами изучают сверхъестественные явления. Они живы. Думаю, Эва просто стёрла им воспоминания о своих силах и прогнала прочь, а мать осталась, но тоже забыла об способностях.              — Вот как… Как это ощущалось? Когда ты был там? — Рид обратился к Коннору.              — Как обычно. Как я ощущаю себя здесь, может чуточку больше лёгкости в теле. Только вот я не слышал диалогов, пока Эва не стала их слышать. Думаю я вот именно читал её память. К тому же вы сами видели, что я не мог хвататься за предметы и что меня абсолютно никому не видно. Меня там нет. Я словно призрак.              — А что тогда в конце было? Эвелинн же чётко сказала, что кто-то следит за ней, что он смотрит. Кто это? Она смотрела чётко на тебя.              — Сквозь меня, если быть точнее. Она смотрела в мои глаза, но видно, что сквозь. — Коннор задумался и решил озвучить свои домыслы, что ещё успел обдумать в комнате Эвы. — Я был именно в воспоминаниях, а не словно бы отправился в прошлое, так что меня там быть просто не могло. Либо это детское воображение, подпитанное тем срывом и психологическими травмами, либо… Либо за ней и вправду кто-то следил и смотрел за ней. Более интересно, что это за шёпот проскакивал иногда? Сколько бы раз я не пытался понять, но так и не распознал речи, а Эва каждый раз после него что-то весьма уверенно делала с помощью способностей. Словно… это подталкивало её к действиям.              — Если ты был в её воспоминаниях и судя по окружающим, шёпот они не слышали, а вот Эва, очевидно, что да, то тогда можно сказать… что он был… в её памяти и голове? — предположение Ричарда было пожалуй даже тревожным.              — Типа… Получается она шизофреник? Голоса слышит? — спросил Рид и при этом сморщился. — Типа у неё кукуха поехала?              — А ты как думаешь? Эва обычная девушка, просто с некоторыми проблемами в воспитании и детством. Она не похожа на ту у которой есть отклонения настолько большой степени. — Коннор относился к этому скептически. Да. Эва, очевидно, жила в плохой семье, но уж точно не сошла или сходит с ума. Она просто очень скованная, имеет свои страхи, комплексы и переживания, которые в своём сочетании могут завести в заблуждение. — Её поведение, что кажется нам странным, лишь отличается от привычного нашего опыта и понимания, потому что и она жила иначе. Всё просто. Эвелинн действительно… Особенный и уникальный ребёнок, но она неплохая.              — Никто и не говорит, что плохая. — Гэвин фыркнул. — Просто… Всё равно надо быть наблюдательнее. Иногда так бывает. Ты думаешь, что кто-то нормальный и в порядке, а потом он оказывается конченым психопатом, что отлично скрывал это. Или люди вокруг были так пофигистичны и слепы, что сами попадали в ловушки, не желая вникать в суть. Все отмахиваются, а потом страдают.              Ричард махнул головой и заговорил:              — Это верно. Так часто бывает на самом деле. Но я тоже думаю, что Эва вскоре просто вырастит, что всё будет с годами понемногу уходить. Все тревоги и воспоминания. Не до конца, возможно, но ей станет хотя бы легче жить. Тем более сейчас, когда она окружена заботой и любовью от Ванессы, у неё есть друзья и какие-то сторонние занятия вроде школы.              — Ты про нас забыл. Мы ей тоже помогаем и, очевидно, что мы с ней тоже в дружеских отношениях. — Рид слегка почувствовал обиду, что Ричард даже не упомянул их троих. Затем и вовсе ухмыльнулся, посмотрев на Коннора. — Хотя вот ты у нас совсем особенный.              Коннор не понял этого, а тот продолжил:              — Ты то всегда её поддерживаешь, я погляжу. Всегда бежишь, когда случаются эти мигания. Воспоминания даже вечно как-то умудряешься выцепить. — он ухмыльнулся ещё сильнее. — Крутишься вокруг неё больше, чем кто-либо и вы много времени проводите наедине, стоит заметить. Что так?              Коннор опешил и диод засиял жёлтым, а Гэвин перед ним хмыкнул, сложив руки на груди.              — Молоденькие девочки нравятся?              — Тебе стоит перестать нести чушь, Рид. — Коннор сильно нахмурился. — Судя по твоим словам и тону, я понимаю к чему ты, но могу сразу предупредить, что в отличии от людской психологии и физиологии я даже не помышляю ничем таким. Во мне в целом… Даже нет такого. Нет таких ощущений. — его лицо разгладилось. — Я просто помогаю ей во всём, чем могу. Разве это плохо?              — Хах, да нет. Но оно же видно со стороны… Девчонка крутится вокруг тебя не просто так. Поди запала. — Рид хохотнул, запрокинув голову. — Как что и если есть выбор с кем в паре ехать, то выбирает тебя. На кухню вечно утаскивает для готовки, с уроками ей помогаешь и с переводом. Ты же андроид и возраста у тебя как бы нет, как у людей, но… Ты же по идее… Взрослый. И какого это? Когда несовершеннолетняя девочка к тебе неровно дышит?              Рид посмеивается, что говорит лишь о том, что он шутит и подкалывает. Хотя и вправду всё это видит. Эвелинн точно что-то испытывает к Коннору, а вот тот… Что?              — А ты? Тебе хоть не обидно, что она выбрала его, а не тебя? Рожи-то у вас одинаковые. — теперь он обратился к Ричарду.              — Действительно хватит нести чушь, Рид. И не стоит смеяться над Эвелинн. И не смей подкалывать её на этот счёт. Даже если она действительно испытывает нежные чувства к Коннору, то лишь в угоду её подросткового и молодого возраста. Открывает для себя первые влюблённости и любовные связи. Если ты будешь её за это задевать, то у неё лишь появится куча комплексов и неуверенность в себе, которая может загубить навсегда всю её дальнейшую жизнь. И нет. Мне не обидно. Обычно подростки действительно влюбляются по внешней красоте, но раз Эва выбрала конкретно Коннора, то можно предположить, что она выбрала его из-за его внутренних качеств. Я подозреваю, что это из-за его поддержки в стрессовых ситуациях. Взять тот случай, когда Эву схватили в заложники. Коннор успокаивал её, пока мы вязали преступников. У неё могли связаться хорошие ассоциации с ним, лишь из-за чувства защиты и заботы, что он ей предоставил в важный и нужный момент, а также с учетом её травмированности в детстве, где ей, очевидно, этого всего не хватало. Возможно… Это вскоре пройдёт, так и не перейдя в что-то большее, но и может остаться лишь в виде уважения и дружеской любви к нему. Да и если бы она выбрала меня… То это была бы, пожалуй, для меня лишь дилемма, а не что-то действительно хорошее и удачное.              И для Коннора… Это и вправду была самая настоящая дилемма. Неожиданная проблемка образовалась. И с этим… Однажды придётся что-то делать. И желательно так, чтобы не сделать Эвелинн хуже и больно.              — Ой, да успокойтесь, я сам всё понимаю, если что. Просто есть некоторые очевидности и не замечать их просто не невозможно. И не буду я ей ничего говорить и подкалывать. Делаете их меня монстра бесчувственного и дебила в одном флаконе. Спасибо огромное! — Гэвин даже слегка поклонился, но лишь проявляя язвительность.              — У нас есть свои и порой даже личные причины считать тебя дебилом. — сказал Коннор. И как только Рид захотел что-то сказать в ответ, то тут же опешил и передумал. Чего стоит тот удар под дых в офисе департамента в первые дни работы Коннора? Он отлично это помнит по сей день. Коннор потом отлично ему отомстил на самом деле, но это уже другая история.              По итогу Гэвин лишь что-то буркнул и поматерился сквозь зубы.              — Хорошо. Очевидно, что всё это остаётся между нами и оставим наши предположения, пока что-нибудь не станет яснее. — предложил Ричард и ребята согласились.              День обещает… Быть интересным.