Милый

— Крейг, а ты что думаешь? Вылетаю из своих мыслей не сразу, пусть слышу, что Клайд что-то спросил. Поднимаю взгляд, словно прося его повторить, но он только ёжится, потирает затылок в смущении. — Видимо, Крейг сегодня не в духе, — Токен смеётся, разбавляя неловкую атмосферу за нашим столиком. Я тоже улыбаюсь или по крайней мере пытаюсь это сделать. Вроде получается. Но скованность не отпускает, не люблю подобные общественные места. — Бариста тут милый, — меняет тему Клайд, бросая взгляд на барную стойку позади нас. Я делаю глоток кофе, неприятный горький привкус стремится по языку. С моим-то давлением пить его вообще не стоит, но ничего. В следующий раз просто закажу тот, что послаще. Зато десерты тут довольно неплохие. — Чувак, это прозвучало по-гейски. Токен снова усмехается. Но его прерывает чужой, хриплый голос зашедшего около минуты назад мужика. От того так и несёт алкоголем, вкупе с чем-то сгнившим, вроде гнили и мусора с переулка, который убирают раз в неделю. Морщусь, но как и в прошлый раз не обращаю внимание. Слышу только писклявый, растерянный голос того баристы, названного Клайдом милым. Он постоянно извиняется, а затем приглушенно вскрикивает, будто Страйпи, придавленный чем-то большим. Оборачиваюсь, замечаю этого хилого блондина за стойкой. По его лицу и волосам стекает только приготовленный кофе. Аромат разлитого напитка избавляет меня от смеси запахов того мужика. Он уходит, стоит только подойти к стойке какому-то ещё мужчине. Отец того парня? Отворачиваюсь и продолжаю пить свой кофе. Немного чувствую себя раздражённым, но стараюсь отвлечься. Джимми, который все это время сидел с нами и что-то делал с салфеткой, наконец выставляет напоказ бумажного журавля. Большого, помятого и слишком неаккуратного. Как тот ушедший мужик. — П-похоже запахло жаренным. Или это т-то-только зерна кофе? Мы все тихо хихикаем над его шуткой. Клайд продолжает диалог, как ни в чем не бывало, тоже стараясь придумать хороший каламбур. Эта сцена с посетителем быстро забывается. — А кофе-то чёрный, дорогой, значит, был, — подмечает Токен. — Видимо, тот парень р-расист, — отвечает ему Джимми. Снова смех. Я улыбаюсь, смотрю на бумажного журавля на столе. И затем сминаю эту салфетку.

***

Сегодня кофейня закрыта. Для моего давления это плюс, но валить в KFC на окраине города тоже не хочется. А ведь Клайд-то потащит, какое ещё заведение будет открыто в это время? Вздыхаю, решая свалить просто домой. Страйпи нужно покормить, а если позовут гулять, то скажу, что с Тришей оставили посидеть. Лишь бы у неё не спрашивали, иначе десять баксов отдавать придётся. Направляюсь дальше, по давно знакомой дороге, мимо переулка у кофейни. Кажется, замечаю там какое-то движение, но наверняка это просто кот. И все же становится не по себе, лучше свалю побыстрее. Крик. Очень сдавленный, словно горло сжали до того, как человек смог полностью его издать. По-моему, я слышал какой-то звук, но на улице уже вечер, ничего не видно. Страшно. Я не мог пошевелиться, наблюдал, вглядывался в темноту переулка, пока наконец глаза не привыкли. Там был мужчина, очень знакомый. Но никак не мог вспомнить, откуда я его знал. Ах да, тот запах. Дрожь прошлась по телу. Видимо, адреналин ударил в голову, я вновь смог двигаться. Но не сделал ни шага. Лишь смотрел как того мужчину кто-то избивал, без конца, сломав уже нос и, возможно, пару ребер с рукой. Сложно было понять, кто именно делал это с ним. Но я знал. Это был отец того баристы. Закончив, пока избитый мужик держался за стену, приходя в себя, он взглянул на меня. Не было видно достаточно четко лица, но я ощущал как он улыбается. Так спокойно, расслабленно и легко, словно довольный хорёк. Мы смотрели друг на друга. В безмятежном выражении лица невозможно было понять ничего. Я молчал, затем отвел взгляд. Отец что-то сказал и ушёл, оставляя меня один на один с избитым мужиком. Видимо, он хороший отец, раз защищает сына. Я повернулся и медленно направился в сторону переулка.

***

Просыпаюсь от того, что кто-то смотрит на меня. Даже через сон чувствую напряженное, словно у астматика, дыхание. Открываю глаза. Понимаю, что к моему горлу прижат нож. Не так плотно, чтобы я даже не мог сглотнуть, но дрожит достаточно сильно, царапает кожу. Надо мной нависает он. Удивительно, ведь я ожидал увидеть его отца. Клайд был прав, он милый. Но не более. Ни красотой, ни силой, ни чем-то более природа его не одарила. Словно простой бродячий котик: погладить можно, но домой не возьмёшь, он же ранен и, возможно, больной. Ещё зашуганный. — Не спишь? — пытается говорить уверенно, но голос так жалостливо дрожит. — Т-ты — Крейг Такер, верно? — заикается. Мило. Хватаю его запястье, и нож плотнее прижимается к горлу. Просчёт. Осторожно отпускаю руку. Он все ещё боится, но не больше меня. — А ты? — говорить сложно, лезвие упирается слишком сильно. — Я? — не ожидал такого вопроса? Теряется, словно напуганная мышь, пойманная в ловушку, а затем отводит взгляд, думает. — Твик. Твик Твик. — Твик Твик? — уточняю. — Какое тупое имя. Молчит. Судя по лицу, обижен такими словами, хоть и понимает, что это правда. Но слишком горд, чтобы ответить на подобное или послать. Мило. Чувствую как голова начинает болеть. Неужто снова давление? Как не вовремя. — Т-ты видел моего папу и… я просто хочу поговорить. Не двигается. Нож так и продолжает прижиматься к горлу, дрожит, уже расцарапав верхний слой кожи. Вот-вот пойдёт кровь. Снова вскрик. Глухой, такой, что даже не смог бы разбудить Страйпи. Прижимаю его к кровати и теперь нависаю сверху. Резок, словно кот. Нож больше не касается моей шеи и оказывается в руке. Медленно скольжу его лезвием по чужой груди. Острое. Он замирает, боясь лишний раз дышать, но рвано выдыхая, задыхается из-за страха. Почти готов заплакать. Хоть не всхлипывает. Так лучше, не люблю лишний шум. — А ты мне понравился. Ножом поддеваю пуговицу рубашки и отрываю. Затем делаю так ещё пару раз, достаточно оголяя грудь, пока лезвие не касается самой кожи. Такой мягкой, нетронутой никем и ничем. Видимо, отец и правда защищает его от всего, даже не бьет, не касается. Усмехаюсь. — Сначала избавлюсь от твоего отца… Прямо как от мужика в переулке, что облил тебя кофе. — А затем заберу тебя.