Неразлучники

Диппер тонет в царстве анархии, науки А у Мейбл сильно болит голова Мейбл вздыхает: уже третий идиот бросил. Обидно, мерзко. Она чувствует себя дурой-дурой, состригает с горечью часть волос и нарекает себя полной неудачницей. Диппер приносит ей конфеты, Мэйбл пьёт чай с привкусом полыни, уже второй день ест мороженное пачками и смотрит грустные мелодрамы под фонограмму из приглушённых рыданий и шарканьев платков. Диппер не думает, что она на самом деле хочет заниматься этой хренью, но глянцевые журналы явно знают лучше их обоих. Лето длится бесконечно долго. Этого у Гравити Фолз не отнять. А ещё близнецы Пайнс неразлучны. Мейбл отлипает от него, вытирая рот ладошкой, и хохочет ему в лицо мерзо-премерзко, по-попугайски. — Диппер! Ну ты совсем не умеешь целоваться! — сообщает весело Мейбл, а Диппер считает, что это давно общепризнанный факт. Отпечаток вишнёвой помады горит на губах, поэтому смех Мейбл кажется слишком оглушающим. Это не кажется чем-то ужасным, наоборот, у Диппера нет опыта от слова совсем, а Мейбл всегда выручает любимого братишку, будь то монстры или вопросы в любовных отношениях. Мейбл в конце концов в этом шарит намного лучше его. Это практика, и они запирают двери на ключ, чтобы дядя Стен случайно не зашёл: у него явно другие взгляды на ТАКОЙ вот процесс обучения. И всегда они неразлучны, и всегда против ветра. Да, это определённо про них. Мейбл смотрит в потолок, болтает потерявшей ботинок ногой, а Диппер так и остаётся занудой. Помада её ошмётками прилипла к губам, во рту ощущение ноющее, странное, тягучее. Вылизывание друг другу ртов тот ещё процесс, но Мейбл своя. С ней хорошо. Думает Диппер. Очень хорошо… — Знаешь, — подбирает слова он и ловит заинтересованный взгляд, информируя, — ты тоже вообще не умеешь целоваться. Смех Мейбл отскакивает от стен попрыгунчиком И сейчас у Диппера с горем пополам тоже болит голова и не играют краски уютного летнего чердака, как раньше. Возможно связь близнецов слишком крепка, а возможно Диппер опять сильно себя накручивает. Комната брезжит, лучи сгущаются неопределённо, а вот Мейбл выцветает, темнеет, не останавливается. И сейчас лежит вечно грустная и вечно страдальчески изучает деревянный навес. Диппер, чертыхаясь, ложится возле неё, и они выглядят как две совершенно одинаковые половинки одного ореха. — Мейбл, три идиота за месяц — не приговор! — Диппер холодеет от своих же слов, когда ловит раскосый безразличный взгляд. — Недееля, Диппер. Недееляя. — ноет в ответ Мейбл, вытягивая лицо, и братец испуганно подмечает, что оно становится слишком похожим на его, слишком по-дипперовски. Мейбл протяжно вздыхает. Мейбл впадает в пучину безысходности снова. Диппер не может терпеть. Теперь он, брат, спасёт свою сестрёнку, как подобает настоящим неразлучникам. А не потому что сердце так сильно щемит при виде её горя. Нет. Абсолютно. Ещё как нет. Мейбл смеётся солнечно и лучисто; Мейбл веселится, Мейбл резвится, напевая глупую песенку под нос, а Диппер подмечает на её лице россыпь из веснушек. Солнце слишком жаркое этим летом, слишком оглушительно пахнет хвоей, а они резвятся на фестивале, как в старые добрые деньки, и Диппер покупает им клубнично-ванильное мороженное, только потому что это любимый вкус Мейбл. Потому что он никогда не даст ей остаться одной в круговороте своих же переживаний.  — Диппер! Ты просто лучший, — прижимается к его плечу Мейбл, и под каскадом коротких волос виднеется съехавшая с плеча майка. Диппер незаметно поправил её. — Вот бы мой будущий парень был похож на тебя, — мечтательно тянет она, а Диппер нахмурился. Кого-то похожего. Целого Диппера конечно ей не хочется. Всё-таки брат… Хотя нормальные ли брат и сестра целуются по вечерам на чердаках и тискают друг друга, пока дядя не видит? Но они ведь значения этому никакого не дают. Они практикуются, чтобы не облажаться, представляя при этом лица других, но это всё-таки, признаёт Диппер, приятно, когда Мейбл облизывает его губы, поддразнивая. Ох, уж эти подростковые гормоны. Они просто близкие и доверяют друг другу, всё-таки близнецы, всё-таки столько пережили. Всё-таки их связь крепче, чем у кого-либо. Они же брат и сестра, и этим всё сказано. Что может пойти не так? — смеётся Мейбл. Так ведь? У Диппера анархия, воздух прыгает туда-сюда по лёгким, но не даёт насытится. Мейбл готовится к свиданию с новым бойфрендом, прыгает от предвкушения на месте и мажет губы ему давно знакомой помадой. Уже вечер, и у Диппера непонятно почему болит рот, и сердце волнительно ломится, режет. Всё потому что он просто волнуется за сестричку и не хочет, чтобы новый бойфренд оказался полным дебилом. Сердце бьётся и неприятно щемит. Диппер злится. Он просто волнуется за сестрёнку Не может же быть по-другому. Правда? Нет. Нет. Абсолютно нет.