Сияй, ведьма

белой молочной березой

тихие варятся сказки

знаю: им не угнаться

там по кисельным дорожкам

♫ Линда — Береза

      Хороший день — Берещенье, добрый, светлый, и погода, как по заказу, ясной выдалась, с утра уже тепло становилось, солнце вовсю пригревало. Раз сегодня тепло, то и ближайшие несколько дней так же тепло будет.       Отец телегу запряг да со Свитом на ярмарку поехал, а Сияна помогла матери кормить скотину, да и ускользнула со двора — другие дела у нее были.       Тихо было в березовой роще, так тихо, словно спали еще деревья, и все кругом спало, хотя давно уже рассвет наступил и ко дню время пошло. И все же тихо. Спокойно. Умиротворенно. Сияна подошла к приглянувшейся ей березе, обняла, прижалась щекой к шероховатому стволу, закрыла глаза, слушая, как под теплой корой бегут-текут сладкие соки жизни.       «Помоги мне, мать-береза», — мысленно попросила. В чем — уточнять не стала. Не нужно было уточнять, и так ясно, в чем береза помогает: женское это дерево, значит, и со всеми женскими-девичьими бедами да проблемами справляется, и с теми, что здоровья касались, и с любовными. С последним Сияне помощь была нужнее.       — Разреши веточку твою взять, — попросила она. — Взамен я тебе свою отдам, как в лесу прорасту.       Береза молчала, но Сияна ощутила — разрешает. Аккуратно очень отрезала веточку, на место среза привязала одну из своих лент — не самую новую, но красивую. Березе должна была понравиться.       Теперь — сок набрать, последний раз в этом году. Острым ножом Сияна сделала в стволе небольшой надрез, подставила ведерко — капля за каплей сок стекал в него, и в каждой капле таилась сила жизни, земли и солнца. Много брать не стоило, и, когда ведерко набралось чуть больше половины, Сияна тщательно замазала надрез в стволе глиной.       — Спасибо, — шепнула ведьма, погладив ладонью дерево напоследок. Возвращаясь домой, плакучие вербы стороной старалась обходить: нельзя сегодня к ним приближаться, на них души мертвые качаются, пришедшие посмотреть на наступление весны. Не злые души, не навьи, а все-таки обижать их или тревожить не следовало.

***

      Дома Сияна березовую веточку над дверью закрепила — от молнии будет хранить — и за готовку взялась. Со вчерашнего дня специально закваску оставила, а сейчас вмешала туда муку, соль и холодный березовый сок. Нашептала на тесто то, что баба Ждана советовала, и осторожно опустила его в раскаленную печь.       Раньше Сияна не пекла такого хлеба, и немного боялась, что не получится, но получилось: он источал теплый и пряный аромат, как сама весна, золотистая корочка хрустела под пальцами, а мякиш был мягким, воздушным и пропитанным сладостью березы.       Не для Власта и не для Розума это угощение предназначалось: матери отнесла, которая все еще в огороде работала. Тоже за работу взялась: Берещенье — светлый день, но не праздничный. Стирать, шить и всячески рукодельничать только нельзя было, и деревья рубить топором да костры жечь.

***

      Как свечерело — сначала отец со Свитом вернулись, привезли с ярмарки разного, и кроме прочего — для матери и для Сияны новые плахты да черевички. Свит, сияя от гордости, протянул сестре три красные ленты.       — Сам заработал! — похвалился.              — Да? — поразилась Сияна. — Когда?       — А дядька Злат давал по грошу, чтобы я ему воды носил, да так и насобирал.       Неловко стало: не замечала даже. Думала, брат все время с отцом, а он, оказывается, еще и к соседу бегал, и не абы для кого зарабатывал — для нее. И для матери, конечно — той коврижка медовая досталась: дешевые украшения вроде лент замужние женщины не носили, на платок или монисто Свиту бы не хватило.       Расцеловала Сияна братика в обе щеки, посмеялась над тем, что покраснел тот, как маков цвет.       — Спасибо! — от души поблагодарила. — Надену и самой красивой девкой буду!       — Ты и так самая красивая! — выпалил Свит, совсем уж залившись краской — по уши.       С ним объясниться было намного-намного проще, чем с тем, кто позже с подарками явился. Розум не спрашивал, что купить ей, как Власт, не обещал ничего, и все-таки чуяла ведьма душой, что придет он. Как в воду глядела: только распряг отец телегу, только позвала мать к ужину — и Розум пришел.       — Вы без меня ешьте, — быстро сказала Сияна, в окно его увидев. Мать хмыкнула понимающе. Свит заерзал на месте. Отец нахмурил брови — но никто ничего не сказал. Птицей ведьма во двор выпорхнула.       — Привет, красавица, — глаза у Розума смеялись и светились теплом. — А угадай, что у меня для тебя есть?       Руку держал за спиной. Сияна ответила, почти не задумываясь:       — Монисто.       — Гляди, угадала!       И правда — монисто… Каждая янтарная бусина казалась застывшим солнечным лучом. Медовый оттенок переливался, то становясь глубоким, как вино, то светлым, как закатное солнце.       Как только взяла Сияна монисто, тогда-то за спиной Розума и раздался громовым раскатом голос Власта:       — Вечер добрый!       Не отпрянула ведьма от первого своего гостя, гордо подбородок вскинула: не делала она ничего предосудительного, сказала Власту — не засватана ни за кем, имеет право делать, что хочет.       — Добрый и тебе, — насмешливо отозвался Розум.       — Хорошо ты, Сияна, Берещенье празднуешь, — Власт будто его не услышал. — Веселое у тебя Берещенье! Мониста, ленты… — и дернула же ее нелегкая подаренные Свитом ленты сразу в косу заплести! — …и гребень еще!       Ведьма думала, он этот гребень на дорогу бросит, под ноги ей, но нет — в руки дал.       — Хочешь, пользуйся, хочешь, выброси! Сама решай! — и уйти хотел, но тут тихо зазвучал голос Розума:       — А повежливее с девушками говорить тебя мать с отцом не учили?       Власт так и замер. Обернулся, смерил Розума презрительным взглядом.       — Себе бы этот вопрос задавал, а не меня жизни учил, — нехорошим тоном процедил он. — А еще лучше — не морочил бы ты Сияне голову, не сводил бы девку со света. Думаешь, не знаю, что тебе она поиграться? Загубишь и оставишь!       — Вот как? — Розум вскинул бровь. — Интересно ты обо мне думаешь. А сам что? Серьезно настроен? Женишься?       — А и женюсь! И если еще раз увижу тебя возле нее… — Власт сделал шаг к Розуму.       — То что? — он в свою очередь сделал шаг к Власту.       Подерутся? Сияна напряглась. Точно подерутся! Розум, может, первый и не ударит, но если Власт полезет в драку, то сразу получит отпор.       — То руки-ноги тебе переломаю! — воинственно тряхнул волосами Власт — совсем как молодой петушок.       — Сам весь об меня переломаешься.       Если Власт петушился, то Розум оставался спокойным, и не злился — скорее, его забавляла злость соперника. Он скорее напоминал медведя, чью роль играл в этом году — медведя, на которого налетала агрессивная птица.       — Хватит, — сказала Сияна. Не закричала, голоса не повысила, но одного слова ее было достаточно, чтобы оба парня сразу на нее посмотрели.       — Хватит, — повторила она. — Или я отца позову.       — Тогда выбирай! — задиристо предложил Власт. — Сейчас выбирай — он или я!       Вот как?.. Сияна посмотрела на Розума.       — Ты тоже хочешь, чтобы я выбирала?       — Хочу, — сказал он. — Но не сейчас. Ясно же, двух мужей у одной жены быть не может. Ты, Власт, тоже лучше остынь, к осени видно будет.       — К осени! — он еле сдержался, чтобы не сплюнуть на дорогу. — Нет уж, не хочу до осени зря пороги обивать! Выбирай, Сияна!       — Так, значит? — вскипела ведьма. — Хорошо! Забирай свой гребень, спасибо тебе за подарок! — впихнула Власту обратно в руки гостинец его, повернулась к Розуму, — И тебе спасибо! — а ему монисто вернула. — Хороший праздник вышел, веселое у меня сегодня Берещенье! Думаете, это тоже кому-то вернуть должна? — указала на ленты в своих косах. — А не должна, это от брата моего! Был бы он старшим, обоим бы вам трепку задал, жаль, маленький еще!       — Сияна… — растерялся Розум.       — Убирайтесь, — процедила она. — Оба. У-би-рай-тесь.       — Сияна! — воскликнул растерянно и Власт.       — Сказала: пошли вон! — выпалила ведьма.       — Да и к черту! — вспылил Власт. Швырнул гребень на дорогу и зашагал прочь — почти бегом побежал. Розум монисто швырять не стал, но и с собой не забрал — повесил на деревянную ограду.              — Захочешь — возьмешь, нет — украшением будет, — сказал он. — Доброй ночи.       Уходил не так стремительно, и плечи у него поникли, и Сияне даже захотелось его догнать, сказать, что не из-за него рассердилась, что под горячую руку он попал, но не стала догонять. А монисто забрала. Красивое было монисто, понравилось ей. И гребень ей Властов понравился, но не поднимать же из пыли дорожной?

***

      Дома ее ждали. Даже с ужином не торопились, пусть и стыла еда.              — Ну что? — нетерпеливо спросил Свит.       — Что, — Сияна махнула рукой, садясь назад на свое место за столом. — Было два у меня жениха, ни одного теперь нет.       — Ох, дочка, — мать покачала головой. — Выбрала бы ты одного. Понимаю, сложно, да если уж вопрос ребром…       — Не из кого уже выбирать, — ведьма зачерпнула ложку супа. — Давайте есть, холодным же будет.       — Не из кого? — лукаво прищурился Свит. — А монисто от кого тогда?       — От того, кто подарками не швыряется, — Сияна пожала плечами. — Все равно не надену.       — Розум? — догадалась мать.       — Розум.       — Спокойный он, — сказал отец. — Умный. Будто под стать имени своему. Говорят о нем разное, а подтвердить некому. Не кажется он мне злым. А Власт… молодой он еще. Горячий. Ему всего да сразу нужно.       — Зря вы их обсуждаете, — скривилась Сияна. — Вот если хоть один извинится — тогда и будет смысл. А пока…       А пока — и обидно ей было, и сердилась она, и испугалась немного, когда подумала, что сцепиться оба могут, но и… приятно было чуточку. Приятно, что за нее настолько соперничали, что не была она безразлична обоим — причем лучшим парням села, лучше них не было. Вир еще считался завидным женихом, тот, что Даре достался, и Снижан, но Снижан не был так красив, как Власт и Розум. Оба и хороши собой, и богаты, и каждая девка бы такого хотела — того или другого, а за ней сразу оба увивались.       Погадала бы, спросив у бабы Жданы, как это делается, но не хотелось гадать, что-то подсказывало — так и судьбу свою прогадать можно. Пусть идет все, как идет. Как получается. Береза поможет, да и не только береза на свете имеется.       — А довольна! — мать всплеснула в ладоши. — А довольна! Ишь, девка, двое парубков могли друг другу шеи свернуть за нее, а она довольная сидит!       — Папа говорит: все женщины ведьмы, — хохотнул Свит, за что получил легкий подзатыльник от обоих родителей и пронзительный взгляд сестры: конечно, шутка это была, и не догадался бы никто, но все равно на миг страшно стало, что ее раскроют.       — Шучу, — Свит показательно закрыл себе рот ладошкой. — Молчу и ем.       Остаток ужина действительно прошел в молчании.