Фавориты королевы

      Оба!       Джораху вновь показалось, что он ослышался, как когда королева объявила их консортами, и поэтому на этот раз они с Даарио не столкнулись в дверях — наемник прошел первым, а за ним рыцарь, наконец поверивший в реальность приглашения.       Делать это втроем было для него чем-то новым — Джорах посещал бордели, не часто, но все же посещал, и пользовался услугами шлюх, но не двух сразу. Тем более — есть разница, когда с одним мужчиной в постели две женщины, и когда с одной женщиной — двое мужчин. Последнее было в новинку и Даарио, который мог взять двух шлюх, но ни с кем ими не делился.       Да и Дейенерис была их женой и королевой — даже в постели она оставалась королевой. Наверное, с ней было невозможно иначе. Она была королевой везде, всегда и во всем — и для всех.       Те, для кого она ею не была — как правило, долго не жили.       — Честно скажу: я впервые таким занимаюсь, — вслух озвучил мысли обоих мужчин Даарио. — Ну, понимаете, чтобы… так, — он сделал неопределенный жест. — Вы и двое нас.       За это Джорах теперь был ему еще и благодарен — наемник легко озвучивал то, о чем он бы не посмел даже заикнуться.       — Я тоже впервые, — улыбнулась Дени. — Как и Джорах, не так ли?       Рыцарь кивнул.       — Ну же, расслабься, — Дени подошла к нему и провела ладонью по небритой щеке. Она была в легкой тонкой ночной сорочке, через которую в свете свечей виднелось ее тело. Волосы, обычно заплетенные в косы, свободно струились по плечам.       — Доспехи хоть сними, — проворчал Даарио, расстегивая свой камзол. — По сравнению с ее величеством мы неприлично сильно одеты.       Спохватившись, Джорах принялся расстегивать доспех, который неизвестно зачем продолжал носить до сих пор.       Пока они раздевались, Дейенерис сидела на кровати и потягивала вино, с удовольствием наблюдая, как обнажаются сильные мужские тела, как перекатываются мускулы, как напряжены их члены — о, это будет вправду интересный опыт.       Они сели по сторонам от нее, и Дени растерялась — очевидно, кого-то из мужей она должна была выделить, коснувшись его первым. Судя по их лицам, для них это было важно.       Дени потянулась к Джораху, решив следовать в первую очередь своим желаниям. Она поцеловала его в губы, и рыцарь тут же перенял инициативу на себя, углубляя поцелуй. Его руки легли на ее плечи, ладони скользнули по спине, ниже, к пояснице — но не сжали ягодицы, а так и замерли.       Другие губы припали к ее спине — Дени вздрогнула. Даарио целовал ее лопатки, оставляя легкие следы от зубов — их давняя игра, когда однажды наемник в шутку спросил, не растут ли у Дейенерис драконьи крылья, раз она от крови дракона. После это переросло в занятие любовью, и Дейенерис выяснила, что крылья хоть и не растут, а лопатки — ее чувствительная зона.       Джорах меж тем, приподняв ее сорочку, осыпал поцелуями не менее чувствительную грудь, прихватывая губами напряженные соски. Его палец скользнул ниже, туда, где все было горячо и влажно, где пылало драконье пламя… И в то же время палец Даарио тоже проник вниз, но не в лоно.       — О! — не сдержавшись, вскрикнула Дени. — Да, да, да!       Джорах ласкал ее лоно, добавив еще один палец, двигался внутри нее, и точно так же делал Даарио, но только меж ее ягодиц. Заодно Джорах целовал ее груди, а Даарио — спину и плечи. Дейенерис то перебирала волосы Джораха, то впивалась ногтями в его плечи, не оборачиваясь к Даарио — чтобы ни один из них ни на секунду не прекращал ублажать ее пальцами, пока она ерзала на кровати, постанывая и всхлипывая от наслаждения.       Дейенерис кончила, вздрогнув всем телом. Перевела дыхание, посмотрела в лица обоих консортов — Джорах, как обычно, казался напряженным, а Даарио — довольным. Хотела бы Дени знать, что они думают — фактически, она заставила обоих делить любимую женщину с другим, и знала, что это причинит боль кому угодно, но решила, что лучше так, чем продолжать делать то же самое, не в силах выбрать одного.       — Чего теперь пожелает королева? — спросил Даарио.       — Продолжения, конечно же, — Дени облизнула губы. — Ваши руки я уже получила. Теперь я хочу получить вас. Обоих. Так же, как ваши руки.       — Кхалиси… — простонал Джорах.       — Возьмите меня, — то ли приказала, то ли попросила она. — Оба. Сразу. Возьмите меня.       Джорах приподнял ее под бедра, помогая устроиться удобнее. Даарио подхватил сзади, нерешительно шепнув на ухо:       — Вы уверены, моя королева? Если вы делаете такое впервые, вам будет больно. Позвольте, я схожу за маслом?       — Флакон на столике у кровати, — сказала Дени. — Дотянешься?       А он нежный любовник, отметил Джорах. Хотя другого Дейенерис бы себе вряд ли выбрала, даже кхал Дрого был нежен и бережен с ней, но от Даарио Джорах почему-то ожидал меньшей заботы.       Даарио дотянулся до флакончика с маслом и теперь смазывал свои пальцы.       — Джорах, — поторопила рыцаря Дени, — Не тяни!       Она была уже готова принять его — более того, она жаждала принять его, и он вошел, медленно усаживая ее на свой член и начиная размеренные движения. Дени сладко застонала, откинув голову назад, и тут же сзади в нее проникли пальцы Даарио — все еще пальцы. Он не решался на большее так сразу, готовя тело королевы.       Все чувства Дени тем временем сосредоточились на Джорахе — она двигалась верхом на нем, пока он придерживал ее за бедра, толкаясь навстречу, держалась за его плечи и целовала в губы — у его губ был вкус меда, и в сознании Дени мелькнула ассоциация: медведь, ее медведь, прекрасная дева и бурый медведь… Пахло от него до сих пор чем-то лесным и диким, хотя они уже давно не скитались по дорогам среди трав дотракийского моря. Он заполнял ее изнутри, целуя ее губы в ответ так отчаянно, как целовал всегда — даже нежные и осторожные, его поцелуи казались ей отчаянными.       — Джорах! — вскрикнула Дени, и он излился внутрь нее, не успев отстраниться.       — Кхалиси, — простонал Джорах. — Кхалиси…       — Моя королева, вы еще не устали? — спросил Даарио, который все это время разрабатывал ее тело пальцами изнутри. — Если устали, то…       — Нет-нет-нет, я не устала, — возразила Дени. — Наоборот, я давно не была такой бодрой. Ты не был внутри меня вместе с Джорахом, — заметила она.       — Я же сказал, что вам было бы больно. Но теперь, если вы все еще уверены, и если Джорах может… — усмехнулся Даарио. — В противном случае я могу просто заменить его.       — Тогда это не будет по-настоящему втроем, — возразила Дени. — Я хочу вас обоих, и хочу сразу.       Джораху не нужно было говорить, что он может — его член напрягся снова, стоило лишь Дейенерис коснуться его кончиками пальцев.       — Приготовьтесь, моя королева, — предупредил Даарио. — Целуйте Джораха… боги, неужели я это говорю, — проворчал он.       Теперь, хоть и целуя губы рыцаря, и ощущая его внутри себя, Дени больше сосредоточилась на других ощущениях — сзади, там, где действительно еще ни разу не был ни один мужчина. Ей хотелось попробовать, узнав, как это — она обсудила множество сексуальных практик, сплетничая с Миссандеей, а Джорах, в отличие от Даарио, никогда бы не решился на такую дерзость по отношению к ней. Даарио же решился.       Он заполнял ее сзади, и это было не больно, как он опасался. Сначала немного неприятно, но так же было неприятно в ее первую ночь с Дрого — недолго. Потом сразу же дискомфорт сменился удовольствием. Дени не видела лица Даарио, пока тот брал ее сзади, и это тоже возбуждало — хотя перед ней был Джорах, и, когда Дейенерис ощущала первую боль от проникновения Даарио, то терзала поцелуями губы рыцаря, почти кусая.       Они оба были в ней. Они оба заполняли ее. Они трое слились воедино.       Дени чувствовала их обоих — внутри себя, их поцелуи на ее теле, их руки, их горячие тела. Они двигались, словно в диком первобытном танце, их стоны смешивались в столь же первобытную мелодию, и Дейенерис была уверена, что слышит биение их сердец.       И оба вновь излились внутрь нее семенем — жаль, подумала Дени, что ребенка у нее не будет. Тогда, в кхаласаре, ребенок был бы помехой, в Красной Пустыне он мог бы попросту умереть от голода, жажды и жары, как умирали другие младенцы дотракиек, но Дени успела привыкнуть к мысли, что у нее родится ее Рейего, успела задуматься о его будущем, проникнуться материнством… а главное — это отняли у нее, так же, как ее дом, ее родину, ее власть. Отняли не только ребенка, но саму возможность иметь детей.       Мейега могла врать, естественно. Но… Даарио спал с ней неоднократно, и его семя не дало плодов.       — Вам было хорошо, кхалиси? — спросил Джорах.       — Не больно? — все еще беспокоился Даарио. Он старался быть аккуратным, но в какой-то момент потерял контроль, усилив толчки, что могло причинить боль.       — Хорошо… — блаженно протянула Дени. — Очень хорошо. Я никогда не чувствовала себя так хорошо. Вы… вы можете остаться со мной до утра? В постели? Просто… просто спать?       — Почему вы спрашиваете? — улыбнулся Джорах, взбивая подушки.       — Потому что мне все еще кажется, что я поступила жестоко, — призналась Дейенерис. — Принудила вас к браку, поставила перед фактом, что хочу вас обоих… Каждый хочет быть единственным, мужчина то или женщина.       — Что вы, королева, — усмехнулся Даарио. — Мы никогда не питали иллюзий. Помните, я говорил, что мне будет безразлично, если рядом с вами появится какой-то разнаряженный лорд? Я не гордый. И этот лорд, — он кивнул на Джораха, — не очень-то разнаряженный, но тем не менее. Все, чего я хочу — быть с вами. И он тоже. Он вас боготворит, просто у него иногда язык заплетается и он не может внятно это сказать.       — Зато у тебя язык не расплетается, — закатил глаза Джорах. — Но он прав, кхалиси. Во всем. Боги, не верю, что я это говорю…       Они улеглись на подушки и оба накрыли Дейенерис одеялом.       — Ваши языки я смогла оценить в действии, — засмеялась Дени. — И смогу еще, не так ли?       — Мой язык всегда к вашим услугам, королева, — Даарио шутливо лизнул ее в плечо, от чего она снова рассмеялась.       Они еще немного поговорили ни о чем — ни слова о политике, ни слова о Красной женщине, ни слова о чем-либо, кроме них троих и их отношений или о чем-то совершенно отвлеченном. После Дейенерис заснула, и, хотя в основном разговор поддерживал Даарио, голову королева устроила на груди у Джораха.