Истории Гнезда

      Весь следующий после свадьбы день Оникс и Нова, наказанные уборкой за своевольное обращение с фальшивой китайской реликвией, бродили из комнаты в комнату и выискивали в углах конфетти и пайетки. Их уже не удивляли оставленные на бортиках ванной бокалы и забытые на подоконниках зажигалки, но резиновый гусь, лежащий на стиральной машинке, взволновал обоих.       Подняв уши торчком, Оникс, не моргая, смотрел на игрушку:       — Я заберу его себе.       Нова сжала в руке рулон мешков для мусора и представила, как гусь болтается на дне под грудой пластиковых стаканчиков:       — Зачем? И кто, чёрт возьми, додумался притащить на свадьбу резинового гуся?       — Кто бы это ни был, пусть не рассчитывает получить назад! — Оникс обхватил белую тушку ладонью и засунул под ремень брюк. Гусь крякнул, стоило анимаморфу наклониться за совком.       Нова закатила глаза и засунула мешки в карман кардигана. После появления в квартире ворона Оникс стал чаще ворчать и пропадать наверху. Его друг умирал, и Нова принимала настроение и попытки анимаморфа хоть как-то отвлечься от мрачных мыслей, но гусь, неизвестно где и когда побывавший? Ловчей хотелось найти хоть какое-то объяснение, чтобы успокоиться, и она предположила первое, что могло показаться правдивым для квартиры, доверху забитой магическими существами:       — Может оборотни?       — Вряд ли. Вчера пришла лишь пара старушек. У молодняка сейчас сезон спаривания. Опасное время для прекрасных дев вроде тебя, знаешь ли.       Приподняв брови, девушка уставилась на спину Оникса, ленивыми движениями смахивающего с полки под зеркалом конфетти. Круглые блестящие кусочки картона падали в раковину, собираясь у слива. Про сезон спаривания оборотней во время подготовки к миссии Нове ничего не говорили.       — И что они… Ну?       Оникс обернулся:       — Ну да. Полнолуние ведь. Знаешь, меня и самого в полнолуние одолевает всякое… — он не успел увернуться от летящей в плечо ладони.       — Хреновый ты шутник! Сейчас не полнолуние.       Потирая ключицу, Оникс сказал:       — Но признай — ты почти поверила.       — Знаешь, как говорят? Выслушай и раздели на два, но твои слова я делю сразу на пятьдесят.       Подхватив перчатки, Нова вышла из ванной и опёрлась о дверной косяк.       — Но должна же быть у них течка? — Оникс обернулся к раковине и сгрёб в охапку конфетти со слива. — Знаешь, оборотни очень гордятся волчьим происхождением, а как по мне, проблем это несёт больше, чем бонусов. Вот кошки!       — У кошек тоже бывает течка.       — Не говори такое! Это неприлично!       — То есть про оборотней прилично, а про кошек нет? У кошек ведь и выбора-то нет, а вот оборотни наверняка—       — Да нет у оборотней течки, что ты несёшь, ушастый? — Шен подошёл слишком тихо, так что и Нова, и Оникс подпрыгнули — ловчая лишь слегка дернулась, а вот анимаморф подпрыгнул и громко приземлился на кафель тяжёлыми подошвами армейских ботинок.       — Ого, старик умер и стал призраком! Не ходит, а летает. Чур меня, чур!       — Призраки не разговаривают. Ты хоть что-то знаешь о мире, в котором живёшь?       Оникс коротко зашипел и отвернулся — ему было нечего ответить. Об оборотнях и призраках он знал, пожалуй, лишь на пару строк больше, чем Нова, но тот факт, что Шен в очередной раз мог быть прав, изводил его. Что-то бормоча себе под нос и недовольно помахивая хвостом, Оникс принялся сгребать остатки бумажных кружков в мешок.       — Ты скоро?       — Нет.       Шен опустил на пол мягкую корзину для белья в серую клетку и сложил руки на груди — Оникс, казалось стал работать ещё медленнее, чтобы позлить чернокнижника.       Теребя рукав кардигана, Нова попробовала заставить сердцебиение не бежать впереди её мыслей. Она не смогла побороть любопытство и, чувствуя возросшую за последние пару недель потребность знать о Шене всё, до чего могло дотянуться её любопытство, быстро заглянула в корзину. Сверху лежала рубашка, в которой Шен таскал по комнате её неуклюжее тело в такт музыке. Нова отвернулась, чтобы никто не увидел её лица — воспоминания об их жутком танце сами растянули губы в улыбке.       Шен оглянулся на часы у лестницы и вздохнул:       — Слушай, оставь в покое раковину, я сам всё уберу, когда закончу.       — Ты неправильно уберёшь, — движения Оникса стали ещё медленнее.       — Как можно неправильно что-то убрать?       — Нова, скажи ему.       — Что?       — Чтобы не лез.       Девушка закатила глаза, но ничего не ответила. Ей хотелось, чтобы Шен обратил на неё внимание, но не из-за потакания глупым играм друга. Чего ей стоило сказать что-то глупое или простое до одурения, как делают люди, когда хотят начать разговор ради разговора? Она было открыла рот, чтобы спросить, не болят ли у Шена ноги после её удивительной вчерашней грации, но Оникс пробормотал что-то себе под нос, и девушка крепко сомкнула губы — он не даст им нормально пообщаться.       — Да куда же ты? Чертова бумажка! — хвостатый маг принялся вытаскивать конфетти из раковины по одной, пальцем прижимая их к бортику и подталкивая наверх к мешку.       Шен облокотился о дверь. Несколько серых из-за седины прядей стояли дугой возле наспех собранного пучка, а черная футболка, мятая настолько, будто только из миксера, была надета задом-наперёд. Шен был педантом, Нове так казалось. Было в нём что-то земное, стремящееся к порядку и организации. Это «что-то» притягивало и дарило ловчей успокоение посреди хаоса, в котором находились её мысли и чувства. Надетая же задом-наперёд футболка сбивала её с толку, ведь уже привычный образ, который она воспроизводила в своей голове чаще, чем одобрил бы отец, обрёл новую деталь. Нова не сразу нашла ей место в готовой картине, но спустя несколько секунд у паззла обнаружилось пустующее место: возле шрама на губе появилась трёхдневная щетина, а из привычного пучка выбивались пара прядей. Получившийся портрет понравился ловчей даже больше прежнего — захотелось подойти ближе и узнать, колется ли щетина при поцелуе.       — Ну да, наверняка… — она пробормотала это вслух и вздрогнула от звука собственного голоса.       — Что?       Губы Новы сами сложились в улыбку вида «упс», а брови выгнувшись дугой, будто она сама не поняла, кто сейчас разговаривал.       — Да так, ничего… Я… У тебя день стирки?       — А… Ну да.       — Здорово. У меня был позавчера.       — А у меня в пятницу! — Оникс наклонился над раковиной, и гусь издал хрюкающий стон.       — Ой, а мы гуся нашли! — Нова сжала в руках резиновые перчатки и кивнула на Оникса. Она чувствовала себя идиоткой, которая не может заткнуться.       — Какого гуся?       — Никакого, — Оникс бросил последнюю бумажку в мешок, завязал горлышко и подошёл к двери, — моё. Если что, унитаз мы не мыли ещё, можешь заняться им, если энтузиазм ещё на месте. Пошли, Нова, бросим монетку и решим, кто пол внизу моет.       Шен закатил глаза и наклонился за корзиной. Он не увидел, как Нова виновато ему улыбнулась, прежде чем оттолкнуться от дверного косяка. Медленно плетясь по коридору за Ониксом, она засунула в рот указательный палец. Вместе с кусочком ногтя во рту оказалось несколько пластиковых блёсток и кусочков лака для ногтей. По языку расползся горький привкус пластика. Нова поморщилась и обернулась. В открытую дверь ванной комнаты виднелась опустевшая наполовину бельевая корзина.       Вечером Шен уезжает по делам Союза Сожжения в Палермо. Продолжая оборачиваться, Нова медленно плелась по коридору, не выпуская изо рта палец. Ей очень не хотелось уходить вниз, будто ещё пара минут рядом с Шеном напитают её энергией на те пару дней, что его не будет в Гнезде. Какая-то глупость, парочка слов, пустяшный повод. Этого всегда было мало, но ничтожная кроха побеждала целое «ничего».       — Оникс, подожди, надо подмести под диваном, — Нова ткнула пальцем на маленький зелёный диванчик с парой подушек у окна напротив спален Шена и Хорхе.       — Чего? — Аниморф замер у лестницы, обернулся и, приподняв одну бровь, спросил. — Кто вообще подметает под диванами?       — Люди. Мы.       Оникс медленно подошёл к девушке и, засунув руки в карманы брюк, прошептал:       — Повезло, что мы не люди, правда?       — Оникс.       — Не хочу.       — Давай, там наверняка не подметали с прошлого столетия. Или когда там этот дом построили?       Оникс плюхнулся на подушки и расправил плечи, заняв больше половину диванчика:       — Монетка?       — Ты такой ленивый, где совок?       — Там, — Оникс махнул в сторону лестницы и поднял одну из подушек к своему лицу, — значит, подметёшь сама?       — Да, — Нова остановилась у перил и прислушалась — кто-то поднимался с первого этажа.       — Чудно! Тебе не кажется, что пахнет тут странно? Будто лаймом.       — Ммм? — ловчая привстала на перила и аккуратно наклонилась вниз, разглядывая нижний пролёт, — чёрт побери!       — Ааа, вот оно. Какая-то свинья разлила на подушку пиво. Лаймовое! — Оникс скривился, но продолжил обнюхивать ткань.       — Блять! Сделай с ним что-нибудь, умоляю!       Перевернув подушку на другую сторону, Оникс сказал:       — Что, например? Я и не знаю кто пролил, людей слишком много, а его запах затерялся. Не переживай, это же просто подушка. Сейчас закинем в стиралку, когда старик закончит, и всё. Нова? Ты где?       — Оникс, привет!       Анимаморф вздоргнул и покрутил головой. У лестницы стоял молодой черножник в сером пальто.       — Мэттью? А где…       Оникс поднялся с дивана и прикусил щеку изнутри. Ему хотелось сдержать то ли смех, то ли попытку сказать имя ловчей. Мэттью жил в другом убежище Веспер, но в последние пару недель частенько захаживал в Гнездо. Причина — Нова. Это было понятно всем, включая саму ведьму, которую смущали ухаживания девятнадцатилетнего мальчика. «Мне двадцать восемь, как ты себе это представляешь?». Оникс старался не представлять — горло сразу щекотал смех.       — Мне сказали, что вы тут убираетесь. Вот поднялся поздороваться. А где?..       Оникс почесал затылок и протянул:       — Кто?       — Нова.       — Нова? А, Нова! Она…       Была в ванной, анимаморф знал это благодаря кошачьему слуху, хотя ловчая и прикрыла за собой дверь. Слегка развернувшись, чтобы разобрать слова, Оникс приподнял ухо.       — Шен, а каким порошком ты пользуешься? Ого лавандовый! Не знала, что такие делают.       — Правда?       — Глупо, я знаю.       — Да нет, почему…       — Ой, а это пятно можно отстирать с помощью соли. Мне рассказывали… В приюте.       — Хм. И правда работает?       — Ещё как! Один раз я пролила вишнёвый сок на платье, и Мария Луиза, это моя… Наша няня–       Оникс опустил ухо и потряс головой:       — Стирает.       — О, тогда я пойду поздороваюсь. Слушай, а как ты думаешь, я могу её пригласить куда-нибудь? Это не будет выглядеть странно?       Оникс приоткрыл рот и опустил голову в сторону. Он был котом, коты убедительны даже когда врут:       — Ты о чём?       Он посмеивался над Новой и её попытками делать вид, будто намёки Мэттью ей непонятны, но самого его подобные ситуации сбивали с толку и смущали. На её месте он бы вёл себя так же, если не хуже. В конце концов, прятаться от ухажёров, которым неловко отказывать, гораздо проще, когда в тебе тридцать сантиметров роста и четыре килограмма прыти.       — На свидание. Она мне нравится, честно говоря, — парень опустил глаза и сплёл руки за спиной.       Он помог им помыть посуду после свадьбы. Практически двести тарелок и столько же бокалов, а ещё и сервировочные блюда…       — Ну… Я думаю, вполне.       Мэттью приподнял голову, по-детски круглые щёки покрывал румянец. Оникс отвёл взгляд и прикусил губу: «Соберись, будь котом, а не котёнком».       — Только не жди ничего. На ней, видишь ли, проклятье.       Анимаморф отвернулся и подошёл к дивану. Расправил подушки, отпихнул грязную, сел — драматичная пауза, чтобы придумать проклятье.       — Какое? — парень сделал шаг вперёд, но не стал садиться, его руки безвольно повисли вдоль тела.       — В детском доме они гадали на рождество. Магия сильная, сам понимаешь, «особые», — Оникс изобразил пальцами кавычки, — дни. Вот и доигрались — гадали на мальчиков, а Нове выпало, что мужчина всей жизни старше лет на пятнадцать. Кто-то пошутил, они повздорили. Дети, сам понимаешь, а с её-то характером… Короче говоря, кто-то из них проклял её, теперь она может встречаться только с мужчинами старше. Лет на десять, пятнадцать, ну и сам понимаешь.       — А если младше?       — Младше? Ну…       Выкрашенные чёрным лаком ногти постучали по обивке дивана:       — Чихает не переставая. Магия-то детская, вот и наказание детское. Но это так изматывает — чихать постоянно, лучше бы вместо рук клешни выросли, правильно?       Мэттью прикусил губу и опустил голову:       — Угу.       — Но ты не расстраивайся! Найдёшь ещё того, у кого от тебя не будет полный нос соплей. Всё наладится! — Оникс встал и неуклюже потрепал парня по плечу.       — Угу. Я тогда пойду. Ты передай Нове, что я… Нет, ничего.       — Да, конечно.       Оникс держал губы скорбно сомкнутыми, пока макушка Мэттью не исчезла на первом пролёте.       — Фуууух, — он согнулся пополам, заставив гуся страдальчески выдыхать набор хрипящих звуков, и опёрся ладонями о колени, — чтоб я ещё хоть раз от ухажёров её отмазывал. И ведь поверил. Поверил!       Не разгибаясь и шумно дыша, Оникс приподнял оба уха:       — … а это что значит?       — Защитная.       — А что она может?       — Ну, защищать.       — А это?       — Просто рисунок.       — Красивый.       — Да? Ну, то есть… Да.       Нова захихикала, и Шен, смех которого Оникс слышал раза два за годы их знакомства, сначала фыркнул, а затем медленно, будто пробуя эмоцию на вкус, засмеялся, не открывая рта.       Оникс медленно выпрямился и потряс головой. Рисунок? Красивый? Шаг в сторону ванной и два назад:       — Чтоб меня в электронную кормушку засосало!..