Это не лечат врачами

      Как ни странно, но после той атмосферы, что сложилась между ним и Ойкавой на крыше, Хаджиме не замечает критических изменений. Да, он часто ловит на себе взгляд Ойкавы, тот иногда словно боится к Хаджиме прикоснуться, но все же расслабившись, наоборот очень тактилен. Для Хаджиме это норма, и он не желает заставлять Ойкаву чувствовать натянутость или неловкость. Это ему здесь стоит определиться в собственных мыслях, только это, увы, не так уж и просто.              Близится обещанный час ответа по предложению Нариты, и Хаджиме понимает: он фактически еще в первый день принял решение, иначе не рассказывал бы обо всём Ойкаве.              — Тоору, ты занят? — уточняет Хаджиме, выглянув из комнаты и ловя в коридоре Ойкаву, когда слышит, что тот вышел из кабинета. Полдня Тоору общался с кем-то по работе, но последние полчаса было тихо, а теперь и вовсе выбрался, вероятно, за кофе. — Это не займет много времени.              — Да, конечно, Ива-чан, что-то случилось? — сразу же волнуется Ойкава.              — Нет, — Хаджиме качает головой. — Я просто хотел сообщить, что приму предложение Нариты и думал съездить к нему сегодня, если ты не против, конечно.              По выражению лица Ойкавы Хаджиме мгновенно считывает: тот против. Категорически. Ничего не изменилось, Тоору слишком волнуется, что это приведет к новым проблемам и сулит исключительно неприятности.              Но справившись с чувствами, улыбается (это делает Хаджиме чуточку больно и заставляет стыдиться) и отвечает:              — Само собой, если ты все обдумал, то я поддержу тебя. Не буду скрывать, что меня это беспокоит, но, как уже говорил, — Ойкава дотрагивается до руки Хаджиме, — я верю тебе, Ива-чан.              — Спасибо, — искренне благодарит Иваизуми. И спрашивает, чтобы разрядить ситуацию хоть немного: — Давай сварю тебе кофе?              Пока Хаджиме возится у плиты с туркой, Тоору даже не спорит, что можно просто воспользоваться кофемашиной: приготовленный лично Хаджиме кофе для уставшего Ойкавы уже становится их маленькой личной традицией.              — Ива-чан, только обязательно составь с ним договор, — наставляет Ойкава. — И ничего не подписывай, пока мой юрист тщательно не проверит все документы.              — Может, мне еще заявиться к Нарите с личным адвокатом? — ерничает Хаджиме, выставляя на стол перед Ойкавой кружку, а затем лезет за сливками в холодильник.              — Я серьезно, не пренебрегай этим, пожалуйста, — просит Ойкава.              — Может, я и не заканчивал Токийский с отличием, но я не идиот, — хмыкает Хаджиме, усаживаясь напротив со своим кофе.              — Ива-чан, я не это имел в виду! — тут же возражает Ойкава, явно боясь обидеть.              — Тоору, — мягко обращается Хаджиме, давно заметив, как на того действует вслух произнесенное имя, — я обещаю, что буду осторожен. И что даже не чихну в офисе Нариты без ведома твоего юриста. Договорились?              Хаджиме протягивает вперед руку и ждет, когда Ойкава пожмет ее в знак согласия.              — Да, — сдается Ойкава. — Ты ведь успеешь к ужину?              — Обязательно.              На пороге квартиры Ойкава, провожая Хаджиме, вновь напоминает и просит быть осторожным. Заручившись еще одним «ладно», кажется, становится чуть спокойнее. Хаджиме не по душе давать Ойкаве лишний повод тревожиться, но выбор сделан, он принял решение и менять его без серьезных на то причин не планирует.              В клубе Хаджиме встречает тот же парень, что и в прошлый раз, — кажется, Айске — и ведет прямиком в кабинет Нариты. По пути Хаджиме скупо сообщил о своем визите, без промедления получив ответ, что его ждут. Ну конечно, еще бы. Нарита, наверное, не сомневался, потому как заранее знал, какие рычаги давления можно использовать на совести Хаджиме.              — Рад тебя видеть, — по-лисьи улыбаясь, приветствует Нарита и подскакивает из-за стола, едва Айске жестом просит входить, оповестив босса о прибытии гостя.              — Увы, не могу ответить взаимностью, — ровным тоном произносит Хаджиме и, помедлив, все-таки пожимает протянутую ему в ожидании ответного жеста ладонь.              — Ты как всегда остер на язык. Мне в тебе это нравится, — подхалимничает Нарита и любезно указывает на стул. — Присаживайся.              Хаджиме не спорит. Чем быстрее они закончат — тем лучше, а на пикировки с бывшим боссом нет ни времени, ни желания. Он ведь обещал Ойкаве вернуться к ужину.              Нарита не возвращается обратно за стол, а садится на его край, скрестив ноги и уперевшись ладонями по обе стороны от себя. Его поза Хаджиме раздражает: она доминирует, давит. Но он лишь вздыхает, мысленно, причем голосом Ойкавы, говорит себе не нарываться.              — Я так полагаю, ты все же пришел с целью принять мое деловое предложение? В противном случае, боюсь, я бы уже не лицезрел тебя визави, — довольно продолжает Нарита.              — Да, я готов к работе, — четко и по делу отвечает Иваизуми. Его руки ровно лежат на подлокотниках, потому что Ойкава не раз замечал, что сложенные на груди руки автоматически дают сигнал о желании защититься. Но это не случай Хаджиме.              — Прелестно, — хлопнув ладонями по столешнице, восклицает Нарита, ведя себя очевидно наигранно. Хаджиме приходилось видеть, как этот мужчина может лишь щелкнуть пальцами, и нежеланная для него личность будет целовать пол под ногами. Нет ничего лицемернее и фальшивее доброты и улыбки Нариты. — Тогда не будем медлить.              Нарита встает, обходит рабочее место, открывает ящик и выкладывает перед Хаджиме документы в папке. Уже подготовил, даже неудивительно.              — Настолько был убежден, что я вернусь? — хмыкает Иваизуми, а потом тянется вперед и забирает со стола папку.              — Надеялся, Хаджиме, исключительно надеялся, — последнее слово Нарита произносит едва ли не по слогам, будто так пытается убедить в искренней честности, в которую Иваизуми ни на грамм не верит.              — Ладно, — Хаджиме поднимается, вызывая на лице Нариты явное изумление. Это приятно. — Ознакомлюсь с условиями и вернусь. Или ты против?              И все-таки Нарита профессионал в деле, а потому мгновенно справляется с некоторым замешательством. Не дурак, конечно же.              — Твой, хм, новый работодатель науськал? — уточняет Нарита, усаживаясь в кресло. Теперь можно не вертеть хвостом, понимая, что разговор фактически кончился.              — Посоветовал, Казухито-сан, исключительно посоветовал, — отзеркаливает фразу Хаджиме. Приподняв в руке, демонстрирует папку и заканчивает: — Приеду через три дня. Юрист босса очень занятый человек.              Нарита вновь щерится, сверкнув золотым зубом, так сильно пытается натянуть ухмылку.              — Надеюсь, между мной и твоим… боссом не возникнет конфликт интересов относительно твоей персоны.              — Я бы здесь не стоял, будь это помехой, — поясняет Хаджиме. — До свидания.              — Буду ждать начала нашей новой совместной работы, — напоследок бросает Нарита.              А затем Иваизуми выходит.              На проверку контракта юристом уходит на самом деле не более суток по личной просьбе Ойкавы, хотя Хаджиме и говорит, что это не так уж спешно. Странно ли — нет, но ни один пункт договора не вызывает у юриста сомнения. Все довольно прозрачно, стандартные сроки и условия для прекращения срока действия. Нарита вновь доказывает, что в плане бизнеса он, пусть и с натяжкой, но держится принципов.              Ровно перед тем, как отвезти подписанные документы, Хаджиме наконец снимают повязку. На руке красуется шрам, но врач обещает, что при соответствующем уходе тот перестанет быть настолько заметным. Впрочем, Хаджиме не парится о том, если на теле останется след. Правда, от него не уходит виноватое выражение, пробежавшее по лицу Ойкавы, когда тот видит пока еще яркий рубец на предплечье — в итоге приходится отвлекать Тоору мороженым и прогулкой по парку, и до странного это действительно помогает расслабиться.              Новая встреча наедине с Наритой не затягивается, как и прошлая. Однако после получения договора он лично сопровождает Хаджиме в зал к парням, которые тренируются перед боями.              — Минутку внимания, — повысив голос, зовет Нарита, пару раз хлопнув в ладоши, отчего глухие удары перчаток по грушам, ритмичный стук скакалки о деревянный пол и прочие типичные для спортзала звуки быстро затихают. И Хаджиме ловит вопросительные взгляды бойцов, особенно тех, с кем он так или иначе пересекался здесь ранее. — Некоторые из вас уже знакомы и помнят Иваизуми Хаджиме, — Нарита косится на него, видимо, стараясь уловить реакцию. — Теперь он будет работать с нами в качестве наставника младшего состава. Пока что под руководством Иваизуми-сана будут трое: Инуока, Гошики и Фукудзава.              Когда Нарита называет третью фамилию, в дальнем конце зала встрепенается Тацуя, тот самый парнишка, которого заприметил Хаджиме и который оказался свидетелем той драки с Аоне и Футакучи.              — О точном расписании вы узнаете чуть позже. На этом всё. Возвращайтесь к тренировкам, — завершает речь Нарита и смотрит на Хаджиме. — Останешься здесь пообщаться или заскочишь в кабинет? У меня есть отличное саке, чтобы отметить наше партнерство.              — Спасибо, воздержусь.              Нарита пожимает плечами, мол, это уже твое упущение.              — Что же, тогда приятной беседы, — желает Нарита и оглядывает бойцов, как пастух свое стадо, которое он держит сугубо для получения мяса. Уже возле двери, ведущей прочь из спортзала, Хаджиме слышит, как Нарита обращается к тому парню-подручному: — Айске, подготовь машину.              Едва Нарита исчезает, к Хаджиме, как щенок, подбегает и чуть не прыгает Тацуя, радостно улыбаясь.              — Иваизуми-сан, здравствуйте, — он кланяется. — Это правда, вы действительно будете тренировать нас?              На его худощавом, но жилистом теле футболка на пару размеров шире и шорты, которые тоже, кажется, держатся только за счет туго затянутой тесемки на поясе.              — Здоро́во, — Хаджиме хлопает мальчишку по спине. — Буду стараться хотя бы подтянуть вас до того уровня, чтобы никого не приходилось выносить с ринга после первого же удара.              Тацуя хмурится.              — Да, на прошлой неделе Гошики сильно досталось. Я уже думал, что конец, — делится опасениями Фукудзава. А затем оглядывается через плечо и кивает в направлении паренька с подстриженной под дурацкий горшок прической. — Но вон, пару дней назад вернулся живой.              Иваизуми не видит его лица, потому как Гошики стоит к нему спиной, но двигается тот вполне шустро для того, про кого еще неделю назад думали «конец». Его удары даже отсюда выглядят совершенно профанскими, и Хаджиме понимает: здесь будет много работы.              — Если помнишь, я тоже закончил свой последний бой в отключке, — говорит Хаджиме, но уже без такой горечи, какую испытывал раньше.              — Иваизуми-сан, простите, а это правда, что… ну… — Тацуя снижает тон, — вас выкупил богатый человек?              Почему-то его вопрос вызывает смех, даже не сам он, а то, как мальчишка его задает. Вряд ли в клубе Нариты причина исчезновения Иваизуми такая уж великая тайна.              — Да, он помог мне выплатить долг. Теперь я работаю на него, — разъясняет Хаджиме.              Обычно он пресекает попытки влезть в его жизнь, но Тацуя фактически еще ребенок, пусть между ними и не гигантская пропасть в возрасте, зато в опыте — куча. Да и поступок Ойкавы в свете минувшего времени уже давно не вызывает в груди Иваизуми ноты злости. Ойкава теперь вызывает в Хаджиме категорически иные, противоречивые чувства, никак не связанные с бойцовским клубом.              — Круто! — не скрывает восторга Тацуя, но следом сдувается. — Вот бы и у меня получилось побыстрее рассчитаться с Наритой-саном.              — И много ты ему должен? — интересуется Хаджиме. Не то чтобы он в силах помочь, но что если… Хотя нет, он не будет впутывать Ойкаву, да и самому не следует ввязываться в эту сеть глубже, чем он согласился на новых условиях быть только ментором.              Тацуя кривит рот, смотрит куда-то в угол, вероятно, подсчитывая.              — Около семиста пятидесяти тысяч йен, — в итоге отвечает Фукудзава.              Гораздо меньше, чем когда-то числилось в долговой книге под фамилией Иваизуми. И если Хаджиме вложит в парнишку умения, то тот вполне скоро будет иметь возможность избавиться от бремени долга.              — Тогда готовься, я не буду давать спуску. Ради твоего же блага, — дополняет Хаджиме и криво улыбается, когда в ответ физиономия Тацуи буквально сияет. Что же, энтузиазм уже важный вклад в результат и конечный успех их отныне общего дела.              В итоге Хаджиме, решив проверить навыки Тацуи не откладывая, остается в зале дольше, чем изначально планировал, и домой возвращается приблизительно на час позже. Открыв дверь, Хаджиме неожиданно слышит смех Ойкавы. У него гости? Не то чтобы тот обязан был предупреждать Хаджиме, может, кто-то и вовсе нагрянул без предупреждения, чего, впрочем, раньше никогда не случалось за время, которое они живут вместе. Но все-таки Хаджиме удивляется.              А затем в животе неприятно крутит, когда из гостевой комнаты, которой обычно никто не пользовался, выходит высокий, крепкий мужчина, а следом за ним из дверей показывается и сам Ойкава.              — Ой, Ива-чан! — восклицает Тоору, заметив, что они с тем подозрительным мужиком уже не одни. — Я не слышал, как ты пришел.              — А что? Я помешал чему-то важному? — едко спрашивает Хаджиме и кивает на выход. — Если что, я могу еще где-нибудь погулять, пока вы тут… заканчиваете.              Мужик, с не до конца сошедшей с лица улыбкой, смотрит вопросительно на Иваизуми, затем на Тоору.              — Что? — Ойкава моргает в замешательстве, а потом, словно опомнившись и, кажется, понимая, к чему клонит Хаджиме, машет руками и быстро шагает к нему. — Ива-чан, нет, ты о чем вообще? Это… — Ойкава оглядывается на мужика, который явно хочет исчезнуть под взглядом Хаджиме. — Этот человек помогал мне с установкой, — объясняет Тоору.              — Ойкава-сан, я, наверное, пойду тогда. Ребята внизу уже ждут, — подает голос «гость».              — Да-да, конечно, — кивает Ойкава и как приличный хозяин провожает мужчину возле входной двери. — Спасибо за работу.              — Если будут какие-то вопросы или претензии, обязательно звоните. До свидания.              Он коротко кланяется и покидает квартиру, а Ойкава сразу же возвращается к Хаджиме.              — Ива-чан, что ты там себе напридумывал? — и смотрит с остаточным недоумением.              Хаджиме, привалившись спиной к стене в прихожей, фыркает.              — А что можно в первую очередь решить, когда в твоем доме какой-то мужик, с которым ты так любезно смеешься?              Первые секунды Ойкава молчит, а потом, будто на пробу, спрашивает:              — Ива-чан, так ты принял его за моего любовника? — уголки его губ ползут вверх, а все выражение становится заметно мягче и гораздо расслабленней. — Ты… ты меня приревновал?              — Если будешь ржать, то…              Но Хаджиме, и сам еще не найдя слов, чем он там может пригрозить Ойкаве, все равно не успевает закончить мысль, когда тот сокращает расстояние между ними и берет Хаджиме за руку.              — А еще называешь меня Дуракавой, — усмехается и тянет Иваизуми в сторону гостевой комнаты. — Пойдем, у меня для тебя сюрприз.              Войдя внутрь, Хаджиме замирает: помещение выглядит не как бывшая спальня, а как небольшой спортзал с набором из тренажеров и инвентаря.              — Та-дам! Ну как тебе? — интересуется Ойкава, в ожидании поворачиваясь к Хаджиме. И по-прежнему держа его за руку.              — Ну… круто, — оглашает вердикт Иваизуми, осматривая обстановку и понимая, что это слишком хилый ответ, и Тоору явно ожидает чего-то детальнее.              — Тебе не нравится? Или ты на таких не занимаешься? Я могу поменять, если уточнишь, что нужно, — тараторит Ойкава.              — Тоору, эй, притормози, — просит Хаджиме и крепче сжимает его пальцы в своей ладони. Нужно остановить Дуракаву, пока тот не преувеличил несуществующую проблему. — Это… правда круто, я просто, ну, удивился. Но зачем?              — Чтобы тебе было где заниматься, конечно, — отвечает Ойкава. — Ты ведь сам говорил, что помимо наставничества в клубе Нариты, ты можешь еще пользоваться тренажерами. Но я подумал, если у тебя будет такое место здесь, дома, то тебе не придется находиться в клубе больше, чем требуется. Я бы не хотел, чтобы ты пропадал там весь день, — честно признается Тоору и вешает голову, будто сам стыдится собственных слов.              — Я бы и так не позволил себе, да и не хочу зависать у Нариты дольше, чем мы оговорили. Я ведь все еще твой… — Хаджиме теряется. — Помощник?              — Друг, — поправляет Ойкава с улыбкой, приободрившись. — Вроде бы ты уже согласился на это звание. Займетесь и моей спортивной подготовкой, Иваизуми-сенсей? Кажется, я потерял форму.              Хаджиме, качнув головой, усмехается.              — В каком месте?              — Оу, тебе показать? — тут же с азартом интересуется Ойкава и демонстративно берется за пуговицы рубашки, будто и правда планирует ее расстегнуть, хотя Иваизуми не удивится, что тот вовсе не шутит.              — Это был сарказм, — на всякий случай предупреждает Хаджиме и наконец проходит вглубь комнаты, чтобы рассмотреть тренажеры ближе. И чтобы не стоять столбом возле двери (а может быть, с Ойкавой?).              — Жаль, мне кажется, тренер обязан быть в курсе слабых сторон клиента, — весело хмыкает Ойкава и присоединяется, держась чуть сбоку.       

~~~

      — Ладно, переодевайся, — уперев руки в бока, говорит Иваизуми, прекратив изучать инвентарь. — Начнем занятия.              — Сейчас? — удивляется Тоору.              — А зачем откладывать? — вздернув бровь, отвечает вопросом Ива-чан.              — Ну хорошо. Тогда… я скоро вернусь, — обещает Тоору и выскакивает из комнаты, на ходу начиная расстёгивать рубашку.              Он натягивает первую попавшуюся футболку и шорты, чтобы не тратить время, снимает с запястья часы и спешит обратно. Иваизуми же остался в прежней одежде, явно не планируя сейчас заниматься, а только посвятить внимание Ойкаве. Окей, думает он, я сам напросился.              Следующие полчаса Тоору теряется в ощущениях: показывая ему упражнения, Иваизуми слишком часто и долго касается его кожи. Пальцы на талии, бедрах и даже мимоходом на заднице. Тоору бросает в жар, но не от усилий физических — от близости Ива-чана, который, кажется, и правда всерьез взялся за его тренировку. Да только Тоору ни о чем думать не в силах, настолько старается не реагировать на то, как Иваизуми трогает его тело. Пусть без подтекста (правда же?), но как успокоить мысли, ненароком — всего на секунду — представляя, где именно и в какой обстановке они так же могли бы соприкасаться, и что ещё могло вызывать быстрое биение сердца и заставлять дыхание учащаться.              — Ива-чан, давай сделаем паузу? — просит Тоору и почти сразу прячет покрасневшее лицо в полотенце.              Он отгоняет из мыслей образ обнаженного Иваизуми, чуть потного, а потом с капельками воды, стекающими по коже, когда тот стоит под душем. Черт! Будто подросток, не способный справиться с возбуждением. Тоору вытирает лицо и шагает к двери.              — Ива-чан, я сполосну лицо, а то жарко. Я быстро.              И юркает прочь из комнаты.              В ванной Тоору умывается холодной водой, а потом садится поверх крышки на унитазе, упираясь лбом в подставленные ладони и со стыдом отмечая, как его шорты набухли в районе ширинки. Прекрасно. Тоору с горькой иронией хмыкает. И задается вопросом: как долго он ещё сможет играть в хладнокровие рядом с Хаджиме?              Вскочив на ноги, Тоору упирается ладонью в стенку, бьёт с досады, а потом выдыхает и свободной рукой оттягивает резинку шортов, скользя внутрь. Он уже не представляет себя с кем-то другим в постели, но ему нужно спустить напряжение, да и не маячить же эрекцией перед Иваизуми.              «Ты жалок», — мысленно ругает себя Тоору и смыкает пальцы вокруг члена, представляя крепкие руки Хаджиме.