Нужно двигаться вперёд

Острая боль, снова тупик,

Взять себя в руки, не чувствуя их.

Вывернуть сердце и снова идти,

Вытереть слёзы и снова идти.

— Пришло время исправлять свои ошибки. Я принимаю решение умереть от твоих рук, Лололошка, — Эграссель грустно улыбается одними губами. Что-то в его чертах кажется Ло знакомым. Может, это глубокие зелёные глаза, напоминающме что-то очень родное, но давно забытое. Может, это мягкий текучий голос, который вдруг именно сейчас хочется слушать безперерывно. Может, это как-то неправильно изогнутые длинные эльфийский уши или тонкие бледные губы, образующие полуулыбку. Эграссель о чем-то спорит с Отцом, или просто говорит с Ним, а у Лололошки перед глазами только его размыто лицо, освещенное светом яркого солнца, на голове чудное украшением из чистого скинта и счастливые, сверкающие глаза. От Эграсселя веет чем-то настолько тёплым, родственным, что у Лололошки появляется ощущение, будто они давние-давние знакомые. Он слышит частый и оглушающе громкий стук своего сердца, и невольно хватает и сжимает правой рукой одежду с левой стороны груди, пытаясь его успокоить. На душе будто скребут сотни кошек, впиваясь своими острыми когтями в каждый сантиметр его тела. — Лололошка, что мне делать? — голос Джона вырывает его в реальный мир. Он в растерянности смотрит на Лололошку явно не зная, что делать, но Ло сам не может найти ответ. Убить Эграссель — значит лишить Отца единственного источника Его силы. Это значит, Его можно будет уничтожить и, наконец, остановить весь этот кошмар. И холодный расчёт подсказывает, что так сделать необходимо, однако его сердце кричит, что Эграссель должен жить. Лололошку пробирает до костей от одной мысли, что он собственными руками убьёт его… А кто он для него? Все, что Лололошка знал об Эграсселе лишь рассказы самого эльфа, но это стойкое ощущение, будто Лололошка сам был частью той истории никак не уходит. — Лололошка, что мы будем делать? Ло встряхивает головой, пытаясь отогнать все мысли, чувства и думать здраво. Он смотрит в потерянные глаза Джона, смотрит на разъяренного Отца и на Эграсселя — по прежнему спокойного, всем своим видом говорящего «ты делаешь правильный выбор». Лололошка готов послушать голос разума в надежде, что он об этом не пожалеет. — Джон, мы не можем позволить Отцу и дальше заражать обычных людей. Мы должны это сделать. — Тогда мы сделаем это вместе… Брат, — Джон протягивает руку. Пути назад уже нет. — Вместе. В руках появляется один из парных клинков Мрк’грш’траклара, и вот, Лололошка уже стоит перед Эграсселем, вгоняя его эльфу в грудь. — Спасибо, — Эграссель до сих пор улыбается, но по его щекам к подбородку текут слезы, капая на чистый скинт и сверкая из-за преломления света от кристаллов. Ещё пару секунд и из его тёплых зелёных глаз исчезает такой привычный блеск. — Прости, — шепчет Лололошка и замечает, что его глаза тоже мокрые прежде, чем скинт начинает трескаться и рассыпаться, высвобождая энергию, которая отбрасывает Лололошку и Джона назад. Эграссель лежит на мелких осколках сияющего жёлтого кристалла точно на крошке из стекла, будто спящий, отчего эта картина кажется только более жуткой. Внутри становится очень больно, будто налили раскаленного металла, который не только прошёл по глотке и пищеводу, но и попал в кровь, несущуюся к каждому кусочку тела. Лололошка не понимает, отчего ему настолько больно, но поднять ни рук, ни ног не может и просто лежит, распластавшись на холодном полу. — Лололошка! Вставай, нам нужно идти, — Джон явно зовёт не первый раз. Вытерев рукавом глаза, Лололошка медленно встаёт и бредёт на несгибающихся ногах вслед за напарником, пытаясь унять боль в груди. Нужно двигаться вперёд.