even though i have it all (i want you more, more)

Когда Феликсу исполняется девять лет, его папа уходит из семьи. Он просто уходит однажды и не возвращается, а мама плачет три недели и говорит им с Ханной, что папа должен уладить кое-какие дела, и ничего больше. Ханна спрашивает, вернется ли он. Мама говорит, что не знает. Он действительно возвращается через два месяца. Он извиняется перед ними всеми, целует их маму, покупает Феликсу и Ханне игрушки и водит их с друзьями везде, куда они захотят, а Феликс никогда раньше не любил отца так сильно. Но он боится, что тот снова уйдет, потому что мальчик не знает, почему его папа уехал, что заставило его уехать. Папа клянется, что любит их. Клянется, что сожалеет. Папа уходит. Он уходит, и снова уходит, и еще раз. Достаточно часто, что, когда Феликсу исполняется тринадцать, парень перестает удивляться, когда это происходит. Начинает ненавидеть, когда отец возвращается, потому что он просто собирается снова уйти и заставить маму снова плакать. Феликс перестает верить ему, когда отец говорит, что сожалеет, и парень начинает ненавидеть каждый раз, когда отец тратит деньги на него или Ханну. Ведь мужчина делает это из чувства вины. Он делает это, потому что думает, что таким образом сможет купить их любовь и прощение. Каждый раз это причиняет боль, и Феликс ненавидит это больше, чем отца за то, что он ушел, заставил маму плакать и вернулся. Когда Феликсу исполняется двадцать один год, его мама заболевает. Отца нет уже полтора года. Феликс не разговаривал с ним напрямую около четырех лет, но когда его матери поставили диагноз, он позвонил ему и умолял, умолял его вернуться, ради мамы, и больше не уезжать. Отец действительно возвращается. Он даже не уходит. Феликсу исполняется двадцать два, а отец все еще не уходит. Маме не становится лучше, но их семья живет вместе дольше, чем когда-либо за последние годы, и они счастливы настолько, насколько могут быть счастливы, когда ей становится хуже с каждым днем. Феликсу двадцать три, когда отец говорит, что больше не может этого выносить, не может смотреть, как женщина, которую он любит, угасает на его глазах с каждым днем все больше, и выходит за дверь. Ханна удерживает Феликса от погони за ним, во все горло крича, умоляя не делать этого, ни с мамой, ни с ним. – Он никогда не собирался оставаться навсегда, – говорит Ханна, но при этом плачет. Мама умирает через пару недель. Феликс думает, что это из-за разбитого сердца, а не из-за рака. Отец приезжает на похороны. Феликс пытается ударить его, но Ханна, их тетя и дядя удерживают парня. Отец извиняется, плачет, будто он сможет когда-нибудь загладить свою вину. Отец говорит, что оплатит похороны, дом, все, что им понадобится. Феликс так взбешен, что не помнит ничего из того, что произошло дальше, его разум затуманен. Все проясняется примерно в то время, когда парень упаковывает последние свои вещи в коробку. Через полтора месяца они переезжают в Южную Корею. Сначала отец звонил им с Ханной каждую неделю. Ни один из них не берет трубку. За них это делает тетя, но никогда не просит брата с сестрой поговорить с отцом. Через три месяца жизни на новом месте, когда они оба все еще пытаются выучить язык, Ханна узнает, что беременна, и смотрит на их тетю, дядю и двоюродных братьев, смотрит на Феликса и говорит: «Думаю, мне стоит поговорить с отцом». Потому что их отец все еще пытается загладить вину за все, что он сделал с ними своими деньгами, а Ханна не хочет быть обузой, не хочет подвергать риску свое здоровье или здоровье ребенка только потому, что ненавидит его, и если отец готов дать им то, что им нужно, она переступит через свои чувства, будет вести себя хорошо и примет подачку. Поэтому Феликс решает переехать, устроиться на двух работах и жить в самом дешевом месте, которое он сможет найти в городе. Он посылает Ханне все, что может, чтобы ей самой никогда не пришлось проходить через это. Ханна пытается спорить с ним. Феликс заявляет, что больше никогда не заговорит с ней, если она не позволит ему позаботиться о себе. Она спрашивает его, неужели и он собирается бросить свою семью так же, как это сделал отец. Это их худшая ссора. Они оба сожалеют о своих словах в тот момент, когда произносят их. Они извиняются друг перед другом, и у них получается прийти к компромиссу. Феликс поможет обеспечить Ханну и еще не родившуюся Джули, а если Ханне нужно больше, если этого будет недостаточно, она поговорит с их отцом и будет в праве делать с отношениями между ними все, что посчитает нужным. Феликс просто не хочет ни знать об этом, ни видеть отца, ни быть рядом с ним. Ханна понимает его. Они больше не говорят о мужчине. Когда Феликсу двадцать четыре, Джули девять месяцев, она прекрасна, и он любит ее. Он навещает свою семью во время Чусока и случайно узнает, что Ханне никогда не приходилось обращаться к их отцу за деньгами. Феликс случайно подслушивает ее разговор с подругой о том, что она собирается позвонить отцу впервые с тех пор, как родилась Джули, потому что он ей нужен. Потому что того, что посылает ей Феликс, недостаточно. Но она не говорит этого. В тот самый момент Феликс думает о том, чтобы бросить учебу. Вместо этого он возвращается домой, напивается с Сынмином, и рассказывает ему в общих чертах о том, что случилось с его родителями, о том, что он пытался сделать для Ханны и Джули. Сынмин тоже пьян, поэтому они вместе создают профиль Феликса на сайте сахарных деток. Он не думает, что Ханна когда-нибудь свяжется с отцом. Феликс не знает, он не хочет спрашивать. Он просто благодарен, что может в какой-то мере облегчить их – ее и Джули, а также его тети, дяди и двоюродных братьев – ношу. Чан ничего из этого не знает. В тот день, когда Сынмин вручает ему его же телефон, починенный так, будто он никогда его не ломал, Феликс бросает на него взгляд и вынужден сдержать сильный приступ тошноты. Сынмин спрашивает его, что случилось, но парень не может открыть рот, он не может заставить себя объяснить, потому что Феликс знает- Феликс знает, что Чан не хотел причинить ему боли. Феликс знает, что Чан на самом деле просто пытался найти способ дать ему лучшее из обоих миров: отношения, которые они оба хотели, и деньги, которые парню нужны. Но не меняет того факта, что Чан сделал это, возможно, самым худшим из возможных способов. Не меняет того факта, что это лишило Феликса его выбора и его достоинства – двух вещей, которые он ценит, потому что жизнь силой заставила его отказаться от всего остального, так или иначе. Не меняет того факта, что Феликс настолько сильно зол и настолько сильно опечален, что это причиняет ему невыносимую боль. Он едва может функционировать. Он ест и спит на автопилоте. Сынмин прогуливает учебу в течение двух дней, чтобы не дать ему развалиться на кусочки: заставляет Марка быть полезным соседом, тащит Феликса в душ и из душа, провожает его на учебу и работу и обратно, тащит его в постель и из нее. На третий день Феликс приходит в себя достаточно, чтобы сказать Сынмину пойти домой и на занятия, ведь он рискует всей своей академической карьерой, и клянется, что возьмет себя в руки. Сынмин соглашается только после того, как Феликс пообещает регулярно, ежечасно присылать ему новости обо всем, что он делает, или они с Чонином похитят его и перевезут в их тесную квартиру. На четвертый день Чанбин заходит в пекарню и просит о встрече. Феликс думает о том, чтобы выйти через служебный вход на холод и никогда не возвращаться, но он не может себе этого позволить, поэтому соглашается встретиться с ним. Чанбин держит пальто Феликса, то, которое он оставил у Чана. Чанбин не смотрит с угрозой на Феликса, не бросается вещью в него, не кричит на него. Он просто протягивает ему пальто. Он спрашивает: «Ты в порядке?», как будто действительно хочет это узнать. К среде Феликс почти перестал плакать, но слезы все равно наворачиваются на глаза. Он кивает, борясь с комком в горле. – Я знаю только то, что сказал мне Чан-хен, – тихо говорит Чанбин. – Он... он хочет поговорить с тобой, если ты хочешь поговорить с ним. Он поймет, если ты не захочешь. – Он не писал мне, – хрипит Феликс. Чанбин кивает и вздыхает. – Я сказал ему написать, но он убежден, что ты заблокировал его номер или что ты не прочитаешь сообщение от него, даже если бы он это сделал, а он не любит вести важные разговоры посредством смс. Феликс задается вопросом, так ли плохо Чан думает о нем, а затем задается вопросом, так ли плохо Чан думает о себе. – Он знает, что ты здесь? – спрашивает парень, и Чанбин качает головой. – Нет. Он пока остается у нас с Хенджином. Он... дела у него идут не очень хорошо. Феликс чувствует, как его рот кривится, и проглатывает жестокие слова, которые он не имеет в виду и не хочет говорить. – Он очень сильно облажался, – говорит Чанбин, читая его лицо, как открытую книгу. – Я люблю его, но знаю, что он напортачил. Мне жаль, что ему больно, но как бы то ни было, мне жаль, что больно и тебе. Я не прошу тебя делать то, чего ты не хочешь. Я просто подумал, что ты должен знать о том, что он сожалеет. Чан хочет поговорить с тобой, он знает, что он сделал. Ты можешь сказать мне отвалить, и я пойму. Я бы даже не расстроился. Но… – он замолкает, пожимает плечами и засовывает руки в карманы. Феликс вдыхает и выдыхает, медленно и целеустремленно. Он считает до тринадцати по-корейски, как учил его психотерапевт за те короткие месяцы, что он ходил к нему. – Я не готов встретиться с ним, – говорит он ботинкам Чанбина, потому что не может на него посмотреть, – пока нет. – Хорошо, – говорит Чанбин, – Хорошо. Могу я ему это сказать? Феликс отрывисто кивает. – Хорошо, – снова говорит Чанбин, а затем, – будет ли странно, если я обниму тебя? Феликс смеется, хриплый разбитый звук выходит из его горла, и он принимает объятия Чанбина. Чанбин ниже его ростом, но крепче. Его объятие короткое, но теплое, успокаивающее и сердечное. – Береги себя, ладно? – говорит он, отстраняясь и пристально глядя на Феликса. – Я знаю, что мы едва знакомы, но ты мне нравишься. Всем нам. Мы так же беспокоимся о тебе, как и о Чан-хене. Возможно, ты не захочешь больше никого из нас видеть, но даже если... если у вас с Чаном ничего не получится, мы не хотим, чтобы ты просто исчез. Мы все взрослые люди. Мы все способны иметь свои собственные дружеские отношения вне группы. Феликс влажно шмыгает носом и кивает, голос у него пропадает. Чанбин улыбается ему, гладит по голове и уходит. У Феликса происходит небольшой срыв в подсобке, в то время как Сынмин баюкает его и не говорит ни слова. Через шесть дней после их ссоры, в субботу, Феликс пишет Чану.

felix: мы можем встретиться?