Протез

      Внизу что-то грохнуло, рука дрогнула от неожиданности — и отвертка, и так соскальзывающая постоянно, все-таки выпала.       Рис выругался сквозь зубы, поднимая отвертку обратно и подкатывая укатившиеся из-за тряски винты. Здесь постоянно что-то гремело. Он был один на станции — один во всей дьяволом забытой Старой Гавани, но шум никогда не умолкал надолго. За те пару дней, что Рис провел здесь, он успел уяснить это.       Он отдыхал двое суток. Не пандорианских, естественно, стандартизированных — на Пандоре за это время даже и дня не прошло. Этот отдых был ему необходим — жизненно необходим, на самом деле.       Он пересек половину чертового континента без руки и глаза, с дикой кровопотерей, без доступа в ЭХО-нет, и, зная только приблизительное направление, умудрился достигнуть базы Атласа и не сдохнуть. О, да, он определенно нуждался в отдыхе.       Только отлежавшись и подлечившись чем-то, что отыскал в аварийных аптечках, Рис нашел в себе силы исследовать базу.       Достаточно быстро стало понятно, что он, однорукий, едва ли хорошо справляется даже с повседневными делами. И пусть база Атласа скрывала в себе массу всего интересного и неизведанного, первостепеннее оказалось собственное восстановление. Разумеется, он знал, как устроен его прошлый протез — вообще-то, знал практически до каждой панельки и каждого внутреннего троса. Конечно, ему удалось бы подключить к себе какой-нибудь старый прототип — это было бы не так хорошо, как он привык, но это было бы лучше, чем ничего.       Конечно же, на базе Атласа не было ни одного чертового протеза.       Чудовище Франкенштейна, которое он собирал последние четверо местных суток, больше всего напоминало металлолом. Оно им и являлось по сути — но Рис основательно потрудился, проводя и подключая провода и тросы.       Он ее почти закончил, вообще-то. Собранную из откровенного хлама, местами — чуть-чуть поржавевшую, Рису повезло найти пальцы — с ними бы мороки было больше всего. Часть панелей пришлось вырезать самому — а практики работы по металлу у него в жизни как-то много не было.       Снова что-то грохнулось — на этот раз на этаж выше. Рис был уверен почти на сотню процентов, что это дроны — чаще всего в шуме были виноваты именно они. После из подчинения Джеком, дроны слегка слетели с катушек — но по крайней мере в Риса не стреляли до сих пор — по "старой памяти" — как усмехнулся про себя Рис.       Собственно, большую часть металла он натаскал именно с разрушенных дронов.       Без порта и без глаза было непривычно только первые пару дней и Рис думал, что смог адаптироваться — сейчас же, подключая руку к себе, он с двойным сожалением вспомнил о привычной комплектации.       Но без руки он не сможет сделать порт, а без порта — глаз, потому что установка ЭХО-глаза — само по себе неприятная операция, а Рису придется проводить ее себе самому — потому что на этой планете он не доверял совершенно никому.       Чудовище крепилось к плечу на болты — Рис с трудом смог подключить все провода в нужном порядке, костеря все на свете, стоя перед ростовым зеркалом, чуть не роняя тяжеленный кусок металла на пол.       Встреча с полом для Чудовища была бы фатальной. Целиком и полностью скрепленное одними только винтиками да изолентой, оно было дико хрупким и выполнять должно было только одну функцию — с двумя руками Рис мог наконец-то нормально изучить базу — а еще он совершенно точно собирался сделать нормальный протез.       Отвертка снова чуть не соскользнула, но Рис перехватил ее крепче и затянул последний болт, укрепляя панель на ладони — ее приходилось вскрывать, чтобы разобраться, почему большой палец не сгибался. Рис поправил неправильное подключение, и рука, наконец, заработала полноценно. Панельки на указательном пальце не хватало — ее пришлось заменить каким-то поломанным и поржавевшим куском, но Рис уверял себя, что это ненадолго.       Рис бросил отвертку на тряпку. Неиспользованные винтики снова покатились, но быстро остановилась.       Со скрипом и каким-то не очень правильным жужжанием рука согнулась, а ладонь — сложилась в кулак. А затем распрямилась обратно. Рис проверил каждый палец по отдельности.       И удовлетворенно улыбнулся. Рука слушалась. Страшная, как смертный грех, явно недолговечная, но она была. Он сделал ее сам.       Он сделал ее, он смог — а значит, он сможет и все остальное.