Дожить до рассвета

Baby we built this house On memories Take my picture now Shake it til you see it And when your fantasies Become your legacy Promise me a place In your house of memories

Серебряный медальон с небольшим фото красивой светловолосой женщины быстро захлопнулся в его руках. Почти такие же, как на том фото, волосы, разве что короче, были и у него самого. Даже глаза те же — светло-карие, почти медовые. — Ньют! Ты скоро? Все почти готовы, — в помещение вбежал парень азиатской внешности уже полностью в верхней одежде. Ньют отвёл руку с медальоном за спину. — Да, хорошо, Минхо, ещё две минуты и я буду готов. Минхо похлопал его по плечу и вышел, напоследок крикнув поторапливаться. Блондин снова открыл украшение, жалея, что у него не сохранилось ни одного фото отца — когда мамина болезнь, так тщательно ею скрываемая, наконец-то вскрылась, сопротивляющуюся Лею эвакуировали, а их дом опечатали. Маленького Ньюта отдали в приют, где он пробыл всё своё детство. Именно в этом приюте он познакомился с другими ребятами — Минхо, Алби, Чаком, Галли, Брендой и Томасом. Их всех сплотила не просто дружба, а общая цель. Историю, рассказанную матерью в детстве, Ньют помнил в мельчайших подробностях, а за добрый десяток с лишним лет успел обзавестись и новыми деталями, которые узнавал от других людей вместе со своими новыми товарищами. Прямо сейчас, потуже стянув ремень и закрепив специальные очки от холода на глазах, он покидал камерное здание штаба — после совершеннолетия и выпуска из приюта ребята обзавелись собственной штаб-квартирой, где на протяжении нескольких месяцев решали вопросы с судном, маршрутом, провизией и всем остальным. Команда Свобода, так они себя называли, трудилась над подготовкой важной миссии — экспедицией в восточные земли Террас Солис. Те самые, где солнце наконец должно было подняться обратно на небо, а не существовать жалким подобием самого себя. Им никто не препятствовал, в мире и так проблем по горло, причём в прямом смысле — за последние десять лет состояние Земли резко ухудшилось; ночи стали удлиняться быстрее, дни становились короче, а мир вокруг всё темнее. С едой тоже было туго, вырастить что-то на полях было практически нереально — мороз продолжался даже летом, разве что чуть снизив градус. Да и не верили в них особо, ведь раз не смогли великие учёные, мореплаватели и прочие важные личности, то почему сможет горстка детей? Достать корабль было одной из самых сложных задач, но Галли вместе с Брендой подыскали неплохой вариант. Корабли, лодки, катера и прочий морской ливер сейчас популярностью не пользовались, выход в море был равносилен добровольной смерти — что может ждать там людей, никто не знал. Поднакопив, Свобода смогла-таки общими усилиями всей команды приобрести корабль Эллада. — Карты взял? — коротко стриженая девушка внимательно пересчитывала вещи. — Они у Чака, а он на палубе. Я просил его не лезть на Элладу раньше времени, но он ведь ребёнок, сама понимаешь, Бренда, — развёл руками высокий бритоголовый парень, на куртке которого было вышито «Галли». Чак и правда был среди них самым младшим, но своё место в команде полностью заслужил, ровно как и остальные. — Все здесь? — на окрик Алби, самого старшего на Элладе, Чак соизволил наконец спуститься по трапу с палубы, волоча за собой несколько крупных карт. — Дурень, раз уже занёс на корабль, зачем нести обратно? Подоспевший Минхо сверился с часами. Большая стрелка остановилась на тридцати, маленькая же застыла в районе девяти. — Мрак сходит, у нас времени до часу, там уже начнёт темнеть быстрее. Ускоряемся. Где остальные? — Здесь! — запыхавшись, Ньют помахал рукой, быстрым шагом приближаясь к судну. Последний член экипажа, Томас, выглянул из каюты на голоса. Он не спал допоздна, сверяясь с курсом и пытаясь предугадать, что ждёт их дальше. Благо, море не замерзало уже очень долгое время, что оставляло надежду если уж не дойти до цели, то хоть вернуться назад. Только вот что ждало их дома? — Мы прямо команда мечты, — фыркнул Галли, скривившись. — Свобода, Галли. Будь добр называть вещи своими именами. Наша команда называется Свобода, — взбеленился Томас. — Может давайте без ваших глупых споров? — Бренда нахмурилась, — Если все на месте, отплываем. Ньют никогда не плавал на кораблях, да и, если быть честным, практически никогда их не видел. Приют и его окрестности явно не выглядели как место, куда причаливают корабли, а поэтому в детстве мальчик мог лишь разглядывать чудны́е картинки в книжках, на которых были изображены морские фрегаты и прочее. Конечно, уже будучи выходцами из приюта, все члены экипажа искали способы обучиться корабельному делу хотя бы на минимальном уровне. Сейчас же, стоя на палубе с биноклем в руках, рядом с Томасом, сверяющимся с картой, Ньют будто чувствовал себя на своём месте. Томас быстро заморгал, силясь отогнать желание поспать, чего хотелось неимоверно. — Ещё пару часов, и сможешь прилечь, я думаю — Ньют ободряюще улыбнулся другу, и Томас кивнул в ответ. –Как думаешь, у нас получится? — Томас повернулся к нему, подавляя зевок. Ньют и сам бы поспал, так как за предыдущую ночь глаз не сомкнул вовсе, но чувство долга перед остальными не давало ему шанса проявить даже малейшую слабость. Никому не хотелось быть обузой в их нелёгкой затее, хотя, пока всё начиналось для них как нельзя лучше — за бортом и вокруг тихо и пусто, а море спокойное. На капитанский мостик взобрался Алби. — Я надеюсь, никто уже не передумал, да и поздно, — раздался одобрительный гул. Не передумал явно никто, — Мы на пути в Террас Солис, так пусть же удача сопутствует нам! Все зашумели, переговариваясь и распределяя между собой обязанности по управлению судном. Ньют, всё-таки прикрыв буквально на минутку глаза, тоже понимал, что за цель они преследуют. Уже очень давно у всего человечества она одна единственная. Карие глаза распахнулись, Ньют, скопировав действие Томаса, быстро заморгал. Выделив работу на сегодня, блондин спокойно повторил про себя. Главное — дожить до рассвета. А там уж как пойдёт.

***

Всё оказалось чуть сложнее. Галли назвал другим словом, но ограничимся тем, что сложнее. Погода, вначале показавшаяся весьма приемлемой, сейчас начинала портиться. — Какого дьявола управлять какой-то посудиной так сложно? — Галли нехотя взбирался на мачту. — Не ворчи. Ты предлагаешь нам набрать кучу людей, которым мы даже не будем знать, можно ли доверять? — ощетинился Алби. — Так проверили бы их, и всё. — Если бы с доверием было так просто, думаю, нам бы даже выделили целую команду из моряков, дали всё нужное снаряжение, провизию, — Ньют пожал плечами — Но не было сделано ничего из этого. Всё, что сейчас происходит на этом корабле, появилось благодаря нам. — Кучка из семи людей, которая может даже не доплывёт до цели? Ты хоть знаешь, как они выглядят, эти твои земли? Это ведь была твоя идея, помнишь, Ньюти? — Галли, бросив наконец свою затею, спрыгнул обратно на палубу и отряхнул ладони, вытаскивая занозы. — Я не понимаю, почему ты говоришь о том, что тебя что-то не устраивает именно сейчас. Ты мог отказаться и вообще не участвовать, если так в нас не веришь. — Я верю в здравый смысл. — Тогда можешь валить туда, — подоспевший Томас гневно указал на воду, — Сам лично тебя сопровожу. — Согласен, я тоже стараюсь ему придерживаться, — спокойно отодвигая возмущающегося Томаса в сторону, ответил Ньют Галли — Но если все будем цапаться, то отойдём от главного. Предлагаю вспомнить, зачем мы здесь. Каждому для себя, не нужно говорить вслух, — Ньют окинул команду внимательным взглядом, словно ожидая, что кто-то решится его перебить. Все молчали, только Чак шмыгал носом. — Да, Галли, может ты и прав, семи людям не в силу спасти чёртову целую планету, мы не в книжке, где подростки в одиночку спасают весь мир, а потом веселятся с друзьями и празднуют хэппи-энд. Мы в реальной жизни, и я хочу, чтобы никто из вас об этом не забывал. Чудес не случается, но раз уж мы тут, почему бы не попытаться? Я не хочу сидеть взаперти, боясь, как бы не замёрзнуть, и корить себя за бездействие. Я готов отдать свою жизнь, если придётся, но собираюсь побороться за вашу. Томас, всё так же молча, протянул руку в центр. — Я с тобой. Ньют благодарно посмотрел на него и положил свою ладонь поверх его, отчего-то тёплой даже в явный морозец. — Я тоже, — Минхо с Брендой синхронно шмякнули ладошки, за ними и остальные. Галли, присвистнув, выдержал театральную паузу и опустил руку последним. — Чувак, я буду молиться на тебя, если люди снова увидят чёртов рассвет, и мы как-то этому посодействуем — подавил он тихий смешок. — Тогда чего стоим? По местам, у нас много работы, рассвет не ждёт! — крикнул Алби. Ньют подбежал к рулю, Томас, гордо поглядывая на него, встал рядом, будто бы оберегая. — Куда держим курс? Сейчас, стоя здесь, когда волосы развевались от морского ветра, холод мурашками пробирался под кожу, а дыхание захватывало от открывающегося перед ним вида и осознания масштабности их действий, Ньют ощущал себя мореплавателем из сказок, которые при жизни рассказывала ему мама. Блондин повернулся к Томасу, и их лица синхронно озарили улыбки. — Курс строго на восток, мой друг. Рассвет не ждёт.

— Если мы хотим, чтобы еды хватило на как можно дольше, то экономить стоит уже сейчас, — Чак высунул голову из трюма. — На сколько хватит? — Точно сказать не могу, но если нас семеро…– Чак замолчал, прикидывая в уме примерные сроки, — Сколько нам плыть, Алби? — Чёрт его знает, приятель. — Вы точно безбашенные. — Но ты один из нас, Галли. — Мы точно безбашенные. Пойдёт? — Другое дело! Примерно так и проходили последние дни на Элладе — в вопросах, ответы на которые известны ещё не были, в лёгких спорах, иногда смешках и, конечно, в работе — всё-таки всемером управиться с кораблём не так просто. Ньют упорно пытался разобраться в проблеме с научной точки зрения, но быстро эту идею забросил, так как нормальному объяснению она не поддавалась — море отчего-то не замерзало, хотя при таком сильном и длительном холоде уже давно должно было. Да и блондин не представлял себе, как вообще объяснить всю эту странную ситуацию с климатом и планетой в целом. Другое дело, если бы было глобальное потепление, это хотя бы более вероятно. Алби, будучи главным капитаном, управлял судном поворотами руля, изредка поглядывая в карты. Чак, открыв в себе новый талант, пристроился коком. Бренда и Галли взяли в привычку и по очереди, взбираясь высоко на мачту, с биноклем в руках оглядывали горизонт и окрестности. Томас бегал то там, то тут, очевидно, решив, что будет просто делать то, что под руку попадётся. Ньют часто находился в рубке, нередко появлялся на капитанском мостике, но с Томасом бегал не реже. Дни тянулись до безобразия однообразно, но все на борту предпочитали это однообразие всем возможным невзгодам. Уж лучше тушёнка каждый день на обед, чем смерть в морской пучине, обоснованно решила команда Свобода.

***

— Если планета так уж замерзает, тогда откуда вся эта жуть?! — прокричал Чак, указывая рукой на стену дождя и поднимавшиеся вокруг волны. — Чёрт, а мы ведь приблизительно почти на месте, — Томас оттеснил Ньюта к рубке, где тот внимательно вгляделся в карту. Их путешествие длилось уже достаточно долгий срок, и этот шторм был первым тревожным звоночком — до этого погода оставалась приемлемой.  — Всё правильно, до Террас Солис, если верить всем источникам и нашим собственным расчётам, осталось плыть не больше чем пару часов, если бы не шторм, может и меньше. — А что если..? — не смог проговорить вслух мысль о возможной неудаче Чак, подбежавший к ним. — Никаких если, Чаки, всё будет путём, — Алби по-отечески потрепал его по макушке, — Давайте поможем остальным, погода и правда дрянь, а команда у нас, сами знаете, не самая большая. Возможно тот факт, что он был чуть старше остальных так влиял, но на Элладе он безапелляционно считался кем-то вроде отца — родителей ни у кого из них уже давно не осталось. Правда, что делать с самим Алби, у которого, выходит, такого отца-Алби не было, они не знали. — У нас проблема! Именно с этой фразы всё пошло наперекосяк. Хотя, быть может, всё пошло не так с самой затеи экспедиции, кто знает? Если бы Ньюта когда-нибудь спросили, что он помнит о той ночи, то он бы не смог дать дельного ответа. Было холодно и дождливо. А ещё страшно. Страшно — за себя. Боишься — за остальных. Всё развивалось чуть стремительнее, чем могло — и вот уже первая мачта, круто накренившись, треснула. — Ньют! Говорить что-то ещё не стоило, блондин сразу понял, что от него требовалось, и подскочил к рулю. На фоне остальные пытались справиться с мачтой, знатно мешавшей движению судна. Схватившись за руль, Ньют с силой сжал руки — удержать его было почти нереально. Ветер остервенело завыл, чуть не стащив с них защитные очки — те самые, от холода, ведь в такие морозы люди наловчились спасать хотя бы глаза. Томас без лишних разговоров вцепился было с ним, но Ньют отогнал его, ведь для того, чтобы управлять судном даже таких средних размеров, численности их экипажа маловато было, а значит, руки нужны везде, и не только у пресловутого руля. — Иди к Галли! Если понадобится, позову! Ты сейчас там нужнее! — костяшки пальцев побелели, Ньют силился разглядеть хоть что-то впереди, настолько сильные поднялись волны. Холодно было до жути, но тело, будучи на адреналине, кажется даже не до конца это осознавало. Команда безуспешно пыталась что-то сделать с мачтой — оторвать с концами её было никак, но и вернуть на место тоже. Томас всё-таки вернулся обратно, не дав Ньюту, которого уже сносило в сторону, упасть. Со всех сторон раздавались крики, в голосах слышалась паника. Минхо подскочил ближе к парням, и теперь они уже втроём пытались усмирить корабль — руль упорно не слушался. — Нас заливает! — голос Галли потонул в общем гвалте, но Чак неподалёку его услышал. — Как — заливает? — ужаснулся он. Галли, оставаясь чуть ли не спокойнее всех, указал на дыру в корме. — Откуда?.. Ответа никто дать не мог. Особенно большая волна подобралась справа, кто-то завизжал, не сдерживаясь. — Все припасы промокли! –доложил всё ещё единственному, кто его слышал, Чаку Галли. Тот схватился за первое, что попалось на пути — судно тряхнуло, да так, словно оно было не судном, а каким-то жалким судёнышком. Бренда и Галли, бросив затею воевать с мачтой, кинулись к пробитому боку Эллады. Всё пока было не так страшно и в обычную, просто холодную погоду они бы просто залатали дыру — если бы вода была спокойной, ничего не помешало бы сделать именно так. К тому же, навыки Галли в этом деле были чуть ли не профессиональными. Но в таких условиях, как сейчас, даже профессионализм Галли отступал далеко и даже не на второй план. Запоздало углядев что-то впереди, Алби заорал во весь голос: — ПОВОРАЧИВАЙ! Минхо отбросило очередной волной куда-то в сторону, где он, тяжело пытаясь встать, так и остался лежать, не в силах подняться сразу. — Не получается! — Ньют буквально повис на руле, но тот будто сломался или завис. — Бренда, посмотри что с Минхо, Чак, Галли, на вас пробоина. Не мешкать! — Алби отдал приказания и подбежал к двум оставшимся, но его постигла участь Минхо. Судя по раздавшемуся крику, врезаться головой в не очень мягкий по своей природе корабль было неприятно. — Томми! — Ньют чуть было не улетел следом, но Томас вовремя вцепился в него всем телом. Именно в тот момент Ньют с холодным ужасом осознал — то самое «нечто» впереди не просто очень приблизилось, но ещё и при более детальном рассмотрении оказалось гигантской глыбой изо льда, на вид показавшейся бесконечной. Возможно и было что-то за ней, но разглядеть не получалось, как они ни старались. — НЬЮТ, ДАВАЙ! — Галли уже перешёл на ультразвук, но даже при этом едва ли был услышан всеми на палубе. — Руль заклинило! Ледяной водой, как из гигантского ведра, теперь окатило их всех — ещё одна волна прошла с бо́льшими последствиями, чем предыдущая. Алби, видимо, получив то ли дополнительную жизнь, то ли второе дыхание, откинул Томаса с Ньютом от руля и, окликнув Галли, вместе с ним, новой двойкой заменив предыдущую повторил махинации с рулём. Ньют тут же кинулся к Чаку, Бренда безуспешно пыталась привести азиата в чувство. Чёртов руль и чёртовы волны, будь они прокляты. — Мы выживем? — Чак так преданно и по-детски смотрел на него своими ясными карими глазами, что Ньют отчего-то почувствовал во всём происходящем сейчас свою вину, хотя по сути виноватым не был. Но врать он не привык, даже детям, нет, тем более детям. Его мать всегда старалась быть с ним честной в большинстве вещей, исключая разве что то, что маленьким детям знать просто не положено. — Выживем ведь, да? Ньют привык говорить прямо, поэтому сейчас очередная правда сама сошла с языка. — Я не знаю, Чак. Парень застучал зубами от холода, Ньют и сам еле держался — конечности сводило. — Знаешь, если меня сегодня не станет, а ты выживешь, ты ведь обещаешь, что завершишь то, что мы начали? Что рассвет наконец наступит, а солнце станет прежней, лучшей версией себя? Ньют принялся растирать его руки в своих ладонях — парень уже совсем почти посинел, но лицо его приняло какое-то умиротворённое выражение. На фоне к Алби подключился ещё кто-то. — Ты сам встретишь рассвет. И будешь смеяться, что говорил такие глупости сейчас. И мы вместе будем гулять под солнцем, когда вернёмся. — К-как у т-тебя получается н-не бояться? — Чак начал медленно покрываться инеем, и Ньют запоздало понял, что холод настиг его — слишком похожие симптомы, да и не бывает такого, даже от ледяной волны. Выходит, бедный Чак был одним из замерзающих, и чтобы не отвлекать остальных от главной миссии, стойко молчал и терпел. — Я просто верю. — И в-всё? — послышался треск, борт с другой стороны пошёл трещинками. Повсюду слышались крики, но Ньют понимал, что не мог оставить Чака. Точно не сейчас. — Я стараюсь думать о маме. — Т-ты так сильн-но любил её? — глаза его, до этого закрывающиеся, вновь приоткрылись. — Больше всего на свете. — Т-тогда и я не б-боюсь, — Чак слабо улыбнулся, Ньют сдержал порыв зарыдать, смотря на него. Ему ведь только шестнадцать… — Н-не хмурь бровей из-за ударов р-рока, — Чак опустил веки. — Упавший духом гибнет раньше срока, — Ньют зажал рот ладонью. Чак храбрый. Уж точно храбрее него. И ведь так долго молчал — такой недуг, как холод, распространяется долго, болезненно. Словно в тумане, остальные столпились рядом. Глыба изо льда была уже буквально перед самым носом, но столкновения всё равно было не избежать. Может, все они и погибнут сегодня. Может, так и не доберутся до цели. Но вместе с маленьким Чаком погибла и главная надежда. Потому что каждый, стоя над покинувшим их только что другом, и отсчитывая последние секунды до крушения, просчитывая все возможные шансы и каждый раз приходя к выводу, что сделать больше ничего не удастся, понимал — ничем хорошим всё это уже точно не закончится. Раздался громкий треск и крики напуганных людей. Судно разваливалось в щепки с громким шумом. Всё разлеталось в стороны, а Эллада стремительно угасала. Наконец всё стихло, и вокруг воцарилась пугающая тишина. Криков больше слышно не было. В тот день к сотням душ, покидающим свет от обморожения, настигшего Землю, прибавилось ещё несколько. Но погибших на пути к свету.

***

Голова раскалывалась похлеще, чем утром после пары бокалов крепкого алкоголя, а тело будто бы и вовсе ему не принадлежало. Ньют тихо застонал. Левую ногу, несмотря на холод вокруг, жгло адским пламенем, а часть ниже колена он вообще не чувствовал. — Я бы хотел дать тебе воды, но ничего не уцелело, кажется. Прости. Блондин разлепил непослушные веки и тут же наткнулся взглядом на взволнованное и очень помятое лицо Томаса. На первый взгляд ничего сверхсерьёзного с другом не произошло, так что Ньют на секунду почувствовал облегчение. Он огляделся. Вокруг всё было не так, как обычно. Бесспорно, холодно, но не так…не так сильно, что-ли. А ещё почему-то не темнело, что странно — Ньют не знал, сколько провалялся без сознания, но должен же был появиться за это время хоть намёк на то, что начинает темнеть? — Подойди ближе. Томас вопросительно глянул, но просьбу выполнил — Ньют никогда не выглядел таким. Не слабым, нет, скорее уязвлённым. Должно быть, нога сильно болела. Томас присел рядом, ожидая дальнейших действий. Парень наклонился ближе, отчего-то смутившись, и прошептал: — Томми, мы ведь… Мы ведь тут, да? Томас кивнул. — Да, мне кажется, это восточные земли. Они оказались прямо за той самой глыбой. — Террас Солис, — ещё тише прошептал Ньют. Неужели его мечта, ещё с детства терзавшая душу маленького Ньюта, сбылась? Не говоря больше ни слова, Ньют осторожно обхватил Томаса тонкими руками и зарылся носом тому куда-то в грудь. Томас рвано вздохнул и, помедлив, опустил ладонь в его пшеничные, слегка припорошеные снегом волосы. — Слушай, я готов понести тебя, если придётся, — подняв голову на этих словах Ньют запоздало понял, что глаза брюнета опухли — кажется, он много плакал. — Не стоит, не хочу быть тебе обузой. И где остальные? Их куда-то дальше вынесло, да? Надо же как-то найтись, может, сможем чего вместе, ведь раз мы смогли сюда добраться, то рассвет уже не за горами…– блондин вдруг осознал, что рядом отчего-то было пусто. Лишь ветер негромко подвывал, да снежинки кружились над головой, оседая на ресницах. Томас протянул свои руки ему на плечи и поймал встревоженный взгляд. — Мы одни остались, — в голосе Томаса сквозила боль — Никто не выжил больше той ночью. Эллада пала. Ньют поблагодарил небо за то, что не мог встать, потому что иначе всё равно осел бы вниз от услышанного. — То есть…как? Никто не.? — Да. Ньют сделал глубокий вдох и с силой вонзил ногти себе в руку. Его мелко-мелко затрясло, но уже не от холода. — У тебя нога, кажется, сломана — Томас немигающим взглядом уставился куда-то вперёд. — Ага. Они просидели так около часа. Может двух. В полнейшей тишине, практически не дыша. — И давно ты в сознании? — наконец подал голос Ньют, не решаясь вернуться в прежнее положение и снова опустить голову ему на грудь. — За пару часов до тебя. Знаешь, когда я понял, что настигло остальных, и нашёл тебя еле живым, я… — Томас понизил голос до шёпота — Понимаешь, я испугался. — Чего? — Что ты тоже мёртв. — Мёртв, — будто пробуя на вкус, смакуя, повторил Ньют. Возможно сейчас ему хотелось, чтобы так и было. Разве он заслуживал жизни больше, чем Чак? Или Алби, или ещё кто-то из ребят? Нет, Ньют так не считал. Они ещё посидели. — Мне кажется, я до сих пор не могу до конца осознать, — примерно через полчаса молчания признался Ньют, и Томас согласно кивнул — Просто не получается поверить, что только вот мы были все вместе, а теперь… Жаль, что блондин не мог заплакать сейчас, а ведь так могло бы стать чуточку, хотя бы самую малость проще. — Что будем делать? — бесцветным голосом поинтересовался Томас. Перед глазами стеной стояли лица погибших товарищей, вытесняя из мыслей всё прочее. — У нас есть… дай-ка подумать. Еды разве что если что-нибудь уцелело. Тёплой одежды разве что если та, что на нас. Друзей разве что только мы сами. Всё. — И у тебя всё-таки сломана нога, — добавил Томас. — Пустяки. — Ты не сможешь идти. — Не думай об этом. — Но почему? Ты важен мне, я бы не хотел, чтобы с тобой случилось что-то ещё. Я просто пытаюсь помочь. Блондин, оперевшись о глыбу, поднялся на ноги. Ни один мускул практически не дрогнул на его лице, но внутри он кричал, нет, орал от боли. — Пошли. — Куда ты собрался? — Томас вскочил следом, неосознанно протянув руки к нему на случай, если тот вдруг упадёт. — Мы почти добрались до цели. Наши друзья погибли, так почему мы должны сидеть здесь без дела? Мы должны закончить начатое. Я обещал Чаку. И остальным обещал. И себе. Они не должны погибнуть зря! — сорвался Ньют. Поражаясь его упёртости, Томас решительно подхватил его под руку. — Только попробуй что-то сказать. Может кого-то другого ты смог бы обмануть, но не меня. Ты весь белый, господи. День тянулся медленнее всего, что когда-либо происходило в жизни Ньюта. Томас запрещал ему нормально ходить, и хоть Ньют в глубине души понимал, что он прав, на месте усидеть не мог. Они были так близко к цели и одновременно так далеко — как вычислить момент, когда рассвет наступит, их никто не предупреждал, да и тот не особо торопился. Оставалось лишь терпеливо ждать, и парни готовы были обменять все часы ожидания на ещё несколько крушений — собственные мысли угнетали похуже всяких штормов и иногда пугали побольше холода. В итоге Томас лишь единожды отлучился в поисках уцелевшей провизии, и даже что-то нашёл — торжественно протянул Ньюту какие-то консервы. Есть и правда хотелось, а вот думать о том, что будет дальше — нисколько. Как они выберутся? На чём? Когда? Живыми ли? Хуже всего было ощущать мороз на коже и не иметь возможности согреться, ощущать во рту фантомный вкус еды и не иметь возможности просто перекусить. Добытые неизвестно как драгоценные банки с консервами Томас хранил где-то в недоступном месте, но для Ньюта всегда по каким-то своим критериям пытался отобрать, что получше. Подтаявший лёд за воду не очень сходил, но приходилось обходиться тем, что было. Ньют ловил себя на мысли, что ему с каждым днём становилось всё хуже — сознание потихоньку угасало, а с ногой вообще была беда. Если в самом начале он ещё мог воспроизвести некое подобие ходьбы, то сейчас не сумел бы даже встать, в следствие чего становилось холоднее. Рассвет всё так же просто ждал своего часа, как решили про себя Ньют и Томас. Только вот надолго ли хватит их самих они не знали. — Эта, кажется, последняя, — Томас протянул Ньюту слегка погнутую в одном месте банку. — А ты? — парень изо всех сил старался не думать, что будет дальше. — Я уже съел свою, пока ты спал. Если бы Ньют не был так плох сейчас, если бы его жизненные силы не болтались где-то рядом с отметкой ноль, он бы точно заметил в его голосе ложь, слишком хорошо они друг друга знали. Но Ньют не заметил. А Томас лишь мысленно порадовался, что тот что-то съест, ведь эта банка правда была последней, а сам Томас последний раз ел полтора дня назад, добросовестно стараясь оставить лучшее Ньюту, который таял на глазах. Себя Томас жалеть не хотел, жизнь Ньюта всё равно была для него важнее во сто крат. Если бы здесь был Чак, он наверняка сказал бы, что они родственные души. — Тебе холодно? Ньют замотал головой, трясясь. — А т-тебе? — А мне да. Давай я сяду к тебе, и ты меня согреешь? — Томас пошёл на уловку, догнав, что друг всё-таки мёрз. Ньют никогда не ощущал себя настолько слабым, но страх, что Томас увидит его таким, немного проходил. — Когда вернёмся домой, я подарю тебе ведро тушёнки на свадьбу, — рассмеялся Томас. — Замуж зовёшь? — поддержал шутку Ньют, тоже слабо засмеявшись. Томас как никогда остро почувствовал, как пусто в желудке, но постарался отогнать мысли о голоде. — Конечно, а как ещё, — он уже сам положил его светловолосую голову себе на грудь, прямо как в первый день, когда они сюда попали. — Не уверен, что вообще кому-то нужен теперь, — признался Ньют спустя пару минут молчания, – Калека. — Не будь пессимистом. Ногу можно будет вылечить. — Если учесть, что мы на краю света, без еды, воды и возможности выбраться… Не будь оптимистом, Томми. — Люблю, когда ты так меня называешь. Ньют, не чувствуя больше сил продолжать разговор, закрыл глаза — в сон клонило неимоверно. — А вообще тымненужен, — тихо признался Томас. Его голос дрогнул. Он хотел сказать что-то ещё, но не смог вымолвить и слова. Странные ощущения в районе сердца и резкая догадка вдарили в голову. Томас узнал бы холод в любом его проявлении — слишком много замёрзающих он повидал в жизни. Он знал, что это больно, но не думал, что настолько. Хотя, быть может, раз его сердце так долго билось ради Ньюта и теперь, увидев, что с ним что-то не так, решило сдать на тормозах? Люди, переживающие эту болезнь, рассказывали о симптомах, о том, как заражались, но у всех всё было по-разному — кто-то вынашивал заразу несколько месяцев, а кто-то в момент начинал покрываться коркой льда. — Очень нужен. Даже не представляешь, насколько, — фраза потонула в потоке ветра и Томас нехотя отодвинулся от него. Если уж он теперь один из замёрзающих, то ни в коем случае не должен допустить, чтобы Ньют заразился тоже, он и так настрадался. Брюнет отполз на приличное расстояние, напоследок окинув бледное худое тело взглядом, полным такого количества чувств, что их невозможно было разделить, они все слились в одно большое. Очень хотелось есть. А ещё пить. И согреться. Превозмогая боль от понемногу покрывающихся коркой льда конечностей, Томас заботливо глянул на Ньюта, до жути бледного даже во сне. — Спи спокойно. Томас никогда не любил и не знал, было ли это любовью или простой привязанностью, а может, чем-то ещё. Когда Ньют только попал в приют, он почти не плакал, в отличии от своих сверстников. Даже Томас, будучи чуть старше, восхитился его стойкостью уже тогда. Они подружились практически сразу, вернее, дружбой это было назвать сложно. Первый год Ньют молчал. От других Томас узнал, что он так отходил от смерти матери, с которой, видимо, был очень близок. Но Томас, взявшись показывать ему, что тут где находится в первый раз, так и остался сопроводителем во все остальные. Ньют даже молчал интересно, что ещё тогда удивляло Томаса. И брюнет навсегда запомнил, как блондин впервые подал голос за всё время их знакомства — смысла всей фразы он не помнил, но отчётливое «Томми» чуть дрогнувшим, но серьёзным голосом на долгое время заняло место в его сознании. Став чуть старше и заработав свои первые деньги, Томас с радостью узнал, что же нравится загадочному мальчику — того явно интересовали корабли и всевозможные книги про солнце. Получив на свой день рождения макет парусного корабля, Ньют впервые улыбнулся. Нет, конечно, он улыбался и до этого, но сейчас это было лично для Томаса. Брюнет точно знал. И улыбка эта ему чертовски шла, будто делала его похожим на солнце, про которое он так любил читать. И Томас с готовностью закинул эту улыбку себе в сознание на почётное место рядом с любимым «Томми». Годы шли, вот и Свобода потихоньку стала зарождаться — они познакомились с остальными ребятами. Ньют уже разговаривал свободно, и отчасти в этом была заслуга Томаса — он так часто говорил с ним сам, пытаясь вывести на ответные реплики, что тот вскоре тоже стал применять разговорный навык на людях, причём довольно успешно. С возрастом Томас научился хорошо прятать свою симпатию, — ну или что там это было, — списав всё на детскую влюблённость, хотя детство прошло, и детской она уже быть переставала. Во время экспедиции Эллады тоже было чуть проще — все были слишком заняты работой, чтобы пытаться разобраться в Томасе, который, в свою очередь, пытался разобраться в себе. Но здесь, лишь вдвоём, когда они были единственными, кто остался друг у друга, Томас, даже будучи до смерти голодным и замерзающим, осознавал, что именно эти дни одновременно были лучшими и худшими в его жизни. Может, всё это было зря? Прервав поток размышлений, Томас, повторяя позу Ньюта, якобы спасавшую того от холода, свернулся калачиком. Сердце замедляло свой ход, но Томас держался. Может, повезёт? Он сжал кулаки и накинул импровизированное одеяло из куртки посильнее. Мороз расползался по телу. Перед тем, как отключиться, перед его лицом возник образ Ньюта. Он улыбался, нога его была в полном порядке, а кожа здорового нежного оттенка. Томас улыбнулся ему в ответ. Не зря.

***

Ньют, из последних сил хватаясь за ледяные выступы, запрокинул голову и быстро-быстро задышал, изо рта повалили клубы ледяного пара. Есть хотелось жутко, но чувство голода слегка притупилось ощущением эйфории — солнце медленно вставало на востоке. Сначала не поверив своим глазам, парень потряс головой, для большей убедительности прищурив уставшие карие глаза. Но видение не пропало, не оказалось голодным наваждением, а напротив, только засияло чуть ярче пока ещё слабыми лучами. Занимался рассвет. А совсем недалеко, прямо на фоне поднимающегося солнца, маячил огромный корабль. Нет, то была не Эллада, но то мог быть кто-то, кто поможет им выбраться отсюда. Ньют и не думал плакать, но счастливые слёзы сами собой уже катились по щекам. Они сделали это. В мире снова будет солнце. Неужели смогли? — Томас! Томас, ты видишь это? Солнце встаёт! Нам помогут, вставай, корабль идёт прямо на Террас Солис, это наше спасе… Томми! Томас не двигался. И отчего-то лежал далеко, хотя Ньют лично помнил, что засыпал у Томаса на плече. — Томас! — он пополз чуть быстрее. Ноги окоченели и почти не слушались, но хуже было то, что одна из них всё ещё была сломана, что только усугубляло ситуацию. Он напоролся на острый камень, тихо вскрикнув — правый бок под одеждой резко потеплел и на старой поношеной куртке понемногу стала проступать кровь. Ньют упрямо полз к Томасу, продолжая звать его и цепляясь за лёд. Брюнет не отзывался. — Нам нужно тебя согреть и покормить, слышишь? Помощь скоро будет здесь, потерпи, Томми, — парень бережно положил голову друга к себе на колени, тыльной стороной ладони поглаживая его по щеке. Он положил другую руку на пульс. Секунды тянулись одна дольше другой, словно мёд. Но в меду том видно была горечь, обжигающая горло. — Т-т-томми, — Ньют застучал зубами от холода, больше не сдерживаясь. Казалось, даже чёртово сердце его превращалось в твёрдую ледышку, а ведь он был даже не из замерзающих. Ньют убрал руку. Пульса не было. Блондин в неверии, будто в замедленной съёмке, окинул безумным взглядом бездыханное тело своего товарища. Нет, он не мог. Не сейчас, когда солнце уже поднималось, а помощь была так близко. Не сейчас, когда был так нужен. Ньют запоздало понял, что надо бы чем-то перевязать повреждённый бок, когда на его ладонях, которые он прижимал к куртке, осталась кровь от простого соприкосновения с ней. Ньют наплевал на всякую перевязку и со всей яростью, на которую было способно его измученное тело, вцепился в волосы, оставляя на светлых прядях тёмно-красные кровавые отметины.

Все. Его. Друзья. Мертвы.

Ньют, напоминая загнанного в ловушку зверя, медленно отодвинулся от Томаса. Корабль, подплывающий к восточным землям, его больше не интересовал. Парень прикрыл глаза.

Чак

Ньют всегда старался всех подбадривать

Алби

Он слыл чем-то вроде клея в их команде, являлся человеком, который собирал, словно склеивая по кусочкам, всех остальных вместе

Галли

Но сейчас здесь, наедине с самим лишь собой

Бренда

Рядом с телом последнего и самого дорогого ему человека

Минхо

Ньют задаётся одним лишь вопросом

Томас

Кто же теперь склеит его самого?..