Пелена Нави

Стрибог нагнал ветра сильнее прежних. Зашуршали над головами молодые кроны, нагоняя жути. В обычное время я бы не испугалась– будучи дочерью скотовода, кровь не раз видеть приходилось, но из-за видения дурное предчувствие не утихало, разгоняя по жилам мою собственную. — Не бойся.— Сказал волхв и мимоходом как бы случайно коснулся моего плеча. Значит приметил моё замешательство. Хотя, быть может, я плохо владела собой в такие моменты. Глубоко вздохнув и нарочно вскинув подбородок, придавая себе уверенности, пошла за ним. Рядом с волхвом бояться нечего, если он, конечно, и сам ни в чём подозрительном не замешан. Нашла время беспокоиться об этом. Опустилась подле камня, чтобы поближе рассмотреть пятно. И тут мне стало настолько больно, что разум помутился. Как в тот раз, когда на Венцену обозлилась. Вот только обуревал меня не гнев... В беспамятстве я положила ладонь на след, отчего мне стало только хуже. Словно ударили под дых, да ещё и по затылку приложили. Так и повалилась в мгновение ока, едва не ударившись головой наяву. Очи охватила тьма. В ушах зазвенело, а спустя несколько мгновений словно из под воды глас раздался. — Ты серьёзно? Они действительно думают, что боги мертвы...? Ежели так, то почему Явь всё ещё не стёрта с лица земли? — А ты разве не видишь, что творится вокруг? Падение и восхождение солнца, туман смертоносный, кощеи. Разве это не начало конца, Верея? Верея. Верея. Верея. Её имя вонзалось в уши болезненным эхом. Верная кому, собственной наивности? — Опомнись, ещё пара лет в неведении, подкармливаемом волхвами и жрецами, и ни поселения нашего, ни мира за пределами тумана не останется. Да их методы жестоки, но я не могу отступить... уже не могу.    — Почему ты так не веришь благословлённым богами? Нетерпеливый вздох. — Потому что они врут. Давно уже не слышат богов, но продолжают делать вид, будто это не так. Вспомни, разве спасли их обряды поле? Они же так трудились... но туману всё нипочём. А иные? Когда ты в последний раз видела перуновы стрелы? — Может Перун просто слаб? — Слаб, хотя получает столько жертв? Он либо мёртв, либо отрёкся от нас, Верея. Смирись наконец.   Кто-то ненадолго прервался. — Хотя, даже если ты не веришь., уже поздно отступать. Тайна тебе известна. Так или иначе ты послужишь на благо общины. За сим смутные образы и голоса растворились, оставив меня наедине с мраком.

***

Я сделала жадный вдох, вновь почувствовав прохладу Яви, а затем внезапное тепло и... качку. Меня несли. — Очнулась? Не силься пока бежать, просто обхвати мою шею руками. Так легче будет. Нехотя открыв глаза, я увидела безупречную и хитрую улыбку волхва да тут же поняла: он точно догадался. Если продолжу молчать иль обиду затаит, иль подозрений ближайшие несколько месяцев, а то и лет, не оставит. Словно прочитав мои мысли Озар добавил: — Я вижу, ты что-то скрываешь. Но пока допытываться не стану, опомнись, подумай. Утро вечера мудренее. Только и оставалось, что послушно обхватить его шею руками из внезапно возникшего страха, что он вот-вот меня отпустит нарочно. Силы в ногах я ещё не чувствовала. — Молодец. — Не стоит хвалить меня за это. — За что же? За то ли, что ты не стала протестовать и лгать дальше? Али ты ещё какую причину углядела? — Ещё чего, конечно нет.— Вырвалось вдруг вслух. Озар усмехнулся. — Правильно. Ни при каких обстоятельствах не изменяй себе. Я заставила отвести взгляд от его лика. Слишком уж меня смущал и тем раздражал проницательный взгляд благословлённого богами молодца. Он словно был способен прочесть, что у меня на уме, а подпускать его к себе настолько близко пока не хотелось. Попыталась оглядеть лес, дабы определить, как далеко мы ушли от алатырь-камня. — Почему не оставил там и не дождался, пока в себя приду? К чему утруждаться? — Побоялся, что тебе хуже станет. Опять трепет нашёл. Ну каков подлец этот Озар! Каков подлец! Он точно понимал, что такая юная и мнительная девица, как я, вообразит себе невесть что и засмущается,  и всё одно ни на миг своих речей не стыдился. Волхв тоже умеет бояться. Как странно было об этом думать. В нашем поселении служителей богов, особенно волхвов, почитали едва ли хуже самих божеств. Они являлись примером  для подражания. А становиться жрецами было хоть и почётно, но очень ответственно. Однажды ступив на тропу жречества её уж нельзя покинуть, разве что в отшельники податься. Даже язвить перехотелось. — Благодарю. Озар лишь едва заметно качнул головой– и сама не заметила, как взор к нему вернулся. — Пока не за что. Лес понемногу редел, мы подбирались к отшибу, на котором поселение стояло. Сердце зашлось пуще прежнего, стоило только подумать, что кто-то может увидеть меня в руках волхва. — Мы почти дошли, почтенный. Дале я и сама справлюсь, не утруждайся.— Запротивилась вдруг. Благо голос не дрогнул. Озар тихо усмехнулся. Впереди уже показались очертания крайних домов, и в тот миг я чуть ли не взмолилась, чтобы никто из односельчан, живущих в них, не глядел в окна. Обеспокоенный взор метался от спутника к домам и он довольно скоро это заметил. — Засмущал всё же.— Проговорил с улыбкой.— Понятно дело, как скажешь. Пока, ошеломлённая, я не верила своим ушам, молодец осторожно помог встать на ноги.  Сразу не отпустил, убедился, что крепко стою, а коль разомкнулись объятия, так холодом повеяло. Но не хотела я думать о сём, не хотела прислушиваться к тем чувствам, что пробуждались внутри. Это смущение. И всего-то. Меня ведь никто, окромя родителей, на руках не носил. Непривычная, вот и щёки жаром заливает. Ну же, уймись, сердце строптивое. — Уймись...— невзначай пробормотала я, совсем не ведая, как выгляжу со стороны. — Тебе снова дурно? Ничего такого не случилось. Волхв просто помог. — Лада? — Да...— Ответила, поглощённая думами,— ...только и всего. На лоб опустилась ладонь, заставляя опомниться. Немудрёный жест вызвал очередную волну трепета, и я, разозлившись ещё сильнее, едва не отшатнулась. Вскинула голову и ладони невольно сжались в кулаки. — Ты раскраснелась. Ответила странно, словно умом и не здесь вовсе. Подумал, не жар ли часом? Помолчали. Взяв себя в руки, я отвернулась, перевела дух. Удивительно, этот мужчина умудрялся вызывать у меня эмоции, несмотря на трудную пору. Нечаянно ли? Очень вряд ли. Однако он всё ещё не стремился забраться в душу. Не делал вид, что понимает мою боль и не приносил пустых сожалений. Только за это я уже была благодарна Озару. Неясно, сколько времени прошло прежде, чем я обернулась к нему. — Пойдём.

***

По пути зашли в дом волхва. Старшая жрица выдала мне обещанные травы и объяснила, как их правильно заваривать. Внук её хотел меня до самого дома проводить, но я отказалась. Настаивать не стал. Всю дорогу домой заставляла себя думать только об обряде грядущем, а не о об обратной дороге из леса. Мимолётная радость от мыслей о ней вгрызалась в душу виной – нельзя мне веселиться и радоваться до тех пор, пока не разгадаю, что с сестрицей приключилось. Даже если она уже мертва. Возвратилась довольно скоро. Уже придумала, как расскажу родителям о своём становлении жрицей и непосредственном участии в подготовке к пиру. Но задумки обрубил на корню появившийся в моём доме Драган. Время шло к обедни, а он ещё не ушёл, значит отец предложил отобедать с нами. Молодец, заметив меня, тут же приблизился. Я не отрывала от него ответного взгляда. В очах читалось несвойственное ему сомнение. На миг даже стало любопытно, что же у него на уме. — Нам нужно поговорить. — Прямо с порога. Что-ж, удивляй. — Я слышал ты о Верее расспрашиваешь, продолжаешь её... Не позволила ему договорить, резко подняв ладонь. — Не намерена я с тобой это обсуждать. Передай родителям, что не голодна.  — Не дала ему и слова вставить, ушла к себе. На самом деле проголодалась, но ловить на себе его взгляды за столом не хотелось, к тому же совсем уж слабость одолела. Лучше подремать до вечера, а там и Драган восвояси уйдёт. Оставила узелок подле лавки, а сама прилегла. К слабости в теле примкнула боль в голове– наверняка последствия сразу нескольких видений за день. У алатырь-камня мне явился разговор. Кто-то убеждал сестрицу, что боги не иначе как отреклись от нас, а волхвы об этом умалчивают, чтобы что... почёт не потерять? В любом случае, к священному камню надо вернуться. Быть может, обнаружу что-то ещё. Подложила руку под голову. Насколько можно верить этому наваждению? Быть может его навеяли мои собственные сомнения в богах? Всё-таки они и вправду мало чем нам помогали в последние несколько лет. Но причём здесь какая-то община, и как боги могли умереть? Бессмыслица, не иначе. — Община...— С тихим бормотанием прикрыла отяжелевшие веки. А не из неё был тот незнакомец в маске? Он знал Верею, хотел что-то сказать о ней, поэтому подобрался ко мне? Круг... вот зачем он расчертил его в воздухе. Но что я должна была делать дале? Броситься за ним? Тоже неясно. А кровь на алатырь-камне? Не свежая, но и не старая – ещё и месяца не минуло. Может её оставило вовсе не животное или раненный односельчанин, а Верея? Не зря же жгло руку и боль одолевала. Это наша связь. Чем больше думала, тем больше вопреки всему находил на меня сон и мысли стихали, уходя на задворки разума. Хвала богам, очередного сна я не увидела и родимое пятно больше не нарушало мой покой. Лишь моргнула, и тут же сумерки настали, зато усталость теперь была не так велика. Пора бы и с родителями поговорить. Я наспех оправила одежды, плотно закрыла ставни и пошла вниз. Мама хлопотала на кухне. Ещё на лестнице почувствовала запах рыбы, значит на ужин нас ждала уха. Любопытно, что же отец на неё выменял? Как и думала, Драган ушёл. От знания этого даже на душе легче стало. — Добрый вечер, матушка. Где отец? — Добрый, милая. Только что овец завёл, скоро подойдёт. Что-то приключилось? — Разговор у меня к вам есть. Обоим. Она замерла, но лишь на мгновение, стараясь ничем не выдать волнения. — Нам стоит опасаться?— Уточнила, обернувшись. Я слегка призадумалась, а затем покачала головой. — Нет. Ни к чему им лишние обязанности, достаточно взрослая, чтобы сама за себя ответ держать. — Тогда помоги мне накрыть на стол, и ждать станем. — Хорошо. Матушка разливала суп по плошкам, а я расставляла их на столе. Затем она достала хлеб и кружки. Мне не очень хотелось брать нож в руки и невольно думать, что завтра почти таким же скот буду резать, поэтому я вызвалась кисель наливать. Всё это время мы молчали, и повисшая между нами тишина была холодной, колючей, как мороз в середину зимы. Я не переживала. Только вновь напомнившая о себе пустота в груди ныла. Завтрашний обряд тоже не пугал, хотя думать о нём всё ещё не хотелось. Представлять, как всё поселение на меня таращится... Когда последняя кружка оказалась на столе, в горницу вошёл отец. Я, поздоровавшись с ним, пошла звать Ганну и Сиану. Внучка жрицы, судя по всему, рассказывала сестрице какую-то былину, когда я их прервала. Глядя на них, невольно вспомнила Озара на великом капище.  Затем тепло его рук и хитрый взор. Чтобы не раскраснеться прямо перед его сестрой поспешила за стол. Отец и мать ждали, по их взглядам стало ясно– уже подготовились. А я решила не торопиться, чтобы все хоть немного поели, вдруг от удивления аппетит пропадёт. —  Завтра пир намечается.— Вдруг прервал молчание Ратмир, видимо невмоготу ему уже была тишина.  — Мы все вместе пойдём, так что за Ганну можешь не переживать. Очевидно, говорил он это Сиане. Та кивнула. Снова замолчали, только взглядами и обменивались, особенно родители. Уха отчего-то показалась особенно пресной. Впрочем, отказываться от неё было бы кощунством, тем более не ела днём. — Лада, ты хотела нам с отцом что-то рассказать.— Осторожно начала мама.— Не томи же. Опустив ложку, я подняла голову. Теперь все неотрывно смотрели только на меня, даже старшая сестрица. — Я приму участие в грядущем обряде, а после меня не иначе как младшей жрицей величать станут.— Слова дались легко, словно ничего не значили. Матушка ахнула, а затем подскочила к поперхнувшемуся отцу. Сиана только хлопала округлившимися не то от изумления не то от испуга глазами. Я наблюдала за их удивлением с таким спокойствием, словно сама была не с ними, а где-то далеко-далеко, в чудном граде за туманом. — Почему?— Спросил глава семьи, переведя дух. — Сочла, что таков мой путь. — И давно? — Нет. Затем к волхву и ходила. — Отчего же ты нам не сказала, дочка?— Обратилась ко мне матушка. — Не хотела волновать, вам и без того от пропажи Вереи тяжко. — Нам всем нелегко, и тебе тоже. — Сравнимо ли? Никто и словом не обмолвился. Впрочем ответа я и не ждала, но всё одно, так горько сделалось, что и кусок в горло не лез. Не желая никого обременять, ушла к себе.

***

Задав вопрос, но не желая слушать ответа, Лада ушла. Оставила за собой гнетущую тишину. «Жрица...она теперь жрица».  — Подумала Сиана, глядя куда-то сквозь стоявшую перед ней плошку Теперь ей всё стало ясно. Почему Лада часто не бывала дома, хотя овец пас Ратмир, почему она видела ту у себя дома и, самое главное,– зачем третьей дочерью скотовода интересовался её брат. От осознания мигом сделалось дурно. Нет, она не осуждала Ладу за выбор, на который сама бы не осмелилась, несмотря на“родовое ремесло”. Внучка жрицы просто понимала, что случится после праздника. «Он точно её увидит». — Ты извини, Сиана, что пришлось свидетельницей стать...— Но она не расслышала сказанного. Девица вспомнила, что на днях община созовёт совет. Конечно, не входя в число приближенных к главе, Сиана никогда на них не бывала. Но Драган был и всем делился, поэтому она могла догадываться о чём пойдёт речь. «О Верее и Ладе. О том, что последняя расспрашивает о Верее и... стала жрицей». Ужасающая догадка пронзила разум стрелой. Сиана вспомнила о родимых пятнах, что были на запястьях трёх сестёр. «По словам главы люди отмеченные богами должны принести им благо....» Узнав о судьбе Вереи, внучка жрицы в испуге молчала, а стыд за молчание заставил её поклясться, что она никому и никогда не расскажет о связи оставшихся сестёр с теми“благословенными”, о которыхон говорил. «Но Лада привлечёт внимание. Её повелят убить, даже не зная о метке». — Сиана? Сердце забилось быстрее. Сидеть на месте теперь было невыносимо. «Знать бы, что делать. Чем я могу помочь?» Из дум резко вырвало прикосновение холодных пальцев. Обернувшись, Сиана встретилась взглядами с Ганной, а та тут же покосилась на родителей. — Всё хорошо? — ... да. Да... всё в порядке. Мне просто нужно идти... простите— Пробормотала гостья, выходя из-за стола. Она решила, что нужно как можно скорее поговорить с Драганом, уж он-то знает главу лучше. Понадеялась, что пока ещё приятель подскажет как уберечь от беды упрямую девицу, рвущуюся к погибели. Ринулась к нему. «Я не смогу больше молчать. А если не выдержу, то... то уйду вместе с ними. Вот так зазря, не защитив ни брата, ни бабушку» Вечерняя прохлада колола плечи, но девушка не сбавляла шагу. «А если рассказать им всё, то всех на погибель обреку». В общине состояло уже более трёх дюжин человек, среди которых оказался и староста. Что они смогут сделать против слова его и тех, кто ему искренне верит? Какие Сиана представит доказательства? После той ночи она уже порывалась во всём сознаться, да только не сорвалось с уст ни словечка– в лучшем случае небольшая семья из трёх человек могла покинуть поселение, но ведь и в лесах их настигнут, а есть ли за туманом иное пристанище, пока неясно. К счастью, стучаться в дом к старосте не пришлось. Драгана Сиана повстречала выходящим из кузницы. Она окликнула его ещё издалека, и молодец дождался. — Она... стала жри...цей, Драган!— Промолвила девица, опасливо озираясь и переводя дух. Не потребовалось даже называть имя. Они оба понимали, о ком шла речь и что это значит.