Да плевать, что он двоечник

В одном самом обычном классе с неугомонными старшеклассниками, из-за проделок которых временами всем хотелось с удовольствием подпеть словам немецкой заводной песни «Ich kündige» всегда было очень весело. Разнообразие в период учебных будней давали те самые подростки, которые всегда были неразлучным дуэтом. Таких пар, по классике жанра в этом классе было несколько. Среди них кого только ни было: и Теему Кейстери, которого прозвали Виндовс девяносто пять вместе с его лучшим другом, он же спутник Генри Пииспанен, и любители краситься косметикой Нэмо Мэттлер по прозвищу куколка, которые всегда были вместе с разбирающимися в магии Бамби… Разумеется, самыми яркими мазками на этой всей картине класса стали лучшие друзья, которые были мало того, что сорванцами, так ещё и противоположностями… Но наша история поведает обо всём по порядку и лишь об одном из них. Парень, который, как известно всему классу был из Нижнего Тагила имел достаточно специфический стиль, постоянно показывал язык и красил ногти. Весельчаку было настолько плевать на то, что будут обсуждать за спиной его одногодки, а почти все одноклассники закрывали на это глаза, так как при этом всём он был достаточно красивым. Этот ученик был высокого роста с тёмными коротко подстрижеными волосами, загорелым лицом, которое всегда выражало гордость или желание вытворить какую-нибудь пакость, что нередко раздражало всех вокруг и широкой, белоснежной улыбкой, которая так и кричала всем «Я балованный!» Как только взгляд товарищей по учёбе в мужской раздевалке перед уроками физкультуры падал на его крупное, накаченное тело — все сразу же делали вывод, что он времени зря не теряет и ходит в спортзал… Но на самом деле не всё так просто. Если бы кто-то услышал, насколько часто на него жалуется завуч, та самая вечно всем недовольная Верка Сердючка со словами « Как меня достал этот Каарья» — точно бы воскликнул, мягко говоря: «О, ужас! Вот же негодный!», а если бы о нём выразились районные люди — подобрали бы совсем другое, более короткое слово, которое точно описывает его суть… И это слово «дебил» Прозвали нашего героя Каарья, однако настоящее имя у него было Йере, что было легче всего запомнить всем его одноклассникам и друзьям. Само собой, Йере был самым страшным сном для всего педагогического состава. Таким, что, правду говорят, даже родная мама не узнаёт своего горе — сына… Больше всех в этой ситуации крыло всё-таки завуча. Естественно, что возмущённую Верку Сердючку чуть ли не кидало в конвульсии от его громкой беготни по коридорам, а валерьянки, припрятанной в её кабинете на случай скандала уже не было. Каарья всегда корчил из себя непонятно кого, кривлялся, бегал по школе как горилла и раскатисто смеялся, тем самым нередко доводил учителей до белого каления. В этот раз так произошло на уроке английского, когда учитель тыкнул пальцем в журнал и, заметив его фамилию, которую трудно выговорить с первого раза, совсем точно — Пёухёнен сказал ему выйти к доске и написать предложения. Йере, если говорить совсем честно, смутился и очень сильно тупил у доски, пока второй, друг — музыкант, рэпер с белокурыми волосами и голубыми глазами по имени Йост Кляйн пытался хоть как-то подсказать шёпотом и повлиять, хотя тоже был, как говорится, тот ещё подарок. А всё потому, что он был единственным, кто постоянно поддерживал его в этой идее творить непонятно что вместо того, чтобы учиться как все нормальные люди. Сразу после того, как Йере попятился на своё место с гордо задранным вверх носом, но хмурясь, пока его друзья хотели уже покатиться со смеху, а Йосту было жаль, как друга… И тут учитель вызвал её. Необычную девушку из субкультуры эмо, по совместительству их с Йостом одноклассницу, которая взяла себе звучащий псевдоним.

Мегара.

Слыша лишь её псевдоним и наблюдая за ней во время того, её вызвали к доске Пёухёнен краснел, а его сердцебиение стучало в груди громким звуком. Парень отдавался прежде всего мыслям о Мегаре и, конечно же, том, как она ему нравится…

А она в сей момент исправляла косяки в предложениях и правильно дописывала их, даже не позволяя себе ошибаться… Точно как личная бета у авторов. И это всё пока его губы растягивались, ещё и тянулись до ушей, а ямочки на щеках были вызванные непроизвольной улыбкой. — Видал, как она пишет? — шёпотом спросил Йере соседа по парте, наблюдая за тем, как сосредоточенная Мегара пишет мелом на доске. — Ха. — выдохнул сидящий рядом Йост и напомнил невзначай: — Она же отличница по английскому языку. В этот момент Каарья озарился безумной улыбкой как у Эйнштейна. Он в моменте сообразил, как провести время с одноклассницей и бесшумно открыл губы. Пёухёнен уже было хотел озвучить другу свой план, но тут же закрыл рот и поднял взгляд на лицо проходящей мимо одноклассницы, которая на мгновение остановилась. Их взгляды пересеклись, отчего в груди обоих стало ненадолго тепло… Но недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Мегара больше двадцати секунд с ним зрительный контакт держать не смогла, ощущая, как краснеют щёки, поэтому она фыркнула и отвернулась. Осознавая, насколько невовремя оказалась смущена девушка молча села за свою парту и тотчас улавливала на себе прикованные к своей персоне взгляды остальных одноклассников Йере всегда витал в мыслях о ней и был далеко не глупый человек. Он понимал, что стоит начать меняться и хоть на какую-то долю времени переставать быть тем самым типом людей, который всех, в том числе и её раздражал… И никто бы не заикнулся о том, что он глубоко заблуждается на счёт истинного отношения девушки к нему, а не того, что так открыто демонстрирует в жизни. Мегара, чьё настоящее имя знала небинарная персона по имени Бамби, которую та в ответ в шутку прозвала Бэмби… И это имя в сочетании с фамилией шло ей больше, чем кому-либо. Кензи Луветт. Звучит так, как будто кто-то взял гитару, или же ударные… Но не просто поиграть, а проживать. Проживать каждый звук здесь и сейчас, с головой ныряя в её эмоции и внутренне. Она, любительница носить всё яркое, в основном малиновое в сочетании с чёрным каждый раз смотрела на одноклассника с презрением. Кензи всем своим видом показывала то, что считала Йере врагом, а чтобы это доказать с насмешкой называла его зелёнорукой гориллой, но лишь при своих неразлучных небинарных друзьях Бамби и Нэмо. Безусловно, это было непоколебимой правдой Мегары. Правдой, которая так неожиданно для самой отличницы уже сыпалась внутри на мелкие кусочки и попросту, медленно, но верно заменялась иной. Та самая Истина стала заключаться в другом. Одинокому сердцу Кензи, которое в последние дни билось в ритме любимых песен, которые играли когда она в наушниках жилось неспокойно. Мегаре было видно издалека, насколько Каарья ведёт себя как нахал, но одновременно очень неожиданно видеть, какое преображение он испытывает рядом с ней. Главный хулиган класса, хотя сама она со своей натурой мало чем отличалась в этом плане стал за ней наблюдать и даже упадать. Это вызывало у девушки ступор и желание разобраться со своими мыслями… И даже где-то там, глубоко в сердце возникшими чувствами, которые сама намеренно старалась приглушить. Где-то в глубине души одинокой внутри и безразличной снаружи Кензи хотелось дать Йере шанс и увидеть его совсем не тем Пёухёненом, а затем посмотреть на всё с другой стороны. Посмотреть, каков он, Йере, который не ведёт себя как разгледяй и не сносит своими поступками крышу остальным. Раз уж на то пошло, Йере Пёухёнен всегда был таким человеком, который своего добьётся и не отстанет… Разве что для того, чтобы придумать тысячу и один способ как завоевать сердце искренне симпатизирующей девушки. Причём отражением попыток каждый раз для него было лишь два слова: заново завоевать. Несомненно, этот урок английского дал Йере мотивацию вместе с шансом поменять стратегию и попробовать себя в новой роли, а точнее, больше не играть роль болвана. Ему искренне захотелось просто изменить привычного себя и проявиться к Кензи с нежностью, а не с напором, точно так, как ведёт себя адекватный, влюбленный человек. Именно поэтому уже на перемене, буквально после провала на уроке английского хулиган со всех ног поспешил искать объект своей влюблённости, зная, во что ему нужно верить, чтобы всё прошло удачно. «Я верю в себя и признаюсь, ей богу. Наверное я слишком влюблён, что даже напоминаю какого-то сталкера… Нет. Если бы Йост сказал — он бы выразился так: Хватит, Йере, всё. Раз она тебя избегает — пиздец. Ты доигрался, понимаешь? Да, я доигрался, преследуя её. Я это сам понимаю. Но я хочу исправиться и люблю. Хочу признаться Мегаре очень сильно. Я верю в то, что она не отошьёт меня, идиота, который только и делает, что навязывается. » — думал Каарья, но уже с волнением, которое в эти тянущиеся, словно изящный шлейф минуты поиска лелеял в себе, оглядываясь по сторонам. Намерения у него, Йере Пёухёнена были трезвые, как стёклышко и ясные, словно тёплое оранжевое солнце летом, которое освещает своими деньки прошлого, наполненного ностальгией у других влюблённых, сидящих на скамейке последним вечером того самого вечернего августа. Долго искать старшекласснику не пришлось, так как девушка его мечты уже была прямо перед глазами, после чего он сразу же остановился на месте и довольно улыбнулся, когда нашёл стоящую у окна Мегару, которая не заметила его, а во всю погрузилась в то, чем занималась. Она уже, как обычно поговаривают, увлечённо наводила красоту на своём лице, а Йере только и смотрел на неё с нескрываемым любопытством и расположением, прикусив губу, тем самым пытаясь соблазнительно улыбнуться. Кензи моментально уловила на себе взгляд одноклассника и обернулась, а затем поджала губы от нахлынувших на неё скрытых в сердце неозвученных чувств… И трепета, который, на удивление, наступил сразу же от нового зрительного контакта, который хотелось держать как можно дольше. «Блять, ну куда я вляпалась? Влюбилась на свою задницу.» — пронеслось в голове девушки в этот момент. Мегара больше не была эпатажной и гордой Мегарой, которая привыкла к этой роли. Она была уже самой собой, именно Кензи. Просто Кензи Луветт, которой хотелось вспыхнуть, как огонёк в её сердце. В голове было желание не только наорать на смотрящего на неё Пёухёнена трёхэтажным матом, но и проговорить ему всё о своих чувствах так откровенно, что самой нельзя было даже представить. У неё чесались руки пнуть его в плечо и даже приобнять, всем сердцем чувствуя, как принципы рядом с ним полетят к чертям… Да всё что угодно хотелось сделать влюблённой, юной мисс «я не хотела раньше этого признавать» Мегаре, старшекласснице, которая оказалась в неловком положении. И далеко не только для того, чтобы выбросить адреналин и эндорфины, которые зашкаливали… Но ступор тут же сменился привычной маской презрения, которую в этот момент именно приходится натягивать. — Чего тебе, Каарья? — задала вопрос Мегара, едва отвернув голову, но всё равно умудрилась повернуть обратно. — Мегара, помоги мне с английским, пожалуйста. — обратился к ней Йере с просьбой помочь. Глаза Луветт тут же расширились от услышанного и она скрестила руки на груди, пытаясь подобрать нужные слова для того, чтобы ответить однокласснику, который повторил её жест… Но это затянулось ненадолго. — Да ты что. — неожиданно выдала Кензи, на что Йере кивнул, а она сама тоже утвердительно покачала головой в ответ и продолжила, парируя с ухмылкой: — Какие мы вежливые стали… Аж слово пожалуйста звучит с бухты‑барахты. Это ли не странно? После этих слов она тут же широко улыбнулась и не боясь выглядеть нелепо ляпнула легендарную фразу: — Наверное, что-то в лесу сдохло. После этого Мегара опустила уголки губ и вновь вела себя спокойно, а Йере был в самое сердце поражён этим юмором. Ощущая, как его глаза начинают светиться радостью улыбнулся от души и хохотнул, а затем заявил, сдерживая смех: — По-другому никак, раз тебя просит сам Каарья! После этого повисла неловкая пауза, в которой спокойное лицо эмо снова переменилось на серьёзное, а затем она полюбопытствовала: — Опять твои проделки? — и уже сама призадумалась над чем-то. Как говорится, и ежу понятно, что у неё на языке именно в это мгновение так и вертелось сказать несуществующее слово прилетелки. На самом деле это звучало бы нисколько не удивительно для Кензи, ведь просьба от одноклассника именно прилетела к ней. Всё это случилось настолько внезапно, причём точно так же, как и влюблённость в него. — Нет. — ответил Каарья неторопливо, вырывая Луветт из её мыслей. — Я просто хочу подтянуть английский. — он кивнул в подтверждение своих слов и, осторожно прикасаясь к плечу одноклассницы, на что она отреагировала гробовым молчанием, продолжил: — Ты же знаешь, что я получил двойку за элементарное волнение и отсутствие знаний. Такие слова прозвучали достаточно убедительно для Мегары, поэтому она немного осмелела и аккуратно убрала тёплую руку Каарьи со своего плеча, после чего бодро кивнула, показывая, что согласилась. — Ладно, уговорил. — но чтобы в мыслях не начал твориться тот ещё хаос она аккурат заявила, акцентировав на этих словах особое внимание: — Только помощь и ничего большего. — Договорились. — ответил Йере, который пропускал мимо ушей слова, как будто в одно ухо влетело, в другое вылетело, а сам отошёл на шаг назад. Он мысленно уже ликовал и подмигнул, отчего ей стало труднее себя убедить в том, что всё с ней нормально и ни в коем случае не влюбилась… Но эти слова, что прозвучали с её уст в следующий момент были тем самым своим тайным знаком, который должен быть в каждой истории. — После уроков мы отправимся ко мне домой. — сообщила Кензи, кивая и скорчив серьёзную гримасу, имея ввиду то, что она точно не шутит. — Слушаюсь и повинуюсь! — открыто выразился Йере и покраснел, после чего поклонился. — Ну, до встречи — попрощался он, махая рукой, а затем ушёл, освещая коридор светом своей улыбки и припеваючи. Мегара неожиданно для самой себя провожала его взглядом и мечтательно смотрела вдаль, прежде чем наконец пойти на следующий урок и далеко не просто сидеть слушать учителя с задумчивым видом.

Ждать того самого ухода домой с ним

И в голове считать минуты…

Друзья не поняли бы. А зря.

Бамби сказали бы: «Тьфу ты — ну ты!»

Если бы узрела эту картину Сердючка — точно спросила бы без намёка на то, чтобы скрыть своё недоумение: «Повилазило, чи шо?» Но нет же, нет, всё не так, как думается сначала. Так и начинается искренняя любовь, которую в случае Йере и Кензи назвать таковым чувством пока что рановато. Уже после уроков ученики встретились у главного входа в школу и направились домой по улицам города. Они оба были в предвкушении того, чтобы не просто пойти домой вместе ради общей цели, связанной с учёбой, но ещё и, как известно всем на свете, расставить все точки над ё. Йере шёл молча рядом с Кензи, которая только окидывала его беглым взглядом, но в то же время пыталась делать вид, что вовсе не смотрит на него и улыбался. Ему было приятно на душе при ощущениях того, как бьётся сердце в такт словам из той песни о любви, которые тесно ассоциируются с ней. «Моя королева подарила мне сон… Дорогая, я по уши в тебя влюблён…» Они завернули на уютную улицу, пока в теле было ощущение волнения от предстоящего совместного урока… Как вдруг откуда ни возьмись совсем недалеко отсюда, как снег на голову послышались чьи-то радостные и пропитанные неподдельной нежностью голоса. — Яна, давай станцуем! — с энтузиазмом сказал один человек, останавливаясь прямо перед возлюбленной. — Да, прямо сейчас, мой ангел! — и протянул руку названной, которая тут же громко и звонко рассмеялась. — Я всегда мечтала об этом, Сильвестр! — ответила она с доверием, протягивая руку в ответ. Эта сцена происходила прямо под носом тайно влюблённых друг в друга одноклассников, но чуть дальше. Как только вдалеке уже было видно то, как Яна за долю секунды охотно переплетала пальцы с ладонью Сильвестра, улыбаясь ему, а он смотрел прямо в глаза тем самым живым взглядом — всё было так, что можно было сказать: идиллия в чистом виде. Мегара тотчас отвлеклась и как замороженная посмотрела на Каарью, а затем не очень сильно дёрнула одноклассника за руку, отчего тот посмотрел на неё как на своё спасение от позора, после чего указала ребром ладони на пару, которая была погружена в танец и прошептала с ноткой интриги: — О, это же наши влюблённые из параллельного класса… — но осеклась и не договорила, оставляя Йере в неведении. Пересекаясь взглядом с Пёухёненом Луветт взяла его под руку и кивнула в ту сторону, словно проговорила взглядом: «Смотри туда, не на меня» и начала наблюдать за всем, что было дальше своими глазами. Давно знакомые и любящие, то приближающиеся друг к другу, то отдаляляющиеся силуэты танцующей пары людей, их одногодок, а точнее Белта и Шемаевой заставляли учеников наблюдать за этой магией настоящей, проверенной временем любви, раззинув свои рты. К пребольшому счастью наблюдателей Сильвестр осмелел, понимая, насколько ему самому всей душой хочется просто быть рядом. Парень сам начал осторожно вести танец, видя то, как доверяет близкий человек, его любимая, которая аж светится, когда прямо в ненатянуто улыбающееся губы еле слышно шепчет от переизбытка положительных эмоций то самое «Я тебя люблю». Любящий и милый сердцу заливался румянцем, а затем обнимал довольную Яну одной рукой за талию, а она на миг положила голову на плечо, но потом смотрела в глаза с благодарностью, а второй, протянутой на уровне груди рукой снова бережно держал её ладонь, сплетая пальцы воедино с пальцами своей руки. Влюблённые ученики из параллели в меру быстро кружились, переходя с места на место, причём так, как будто на этой улице существуют только они, а это увлекательное действо, которое раскрывает их любовь вообще никто не видит… А мы в любовь упали, когда бит ударил… Ну, кроме двоих людей, которые просто идут заниматься английским и только задумываются о том, чтобы отдавать свои сильные и светлые чувства друг другу, падая в объятия состояния, когда хочется любить друг друга и слушать бит сердец… А одна вообще стремится закопать свой собственный топор войны и не жалеть о прошлом, когда его избегала. Упали В Любовь И Ударились В Танцы. Затем восхищённые этой романтичной обстановкой и скрепляющим их любящие души танцем Белт и Шемаева остановились, а после потянулись друг к другу навстречу за поцелуем. И никто не видит этой красоты… За исключением смотрящей на эту всю милую картину Кензи, на красные глаза которой в момент безмолвия уже наворачивались слёзы от мыслей «Как же всё достало, я хочу также.» и стекали по щекам сами. О том же самом думал и Йере, который молчал, но пропускал переживания Мегары через себя и поглаживал по волосам, показывая, что мог понять её, уникальную, но прежде всего ранимую душу. — Пошли, Йере. — ровным тоном сказала Луветт, нарушая тишину и всё ещё смотря на Сильвестра с Яной, которые греются в объятиях друг друга отошла от Пёухёнена, отпуская его. — Нам ещё английский делать. Как только они пришли домой к Мегаре и всё же готовились сосредоточенно заниматься английским — она сняла верхнюю одежду и повесила на вешали, а после отошла в свою комнату переодеться. Впечатлённого её действиями Каарью не покидало предчувствие того, что сегодня состоится не только чтение нотаций с объяснением этих правил, которые живой человек все не запомнит. Как тут Кензи вышла из своего личного укрытия, то есть комнаты и предстала перед Йере совсем в другом виде. На ней не было привычного малинового одеяния, которое удачно сочетается с чёрным… Простая пижама, похожая на единорога… И снова блестят слёзы в глазах, но в этот раз — от мгновенного озарения и осознания того, как раньше была не права, когда поступала с одноклассником как последняя хамка. Разумеется, Луветт было очень стыдно за своё поведение жалела о том, что раньше не замечала о том, какой заботливый может быть Каарья по отношению к ней, отчего снова заплакала и привлекла внимание. — Ты из-за Сильвестра и Яны плачешь? — удивлённо спросил Пёухёнен и протянул палец, чтобы вытереть слёзы, но она тут же перехватила руку и посмотрела на него угрожающе, а затем приложила свой палец к его губам. — Закрой рот. — тихо прошипела Мегара, совершенно не желая говорить о том, что причина это не они а он, а затем отвернулась и повела Каарью в комнату, пока он краснел от того, как говорится, сам ни в зуб ногой, что происходит. Уже зайдя в комнату одноклассники сели за письменный стол и отпустили ладони друг друга. Она села перед ним на ещё одном стуле, который, как чувствовала, притащила ещё вчерашним вечером и откашлялась, быстро переключаясь на учебную тему. — Что ж, начну с правил, которые ты…— и вздохнула. — Непутёвый мой Каарья, не понимаешь. Она кое-как успокоилась и принялась объяснять правила. Объяснять у девушки получалось лучше всего, ведь отличники всегда отличаются способностью не просто нормально объяснять, а детально, развёрнуто рассказывать. Каарья был счастлив и слушал её внимательно, но всё ещё, без сомнений мечтал, летая в облаках. Эти моменты, казалось бы, длились долгое время. Для закрепления одноклассники сделали пару заданий, которые Пёухёнен писал под руководством погружённой в это всё увлекательное занятие Луветт. — Ты понял? — наконец спросила она его, махая рукой перед глазами. — Да, да. — коротко ответил Йере и закивал головой. Понимая, что опять краснеет при виде его лица Мегара встала с места и, слыша своё сердце аж в ушах молча отошла к кровати, а затем развернулась лицом и жестом протянутой вперёд руки пригласила подойти Каарью поближе. Парень сначала покосился на объекта симпатии с неким смятении, а в выражении лица ясно читалось сплошное непонятно что, пока в её карих глазах уже точно видно глубину души, где спрятаны неозвученные лично чувства к нему. «Да плевать, что он двоечник.» — поняла для себя Мегара и мысленно собралась с силами, чтобы признаться. Пёухёнен наконец понял, что одноклассница тоже хочет ему что-то сказать и бесшумно подошёл ближе, замечая, что они оба более открыты, чем были раньше. При всём этом он разглядел во взгляде девушки одобрение и жажду внимания. Кензи положила руки на широкие плечи Йере и крепко, но аккуратно придерживая его, произнесла, не отводя взгляда: — Ты прости меня, дуру. — и замолчала, а затем продолжила, ощутив его ладони на своей талии: — Я обзывала тебя и постоянно считала придурком, который навязывается и только хочет заполучить моё внимание… Но я действительно сегодня целый день только и думаю о том, что влюбилась, хотя мои друзья даже не подозревают, в кого. Они бы сказали… — и процитировала голосом ворчливой старушки: — Мегара, ты что, совсем с дубу рухнула? — после этого Луветт перешла на шёпот, улыбаясь сквозь слёзы, которые текли по её коже. — Да, я сошла с ума. И какая я уже тогда Мегара, если я Кензи? — Я всё понимаю… — тихо ответил на это Пёухёнен и приблизился к уху, а затем медленно сказал: — Конечно, Кензи, я тебя могу понять. Всегда. — и, невесомо касаясь влажной щеки поцеловал, ласково улыбаясь, а затем медленно передвинул ладони с талии на плечи, во время этого признался: — Я люблю тебя любой, Мегара. Какая бы ты ни была. От этих слов, движений рук, звучания собственного имени и нежного поцелуя ей хотелось улыбаться и стало намного легче, а по коже прошло тепло, которое забирало всю душевную боль. После такой поддержки сердце эмо бешено стучало и понимало, что любовь эта искренняя, а влюблённый хулиган осознал, что от былой вражды уже точно всё испарилось… Более того, между ними не осталось и следа недопонимания. — Я тоже тебя люблю, Йере. — призналась Луветт с лёгкостью. Одноклассники закрыли глаза и плавно сократили расстояние между губами друг друга, чуть-чуть застывая на месте, а затем потянулись навстречу, в одном направлении. Йере острожно перехватил своими губами горячие от слёз губы Мегары и прикоснулся ладонями к её щекам, а она уже словно куда-то отлетела в космос от этого прикосновения и отвечала на поцелуй сначала несмело, а затем с ощущением внутренней свободы, пробуя новые ощущения на вкус. Теперь они, влюблённые, которые с этого дня уже пара точно знали, что учебные дни вместе с тем, о чём молчат ещё как объединяет и сближают людей. Конечно если этого очень захотеть.