Confidence

      Статус хаотичных мемберов всегда принадлежал Сокджину и Хосоку. Эти двое могли до слёз смеяться от незначительных вещей и ничего не стоящих моментов. Иногда это действительно раздражало, хотелось сказать им прекратить весь этот балаган и взять себя в руки, но никто не говорил этого. Потому что они были на самом деле не такими простыми клоунами, только если на камеру. После того, как свет софитов выключался и последний сотрудник стаффа уходил, оставляя семерых парней одних, Хосок и Сокджин становились теми, кем были на самом деле. Людьми со сложными характерами, людьми, которые ненавидели лишние слова и прикосновения, людьми, которые были до ужаса депрессивными.         В начале все пытались как-то справляться с этим, поспособствовать улучшению их состояния, но через года поняли, что это невозможно без желания самих парней.         Хосок любил свою студию, любил уединяться и тонуть в атмосферности не подпуская никого к себе, даже лучшего друга — Юнги. Последний понимал и чувствовал особые моменты эмоционального состояния друга и не собирался выводить его на откровенный разговор, который бы обязательно закончился срывом. Уже проходили.         Джин любил играть. Долго, надев на себя объемные наушники и время от времени вскрикивая какие-то слова радости или злости. Он мог играть двое суток с остановками только на потребности, типа, сходить в туалет или перекусить чего-либо, когда график работы позволял такие окна.         Но все остальные знали то, что несмотря на их темный настрой и тяжёлые порой взгляды, они любили друг друга. Каждый из них любил другого и через года они привыкли к этому. Не трогать старшего и танцора. Обращаться к ним по минимуму, и в важные моменты, чтобы не расшатать их ещё больше. Это было заботой.         Очередные съёмки закончились, и закончилась аура двух безумных мемберов, которые молча собрав свои вещи выходят из комнаты. Джин был расстроен из-за оплошности, что совершил во время хореографии ещё ранним утром. Хосок был расстроен тем, что не смог сдержать лицо и скривился на ошибке Джина. Это пахло чем-то серьезным и глубоко-больной темой для всех. Джин всегда говорил, что безумно счастлив, когда Хосок одобряет его танцевальные навыки, но сегодня утром что-то пошло не так. Это было проблемой всего коллектива, но решать должны были только двое: Хосок и Джин. Даже Намджун, как лидер, понимал, что не может вмешиваться в отношения, которые будто были подвешены на тонкие нити и при неосторожном обращении могли оборваться.           Не всегда все было именно так. Бывали такие дни, когда Джин и Хосок вели себя ужасно, порой до блевоты мило. Постоянные прикосновения, перешептывания, заразительные улыбки, которые распространялись на всех. И это было их жизнью. От депрессии к стабилизации, от нормы к отклонениям.   Хосок: "Я в студии".         Джин отложил телефон прочитав сообщение. Он должен был идти, но говоря честно Джину было стыдно перед Чоном. Каждый раз одно и тоже, Хосок имел право высказывать свое недовольство. Ему всегда влетало из-за ошибок, которые совершали мемберы во время танцев и подготовок. Джину было бы легче если бы Хосок не воспринимал замечания на личный счёт, но он воспринимал, и это вгоняло танцора в эмоциональный капкан. Джин сегодня подтолкнул его к этому капкану чуть ближе.         Он стучится и сразу же заходит не дождавшись ответа. Нельзя светиться перед остальными ребятами, ведь неустойчивая психика была проблемой двоих. В группе у всех были свои загоны по каким-то определенным темам, которые они решали или находили альтернативу, но не в их случае. Вся проблема была именно в характере и в мышлении Джина и Хосока с которым они пытались справиться.         Хосок сидит закинув ноги на стол на котором находилась аппаратура и откинувшись на спинку кресла с наушниками в ушах. Висели плакаты любимых исполнителей Чона, в ряд были выстроены его игрушки и памятные вещи. Джин много раз бывал в этой студии и кажется знает в какой последовательности стояли в прошлый визит игрушки, как включается аппаратура, и к удивлению даже пароль на компьютере младшего. Он просто внимательный и дотошный на детали.       Сев на диван он всматривается в Хосока. Джин восхищался каждым участником группы, каждый из них занимал особое место в сердце и без них он не представлял себя заполненным. Но Хосок. Младший был болезненно близким и он это никак не мог объяснить.         — Твоя нога все ещё болит? — у Хосока был ужасно хриплый голос, будто он проснулся вот-вот, но Джин знает, что это голос уставшего человека.         — Нет. Я наклеил пластырь. — отвечает незамедлительно Джин, и косится на свою ногу. Хосок не меняет положения, только откладывает наушники в сторону и сидит в молчании.         — Подойди ко мне. — вдруг просит Хосок лениво, не поворачивая свою голову, но это вовсе не лень и Джин знает об этом. Он встаёт со своего места и подходит к младшему, укладывает свою руку на плечо, сжимая слегка. Хосок разворачивается на стуле и обнимает его за талию, укладывая свою голову на живот Джина. — Мне легче, когда я обнимаю тебя. Посиди со мной. — помешкавшись добавляет Хосок. Джин кивает головой и руки на талии сжимаются чуть сильнее. Он знает, что это многого стоит. Такие моменты — они особенные.         Джин потихоньку похлопывает Хосока между лопаток ладонью, вспоминая сколько раз это происходило. Каждый раз, когда они оба были нестабильны, они искали друг друга просто чтобы вот так вот обняться и молча рассказывать о своих переживаниях.       Большинство проблем так и решались, но не в этот день.       Мероприятие в котором они должны были участвовать на носу и соответсвенно «генеральные» прогоны дольше. Они заранее выматываются и падают на свои кровати без сил. На самих мероприятиях они сияют, шлют воздушные поцелуи, говорят, как они любят фанатов и это действительно честные слова и эмоции. Но на таких мероприятиях всегда что-то идет не так, обычно вне камер, где-то в закулисье.       Джин отвернулся вовремя, чтобы не увидеть, как один из мемберов зажимает в углу темной комнаты паренька-айдола. Джин знает кто из мемберов, поэтому стоит за дверью и следит, чтобы никто другой этого не увидел. О том, что происходит в комнате он старается не думать. У них, наверное, у каждого был секс в таких местах и никто не собирается осуждать друг друга. Каждый понимает, что жизнь без адреналина – мертва. Джин стоит, мило улыбаясь проходящим мимо коллегам, стаффу, которые кидают на него подозрительные взгляды и, когда видит лидера, глазами просит ему не задавать лишних вопросов, на которые у него нет точных ответов. Он знает, что за дверью Хосок, но с кем именно он сейчас снимает стресс – нет. Это может быть проблемой не только Хосока, но и его партнера. Намджун выглядит удивленным, когда дверь открывается, и Хосок быстро поправив рубашку, натыкается на спину Джина. Удивленным выглядит еще и сам Хосок, который кидает на старшего взгляды, и состроив гримасу безразличия, проходит дальше.       Никто так и не увидел, кто вышел из комнаты после Хосока, кроме Джина.       Невольно, на церемонии старший смотрел на этого парня дольше, что не осталось незамеченным. Чимин строит смешное лицо, и тихо смеясь, спрашивает:       – Хён. Ты решил перейти на темную сторону? – в этот момент камера направляется на них и Джин широко улыбаясь, подмигивает. Их показывают на большом экране, и все мемберы, включая самого Джина, смеются громко. Вопрос так и остается открытым.       – Хватит смотреть на него. – шепот Хосока опаляет кожу шеи, и он слышит в голосе младшего какой-то укор. Он кивает и прикрывает рот, будто прячет улыбку. Джин думает о том, что, возможно, уже давно на «темной стороне».

***

      Юнги кивает ему, когда Джин устало вздыхает, присаживаясь рядом в машине. Они едут вдвоем и у него есть время подумать о том, что ему так сильно испортило настроение. Ответ приходит сразу же и думать не нужно. Ему не понравилось, что сделал Хосок, и он это ему не скажет. Это его право в конце концов – спать с теми на кого встает. В их сфере было бы глупо осуждать кого-то за предпочтения. Но мысли об этом крутятся в голове долго, и он устало закрывает глаза в родных стенах общежития.

***

      Они летят в другую страну. Хосок сидит с Чимином и Юнги, Джин с Намджуном. Лидер пару раз пытается поговорить, но Джин даёт понять, что не расположен к разговору, поэтому Намджун сдаётся, укладывает свою голову ему на плечо и через время засыпает. Хосок через салон смотрит на него, и Джин кивает, будто говорит, что с ним все в порядке, будто это на самом деле так. По правде это было не так: все было НЕ в порядке.       По прилету Хосоку выпадает одиночный номер, остальные распределяются по парам.       – Можем поменяться. – говорит Хосок, обращаясь к нему. Во взгляде Хосока тревога и Джин качает головой в отрицании. Чону самому нужно одиночество, чтобы расслабиться. Джин должен справиться и подумать дольше обычного, усерднее, чтобы наконец-то найти ответ.       Напряжение растёт. Им скоро выходить на сцену, Джин повторяет движения снова и снова напевая себе под нос песни. Чонгук и Чимин распевают голос, Тэхен гипнотизирует стену напротив, при этом кажется, будто он совсем не с ними, но Джин знает, что младший настраивается таким образом.       – Плавнее. – Хосок встаёт позади него, и Джин кидает на него быстрый взгляд. Сосредоточенный на работе Хосок страшнее атомной бомбы: никогда не угадаешь размах взрыва. Джин повторяет более плавно, но Хосок хватает его за талию и фиксирует на месте. – Твоё тело должно быть неподвижным, работают только руки. Ещё раз. – Джин повинуется. Он повторяет движение руками несколько раз, перед тем как Хосок отпускает его. – Хорошо.       Концерт проходит на ура. Адреналин в крови творит чудеса, но только как они оказываются за пределами видимости фанатов, каждый из них с грохотом оседает на ближайшую поверхность. Чимин ложится спиной на бетонный пол прохода, пока стафф бежит к нему и не поднимают. Чонгук держится за грудную клетку, морща лицо от болей. У Джина отказывают ноги, поэтому он сидит и пытается проконтролировать остальных. Юнги трёт своё плечо, которое давно беспокоит и отмахивается от менеджера, когда тот пытается к нему прикоснуться. Намджун и Хосок опираются на свои ноги и загнанно дыша, вытирая потные лица и шею, застывшими от напряжения руками. Тэхен хрипит, его голос сел прямо во время концерта, отчего он заплакал, но сейчас он снова абстрагируется от всех, невнимания словам стаффа, которые пытаются подбодрить его. Джин еле перебирая ногами, доходит до младшего Кима и прижимает его к себе за шею, чтобы вернуть в реальность. Тэхен в этот раз реагирует и цепляется за него, уложив свою голову ему на плечо. Он облегченно прикрывает глаза, и думает о том, что каждый раз, когда адреналин отходит, они становятся слегка поломанными механизмами, изнашиваются изнутри и снаружи.       Уже через час они сидят за круглым столом и пересказывают свои эмоции, которые испытали на концерте, где облажались и хвалят друг друга за хорошую работу. В такие моменты они выглядят счастливее, когда могут поделиться друг с другом своими переживаниями и надеждами на лучшее.       – Я пойду к себе. – Хосок выглядит болезненно красным и Джин порывается проверить его, но Чонгук опережает.       – Ты слишком горячий. Похоже на температуру. – Чонгук смотрит прямо на лидера, который хмурится и неуклюже привстав, прикасаться к Чону.       – Да ты горишь, Хоби. Я попрошу врача. – Намджун в своей манере слегка обеспокоено хватает свой телефон, но Хосок останавливает его.       – Нет. Завтра мы уже летим домой. Я потерплю, просто не будите меня с утра, я сам проснусь. – натянув маску на лицо и прихватив свою сумку, Хосок ковыляет к двери, и у Джина синдром «незаконченного действия». Ему просто необходимо проверить рэпера, но тот уже закрывает за собой дверь. «754308»       Приходит от Хосока, и Джин убирает свой телефон в карман слишком резко, отчего рядом сидящий Тэхен косится.       Без одного из них становится неловко, будто потеряли один пазл и теперь они незаконченная картина. Посидев ещё час, они расходятся каждый к себе. У Джина руки чешутся, чтобы посмотреть код, но он сдерживается, а когда Чонгук, который живет вместе с ним в одной комнате, говорит что ещё посидит с Чимином и Тэхёном, облегченно выдыхает. Ему бы не хотелось, чтобы Чонгук знал, что он собирается нарушать покой болеющего Хосока. Младшему не нужно переживать за них.       Идя по коридору, в сопровождении своего телохранителя, Джин выглядит невозмутимо, но чувствует себя отвратительно. Он должен был сказать Намджуну, что идёт к Хосоку, на случай если его будут искать. Но это породило бы дополнительные вопросы в гениальной голове их лидера. Вопросы, которых у Джина также много. Открыв сообщение он запоминает код, быстро вводит и попрощавшись с охраной, тихо прикрывает дверь.       В полумраке он задевает некоторые предметы и спотыкается об обувь. Сняв свою, он проходит к постели, где спит Хосок и присаживается на корточки прямо напротив чужого лица. В темноте не совсем понятно есть ли до сих пор температура, поэтому он прикасается ко лбу и быстро убирает руку. Очень горячо. Сняв с себя джинсовую куртку, он проходит в ванную и схватив полотенце, мочит холодной водой. Вернувшись к младшему, аккуратно обтирает его лицо и шею, снова возвращается в ванную, чтобы заново смочить полотенце.       – Оставь. – хрипит Хосок, горячими руками хватаясь за его кисть. – Я принял таблетку. – Джин кивает и мягко вырвав руку из слабого захвата, возвращается в ванную. Он моет лицо и стоит так пару минут. Мешки под глазами становятся больше, и он трёт их, будто от этих действий они исчезнут. Глянув на мирно спящего младшего, он хватает свою джинсовку и собирается оставить Хосока отдыхать, но замирает, когда слышит, как его зовут.       – Останься тут. – Джин отмирает только через несколько десятков секунд и отбросив в сторону не нужные вещи, ложится рядом с Хосоком, который сразу же обвивает его своими руками и прижимается ближе.       – Хосок~а, может врача? – шепотом спрашивает Джин, но младший морщит нос и он больше не задаёт вопросов.       – Ты сегодня отлично справился. – Хосок нарушает тишину и Джин вздрагивает от неожиданности.       – Тебе не стоило пить охлажденную воду между перерывами. – Джин пытается сменить тему, поэтому переводит ее на Хосока.       – Ты выглядел очень красиво. – не сдаётся Хосок, и приближается ещё ближе. Жар тела окутывает его и Джин выдыхает. Было бы лучше, если бы они вызвали врача, но Хосок имеет право голоса. Завтра они уже будут дома. Завтра все будет хорошо.       Джин рассматривает при лунном свете черты лица Чона, которые кажутся до боли знакомыми и одновременно чужими. Он слегка прикасается к впалым щекам, проверяя температуру, но задерживает свою ладонь на долгие секунды, и не замечает как засыпает, пытаясь сохранить чужой спокойный сон.

***

      В Корее пасмурно. Джин укутывается теплее, и натягивает маску выше, чтобы не светить своими мешками перед камерами. Он идёт между Юнги и Намджуном, время от времени ища глазами остальных ребят. Это было беспокойной привычкой, которая всегда присутствовала при столпотворениях больших масштабов, потому что никто не знал, кто может вылететь и попытаться ворваться в их личное пространство. Наличие телохранителей было успокаивающим фактором, но привычка на то и привычка, чтобы она повторялась каждый раз снова и снова. Машины припаркованы прямо перед выходом и они быстро ныряют каждый в свою. Он снова едет с Юнги, младший слегка раздражён, и он догадывается из-за чего, но тактично молчит.       – Поедешь к себе? – спрашивает вдруг Мин, нарушая тишину.       – Да. Хочу отдохнуть до завтрашних съёмок. – тихо отвечает он, потирая переносицу. Мин долго смотрит на него и Джин чувствует назревающий вопрос. Он глазами спрашивает в чем дело и Юнги не отрывая взгляда, отрицательно качает головой. И он сдаётся. Возможно, ему показалось. Ему нужно поспать минимум десять часов, чтобы быть функциональным физически и морально.       Квартира встречает его тишиной и прохладой. И он пару минут пялится в окно, за которыми идёт дождь. В такую погоду он хочет укутаться в одеяло и спать, не тревожась и не отвлекаясь даже на элементарные потребности.       Оставив свой чемодан не разобранным, он проходит в спальную комнату, скидывает одежду и сразу же проходит в ванную. Тёплая вода должна помочь расслабиться и он надеется на это каждый раз, когда стоит под водой в ожидании чуда. Невольно, он вспоминает утро, когда проснулся в чужом номере отеля и сонные, покрасневшие глаза Хосока. Тот выглядел ничуть не лучше чем прошлой ночью, но убежденно говорил, что с ним все нормально, более чем. При выходе из комнаты их встретил Намджун и быстро поприветствовав, посоветовал ему поторопиться со сборами. Хосок уткнулся ему в плечо и тихо дышал, а затем подтолкнул его вперёд, будто напоминая о том, о чем говорил лидер минуту назад. Больше они не говорили. И Джин теперь жалеет об этом. Он мог бы спросить младшего о состоянии в самолете или в аэропорту, но не сделал этого.       Душ всё-таки не помог. Выйдя из кабинки, он залил пол каплями воды, что стекали с него и быстро обернулся в полотенце. Телефон он нашёл среди оставленных вещей и быстро написал сообщение Хосоку. «Ты в порядке?» – затем такое же сообщение отправил Тэхену, который поехал в общежитие с остальными. «Горло все ещё саднит. Кажется, мне нужно дать ему отдохнуть.» «Почему ты уехал к себе? С тобой все хорошо?» – Тэхен беспокоился о нем и ему стало стыдно за это.       Последнее что он хотел бы в жизни – тревожить младших. Это он должен о них заботиться и не доставлять беспокойства остальным. «Виви, все хорошо. Просто устал» «Попробуй не говорить хотя бы сутки. Голосовым связкам нужно отдохнуть. Хороших снов» - написал он и отложил телефон. «Хороших снов, хенним» - он улыбнулся, мельком глянув на экран, но ответ не написал. Он прошёл к шкафу и вытащив тёплую ночную пижаму, переоделся и запрыгнул на кровать. Полежав ещё пару минут неподвижно, он всё-таки укутался лучше и провалился в беспокойный сон. Телефон остановленный где-то на кресле, он не слышал, и это было плюсом.       Чьи-то холодные руки прикоснулись к его щекам и он резко распахнул глаза.       – Прости.       – У тебя холодные руки. – Джин выпутал свои руки и схватился за хосоковские, растирая между своими. – Тебе нельзя простужаться. Ложись. – он приоткрыл край одеяла и младший нырнул к нему. Они прижались к друг другу и тихо задышали.       – Я приехал домой и не смог заснуть. Наверное, потому что знал, что этажом выше спишь ты и мне захотелось к тебе присоединится. – вдруг откровенно сказал Хосок и Джин задержал дыхание. Обычно младший не такой открытый и не любитель комментировать свои действия. – Ты не против?       – Ты буквально лежишь в моей постели, Хосок. Что за вопрос. Спи. – он откинул сложные вопросы в сторону и положил свою голову на грудь младшему, закинул ногу и улёгся удобнее.       Он слышал как в одном темпе бьется сердце Хосока и этот звук был словно мелодия, которая связывала их. Джин положил свою руку на грудь, в проекции сердца, и теперь мог чувствовать ритмичные толчки под накаченными мышцами младшего. Это было успокаивающе, но сна все равно не было. В его голове появлялись предложения с которых он мог бы завязать новый разговор, потому что Хосок не спал. Пальцы младшего были погружены в его волосы, пропускали их через себя и подушечками пальцев касались кожи.       – Сколько бы я не старался, я не могу забыть то, что увидел в тот день. – начал Джин очень тихо, переходя на шёпот. Рука Хосока остановилась на мгновение и снова зашевелилась. Он понял это как знак того, что он может продолжать. – У тебя есть чувства к тому парню? – его рука показалось тяжёлой на груди младшего и он прикрыл глаза, чтобы услышать ответ. Хосок, судя по движению, посмотрел на него и ему стало страшно, что сейчас он встанет и уйдёт к себе, в холодную квартиру оставив его одного с открытым вопросом.       – Чувства запрещены контрактом, ты знаешь. – Хосок отвернулся и Джин осторожно открыл свои глаза. Его рука все ещё лежала на груди младшего, он все ещё чувствовал чужое сердцебиение. – Но у меня нет к нему чувств. Это был минутный порыв. Я не ожидал увидеть тебя за дверью, Джин. – Хосок высвободился из его объятий и лёг на бок лицом к лицу. Он увидел серьезное выражение лица в сером свете Луны, и ему казалось, что это самое прекрасное, что он видел в своей жизни. Хосок смотрящий на него и только на него, он хотел бы остановить это мгновение или растянуть его на долгие минуты. – Я боялся увидеть в твоих глазах разочарование. – добавил Хосок через минуту молчания.       – Ты не должен себя так чувствовать. – быстро сказал он и положил свою руку на лицо Хосока. Он чувствовал, что в эти секунды что-то неизменно меняется, но пока было непонятно в какую именно сторону. Младший улыбнулся уголками губ и накрыл его руку своей, продвинул чуть ниже и поцеловал в ладонь.       – Я всегда восхищался твоим умением успокаивать. Для каждого из нас у тебя было особое чувство, ты наполнял им нас в самые разные минуты и с этими чувствами мы выросли. И сейчас, когда ты рядом, я верю в то, что ты действителен как никогда. – Хосок прижался к руке щекой и прикрыл глаза. Его длинные ресницы оставляли тени на красивом лице и Джин улыбнулся в ответ.       – Ты так красив сейчас. – восхищённо говорит он и приближается. – Мне всегда было интересно узнать, как это целовать тебя, обладать твоим вниманием и мыслями. – он идет ва-банк и не дождавшись прикасается губами к чужим. У Хосока сухие губы и он проводит языком по ним, смачивая. Отстранившись, он лежит ещё пару секунд и вдруг осознаёт, что натворил. Он вообразил, что может вот так легко разрушить дружбу без последствий. – Прости. Я не должен был этого делать.       – Ты хочешь свести меня с ума? – матрас под весом Чона прогибается сильнее и Джин жмурится, думая о том, как сейчас громко хлопнет дверь и он останется один.       – Давай... – забудем, хотел он сказать, но Хосок внезапно сильно обвивает его талию руками, зарываясь лицом в изгиб его шеи и опаляя своим дыханием. Джин дрожит от горячности тела младшего. – Ты горячий. – тихо оповещает он и Хоби хрипло смеётся ему в шею.       – У тебя жар из-за смущения. – Хосок поднимает свою голову и Джину приходится отвести взгляд куда-то в строну. Он и сам знает, как отчаянно краснеет и в какой-то миг ему становится трудно дышать. – Я уверен, что никогда не замечал то, как ты влиял на нас всех в подростковом периоде, когда у нас происходило осознание своей ориентации и предпочтения. – Хосок улыбнулся мягко, будто рассказывал очевидные факты, которые не знал Джин. – Мы мялись перед тобой и пытались обратить твоё внимание на себя, и в конечном итоге поняли, что ты натурал до мозга костей. Но, сейчас, когда твоя гетеросексуальность дала трещину, я не упущу возможности. Я не так глуп. – Джин, наконец-то, поднял свою голову и встретился с горящими глазами Хосока и сглотнул. Что-то поменялось уже давно, но Джин заметил это только сейчас. Пока он думал о том, что правильно, а что нет, пытался найти ложь среди правды и наоборот, он упустил важность своих чувств, которые зарождались в нем уже давно. И смотря на Хосока он понимает, что его чувства просто отражаются в чужих темно-серых глазах и все настолько очевидно, что глупец именно он и никто другой.       Он придвигается ближе и громко выдыхает прямо в губы Чона, который не теряя времени целует его уже по настоящему, удерживая его тело в своих жарких объятиях и оставляя горячие следы на его губах.       Раскрыв губы, он пропускает стон, напрягаясь всем телом. Он всегда знал, что Хосок - страстный, и, сейчас испытывая всю его страсть на себе он не может сдержаться. Его страсть воспламеняет, заставляет гореть и утопать в жаре ощущений.       Хосок отрывается от него, когда воздух в легких кончается и они шумно дышат друг другу в губы. Если бы ему сказали, что он будет терять голову от одного поцелуя, он бы посмеялся, но почему сейчас ему совсем не до смеха?       – Нам стоит по спать. – с придыханием говорит Джин и расфокусированно смотрит на Хосока, который кивает согласно, но снова затягивает его в новый поцелуй.       Утром Хосок ловит его перед выходом и прижимая к двери целует лениво и нежно, будто подтверждая произошедшее ночью. У Джина дыхание перехватывает от его настойчивых касаний. Хосок быстро отстраняется от него, проводит большими пальцами по щекам, переходит к губам и улыбнувшись ярко, оставляет быстрый чмок на губах. Джин не может не улыбнуться в ответ.       Рутина затягивает. Фотосессии, подготовки, примерки, обсуждения концептов выматывают. Хосок на другом конце стола выглядит уставшим и Джин, несмотря на свою разбитость, хочет прикоснуться к нему. Они встречаются глазами, но быстро отводят взгляды, чтобы какая-нибудь камера не смогла запечатлеть этот момент. По окончанию собрания, Чонгук предлагает поужинать и никто не возражает. Еда - необходимая часть в их жизни, хоть они иногда и пренебрегают ею.       В ресторане все шумно обсуждают предстоящий альбом и Джин на это время забывает о своей тревожности. Он мягко смеётся с воодушевленных лиц мемберов и громких комментариев, не забывая подкидывать в рот мясо. Под общим впечатлением он выпивает больше чем планировал и замечает, что перебрал, когда голова слегка кружится.       – С тобой все в порядке? – Намджун прикасается к его лицу и он жмурится, часто кивая.       – Кажется, хён перебрал. – говорит Чонгук слева от него.       – Я отвезу его домой. – Намджун суетится, и Джин отрицательно качает головой.       – Я сам. Я не настолько пьян. – он думает, что говорит внятно, но смех за столом говорит об обратном. – Йа! Не смейтесь.       Через час Джин сильнее разомлел от алкоголя и повис на Юнги, который морщит нос притворно, но помогает ему идти. Остальные мемберы идут кто-то сбоку, кто-то позади. Юнги придерживает его за талию, и тихо отчитывает, говоря ему что-то о «примере» для младших. Джин от этого смеётся громко и чуть не падает вперёд, но Хосок ловит его тело и подставляет своё плечо по другую сторону. Вообще он пил хорошо, но иногда пропускал свой потолок, как в этот раз.       – Я не пьян. – хихикает Джин, сначала он смотрит на ухмыльнувшегося Юнги, а затем переводит взгляд на танцора, который поджимает губы. – Хосок~а, не злись.       – Может кто-то поможет Тэхена и Чимина донести? – спрашивает Чонгук, недовольно зыркнув на своих хенов. Намджун, который идёт в самом конце, отчитывается менеджеру, поэтому от него не стоило ждать помощи.       – Я доведу его. – говорит Хосок, и крепче перехватывает его, вплотную прижимая к себе. Юнги выпутывается из его объятий, и кивнув, отстаёт от них.       – Юнгичи. – хнычет Джин, а потом хихикает, когда Хосок недовольно цокает прямо над ухом. – Покатай меня на спине, Хосок~и.       – Не неси ерунду. – Хосок противовес своим словам, прислоняет старшего к стене и наклоняется вперёд, чтобы Джин облокотился на его спину. – Ну давай уже быстрее. – нетерпеливо говорит он, пока счастливый Джин удобнее устраивается у него на спине. – Держись крепче.       – Хосок~и, ты самый лучший. – весело шепчет Джин и утыкается носом в шею танцора. Трезвым он себе такого не позволял, но сейчас он пьян и плохое настроение Хосока совсем не тормоз.       Хосок крепче перехватывает его под коленками и первым из всех выходит к ожидающим их машинам. Охрана учтиво открывают дверь, но никто не стремится помочь уложить коалу по имени Джин на заднее сиденье. Во-первых, Джин не одобрил бы это, во-вторых, одного взгляда Чона хватило, чтобы понять, что он не собирается отдавать старшего в чужие руки.

***

      Хосоку не совсем нравилось состояние Джина, и он хотел узнать о причинах. Он, кажется, знает причину, но хочет услышать ответ непосредственно от самого Джина. Он прижимает спящего старшего к себе и осторожно мажет губами по лбу. Джин что-то мурлычет себе под нос и он пропускает смешок. Старший хватает его руку и переплетает с ним пальцами, и Хосок не может сдержаться, подносит руку к лицу и целует её.       Выйдя из машины, Джин выглядит лучше и Хосок прижимает его к себе за плечи, попутно благодаря водителя. Охрана открывает перед ними дверь и они молча едут до самой квартиры Хосока.       – Мы одни? – спрашивает Джин, когда Хосок закрывает дверь. Он говорит «да» и Джин оседает на пол. – Господи, как мне плохо.       – Пойдём, умоемся. – Хосок протягивает ему руку и Джин на пару мгновений раздумывает. Будет ли так каждый раз: когда он будет падать, будет ли протянута рука? – Джин. – он кладёт свою руку и его рывком поднимают на ноги.       Хосок тянет его в ванную и включает воду, уступая ему место перед раковиной и он смотрит через зеркало на младшего. В его глазах будто свет горит и Джину хочется следовать ему, но он слишком пьян для каких-то действий. Он глупо улыбается младшему, который с непоколебимым лицом наблюдает за ним. В этом весь Чон Хосок, которого знал Ким Сокджин. Бесстрастный, серьезный главный танцор с которым у него непозволительно-странные отношения.       Наклонившись над раковиной он умывается снова и снова, будто пытается вернуть себе трезвость ума, пытается свою тревогу смыть водой в сток и забыть о ней. Отросшие волосы намокают и подняв голову, он видит как маленькие капельки воды разбиваются о кафель раковины. Хосок разворачивает его к себе и промокательными движениями сушит лицо, вдруг улыбаясь так тепло, что у Джина сердце на миг останавливается.       – Поговорим? – убрав полотенце в сторону, спрашивает Хосок и Джин думает, что не важно, где говорить в ванной комнате или в гостиной: слова, которые должны быть озвучены, в любом случае будут сказаны и не имеет значение пространство в котором это будет сказано. Он кивает заторможенно, опускает голову и кивает снова , будто чувствует вину.       – Я чувствую себя так, будто заставил тебя, будто принудил тебя ответить мне. В твоей жизни так много людей, разных: успешных, красивых, умных и я в один момент захотел тебя отнять у них. Так эгоистично. Я боюсь, что, когда мой эгоизм достигнет своего предела, тебе либо мне станет тошно от этого, и наша дружба упадет с высокого обрыва вниз, исчезая в кромешной темноте. – он думал об этом долго, будто решал самую сложную задачу в своей жизни. И ответ к которому он пришёл, причинил ему боль. – Боюсь, что я совершаю ошибку и тебя тяну за собой. – тихо сказал он. Бояться не стыдно, он знает, но все равно роняет слезу на пол. Тёплые объятия заставляют его заплакать сильнее. Он упирается лбом о чужое острое плечо, и беззвучно марает чужую одежду, оставляя соленые следы.       – Если бояться совершить ошибку – мы никогда не поймём было ли это ошибкой на самом деле, или же это был шанс, найти того, с кем захочется встретить радость и грусть. Поэтому мы можем побороться за это. За возможную любовь. – голос Хосока хриплый, тихий, наполняющий душу надеждой. – Если мы вдруг поймём, что такие отношения для нас слишком – мы поймём. И тогда, мы скажем друг другу. Не бойся, я буду рядом с тобой. Я всегда буду рядом с тобой, Джин. – как бы не старался Джин, слёзы словно водопад не прекращают литься.       Хосок улыбнулся такому Джину, который позволил увидеть ему свои страхи и смог рассказать о них. Если бы только Джин знал, какие страхи жили в его душе до момента их поцелуя. Искать человека, который всегда рядом – это будто игра на вылет. Один неверный шаг и игра окончена навсегда, без права на восстановление. Его сердце всегда откликалось на Сокджина, будто на свет в темноте, будто на маяк среди океана. И, когда он, наконец-то смог достичь света – он не мог упустить его. Каким бы не был старший эгоистом, он ещё больше эгоистичен в своём желании быть кем-то больше, чем друг. Для Хосока это не было влюблённостью, но он хотел чтобы рядом с Джином его сердце не искало перемен, и для этого он будет стараться так сильно, как никогда раньше. Он хочет верить, что тот свет, что исходит от Джина приведёт его к тому, к чему стремятся абсолютно все люди: к любви.       В его объятиях Джин такой тёплый и расслабленный, и ему хочется переживать эти чувства каждый день. Джин всегда был для него тихой гаванью. Во время катастроф и шторма, Джин был его спасением, его успокоением. Он тормозил процессы самобичевания и самокопания только своим тихим голосом, мягкой улыбкой и легкими прикосновениями. И бушевавший внутри зверь мурлыкал от этих ласк, ластился к тонким, длинным пальцам, преданно смотрел в глаза, в надежде на еще одну порцию любви.       Отпустить его Хосок не сможет, даже если захочет. В руках Джина была власть на всех мемберов, включая Хосока.       – Давай переоденемся и ляжем спать. – предлагает Хосок, и Джин, задремавший на его плечах, тихонько кивает. Он ведёт старшего за собой, держа за руку и эти мгновения яркие, словно звезды на чистом небе. По личной прихоти, он передаёт сонному и все ещё пьяненькому Джину свою футболку, и сам натягивает на себя чистую одежду.       Сонный Джин смешно держит во рту щетку, двигаясь максимально медленно, с закрытыми глазами. Старшего слегка шатает из стороны в сторону и Хосок пропускает смешок, что не проходит мимо уха Джина, который дергается слишком резко и теряет равновесие. Он успевает прижать старшего к себе одной рукой, и они замирают так. Пенка от пасты смешно стекает по уголкам губ опешившего Джина и Хосок не сдержавшись прыскает, и новая чужая порция пасты марает красивое лицо старшего, который смешно округляет глаза, становясь похожим на оленёнка.       – Такой милый, айгуууу. – Хосок возобновляет чистку зубов, не убирая руки с талии старшего, когда на самом деле ему хотелось зацеловать такого Джина до смерти. Но Джин только пережил маленький стресс и нагнетать его психическое состояние он не посмел.       Джин все ещё сонно хлопает ресницами и медленно, словно ленивец чистит зубы. Вдруг он улыбается, убирая щетку со рта и тыльной стороной руки, стирает с подбородка излишек пены. Они снова подвисают на несколько минут, будто разговаривая лишь глазами и душами, не используя слова, которых в их жизни было много. Джин мягко улыбается снова, и Хосок подхватывает эту улыбку, отражая ее на своём лице.       – Потанцуем? – предлагает Хосок, когда Джин выплывает из ванной.       – Я все ещё пьян. – отвечает старший, но руку подаёт без замедления. – Я отвратительно вальсирую, поэтому веди, главный танцор Чон Хосок. – усмехнувшись говорит он и Хосок хохочет ему куда-то на ухо.       Тонкое тело старшего впечатывается в его, и Хосок сжимает Джина в своих объятиях и это далеко не вальс, но им нет дела до этого. У них правил так много, что следовать им так угнетает свободолюбивую душу, поэтому крепче прижавшись друг другу, они бездумно раскачиваются из стороны в сторону. На миг Джин останавливается и заговорщицки засмеявшись, наступает своими голыми ногами на его ноги и утыкается губами куда-то в шею. Хосока переполняют разные эмоции, начиная от нежности и заканчивая желанием обладать старшим, как никто другой никогда не обладал.       Никогда он не думал, что его мечта – быть кому-то нужным осуществится тем, кто был рядом в его сознательной жизни. В том, что Джину он необходим не только как одногруппник и друг, он не сомневался. Старший не умел лукавить, обманывать в свою выгоду, не умел врать.       Хосоку хочется ещё на минуту продлить их танец. Они были похожи на людей, которые до боли истосковались по мягким объятиям. Наверное, это было именно так.       Джин засыпает почти сразу, как только его голова касается подушки. Хосок обнимает его со спины за талию, прижимая к себе и оставляя на выступающем позвонке мягкий поцелуй. Запах у Джина был таким же как он сам – необычным, и он пытался надышаться им снова и снова, пока не провалился в сон.

***

      Проходили дни, а ночи будто замедляли время и давали им возможность быть рядом не боясь огласки. Хосоку было все труднее сдерживать себя рядом с Джином. Порой его не останавливало даже то, что их могут увидеть, он воровал жаркие поцелуи прямо за несколько секунд до появления мемберов в комнате общаги. Он с непроницаемым лицом наблюдал, как Джин старательно пытался перевести дыхание и не спалиться. Когда придёт время, они обязательно расскажут остальным о своих отношениях. Было боязно время от времени думать об этом моменте, но скрывать чувства становилось все сложнее. Хосок видел, как Джин часто смотрит на него, зачарованно наблюдая за его движениями, за мимикой и он рад стараться.

***

      – Сегодня можно расслабиться. Машины подъедут через час. – сказал Седжин и вышел, отмечая в своём планшете что-то.       – Наконец-то. Пора уже заняться нормальным сексом, а не дрочкой на порно. – сказал Чимин и все остальные, кроме Джина и Хосока, расхохотались над его словами. – Думаю, сегодня я выберу какой-нибудь экстрим? – заиграл бровями Пак и Джин не сдержал улыбку из-за похотливого лица младшего. У каждого мемберы был доступ к сайту, где можно было выбрать себе партнёра. И все затихли, утыкаясь в свои смартфоны.       – Думаю, сегодня это как то, что нужно. – сказал Чонгук и уткнулся в свой телефон, время от времени что-то показывая Чимину и переговариваясь с ним.       Хосок вытащил свой телефон и написал Джину. «Как тебе идея?»       Джин осторожно поднял свою голову и Хосок еле сдержал улыбку: уши старшего начали стремительно краснеть. «Будет странно если мы никуда не поедем?» - написал Джин и скосил взгляд лидера, который нахмурившись что-то пытался рассмотреть в своём телефоне. «Думаю у нас есть право выбора»

«Да, ты прав» «Но» «Без допроса не обойтись»

«Тогда расскажем им» «Это все равно когда-то произойдёт»       Джин чуть не выронил свой телефон.       – С тобой все нормально, хён? – спросил Хосок и Джин одарил его убийственным взглядом.

«Они будут очень удивлены» «Но если не будет выхода – скажем»

      Хосок улыбнулся, глядя на Джина. «Так что на счёт вечера?» «Проведём как обычно?» «Или...»       Он сделал паузу и взглядом заметил, как сильнее Джин перехватил свой телефон, но в лице не поменялся. «или устроим свидание?»       Хосок пропустил слышимый смешок и Юнги бросил на него взгляд.       – Ты сегодня в хорошем настроении. – заметил Мин, и Хосок кивнул, даже не пытаясь скрыть свою улыбку. Ему нравилось дразнить старшего, который неловко перекинул ногу на ногу. – Выбрал кого-то? – лениво спросил Мин и Хосок на автомате хотел сказать «Джина», но вовремя прикусил язык.       – Я пас. – громко сказал он, и мемберы моментально отреагировали на него. Когда он завладел нужным вниманием, четко произнёс. – У меня сегодня свидание. – парни начали улюлюкать и Хосок прошёлся по каждому из них взглядом, задержавшись на Джине, который не изменился в лице и не проявил никакого интереса. Типичный старший.       – Кто-то серьезный или так? – спросил Намджун, явно заинтересованный этой новостью.       – Кто она или он? – вдруг подал голос Тэхен, убирая свой телефон в сторону.       – Он. – моментально ответил он Тэхену, а затем перевёл взгляд на лидера. – Я серьёзен. Я буду последним мудаком, если упущу этого парня.       – Похвально. – вдруг сказал Джин, и закивал головой, разряжая обстановку. Намджун нахмурился и хотел было сказать ещё что-то, но Джин уже сбил его настрой. – Я, кстати, сегодня тоже никуда не еду.       – Свидание? – ухмыльнулся Чимин.       – С подушкой. – улыбнулся он младшему, который покачал головой и закатил глаза. – Будешь в моем возрасте, ценности поменяются. – игриво закончил Джин, и пожелав всем удачи, вышел из общей комнаты.       – У хена кто-то есть. – сказал Тэхен, и Хосок повернул голову к нему. – Он выглядит другим, как человек нашедший успокоение. Его глаза светятся живым цветом. Это определённо влюблённость.       – Думаешь, он не сказал бы нам? – уточнил Намджун и Хосоку на мгновение стало жалко лидера, который должен был следить за каждым из них и переживать вместе с ними определённые моменты.       – Каждому нужно время. Не давите на него. – сказал он и нахмурился, чтобы показать не расположенность к этой теме. Это было сделано намеренно и ему было стыдно, но он не хотел обсуждать жизнь старшего без него. Но, кажется, сегодня не его день.       – Это не давление. Мы хотим отгородить его от боли. – сказал Юнги, и в упор посмотрел на него.       – Отношения не всегда заканчиваются болью. Иногда, они приносят исключительную радость и абсолютную любовь. – Хосок больше не хотел продолжать этот разговор и рывком поднявшись с места, вышел из комнаты. Его вдруг потревожила эта мысль, что их отношения с Джином могут закончится болью. Он встал посередине холла и нахмурился.

«Ты где?»

      Он посмотрел на свой телефон и моргнул. Тревожность начала отходить в сторону и он быстро ответил Джину, направляясь к старшему в комнату. «Иду к тебе»       Через минуту он с силой толкнул дверь старшего и застыл. Джин был реален и старший не мог причинить ему боль, как и он ему. Он улыбнулся, и закрыв за собой дверь, подошёл к Джину, незамедлительно заключая его в свои объятия.       – Что-то случилось? – спросил Джин, будто почувствовав его настроение.       – Кажется, парни начинают догадываться о том, что ты с кем-то встречаешься. И на этой почве у нас состоялся разговор с Юнги.– сказал Хосок. Лучше сказать правду, чем скрыть от него что-то, что в конечном итоге выявиться в любом случае. – Он считает, что все закончится болью. Я считаю, что все превратится в счастье. – прошептал он в шею старшему.       – Я верю тебе, Хосок. Не реагируй так остро на слова парней, они беспокоятся. – сказал Джин, проводя руками по его спине. Хосок отстранился и поцеловал Джина быстро, улыбаясь в поцелуй.       – Встретимся у меня в семь вечера? Свидание, помнишь? – Джин кивнул несколько раз. – Буду ждать тебя. –       Я приду. – Хосок снова прижался к губам старшего.       Они должны справиться.       Нет.       Они справятся.       Хосок был уверен и в глазах Джина он увидел отражение своей уверенности. В глазах цвета тёплого шоколада он увидел то, что никогда не видел. И это было началом.