Сияй, ведьма

на ковре из мертвых листьев,

на дорогу, на весну

♫ Калевала — Ведьма

      — Сегодня будешь метлу себе делать, — с порога озадачила ее баба Ждана, как только Сияна заглянула к ней — каждый день привыкла забегать, раньше по хозяйству помочь, угостить чем-то и самой угоститься бабушкиной готовкой, а теперь еще и узнать, нельзя ли чему-то новому научиться.       — Метлу?       — А то как же ты без метлы? Всякой ведьме ее иметь положено, а сейчас самое время. Ветронос сегодня, а еще этот день Пометальником зовут. Лучшее время для того, чтобы справить себе помело или веник.       — И летать она будет?       Все внутри молодой ведьмы затрепетало — летать! Она сможет летать… всегда хотела, когда на птиц смотрела, всегда мечтала так же однажды в небеса воспарить свободно, жалела всей душой, что у людей крыльев нет, а теперь, получается — и она взлетит?       — Как же не будет? Будет. Сделать только нужно все правильно, как надо, и будет… Ты поешь сначала, — баба Ждана указала на пирожки на столе. — Поешь, попей. На голодный желудок что в лес соваться?       — В лес? — но изумление и трепет предвкушения не помешали Сияне усесться за стол и взять пирожок. Попробовала — с капустой.       — А где же еще ты веток нужных наломаешь? В саду? — баба Ждана в который раз усмехнулась чуть снисходительно. — Привыкай, в лес часто ходить придется, и на речку тоже. Как проснутся леший и водяник, познакомишься с ними, повезет — так подружишься. Лучше подружиться, пригодится.              — Я и их увижу?       — И увидишь, и поговоришь с ними, и познакомишься, а то и подружишься. Меня они знают, сама понимаешь. Не ссорилась я с ними никогда, со всей нечистью старалась дружеские отношения поддерживать, и с болотяником, и с полевиками, и с более мелкими духами — русалками, мавками, лесницами… Да не переживай, понравишься ты им. Полевикам уже понравилась.

***

      Лес в эту пору тихий был, пустой, грустный — вместо зеленых листьев и трав или белого пушистого снега одни голые ветки, и птицы кричали совсем не так весело, как летом, зато дятлы вновь громко стучали по деревьям, что улучшение погоды обещало. Баба Ждана шагала по тропкам, на клюку опираясь, и Сияне наказала такой посох себе выломать — по лесу без палки ходить опасно, дорогу ощупывать нужно. В лесу и провалья всякие есть, и овраги, и корни древесные прячутся под ковром прошлогодних листьев, а когда проснутся змеи — тем более обязательно палку иметь при себе.              Но пока змеи спали, спал и медведь в своей берлоге, и леший спал где-то в чащобе, и болотяник на дне болот своих свернулся в клубок, пробуждения дожидаясь. Белки только по деревьям прыгали рыжими огоньками, да птицы порхали туда-сюда.       — Ничего, что не ночью идем? — спросила Сияна.       — Нет, дитя, не все волшебные дела под светом луны в полночную пору делаются. Сейчас солнце к полудню поднимается, а полдень — такой же особенный час, как и полночь, такая же граница… Ведьмы — они всегда на границе. Люди, но нечисть. Живые, но все о мертвых и Нави им ведомо… — в тишине леса ее слова звучали жутко. Сияна поежилась, шагая следом за бабушкой.       Ветер поднялся, растрепал выбившиеся из косы пару прядок — на то и Ветронос сегодня, что ветра носятся, но лихорадок на своих крыльях не несут.       — Примечай, — сказала баба Ждана. — Идешь мимо дерева — слушай его. Чувствуй. Какое дерево тебе приглянется, из того метлу делать и будешь.       — А я думала — особенное надо.       — Особенное и надо, но для тебя особенное, а не для всех. Ты не говори, ты слушай.       — Как?       — Как землю слушала на Дорогорушитель. Но глаза не закрывай, смотри внимательно.       Сияна послушно принялась осматривать деревья — ветки хоть и голые, а она узнавала безошибочно, где какое. Клен, тополь, дуб, ясень… березу, ель и сосну и узнавать не нужно было.       Одно дерево вдруг больше других внимание привлекло — на ветвях красовались ведьмины метлы. Остановилась Сияна, знак в том увидев, шагнула с тропы, прижала ладонь к коре — рябина это была.       — Выбрала, — сказала она. — Это. Это мое.       — Рябина, — протянула баба Ждана. — Хорошо… сильное это дерево. Хорошо… Ветки теперь ломай, да не жалей. Все равно помирать этой рябине, выпьют из нее все соки ведьмины метлы, как упыри. От всей души ломай, тринадцать штук насчитай.       Почудилось Сияне, что вскрикнула рябина, когда она первую ветку сломала. Сломала вторую — не крикнул уже никто, ни дерево, ни ветер.       — А дальше? — спросила она, когда в руках уже все тринадцать веток держала.       — Дальше древко, но древко я свое тебе отдам. Мне его тоже отдали когда-то, а первой хозяйкой уж и не знаю, кто был. Ты его после другой ведьме передашь, наследнице своей… держи, — бабушка вынула из-за пояса то, что сначала Сияна за запасную клюку приняла, и моток веревки достала из кармана. — Погоди, сама не прилаживай.              — А как тогда?       — Смотри.       Баба Ждана топнула ногой так, что ковер из мертвых листьев зашевелился, громко позвала:       — Духи лесные, хухи лесные! Приходите к моему столу!       Хухи? Замерла Сияна, пораженная — но сначала ничего не произошло, так тихим лес и остался. Она почти расстроилась, но тут листья вновь зашевелились, и из-под их покрова вылезли…       Они были похожи на ежей, но без иголок. Круглые, как шарики, пушистые, глазастые. Каждая другого цвета — та зеленоватая, та бурая, та рыжая, как лисица, та черная, та серая… Не страшные, даже для людей простых не страшные. Добрые. Хухи редко злыми бывают, только если разозлить их, но чтобы их разозлить — сильно постараться нужно. Они пугливые, тихие и на глаза людям стараются не показываться, сами их боятся.       — Привет тебе, ведьма, — голос у заговорившей с ними старшей бурой, как медведица, хухи был неожиданно низким, не писклявым, как поначалу ожидалось. — Привет вам, ведьмы. С чем пожаловали?       Поймав взгляд бабы Жданы, Сияна ответила сама, не дожидаясь, чтобы за нее говорили:       — Метла мне нужна. Справите?       — Справим, — легко согласилась хуха. — Летать будет быстрее ветра, чур меня, если вру. Ты только взамен нам заноси хлебца каждый месяц и простокваши, — деловито добавила она.       — Буду заносить, чур меня, — договор с ничкой заключая, сомневалась, хухи же никаких подозрений не вызвали. Хорошенькими они были, милыми, ведьма бы с удовольствием погладила их, как котят.       — Давай, — хуха протянула лапку. Лапка у нее была, как у белочки, но и на человеческую руку похожа. Чтобы вручить ей древко и прутья, Сияне пришлось наклониться — хухи ей до колена ростом доходили. Забрали все — и исчезли, будто ветром их унесло. И когда теперь у них готовую работу забрать?       — Обернись вокруг себя трижды, — подсказала баба Ждана, прочитав по глазам молодой ведьмы немой вопрос. Послушно крутнулась Сияна вихрем, остановилась — и сразу же снова хух увидела, несущих метлу настоящую.       — Прими, ведьма! — торжественно проговорили они хором. Метла легла ей в руки, как живое существо — будто теплая. Взмахнула ею Сияна, и показалось ей, что ветры в ту же сторону подули.       — Хорошо, — одобрительно сказала бабушка. — Вот и помело есть у тебя. Но летать пока учиться не спеши, рано еще. Успеешь налетаться.       Не терпелось Сияне метлу поскорее оседлать и ветер догнать на ней, но пришлось и сейчас послушаться.       И правда, успеет еще.