Сердце русалки. Поцелуй Лакшми

      Я присела на край кровати в Санктуме и с сомнением посмотрела на спящего Стивена.       Все же магия не всесильна, и качай не качай в него силы, нужно время, чтобы она усвоилась, чтобы пропитала каждую клеточку тела и «вросла» в биополе. Как невозможно всю жизнь прожить на стимуляторах и витаминах, так и мага восстановить полностью одной лишь энергией, нереально.       Возможно, во время Зова играют роль другие аспекты влияния, что облегчает приживаемость, но… Зова пока не будет, а, даже напитанный под завязку Верховный, выглядит донельзя изможденным. Щеки снова впали, щетина ринулась в бой, нарушая эстетику его идеальной бороды, кожа посерела и седина. Проклятая седина, она возвращается снова и снова. Не только не сдавая свои позиции, но и захватывая новые территории. Не вывести ее ничем, как плесень. Сейчас серебром были покрыты не только виски, но и, вставший ото сна дыбом, затылок.       Настолько остро он еще не отличался от того Стивена, которого транслировало телевидение.              Передо мной лежал человек. В широких, смявшихся хлопковых брюках, частично раскрывшейся спальной рубашке, где на гладкой груди без растительности видны вмятинки от пуговиц. Щеки, будто им мало того, что заросли и спрятались под скулами, так еще и несут на себе отпечаток неудобного лежания лицом в матрац. В комнате сумрачно, портьеры закрыты наглухо, не давая дневному яркому солнцу проникнуть внутрь и разбудить вымотанного мага. Лишь в тонком и остром луче, бросающем отсвет на стену, видны танцующие вездесущие пылинки. Бессовестные, и не переводятся.       Не то чтобы Стивен был спуном и соней, но я совершенно наглым образом его усыпила голосом, рано утром выбираясь из кровати, почти на восходе. Да и стараться было не нужно сильно, капля силы с одной низкой нотой и взъерошенный Верховный воробей просто отключился на середине зевка.       Нахмурилась и недовольно посмотрела на пляшущую пыль. Вот уж у кого праздный образ жизни, или кружись, или лежи. Ни разу работающей пыли не видела. А Стивен наоборот, все без него помрут, без его пригляда мир рассыпется и маги Камар-Тадж растащат по теневым рынкам и перекупам. Нет уж, пусть отсыпается, к тому же с делами и так есть кому справиться.       Сама я усталости не ощущала. Или же была в настолько взведенном состоянии, что отдыхать не могла. Мозг, горящей лампочкой очнулся в пять утра и подсвечивает изнутри. Пришлось вставать, зато сколько всего сделать успела: поела, море послушала, в лазарет прокралась. Благо все маги приходят в себя потихоньку. Только Гертмунд забинтован с ног до головы, вместо стоп у него стесанный кусок мяса, меня, признаться честно, от этого зрелища чуть не стошнило. А он глаза опухшие над мешками отекшими приоткрыл и нахрен меня послал, еще и шуточек в догонку накидал. Мерзкий мужик, однако. Собственно Пич с, оказывается, супружницей своей тоже не самые приятные существа после вчерашнего. Кто-то там Лису вырубил, поэтому она отдохнула и ходит ядом бурлит, а нубиец выглядит не чернокожим, а серокожим, еще и блюет переодически чем-то черным и очень моей сущности неприятным.       С Вонгом я посидеть сама пришла, а на соседней кушетке Ангус лежал. Тот, отлип когда от своего храма, тоже был транспортирован на дошлифовку здоровья к Лисе. У обоих наблюдалось сотрясение мозга средней тяжести. Мы пообщались, а потом из потока мельтешащих лекарей вынырнула злая Юй Мин, ткнула в меня пальцем и потребовала голос задействовать. Оказывается, узнала от Учителя недавно, что я могу на жидкость в теле воздействовать, а мозг он тоже, почти жидкость.       Было очень ответственно и страшно налажать, но даже угроза оставить двух Хранителей овощами, не сбила настрой с оборотницы. Итогом стали два запачканных желчью тазика и посвежевшие мужчины, у которых, как только комната перестала кружиться перед глазами, зрачки в норму пришли и тошнота вовсе отступила.       Меня тонкой ладошкой погладили по макушке и выставили вон. Вонг расслабленно откинувшись на подушки, поблагодарил и хмыкнул на ворчание старой магианы.       А следом были Навин и Лис.       Да уж, Юн Мина теперь самого хоть в гроб укладывай. Он-то разлеживаться не стал после того, как очнулся. Да и я, знай в каком состоянии малыш, вряд ли бы так резво скакала и помогала окружающим.       Когда мы зашли в детскую, мир опасно накренился и сузился только до одного существа, до Ми Гуна… если бы не сидящая рядом с ним бледная Юри, возможно, и не узнала его.       На кровати лежал подросток, или почти он. Весь вытянувшийся, голенастый, с крупными ступнями, длинными руками, большим носом и крупными для еще чуть детского лица зубами.       Зрачки его дергались под сомкнутыми веками и весь он, накрытый своим детским одеялком с динозаврами, метался и стонал.       Юри также выглядела препогано, при этом еще ухитряясь питать своего мальчика. Решительно преодолев разделяющее нас расстояние, откинула руку лисички от Гуна, разрывая энергетический контакт и сама же вцепилась в горячие на ощупь запястья. Юри покачнулась, но сидеть осталась и уставилась на меня красными воспаленными глазищами. Пожалуй, одни эти глазища на ее лице и остались. — Спасибо, — тихо сказала она, сползая на пол рядом с кроватью, обняла меня за шею и затихла. Мне стало почти физически больно от ее усталости. Я, одной рукой отдавая все возможное Муну, приобняла девочку за плечи и аккуратно погладила. Под моими пальцами жар чуть спал и малыш выдохнул, облегченно и натужно. На коже его почудилось шевеление и по смуглой, такой контрастной рядом с моей, руке приполз нарисованный нос Ди Луна.       Испугавшись ни на шутку за друга, перетянула его полностью на себя. Не в том состоянии малыш, чтобы питать дракона, самому не хватает. А мертвый дракон — меньшее, что я хочу сегодня. — Почему в воду? — обратилась я ко все еще стоящему в дверях лису. — У вас должны быть свои источники магии, как у меня вода. Или вы все же решили, что Мун станет водным духом? — Нет здесь наших источников, — тихо буркнула Юри.       Я вопросительно приподняла брови.       Юн все же вошел целиком, а не только бледной башкой, и со вздохом занял место сестры на кровати. Он погладил младшую по голове, и хотел уже было так же подпитать племянника. Но я покачала головой. — Ага, — понял он мысль о конфликте стихий. — Предки не зря ушли, сил на нас в этом мире осталось не то чтобы много. Но согласись, кинуть его в таком состоянии в жерло вулкана или отдать названой матери в воду, в которой он и так проводит кучу времени. Выбор не велик. Вообще еще есть вариант— сила Верховного.       Юн растер лицо руками, да так ожесточенно, что кожа покраснела длинными полосками и прорезались морщины, которых раньше я не замечала на нем. — Но для этого нужно убить предыдущего.       Я вздрогнула. — А если бы я отказалась помогать? — Убил бы, — честно отозвался Юн, ни капли не смутившись. — Извини, но даже если бы меня в ответ уничтожила бы клятва, свою кровь я спасти обязан. Но меня не то чтобы мучает совесть, просто десятилетний пацан не справится и не потянет Совет, Камар-Тадж, а в перспективе еще и общение с Дормамму. — Гад ты, — отозвалась я, чувствуя подступившее головокружение и взглядом намекнув на двойное кольцо.       Оборотень кивнул и открыл мини-портал, из которого дыхнуло солью и йодом. Я подумала, и сунула в него ноги. Плевать на тапки, новые куплю.       Сила рванула через меня разрядом электрического тока к Муну и ухнула в него, как в черную дыру. Нахмурившись, покусала губу. — Ты уверен, что небогатый и расползающийся водный фон прокормит его. Ты посмотри, как в бездну летит.       Юри подняла голову, отпустив меня, и посмотрела на сына. Все мы пару минут молчали, оценив ровный поток энергии льющийся и льющийся в мальчика на большой скорости. — Мой малыш, — лисичка закрыла глаза руками и заплакала, как маленький ребенок, тихо и едва слышно.       Оборотень подхватил сестру и, усадив как маленькую на колени, принялся поглаживать успокаивающе. — Тогда на выбор, тащить его в Та-Ло к агрессивно настроенной родне, убивать Стрэнджа или в жерло вулкана, ты что выбираешь?       Я с силой протолкнула в легкие горячий от злости воздух, но оценила мертвый взгляд Лиса и дернула плечом, сдуваясь. Мысль вспыхнула в голове, и я склонила голову на бок. — Скажи, ты знал о существовании Ханы? — Хана, красивое имя. Она похожа на меня?       Не знал. Ëпт. Сволочи эти маги, все как один. Только Вонг нормальный, но, видимо, какие его годы. — Похожа, — отозвалась я. — На Фьюри работает. Я когда с ней познакомилась, не знала кто она. А вчера вот, осенило. Она за матерью в Санктуме приглядывала. Хана, кстати, в Верховного влюблена как…как кошка — все же не политкоректно говорить, вы лисы биологически ближе к собакам. — Ага, к чихуахуа. Значит, Стрэнджа придется оставить в живых. Так что? Учти, в жерло понесешь и, своими руками, сбросишь ты. — Тварь ты, Юн, — выбора и правда нет.       Поднявшись, погладила малыша по мокрым от пота прядям и поправила одеяло. — Сидите тут, вернусь через несколько часов. Приготовьте его к погружению, что ли. Не плачь, Юри. Все хорошо будет. А ты, рыжий, иди разбирайся с бывшей и своим потомством, вот мое условие. — И ты тварь, — карие глаза уперлись мне в затылок, высверливая отверстие. — А мы теперь одной крови, — хмыкнула я и вышла из детской.

***

— Доброе утро, бессовестная.       Мужской голос со сна хрипел, пахло остро и пряно его личным запахом, за ночь окутавшим все стойким флером. Но не противно, даже приятно. Горечь, солоноватость и чуть гуще, чем обычно. — Доброе, — улыбнулась я, возвращаясь к действительности.       Шторы сами собой поползли в стороны, а форточка, деревянная и скрипучая распахнулась во всю ширь, пуская в комнату не столько прохладу, сколько сладкий июльский зной, смешанный с запахом горячей земли и нагретого асфальта.       Стивен сел, щурясь от яркого света и пытаясь открыть глаза, которым этого очень не хотелось. — Там завтрак…хотя скорее обед, на столе. — Ты зачем меня усыпила? — он потянулся руками вверх, до сладкого хруста в плечах, от которого становится легче и бодрее. Тонкие пальцы, с незагорелыми полосочками от шрамов, попытались совладать со вставшими дыбом волосами. Маг сложил руку в щепоть и дохнуло мятой, а пряди чуть намокли и, утратив пугающий объем, послушно улеглись в подобие прически.       Я сидела, скинув задубевшие тапки, которые высушила, но от соли не избавила. Они, как и мои спортивные штаны почти до колен, покрылись плотным белесым налетом, который царапал кожу при движении. Ноги я поджала под себя.       Он перевел взгляд на меня, не дождавшись ответа, и нахмурился, оценив рассеянное выражение лица. — И что же приключилось, пока я насильно отсыпался? — У Гуна неприятности, — закусив многострадальную губу, ощутила привкус крови во рту. — Его нужно в тот узел, в котором ты вчера напитывался.       Стивен подобрался весь и спустил ноги на пол, нашаривая тапочки. — Серьезное? Почему раньше не разбудила? Необходима помощь? — Я сама по Камар-Таджу носилась. А потом меня Юн нашел. Ты же в курсе, что он скотина?       Стрэндж, поняв, что я сломя голову никуда не бегу, чуть расслабился и удивленно осмотрел мое равнодушное после высказывания, и темы в целом, лицо. — Об этом вся обитель в курсе уже много лет. Ты в порядке? Если у нас есть немного времени, то поедим. Я начну обед, а ты расскажешь и выпьешь горячего.       Теплая рука коснулась моих ледяных щиколоток, и в ладонях мага появились толстые шерстяные носки. Он, недовольно скривившись, дернул меня за ногу, требуя ему ее предъявить, и сам натянул вязаную колючку сначала на одну, потому на вторую задубевшую ступню. — Ледяная.       Дернули еще и за руку. — И руки холодные. — Это от страха, — призналась я и, плюнув на остатки неловкости, заползла к нему на коленки, свернувшись в компактный трясущийся комочек. — Он как будто лет на семь повзрослел. Это я виновата, да? Каким он проснется? Получается мы у него детство забрали? А как же мой малыш, он же… — Совсем расклеилась, — он подтянул теплое одеяло и завернул меня по самый хлюпающий нос. — Глупая девчонка. Все будет хорошо, мы со всем справимся. — Да? — Да, — мужественно подтвердил замоченный в слезах маг. — Будешь горячий шоколад? — Буду. Два. — Хоть три, только не реви.

***

      Юри была целиком обернута в страх, в усталость и панику. Все краски ее лица выцвели за какие-то сутки. Не было сил есть, пить и спать. Не было сил оторваться от своего мальчика, который вновь страдает по ее вине.       Зачем? Почему это все происходит с ним?             Нарушила заветы предков.       Это ее вина. Зачем она родила в этом облике, почему не послушала старших и умных? Но ведь он бы погиб, если бы она этого не сделала.             Смерти не удастся избежать и теперь. Удалось лишь продлить агонию. Мама была права.       Мама права, послав ловцов. Быстрая и безболезненная смерть в объятьях этой расы была бы милосерднее, чем постоянные мучения. — Мама!       Она вздрогнула, как от пощечины и застонала, закрыв глаза руками. Ее малыш, ее мальчик… — Папа. Папа, помоги! Папа.       Ми Гун заметался на кровати, а сквозь ее пальцы потекли слезы. А ведь думалось, что их в организме уже не осталось.       Папа, он зовет папу. Как больно!       Легкое мерцание заставило Юри отвлечься и напрячься, поскольку запахло чужой магией и тем, что, казалось, невозможно совсем.       И призраков не бывает!       Лисичка подскочила на ноги и закрыла собой кровать с сыном, чтобы не дать приблизиться к малышу слегка светящемуся силуэту своего супруга. Острые клыки выглянули из-под искусанных губ и хвосты разметались в стороны.       Аро Гун проигнорировал жест матери своего ребенка и просто прошел сквозь напряженное тело женщины, обдав ароматом нагретого луга и цветочного мыла. Он присел на край кровати, не замечая резкого разворота жены, и взял сына за руку. Мун застыл и даже улыбнулся во сне. — Я здесь, мой мальчик. Я с тобой, мое сердце.       Видя, что ребенку легчает от близости отца, Юри зябко завернулась в хвосты, с болью глядя на нереальную и оттого так удушающую ее картину. Быть может это лишь бред ее измученного разума? — Папа. Больно.       Он не приходил в себя, но говорил с закрытыми глазами. Тихо-тихо, едва разлепляя сухие губы. — Знаю, мой хороший. Терпи, ты же мужчина. Скоро все пройдет. Прости меня.       Карие глаза смотрели не на сына, но на жену. — Я отпускаю вас. Живите спокойно и счастливо. Мне нет прощения, я все, что мог, испортил сам. В наказание и во спасение, я отдаю себя сыну. Тогда, быть может, в другой жизни снова вас увижу.       Юри плакала. Молча. Потому что разрыдаться в голос, с воем и криком, значит причинить еще большие страдание малышу. — Не надо. Живи. Мы справимся. Ты не обязан.       Нос с горбинкой и вечно холодное лицо. Сейчас оно, так непривычно было полно жизни и от этого становилось во сто крат хуже. Она видела тонкую гаснущую нить сущности, которой муж насильно пришивал себя ко вспыхнувшей ауре Ми Гуна. — Не справитесь, а если и так, то пострадает мир, я вижу. И ты не права, я именно что обязан. Обязан сделать хотя бы что-то для своего единственного сына, чтобы доказать себе, что его достоин. Ты же воспитаешь его сильным и счастливым?       Женщина кивнула, всхлипнув жалостливо. Некрасиво текли слезы, возле носа собирались ручейки и неприятно стекали по шее. Горло перехватило и густой ком непонимания и скорби сжимал, казалось, само сердце.        Аро поднялся и встал возле Юри, разглядывая с неведомым ей ранее, хитрым прищуром, делающим его моложе. — И как я не разглядел. Не похожи ни капли. Но ты красивее, теплее. Теперь вижу. Не плачь, моя сильная Юри. Я выбираю вас, хоть и непозволительно поздно.       Хлопнула о стену, возможно даже пинком, распахнутая дверь и рыжеволосый вихрь заслонил собой младшую сестру. — Привет, блохастый.       Он таял в воздухе, как осенняя нечаянная наледь на траве, но смотрелся едва ли не распираемым от яркости душевного света и пламени. Боги, если бы можно было вернуть время вспять и узнать его таким. Видеть полные губы, узогнутые в улыбке, шкодливой и доброй, а не искривленные в гримасе отвращения и брезгливости.       Юн выпрямился, когда Юри обошла его, взяв за локоть, и тут же утратил злость всех черт лица. — Ну привет, плешивый. Смотрю, неважно выглядишь? Никак продуло?       Дух привычно встряхнул руками, давая волю белоснежным рукавам, взметнувшимся крыльями. — Это так неважно, Юн, я никогда не был так спокоен и свободен. Как жаль, что жизнь сложилась так криво и косо. Ты позаботишься о них? — Как о себе, — серьезно кивнул Лис, пряча безграничную боль подступающей потери, которая снова забирает у него кусочек беззаботного детства, бесшабашной юности. — Ну нет уж, — фыркнул Аро. — Давай получше, чем о себе. А то выглядишь, как драконья лепешка.       Юн хмыкнул и зажал переносицу, со всей силы, чуть не сломав себе нос, но так необходимо, чтобы удержать предательские слезы. — Я принял твой выбор, прими и ты мой.       Оборотень молча кивнул, ощутив сжавшиеся тонкие пальцы Юри на предплечье и накрыл ее ладонь своей, делясь теплом. — Прощай, брат. Пусть путь твой обратно к жизни будет коротким и легким, а дорога послушно ложится под ноги. — Мы еще погоняем с тобой стада Цилиней и сразимся за право первым нырнуть в драконий грот.       Почти уже полностью прозрачный Аро повернул, наконец, голову туда, где до побелевших костяшек сжавшая дверной косяк, стояла женщина и смотрела на преданного и брошенного ею мужчину. — Юй Мин. Будь счастлива. Я поздно понял, что не любил, но преклонялся. К сожалению, я не смог полюбить свою супругу, как того она была достойна. Надеюсь, все вы будете беречь друг друга и мое продолжение. До встречи.       И мираж растаял, улыбаясь светло и радостно, как искренне счастливый и довольный своим выбором человек. Облако концентрированной силы сгустилось и опустилось на постель, полностью растворившись в теле Ми Гуна, тут же глубоко и крепко уснувшего. Он не перестал нуждаться в подпитке и погружении, но его стабилизация больше не требовала такого ущерба от мира, какой могла нанести до этого.       Юн схватил своих сестер в охапку и открыл портал глубоко в пустыне. Там, где нет ни единой души, он крепко прижал к себе женщин, взвывших так, что эхо разнесло эту агонию на многие километры вокруг. И не было им за это стыдно, потому что мучительно и ужасно что-то умирало в душе каждого из них.       А в Та-Ло, возле пещеры запечатанных ловцов, большой белый лис глубоко вздохнул и ушел из жизни победителем, с честно и гордо поднятой головой, как умел и как того искренне желал, не жалея ни секунды о содеянном.       И воину, отдавшему жизнь за за своего ребенка, вечная память и заслуженный покой.

***

      В моей пещерке было тихо. Непозволительно тихо для такого количества присутствующих.       Мы со Стивеном совершили, почти нереальное, мы перетащили нужный нам узел в мой грот, пришлось, правда обрушить часть подводной стены, но это мелочь. Я лежала в воде, вытащив только голову и дышала надсадно, боясь выплюнуть легкие через жабры. Голова гудела, нос был заложен после недавнего рыдания, но главное, сделанное поможет снять кучу проблем.       Гуна будет видно со скального дна, а значит я смогу отлучаться, когда кто-то будет тут дежурить и следить за малышом.       Да уж, не зря он гений и Верховный. Я даже подумать не могла, что так можно сделать. Вот за что обожаю этого мужчину.       Но стоило только глянуть на лис, явившихся полным составом, как настроение снова поползло вниз. Выглядели они так, будто мой малыш больше не проснется, и от этого внутри что-то обрывалось.       Мы переглянулись со Стивеном, и я одними глазами попросила прервать это тягостное молчание. — Полагаю, уже можно его погружать. Мы сделали, что могли, но и эта малость позволит находиться здесь другим и следить за ребенком до его пробуждения.       Малость?       Возмущенно шлепнула ладонью во воде, брызгами намочив штанины бессовестного мага. — Не стоит беспокоиться так уж сильно, не понадобится так много времени, на его подпитку, как мы того опасались, — ответила Юй Мин, рассеянно поглаживая по волосам мальчика, который находился на руках поблекшего дяди. — Его отец несколько часов назад добровольно развоплотился и всю энергию отдал Гуну.       Я вздрогнула, бросив взгляд на сгорбившуюся Юри, молча державшую сына за руку и смотрящую в пространство невидящим взглядом.       Стрэндж вскинул бровь изумленно и поджал губы.       Охнув, закрыла себе рот обеими ладонями.       Черт возьми! Да что это за гребанный мир? Что за гребанная история с чернухой и смертями, болью и кровью, страданиями и жертвами?        «Это жизнь, Соня»       Голос Стивена почти ножом ворвался в голову и остудил вскипевшее злое бессилие.       Да, действительно. Жизнь. Не сказка. Не фильм. Не фанфик и не игра.       Жизнь, в которой меня саму могут размазать по камням и не придет добрая фея, чтобы из паштета собрать обратно человека.        «Соберись. Сейчас ты нужна Гуну. Если захочешь, то потом подставлю тебе свою пижаму для повторной экзекуции»        «Прости. Ты прав. Я люблю тебя»       Сказала последнее я, сугубо рефлекторно. Просто мысли контролировать куда сложнее, чем слова.       «И я тебя…»       Даже не мысль, просто отголосок. Но у меня от потрясения чуть глаза не выпали. Да я чуть не захлебнулась, не успев сомкнуть губы, погрузившись с головой.       Вынырнув у камней возле семьи лис, сделала вид, что не услышала. Потому что переспросить было намного страшнее, чем умереть. — Давайте его мне. Не бойтесь, на нем раковина. Не важно, в сознании он или нет, моя кровь защитит и сработает.       Юн не слушал, он сделал шаг и ушел под воду, с племянником на руках.       Я поднырнула, мысленно выругавшись, и подхватила легкое тут тело Гуна, отбирая его у мокрого, но уже окутанного заклятием Лиса. Кажется, вода привела его хоть немного в чувство. Осмысленный взгляд разных по цвету глаз сосредоточился на мне.       «Умник, дуй на берег. Ты еще не восстановился для этого заклятия»       «Язык прикуси»       Ага, и куда только делся свой в доску парень, который вечно шутит и стебется. Видимо маска эта сползла, обнажив хищника, жестокого, больного и злого.       Напугал форель креветкой.       Фыркнув, подхватила малыша поудобнее и попросила воду его придержать, чтобы не всплывал. Океан любил Гуна и прислал волну искреннего переживания, отобрав малыша, как руками, баюкая и питая. Я проигнорировала плывущего сзади кицунэ и направилась к сияющему центру силы, который видеть способны были только трое и все связанные со мной кровью.       Стоило телу, теперь уже подростка, коснуться голубого сгустка, как тот его буквально засосал в центр и принялся мягко пульсировать в такт бьющегося детского сердца. Я облегченно выдохнула и улыбнулась. Мой Мун спал, а заботливая соленая вода игриво утащила его сознание на глубину, развлекать и ограждать от переживаний.              В щель пролома заглянул острый нос знакомой морды, которая, учуяв запах своего друга, медленно принялась вплывать. Я едва успела схватить Юн Мина и вогнутым водяным щитом, вытолкнуть акулу из пещеры. Та обижено рявкнула, но сменила курс, убаюканная неслышным никому голосом самого Ми Гуна, который испугался за подругу и метнулся увести ее от дяди.        «Стоять!»       Я же рявкнула на всю мощь ментального зова, вынырнув перед лицом оскаленного оборотня и треснула его хвостом к грудь, чуть плавник не переломав.        «Ты здесь не хозяин! Это его подруга, а ты ее чуть не убил. Прочь отсюда, невменяемый! Я, конечно, очень сочувствую твоему горю, но не дам крошить своих подопечных!»       Злость обрела материальность и вытолкнула мужчину на берег, наподдав как следует.       Хлебнувший, напоследок с лопнувшим заклятием, маг плашмя упал на камни, но никто не кинулся ему помогать. Скоты, конечно, помощи попросили, отказывать никто не собирался, а они гадить. — Если ваша боль, так сильна, — я выскользнула на уплотнившуюся волну и застыла на ее острие. — То делать вам пока тут нечего, Мун все ощущает. Идите поспите, устройте охоту, поешьте. Не знаю. Но у себя тут я изливать злость не позволю. Дежурить сегодня буду сама. Уходите!       Юй Мин была, по моему, сейчас самой вменяемой. Она присела возле частично трансформировавшегося от ярости брата и придержала его за плечо. Встретившись со мной взглядом, она виновато кивнула и взметнула руку с двойным кольцом.       Портал открылся и Лиса насильно утащила туда Лиса, буквально заламывая его руки-лапы своими тонкими ручками.       Юри подошла к обрыву и, обхватив себя руками, смотрела в воду на мутный силуэт сына.       Океан поднес меня к ней вплотную. Я обняла ее за плечи и поцеловала в лоб, отстранившись. — Иди, я побуду с ним. Дома ложись спать и увидишь все то, что видит сейчас Гун.       Капля жизнь плеснулась на дне ее зрачка. Я погладила тусклые темные волосы. — Океан ему устроил экскурсию. Иди, не рви душу. Сберегу, больше жизни.       Она сглотнула и, на прощанье пожав мне руку, ушла в открытый портал. Стоило погаснуть последней искре, я повернула голову в сторону молчаливого мага и чуть раздраженно спросила: — А ты помочь мне не хотел? Тяжесть сама тащила, от акулы лиса сама отдергивала и нотации им тоже я читала. Вот скажи, при таких выводах, раз я все сама могу, мне мужчина зачем?       Стивен, облокотившийся пятой точкой о кусочек выпуклой стены, сложил руки на груди и улыбнулся так…показательно, что я замахала обеими руками, боясь, что он и правда ответить решит. — Не-не, молчи. Не надо отвечать. Будем считать, что я прочла ответ по твоим глазам.       Блестящие еще немного влажные пряди были откинуты с лица в жалкое подобие прически и Стрэндж приблизился, посмотрев вниз. — Ему там действительно ничего не угрожает? Я же не ошибся, это та же самая акула, что вчера?       Кивнув, спрыгнула на чуть теплый камень уже двумя ногами и зябко передернула плечами, отчего мне на плечи материализовался теплый плед, в который я завернулась с радостью. Что-то морозить начало. — А ты что, переживаешь за него?       Взгляд мне достался очень укоризненный, я бы даже сказала пристыжательный, и я невольно скуксилась, признавая паршивость своего характера. — Извини, просто… почему ты не вмешался? Он же член совета и вот так…       Маг сложил руки за спиной, задумчиво разглядывая водную гладь. Тихий плеск мелких волн, и свечение непонятных до сих пор водорослей, создавали уютную обстановку, позволяющую не искать на ощупь собеседника даже с человеческим зрением. Бирюзовые блики скользили по лицу Верховного, делая его более хищным и немного отстраненным. Озноб пробежал по спине морозной каплей, и я юркнула магу под мышку, желая не то согреться, не то развеять неприятное ведение. — Мне ни к чему было вмешиваться, ты прекрасно справилась сама. Я же не могу вечно возвышаться грозной тенью за твоей спиной и суровостью своей распугивать людей.       Он расцепил ладони и одна из них прошлась по моей спине, поглаживая и притискивая поближе к теплому боку. Стоять так было не совсем удобно, зато тепло и приятно. — Я бы не отказалась от таких плюшек. — Отказалась бы, — эхом отозвался Стивен. — Ты бы первая и отказалась. Сама же говорила, что я не могу поместить тебя в коробку и укрыть от всего мира. — Ну говорила, — пробурчала я, ткнувшись в его грудь лбом и глубоко вздохнув. — А Юн такой очень неприятный. — Мы все неприятны для других, когда боль и гнев сжирают изнутри. Но я рад, что ты смогла понаблюдать за ним без личины доброго малого. Это не значит, что нужно менять к нему сложившееся отношение, просто у всех есть темная сторона. Зато запомнишь эту противоричивость и не будет так чувствительно и неприятно увидеть в подобном ключе остальных. К тому же, ты должна помнить, что они не люди в полном смысле. Их двойственность тел и душ вполне стабильна, но, видимо, не сегодня.       В еще чутка забитом носу стало пощипывать. Как мы объясним Гуну, что его папа умер? Как с этим справится Юри… я постараюсь помочь, но я же не бог. Может вдалеке от нас они убаюкают свои раны и смогут жить дальше? — Стивен, а если бы я умерла, отдав все для спасения ребенка…или мира. Ты бы тоже злился?       С шелестом у дальней стены ссыпалась горсть камней, тихо напевало море и шумно выдохнул Стивен, укоризненно заглянув в мое укрытие и вынуждая поднять голову, чтобы смутиться своему дурацкому вопросу. — Я злюсь уже сейчас, потому что в твоей голове рождаются в принципе такие идиотские мысли.       Насупилась. — И уж тем более отвечать я не буду. Довольно будет с тебя и того, что сказанное мной ранее тебе не послышалось.       Я нахмурилась еще сильнее, а потом и вовсе, поняв смысл, испуганно уточнила: — Правда?       Маг мученически закатил глаза и ухмыльнулся. — Да.       Привстав на цыпочки, обняла за шею, потеревшись лбом о его подбородок, чуть не уронив плед. — Очень, очень тебя люблю. Ты самый прекрасный мужчина на свете с самым ужасным характером.       Стрэндж хмыкнул, но сжал за талию. Так мы стояли какое-то время, каждый думая о своем, пока прикрывающая меня ткань не сползла, оголив плечо. Шершавая ладонь прошлась по согревшейся коже. — Почему ты его не выпускаешь?       Рисунок Луна был безмолвен, даже будто слегка потускнел, но я не переживала, поскольку чувствовала вполне привычно отголосок его сознания где-то внутри. Будто он большой и бурый мишка, впавший раньше времени в глубокий сон. И даже активная подпитка не помогла. — Я пыталась, но Гун выжал его почти до капли, как умудрился совсем не выпить, убив, не понимаю. Наверное, частью разума переживал и боялся лишить друга жизни. Во всяком случае, он пока спит. И боюсь проснется даже не сегодня. Ну ничего, так уж получилось, что внештатно буду работать батарейкой для большого числа желающих.       Судя по недовольному сопению в макушку, ему эта новость не принесла радости. Стивен погладил напоследок плечо и подтянул импровизированный плащ на место, зато обе его руки скользнули под плед и сомкнулись на моей пояснице. — Я не хотел рвать нашу связь. — Врать не хорошо, — на шее его вздулась венка и, не удержавшись, коснулась ее губами. — Не злись. Вначале же хотел, потом, наверное, тоже. Но если ты про то, что это все же вышло, меня больше интересует, как так получилось? — Ты вытолкнула меня в астрал и заставила мое тело совершать непотребство.       От подобной информации я ошалела и чуть отстранилась, посмотрев на серьезного мага. Руки его, ничем не прикрытые, на такой же лишенной защиты коже, вдруг показались очень горячими. — В каком плане? — Заставляла меня выпустить тебя из щита, которым я держал тебя в Санктуме до утра, пытаясь вернуть в человеческий облик. А то, о чем ты подумала, случилось несколькими часами ранее. Сначала ты ударила по мне голосом, лишив воли, а потом напоила слюной с феромонами и угрожала ласкать себя сама, у меня на глазах, если я не присоединюсь.       Я пылала костром до самого потолка пещеры, а горение моих ярко-алых ушей осветило все пространство вокруг. Уронив голову ему на грудь, зажмурилась, пытаясь сбросить его руки, расцепив их своими. Но добилась того, что мои запястья перехватили одной ладонью, а второй успокаивающе погладили…ниже поясницы. А так ситуация стала еще более неоднозначной. Но пожар был потушен извне, нас хорошо окатило с ног до головы. Мокрые мы, отпряли друг от друга, а Стивен так и вовсе выругался, протирая глаза. — Гун! — невольно засмеялась я и чтобы избежать повторного конфуза с разбегу ушла в воду.       «Хорошего тебе дня. И не сиди долго за документами!»       «Вы два сапога пара!»

***

      Портал для ухода из пещеры был двойным, как пара слипшихся мыльных пузыря, выдуваемых неумелым ребенком. И, если, практически усыпленную и русалкой и кицунэ, Юр Мин вывело в спальню, где она просто рухнула и отключилась, погружаясь в обещанные Соней сновидения с сыном, то с Юн Мином так просто все получиться не могло.       Лис всегда был силен. Он взваливал на себя все важные решения, заботился и оберегал сестру, и храбро подставлял под удары судьбы собственную спину, защищая от них близняшку.       Это позволило Юйи вырасти чрезмерно уверенной в себе, сильной и малость вздорной. Что не смогли исправить годы скитаний в поисках брата и убийственное открытие, что материнство ей недоступно.       Но даже это не шло ни в какое сравнение с тем, что за последние месяцы вынужден был пережить ёкай.       Он как тот верблюд, что годами взваливал меж горбов огромные бревна и вот наступил момент, когда хребет трескается от малейшей тонкой веточки, принесенной ветром на огромный ворох мусора, который вот-вот рухнет и станет курганом, похоронившим его заживо.       И, хоть взросление Юми состоялось давно, сейчас же пришло время перестать быть опорой и целью жизни брата, необходимо отойти в сторону и дать ему новую цель… а это причиняет боль и ей.       Скручивая брата силой, хвостами, пользуясь тем, что даже в порыве бешенства он не может причинить ей вред, Лиса втащила уже практически наполовину зверя в светлый холл небольшого деревянного дома, коим являлась верхняя часть жилища Ëн Сук, помимо подземных бункеров и лабораторий.       В целом, частными территориями проживания магианы был целый поселок разнокалиберных построек, с площадками для тренировок, отдельными домиками особо близких учеников и многое другое. Конкретно это небольшое здание было именно личной жилплощадью Су, которое и загорелось всем потолочным освещением и громко завопило системой оповещения, заставив Юна замереть на пару мгновений от феерии света и обилия звуков.       Ëн Сук не заставила себя долго ждать. Маленькая тонкая фигура женщины, в длинной ночнушке самого пуританского вида, выскочила в холл и замерла.       У винтовой лестницы на второй этаж бесновался удерживаемый близняшкой кицунэ. — Стряслось что с ним? — уточнила она, погасив часть светильников и отключив сирену. — Ми Гун погружен в сон на дне под присмотром русалки. Погиб отец малыша, росший с нами с самого рождения.       Магиана сдвинула брови и кивнула, в сомнении подняв руку с двойным кольцом. — Мы в курсе. Налаживание отношений было условием Сони, для помощи Гуну, — Она поняла метание Су и, даже глубоко внутри наслаждалась ее вздрогнувшим телом, и метнувшейся в глубине глаз беспомощности. Что ж…садизм за садизм. Юй Мин поняла мотивы магианы, и даже поддерживала… но не столько лет! И это нисколько не умаляет боли брата от осознания произошедшего.       Стандартный портал в темную комнату, и шебуршания на том конце. — Мам? — сонный голос был немного хриплым. — Ну что там у тебя опять? У меня же работы…       Медноволосая девушка, вышедшая из круга заставила Юй Мин широко распахнуть глаза в немом удивление. Светлые Пра, несмотря на двойнёвость, Юн и Юми были своими противоположностями, с поправкой на близкое родство. Эта же юная женщина была более очеловеченной версией брата. Такое же чуть широковатое в челюсти лицо с ощутимыми скулами, ровные дуги бровей и темно-карие раскосые глаза под черно-рыжими прямыми волосами. Высокий рост и весьма рослая женственная фигура. Удивительно, как мало этот ребенок взял от человеческой матери.       Засмотревшись на племянницу, Юми ослабила хватку, чем воспользовался Юн, полностью обернувшись и в два прыжка оказавшийся рядом с явившейся гостьей. Девушка тут же приняла стойку, но сделать ничего не успела. Ощутив запах своего детеныша, Юн Мин обхватил дочь двумя лапами и обмотался вокруг нее огромной мягкой игрушкой, заполнив собой почти все не предназначенное для него пространство холла. — Мама! — возмущенно взвизгнула девица, оказавшись в мягком плену. — Хана, — Ен Сук вздохнула и шлепнула ладонью по тянувшемуся к ней одному из хвостов. — Отцу твоему нужна помощь иначе здоровью его и психологическому и физическому нанесен будет огромный ущерб.       Девушка замолчала и, сверкнувшим вертикальным зрачком на желтой радужке, осмотрела предполагаемого родителя, а затем повернулась ко встающей вдоль стенке незнакомой женщине. — А это близняшка его и сестра — Юй Мин. Говорила о ней я тебе, твоя тетя.       Названная Ханой кивнула и, смутившись своего внимания, принялась разглядывать Юми. — Ты потрясающе похожа на брата, — признала Юй Мин с невольной горечью и подавила жест слабости, призывающий к самообъятьям, слишком остро ощутив одиночество и собственную ущербность. — Я не вполне ощущаю твоего зверя. — У нее нет зверя, — за дочь ответила Су. — Она больше похожа на Ми Гуна, чем на вас.       Лиса послала Ëни испепеляющий взгляд, всей сущностью давая понять то неодобрение, что испытывала к выходке бывшей невестки…и судя по всему будущей. — Вот так вот-то, вы обсудите все это завтра, время позднее и был тяжелый день.       Никем незамеченный нубиец шагнул из тени, обретая материальность, и положил обе свои пышущие жаром ладони на плечи супруги. — Зачем ты пришел? — Юйи недовольно поджала губы, испытывая вовсе не те чувства, что испускала вовне. И Пич понял, пожалуй единственный, помимо брата.       Белый лис зарычал, невольный тем, что чужак подхватил на руки часть его стаи, но тут же замолчал, потому как сильная девичья ладонь чувствительно шлепнула по носу. — Фу, пап, не рычи мне на ухо.       Заурчав не хуже огромного трансформатора, Лис проследил за тем, как ушел жрец, забрав сестру и, уже не сдерживаясь инстинктов своей звериной половины, отправившей человеческую в нокаут, метнулся с драгоценной ношей вперед и в центре клубка оказалось на одну женщину больше.       Су привычно завозилась и, отогнув застилающий весь обзор, мех, посмотрела на дочь. Хана была полна самых противоречивых чувств. Ее и расписал восторг от такой близости отца и душил гнев, от нелепости долгожданной встречи. — Мам, и долго нам тут сидеть? Да, пап! — мокрый нос ткнул детеныша в ухо и снова получил по морде. В итоге рука коснулась большого острого уха, за которым пришлось почесать, и зверь, наконец, затих, блаженно сомкнув веки. — Боюсь, придется до утра. С ним случается такое. Когда человеческая составляющая не справляется, она отходит на задний план и приходит зверь. Как только разум Мина будет вне опасности, он вернется в норму.       Хана слушала внимательно, не забывая почесывать и поглаживать сопящего зверя. — А что случилось? Он ранен?       Ëн погладила рефлекторно кончик хвоста рядом и поправила вздыбившийся подол ночнушки, прикрыв ноги. — С твоим двоюрным братом скачок случился. — Как у меня тогда? — Хана скривила губы. — Но он же вроде чистокровный, хватит ли ему на Земле энергии для роста? Мне было три и я высосала два источника, а я всего лишь полукровка. — Чистокровный. Говорила я тебе, он метоморф, поэтому пламенем не ограничен. Однако, насколько я поняла, отец его отдал все резервы свои и жизнь, чтобы помочь мальчику выжить.       Хана помрачнела и бросила взгляд на навострившую уши, прикидывающуюся спящей зверюгу. — Надесь, он выживет. Мам, а тебе не страшно было с ребенком ночевать в жерле вулкана?       Су вспомнила весь свой ужас, всю беспомощность и боль и промолчала. Благо дочь умная, она поймет правильно. — А отец бы поступил так же, как муж Юри, только для меня? — тихо спросила Хана спустя несколько минут тишины. — Да, — без колебаний отозвалась магиана. — Поэтому ему я ничего не говорила. — То есть, ты бы скорее пожертвовала мной, чем дала папе спасти мою жизнь?       Гадкая девчонка получила маленькой маминой ножкой в солнечное сплетение и на долю секунды лишилась дыхания, громко кашляя и вызывая недовольное ворчание у Лиса. — Что говоришь, думай. Я скорее жизнь бы отдала сама, лишь бы выжила ты, и Мин не ощутил бы вновь боль потери ребенка. А теперь спи, и не мешай спать родителям.       Ен Сук развернулась спиной и постаралась лечь удобнее, начисто игнорируя жалостливый голос дочери по отношению к согласно поскуливающему в ответ отцу. — И так она вечно обижает.       Женщина закатила глаза и вздохнула. Да, ее дочери с виду лет двадцать, по длительности жизни тридцать, и выглядеть она так будет, похоже, очень долго. Но с этим скачком… она еще только вышла из подросткового возраста пару лет назад. Не страшно, какие ее годы, все наверстается и пройдет.       Хорошо, если Ми Гун выживет. Плохо, что ей вопросов не задали, она бы объяснила и помогла. Но…виновата сама. Вскрывшийся сам нарыв правды слишком долгое время формировался, чтобы можно было вот так его вычистить за раз. Никто ведь и не догадывался, через какой ужас непонимания перешли маленькая полукровка Хана и ее мать, когда детское тело от избытка незнакомой магии вокруг стало вытягиваться и меняться, когда двухлетка стала заперта в теле семилетнего ребенка, натыкаясь на углы и собирая лбом шишки, от несоответствия роста и привычных габаритов тела.       Ничего. Завтра Ëн возьмет дочь, приведет в чувство ее отца и они сядут обо всем поговорят. Эти планы принесли облегчение и недовольство. Ну не любила она говорить… неприятно это и долго. А впереди еще столько работы и дел.       Тьма первородная, прошу тебя, пусть предателем будет кто угодно, только не часть ее хвостатой семьи!

***      

      Клятвы на завтрак, обед, ужин.       Клятвы.       Кругом одни клятвы.       Стивен попросил Санктум присоединить к кабинету еще одно помещение, совместил несколько столов, и все равно они были в несколько слоев покрыты книгами, свитками, даже глиняными табличками и досье.       Досье на каждого члена Совета со скрупулезной точностью записанными их клятвами Камар-Таджу, Земле, Верховному. Магический триумвират замыкал данное магами слово, не позволяя ставить чьи-либо интересы выше всеобщих и давал простор для маневров, если же Верховный вдруг внезапно собьется с нужного пути.       В глазах уже был не песок, а целая Сахара со всеми ее оазисами, барханами и высохшими арыками.       С поисками помогал Вонг, его сменяла Ëн Сук и так по кругу дважды в день. На месте оставался только Стрэндж, упрямо избегающий оползней книжных возвышенностей.       В комнате было пыльно, душно и потрескивало от обилия защитных и сохранных заклятий, которые оберегали трухлявые фолианты от участи быть разобранными в этой самую труху.       Стойкий запах кофе и, на удивления, пива, висел непередаваемым флером. Не то чтобы кто-то позволял себе пить, Стивен и вовсе в рабочее время был категоричен в отношении того, что могло бы затуманить сознание и притупить память. Просто некоторые источники знаний требовали особого отношения, в том числе и работы в старых кожаных артефактных перчатках. Они — громоздкие, темные, будто покрытые блестящей глазурь, нуждались в уходе. А уход этот состоял в том, чтобы избегать трещин материала, оттого и натирались они раз в месяц пивом, темным, настоявшимся и полностью созревшим. И, поскольку, скорбяным изделиям этим был уже не один десяток лет, пропахли и пропитались они отменно.       Настолько отменно, что густой пивной дух перебить мог только злой и горячий аромат молотых зерен.       Устрашающее число книг, могло бы показаться уже не таким устрашающим, стоило отметить гору кружек возле кресла. Сравнение было внушительным по количеству и объему. — Это просто отвратительно, — Стрэндж совсем не бережно захлопнул талмуд и отодвинул его от себя подальше, чтобы не поддаться искушению и не выкинуть со злости злосчастную книженцию. — Столько времени, столько усилия, и ни на шаг мы не приблизились к разгадке.       Маг с брезгливостью стянул перчатки, глянцевые снаружи, но заскорузлые и царапающие внутри, отчего натура бывшего врача кричала в голос и потребовала поддеть еще и тонкие одноразовые, так знакомо пахнущие тальком. С неприятным треском и хлопком, Стивен содрал с кожи пожелтевшие нитриловые изделия и швырнул в мусорку, стоящую справа от стола. — Терпение могло бы тебе помочь Стивен, но ты так ему и не обучился, — сегодня рядом был Вонг. Он полностью пришел в себя, оправился от ранений и с утроенной силой влился в работу.       О том разговоре с Ен Сук были в курсе лишь трое. И все эти трое искали зацепки, которые могли помочь вычислить затесавшегося в их ряды предателя. — Терпение. Терпение я освоил давно, но всей кожей ощущаю, как утекает сквозь пальцы время.       Нестерпимо захотелось курить. Маг даже удивился этому желанию, настолько всеобъемлющему, как когда он бросал эту пагубную привычку в студенчестве, застуканный наставником на лестничной площадке в больнице и потом вынужденный выкурить всю пачку, там же на месте. Неприятный урок, но действенный. От сигарет потом воротило и мутило месяц, даже ломка была не столь сильной, но пару раз случалось, что внутренности аж скручивало от желания затянуться.       Вот как сейчас.       Но это все проклятые перчатки. Вонь пивная лишь навевает воспоминания о каком-нибудь пабе, оттого и ассоциации в голове возникли недвусмысленные. — Шел бы ты, выспался. Усталость делает тебя невнимательным и раздражительным, — Вонг отпил из кружки зеленого чая, не отрывая взгляда от страниц длинного свитка.       Бессуетность хранителя, который с Мефистофелевским спокойствием попивал заваренные листья, изучал документы и делал пометки в небольшом блокноте, еще ярче подчеркивала и подстегивала раздражительность Верховного. Зато становилось ясно, за какие достоинства Вонга сделали Хранителем знаний. — Не могу я спать, — признался внезапно Стивен и потер слезящиеся глаза. — Глаза закрываю и перед ними руны.       Маг извлек небольшим порталом звякнувшую пристяжными цепями книгу из личной коллекции своей предшественницы и с немалым удивлением осмотрел ее, совсем не ту, что собирался достать. Видимо и правду усталость. Но не признаваться же в своем промахе? Пришлось открыть до боли знакомую, подранную Кецилием, но восстановленную Оком, и бездумно листать страницы с хорошо памятными ритуалами и изображениями. А впрочем, Дормамму тут изображен вполне себе недурно, в полный рост и в том масштабе, что не искажает черты, но точно передает уменьшенное для восприятия.       Стрэндж сдержал желание зачеркать ручкой эту опостылевшую еще в петле рожу, и перевернул страницу. Постыдным была даже мысль использовать современную канцелярию на таких старых рукописях. Но не одному ему, видимо, желание это пришло. Потому как рядом с механизмом использования Ока Агаммото, дисгармонировала обычная синяя приписка.        «Иногда, Верховному способно помочь лишь время» — Иногда, Верховному способно помочь лишь время, — вслух прочитал надпись Стивен. — Древняя часто это повторяла, — отозвался Вонг, думая, что обращаются к нему. Но тут же сбился и чуть удивленно поднял взгляд на Срэнджа. — Ты где эту фразу взял?       Ощущая странное беспокойство, Стивен повернул разворот к другу и ткнул пальцем в рукотворную надпись. — Там ничего подобного нет. Зато есть предупреждение о петлях времени, разломах временного континиума и много еще предупреждений, которые ты в прошлый раз проигнорировал. — Ну как это нет? — раздраженно вчитался Стрэндж в издевательскую пометку. Она была на месте. — Раскрой глаза пошире, в конце концов помоги себе из раскрыть руками. Вот же она, синей ручкой написана, прямо под иллюстрацией активированного артефакта.       Верховный вновь развернул книгу к библиотекарю и вытянул держащую ее руку вперед. — Ну?        Вонг нагнулся вперед, навалившись массивной грудью на стол, сминая распушившийся листами блокнот. — Стивен, ничего подобного я там не вижу. Погоди, — громко скрипнули ножки стула. Шелест одежд принес хоть слабое, но движение воздушных масс и Стрэндж вдруг осознал, насколько застоявшимся стал воздух в помещении. Пока Вонг преодолевал то небольшое расстояние до друга, маг распахнул окно, впуская глоток свежести. — И где оно? Или ты все-же меня разыгрываешь, или послание это лишь для тебя и носителей силы Верховных.       Вонг задумался, заложив руки за спину. — И все же, не понять мне смысл этой записи. Изречение было частым явлением в ее речи. Ни раз и ни два я слышал это. — Иногда, Верховному способно помочь лишь время, — мысль скользила вокруг легким шелковым лоскутом, изгибалась, касалась и снова ускользала. Стивен привстал с кресла, не до конца распрямившись и невидящем взглядом уперся в спорный этот след от синей ручки. — Иногда, Верховному способно помочь лишь время… — Возможно, действительно стоит подождать и так рьяно не рваться вперед. Если предатель есть, поверив в свою безнаказанность, он станет действовать смелее и ошибется вновь. — Вонг тяжело вздохнул и признался. — Или же, не так и глуп он и заляжет на дно. Как бы то ни было, тебе бы, и вправду, отдохнуть, ты весь зеленый…       До боли вдавивший пальцы в собственные виски, будто желающий совсем их продавить и коснуться мозга, чтобы заставить тот работать продуктивнее, Стивен замер и перевел взгляд на Вонг. — Повтори-ка. — Что повтори? — и не думавший о чем-то серьезном, библиотекарь тут же растерял все фразы, что только что сказал, но посмотрел на и вправду нездорово выглядевшего Верховного, концовку все же вспомнил. — Я сказал об отдыхе. И что ты весь зеленый.       Непонятно чему обрадовавшийся Верховный обхватил друга за голову и смачно расцеловал в обе щеки, доведя своим странным поведением едва не до сердечного приступа. — Ты мой маленький гений! — повторного целования избежать не удалось, но уж от третьего захода Вонг успел увернуться, сбрасывая руки переутомившегося друга. — Ты мой прекрасный хмурый гений! Точно, зеленый! Не жди меня сегодня!       И Стрэндж был таков, исчезнув за дверью.       Вонг оттер щеки и неодобрительно покачал головой, осуждающе глядя на гору чашек, будто они были во всем виноваты. Он пригрозил посуде пальцем. — Говорил же, не злоупотребляй кофеином. Поговорю с Соней, пусть спрячет от него кофемашину. Так и до сумасшествия недалеко. Моего, по крайней мере.

***

      Око Агамотто поддались открытию легко и просто, словно нажал он на кнопку пульта, а не распахнул мощнейший артефакт Земли.       Воспользоваться подсказкой Древней Стрэндж решил, заперевшись в зале Совета. Тихое и темное место, где спокойно и никто не потревожит без надобности. А еще излучение его «трона» давало иллюзию отдыха и небольшой прибыток бодрости.       Сев малость расслабленнее, маг активировал камень времени и уже приготовился просмотреть варианты будущего. Реальность вспучилась лентой, как на быстрой перемотке мелькали кадры, разгоняя кассету фильма под название жизнь…и погасли…       Стрэнджа выкинуло на кресло, приложив лопатками о спинку. — Что за черт?! — возмущение было высказано вслух, но кроме старой доброй плесени услышано никем не было. — Еще раз!       И еще раз. И снова. И снова.       Пока перед глазами не запрыгали зеленые мушки. Стивен упрямо сцепил зубы и принялся выкручивать бегунок времени медленно, буквально по минутам, чтобы увидеть тот момент, когда огромный сияющий барьер не встал, закрывая своим сиянием будущее, напрочь его отрезая. — Да вы издеваетесь?! Какой смысл в камне времени, если время отказывается просматриваться!       Кулак двинул по метафорическому забору, изливая всю глубину негодования, оставив внезапно большую и хрустнувшую вмятину.       В тот миг, как побежала от места касания трещина, Стивена выдернуло из физической оболочки и прямо лицом ударило об эту стену, проламывая весом астрального тела преграду и вместе с недовольно звенящими осколками увлекая вглубь разверзнувшейся бездны.       Испугаться Верховный не успел, зато от удара о «дно» из духа вышибло дух, простите за тавтологию.       Поднявшись на четвереньки, Стивен пожалел, что оставил Леви в Санктуме. Тот бы явно не позволил другу так удариться, если бы его, конечно, пропустило это нечто. А есть ли у Леви дух? Какая глупость от удара лезет в голову. — И нечего не меняется. Ты по прежнему тот же мудрый глупец, что предстал перед мной впервые.       Стрэндж замер. Этот голос он не думал, когда либо услышать вновь. Потому что мертвые обычно молчаливы.       Неведомая сила, та что притащила сюда, вновь ухватила за шиворот и вздернула на ноги, оставив Верховного стоящим по колено в зеленом тумане и потрясено смотреть на ту, что говорить, да и стоять не должна.       Но нет, все то же оранжевое кимоно с глубоким капюшоном, сброшенным на плечи. Худая жилистая фигура, отсутствие волос на гладкой голове, острое, будто вырубленное из мрамора лицо без признаков какого-либо возраста. Одну руку она заложила за спину, как теперь любил ходить Вонг, то ли в память о друге, то ли от больной поясницы, и идет к нему неспеша, ладонью отталкивая медленно плывущие в воздухе осколки зеркала. И тьма. Кромешная, рассеянная светом этим болотно-мистическим и отражающимся в тысячах движущихся граней. Запахов здесь тоже не было, а из звуков лишь его же самого громкое дыхание да хруст битого стекла под ногами. Старейшина перемещалась беззвучно, как призрак, в тишине, и все же была вполне материальна, судя по поступи, живой и даже здоровой. — Вы реальны? — глупый вопрос вырвался помимо воли. — Не менее, но и не больше, чем само время, — знакомой интонацией отозвалась женщина, лениво обмахнувшись веером.       Откуда он взялся?       Учитель остановилась в нескольких шагах от него и улыбнулась, до боли знакомо и не обидно. Она всегда так улыбалась, будто бы одному тебе адресуя эту улыбку. Будто бы этой улыбкой хотела доказать, что видит хорошего человека, видит добро в самой душе твоей, которая прогнила, казалось бы уже давно. Учитель была лучшей из возможных и учиться у нее мыло честью, хоть и иногда болезненно для гордости… и шеи.       Стивен как мог вернул над собой контроль и глянул на собственные руки, ничуть не прозрачные, как обычно в астрале. И ничего не значащими фразами попытался скрыть охватившее его смятение. — Полагал, что больше вас не увижу, учитель. — Как приятно, что пройдя такой длинный путь, мне еще есть чем тебя удивить. Я тоже безмерно рада тебя видеть. Ты возмужал, и как ни странно это говорить, помолодел. — Вас не хватает, — признался Стивен и поморщился от слащавости фразы. Видимо, с Соней он совсем размяк, стал задумываться о чувствах и, что еще более ужасно, говорить о них вслух. — Где мы?       Взмахнул в руке веер, но дуновения не ощутилось, хотя и всколыхнулись мелкие осколки за ее спиной. И жест такой знакомый, и не только ее, Лиса вполне успешно переняла его и демонстрирует всем и каждому. Оказывается, частичка Яо осталась в каждом, кто ее знал. И не это ли, в конечном итоге, и есть бессмертие? — Вне времени и пространства, можно сказать мы внутри камня. Но не стоит беспокоиться, когда помощь Верховному, — звучало в меру иронично. — Будет оказана. А еще выставлен немалый счет за повреждение охранных нитей.       Стрэндж подобрался, но чуть насмешливо склонил голову, признавая за собой вину. Кажется, и после ее гибели он не перестанет чувствовать себя сопливым щенком, теряющимся под взглядом этих всеведущих и мудрых глаз. — Ну, не всеведущих, — смешок отразился так же как и свет и заплясал, чуть звеня. — Но мне лестно, что ты все еще видишь во мне авторитет. Не будем растягивать мгновение. Ты воспользовался камнем, значит тебе нужна помощь? — Помощь, — эхом отозвался Стивен и устало вздохнул. — Помощь оказалась неудачной, просмотреть варианты будущего не представляется возможным. А при попытке пробиться я угодил сюда. И хотя не сказать, чтобы я был недоволен этой встречей, все же это не то, на что я рассчитывал.       С шелестом раскрылся веер и вновь сомкнулся со щелчком, показалось даже недовольным.        Магиана медленно двинулась по кругу, чуть обходя своего ученика, и в движении этом виделся Навин. — И что же означает отказ Камня Бесконечности выполнять свое прямое назначение?       Непонимающе сошлись на переносице темные брови. — Ну же Стивен, напрягитесь, — она коснулась погодя крупного кривого фрагмента зеркала, пытаясь поворачивать его так, чтобы уловить там отражение свое и Стрэнджа, а сделав это поспешила поправить наставление. — Или же наоборот, расслабьтесь. Напряжения в твоем теле хватает с избытком. Отпустите сознание, забудьте учения и логические выводы. Раскройтесь вопросу и ответ придет сам. — Излом, — простонал маг. — Излом, — согласилась Яо. — И что это означает? — Формирование критического события, когда сходятся нити времени и исход может быть лишь один. Многочисленные пересечения путей и вариаций перекрывают сами себя и просмотр будущего становится невозможным. — Невозможным, — подтвердила магиана. — Как моя Су? — Благоденствует, познакомила с дочерью всех, кроме отца. А может уже и его. — Дозрела, — хмыкнула женщина, движением руки закручивая небольшой зеленый вихрь. — И как все же в свершившемся зовут новую русалку? Юр Мин, Катя, Морана, Соня, Хана или Ми Гун? — Ми Гун? — нахмурился Стрэндж, и вправду позволивший себе расслабиться и плыть по течению, казалось бы не логичного разговора. — Ми Гун же мальчик. — Значит, родился мальчиком, — серо-голубые глаза были безмятежны и спокойны. — Стало быть, русалкой стала девушка Соня. И связанный ее? — Я… и Банерджи младший.       Тонкие светлые брови, такие светлые, что с трудом угадывались на белом лице, взметнулись, расчерчивая прямой лоб заломами морщин. — Удивительно, ты допустил к возлюбленной посторонних? — и тут же успокоилась Старейшина, будто что-то вспомнив. — Ах да, было что-то такое. Извини, Стивен. Я могу только составить картину произошедшего из твоих слов, поскольку многое при жизни видела. Но вот предречь итог излома даже в таком состоянии не в силах, как не в силах сказать о нем Пич, как видящий и жрец. — И не хотите спросить про Гертмунда?       Она неодобрительно, даже укоризненно, качнула головой, сцепив руки в замок за спиной. — Полагаю, раз участи метаморфа Юр Мин избежать удалось, все у них с минотавром сложится без моих вопросов. Да и не любовь была эта, скорее преклонение. Из таких вещей не произрастает полноценного чувства. Не тебе ли лучше меня это известно. Но ты пришел говорить не об этом. Не удалось обновить щиты?       Стрэндж непроизвольно дернул рукой, у которой еще побаловал локоть и кивнул. — Мне неприятно это говорить и лишь, наверное, ты способен будешь меня понять, потому что сам не любишь признавать своих ошибок. Но ошибаться нормально, правда не тогда, когда расплачиваться за это приходится другим. Вы верно решили, предатель есть и личность его или ее мне открыта. Однако, даже если бы я могла рискнуть полным развоплощением и назвать имя, то не смогла бы. Законы излома суровы. И произнесенного или написанного, или даже по губам, ты не узнаешь до нужного истории момента. Мир не просто так создает излом, да это риск, но удачно завершенный он принесет большую пользу и множество обновлений. Скажу лишь то, что ваши с Вонгом изыскания не дадут результата. Ищите в других местах.       Она поморщилась как от головной боли и аккуратно коснулась напряженной жилки выше переносицы. — Такая малость… и то непозволительно. Удручает. Смогла ли я оказать тебе хотя бы каплю помощи?       Стрэндж улыбнулся и благодарно склонился, как того требует этикет Камар-Таджа, когда любой маг, будь он хоть какой сильный, приветсвует и уважает Верховного.       Древняя поняла правильно и лукаво прищурилась. — Как минимум я прослушал курс лекций об изломе и узнал о своей влюбленности       Несколько шагов и кончик сложенного веера ткнул в плечо, не сильно, почти не ощутимо, а потом мелькнул перед лицом и щелкнул по лбу. — Иногда стоит думать не головой, а сердцем. Кто бы ни был недоброжелателем в вашей сложившейся реальности, он или она смогут обмануть лишь разум, но дух твой всегда будет знать правду.       Сухие пальцы на узкой ладони, они сильны даже сейчас, в ее нереальном состоянии. Она коснулась подушечкой большого пальца того места, где так старательно прячется третье око у каждой схемы расположения чакр. — Раскройте око, Стивен, и наберитесь мужества, чтобы справиться с бедой и избежать неприятных последствий.       Видимо, она сказала больше, чем нужно, поскольку поперек тонких губ появились кровоточащие ранки, словно какой-то садист зашивает рот ей наживую. — Берегите себя, Стивен. И да будут благосклонны к вам боги.       Грохот церковного колокола, который приходилось часто слышать в детстве, при посещении католической церкви, разорвал голову на две части и вынудил затылок физической оболочки встретится с камерной спинкой стула, при быстром объединении астрала и реальности. — Вот так путешествие. Верно, правда, необходим сон.       Отправив артефакт в подпространство, маг поправил на руке двойное кольцо и открыл проход не туда, куда собирался. Шум воды сейчас воспринимался благосклоннее, чем тишина собственной квартиры. Поспать ведь можно и тут.