Эхо негаснущих звезд

— Как быстро… Фух! Знаешь, я начинаю завидовать твоей причуде!.. Сидящая на урагане Миюми поворачивает голову в сторону. Рядом с ней бежит запыхавшаяся Мина в пыльной до невозможности одежде, и девушка ощущает острый укол совести за то, что сама она явно не устала так сильно. Ну кошмарно выдохлась, ну упала пару раз, расцарапав руки и ноги об ветки куста, ну сбила колени в кровавую кашу… Все равно, Миюми было несколько легче, чем другим! По крайней мере, ее мышцы уж точно не будут ныть так сильно, как это будет у Мины… «Кстати, она первая, кого я увидела за все это время. Фух, значит, я точно бегу в правильном направлении! Ну или мы просто заблудились вместе…» — Ты из-за этого полета такой легкой ощущаешься, — вдруг улыбнувшись, говорит подруга. — Прямо как ветер! Вот, не то ты геройское имя выбрала! — Да героев с похожим именем чуть больше сотни по одной только Японии, — хмурится Миюми, вспоминая, как когда-то всерьез думала над таким именем. — Тупое и незапоминающееся, — броско характеризовал его тогда брат. «А то у тебя лучше, мистер Король Взрывокиллер!» Девушки одновременно выбегают на широкую поляну, посреди которой определенно точно стоял штаб Диких-диких кошек. Миюми поняла это по кошачьей лапке, украшающей стену с входом в здание. «Мы прибежали почти одновременно со всеми. Отлично, а я уж боялась, что мы с Миной опоздали!» Девушка быстро деактивирует причуду, стараясь беззаботно улыбаться «Кошкам». Пусть они вместе с учителем даже не думают, что она хоть капельку устала! Пусть это и неправда… Только теперь, остановившись, Миюми осознает, что без перерыва бежала почти… А сколько? Сколько времени-то прошло? Она поднимает голову, смотря на небо, окрасившееся в красный оттенок, и тихонько ойкает. — Ладненько! Мы явно погорячилась, говоря, что вы должны успеть до обеда, хи-хи! Но, все же, вы хорошо потрудились, сражаясь против моих земляных зверей! К ученикам снова выходит светловолосая «кошка». Вдруг опомнившись, она представляется как Пиксибоб, а другая героиня — как Мандали, и Миюми не сдерживает легкой улыбки. «Геройское имя Пиксибоб — название породы кошек. Как символично!» — Вы, наверное, жутко проголодались, — произносит Мандали. — Не стойте здесь, берите свои вещи из автобуса и проходите внутрь. Как распакуетесь в своих комнатах, приходите на ужин в столовую. Обе «кошки» уходят в здание. — И поторопитесь, — дополняет учитель. — Настоящий лагерь ждет вас завтра с самого раннего утра. — Поняли! — в один голос крикнули ученики, бросаясь к автобусу. Миюми же решила подойти к нему в числе последних. Она решила, что лишний расход сил на толкотню и попытку взять свою сумку первой ей совершенно не к чему. Девушка вдруг осознает, что поторопилась с выводами о том, что совсем не устала. «Да я прямо здесь уснуть готова… Какой кошмар». . . . Тик-так. Рандеву смотрит на часы и едва слышно вздыхает — наверное, уже сотый раз за час. Время близится к трем, а работа все никак не заканчивается. Да, в ее классе всего двадцать два ученика, но размышлять над тактиками для прокачки причуды приходится для каждого отдельно… Времени это занимает прилично, а еще невероятно утомляет. Что ж, быть учителем всегда означало огромную волокиту с бумагами. Рандеву с нежностью вспоминает, как еще ребенком наблюдала за тем, как ее мама сидела за документами для школы до поздней ночи. Их единственный стационарный компьютер стоял в ее детской, поэтому маленькая Камики частенько засыпала под звонкий стук ногтей матери по кнопкам клавиатуры. А иногда и просыпалась с ним же. — Быть учителем — мое призвание, — гордо говорила мама, устало улыбаясь единственной дочери. — Я в любом случае выбрала бы именно эту работу, понимаешь?.. Жизнь не могла повернуться иначе. Это была судьба. Не удивлюсь, если и ты у меня учителем станешь! Через пятнадцать лет Рандеву сказала ей то же самое. Вот только тогда мама уже не была счастлива от этих слов. Она так сильно разозлилась… — Для чего ты тогда поступала на героя в самую элитную академию во всей Японии?! Так голову мне с этой рекомендацией заморочила… И получила ведь, чертовка. Я уж было подумала, что ты и правда за ум взялась. И для чего?! Для чего, скажи мне, а?! Начался скандал. С подоконников летели и разбивались вдребезги цветочные горшки. Мать продолжала кричать про неблагодарность и безрассудство, сбрасывая на пол все, что попадалось ей под руки. Но Рандеву от разрухи, что творила мать, не было страшно ни капли. Покричит и перестанет, как это было всегда. Не убьет же она ее, в самом-то деле. Да даже если и убьет… Острый осколок стеклянной вазы тогда привлекал внимание Рандеву в пять раз сильнее криков. Просто глаз не оторвать. Лежит, светясь всеми цветами радуги. Кажется, это был ее подарок для любимой мамы в далеком детстве. Красиво. Да, ваза до сих пор красивая — даже в разбитом виде. — Все мозги мне выела этим своим «я стану героем»! И что теперь? Что? Думаешь, я буду помогать тебе поступать на учителя, раз сама им работала?! Ни за что! Нужно было выбирать нормальную профессию сразу, как я и говорила! …А ведь подумать только — всего пару движений этим осколком по коже, и мучения Рандеву так легко закончатся. Больше не будет ни криков, ни истерик, ни разочарований, ни этого навязчивого желания исчезнуть из памяти вселенной. Ни-че-го. Блаженная тишина и пустота… — Нужно было тебя вообще не рожать… О чем я думала в таком-то возрасте?.. И муж из-за этого бросил… А ну-ка подними голову! Стыдно, что ты такая бестолковая, да? Так и должно быть! Громкий крик матери, наверное, слышали даже соседи из открытого окна. А может она и вовсе специально открыла его — чтобы потом на расспросы о шуме рассказывать, какая у нее никудышная дочь?.. Кто вообще знал, что у мамы на уме? Ее поведение, как тогда казалось Рандеву, становилось все более непредсказуемым с каждым годом. И не только она это замечала. Конечно, не только она… — Ничего нормально сделать не можешь… Да кому ты вообще такая нужна будешь?! А… Ха-ха! Ну теперь-то точно никому! — Мураяма, что там такого в этих документах? Она тут же поднимает голову и растерянно смотрит на коллегу. Кажется, воспоминания о событиях почти что десятилетней давности отразились и на лице Рандеву тоже. Неудобно вышло. — Ничего. Просто сплю на ходу, наверное. Ну, как и ты. Час-то уже и так поздний, а подъем у нас завтра… Эм, уже сегодня… В пять. — Тогда доделывай все побыстрее и иди спать. Ты должна была уже привыкнуть сидеть за документами до поздней ночи. — И правда. За несколько потрясающих лет работы в UA можно было бы несомненно привыкнуть к сему безумному графику, — хмыкает Рандеву, возвращаясь к бумагам. На то, как Айзава закатил глаза, она не обратила особого внимания. Посчитал он ее слова сарказмом, или нет — то уже его дело. «Так, дальше у нас идет разработка плана для Сецуны Токаге…» Тренировки для этой девушки выглядели как сюрреалистический ад — ей следовало научиться «разбирать» себя на как можно большее количество частей. Таковой была ее причуда, и Рандеву — как учитель — видела в ней огромный потенциал. «Причуды нынешнего поколения до сих пор поражают меня своей необычностью… Боже-боже. Вот в наше время такого разнообразия еще не было. Тогда даже моя причуда считалась чем-то уникальным». — Это твой первый класс, — кладя стопку документов на край стола, спустя какое-то время продолжает Айзава. — Так что ты еще наверняка не поняла, но с классным руководством проблем только прибавляется. Рандеву пожимает плечами, не отрываясь от работы. Теперь ей кажется, что ту ее последнюю фразу Айзава все-таки воспринял как сарказм. Что им не являлось. — Могу сказать… Что ж, оно того стоит. Знаешь, Немури была права — классное руководство удивительная вещь. И проводить воспитательные уроки со своим классом во много раз интереснее, чем обычные. И создавать индивидуальные планы для их тренировок — как сейчас вот — тоже крайне увлекательная работа. На ее искреннюю улыбку Айзава только хмыкает и возвращает все свое внимание к документам. А недолгая радость Рандеву тут же пропадает. «Сарказм ему мой не нравится, улыбки — тоже… Да что же тебя все не устраивает-то?..» Кажется, рядом с ней он всегда был чем-то особенно недоволен. Ну, в несколько раз больше обычного. — Привыкнешь, снимешь розовые очки, и тогда начнется ад. Все ученики в какой-то степени проблемные, это и создает трудности. — Ого, снять розовые очки говоришь? Ну, это уж точно вряд ли, — иронизирует Рандеву, даря едва заметную улыбку следующему документу. Ее розовые очки даже сейчас — ночью — были надеты на ее голову. Неотъемная часть геройского костюма. — Кто бы сомневался… Теперь перед Рандеву лежит план тренировок для Ицуки Кендо. Чудесная девушка с сильным характером. И Рандеву искренне верила в то, что в будущем Кендо станет прекрасным героем, умеющим повести за собой людей. Она уже закладывала фундамент для этого, будучи старостой. «Все ученики проблемные, сказал?..» Рандеву вдруг вспоминает учеников класса Айзавы. Первым в память врезается громкий и взрывной Бакуго, а потом его более-менее тихая и спокойная сестра, что частенько находилась рядом с ним. Тэрука и правда была немного поскромнее. Как будто ее что-то сдерживало… «Наверное, это «что-то» — ее брат. Неудивительно, что у нее такая плохая самооценка». Рандеву не думает, что Тэруку можно отнести к «проблемным» детям А-класса, а вот ее брата — вполне. Староста А-класса был таким же ответственным, как и Кендо — его в проблемные явно не запишешь. Сильные причуды поступивших по рекомендации Тодороки и Яойорозу тоже не создавали проблем одноклассникам — пусть парень и был поначалу несколько нелюдимым, но теперь, постепенно, шел на контакт со всеми. Это было видно даже на обычных уроках во время работы в парах. Яойорозу и вовсе была заместительницей старосты, а еще и хорошей знакомой Кендо. «Делаем выводы — у Айзавы хороший и наверняка дружный класс. Может он и ворчит, что они все проблемные, но в то же время наверняка очень сильно всех их любит. По-своему, конечно…» — Должен признать… — А? — вырывается у Рандеву быстрее, чем Айзава решается договорить. —…Я не ожидал, что директор так долго не будет выдавать тебе классное руководство. Рука женщины непредсказуемо дергается, и ручка проводит едва заметную черту на почти завершенном плане тренировок. Что ж, вполне частое явление… — А я… Я ведь работаю здесь на год дольше вас с Ямадой, — медленно кивает Рандеву. — У тебя уже было два класса. Чем же я не угодила директору Незу, хм?.. — Может, он считал тебя проблемной из-за того, что ты каждый год приходила к нему со списком учеников, не прошедших вступительные? Ты уже сколько учеников так «приняла» в UA? Будто бы отчитывающий тон Айзавы Рандеву совсем не нравился. Она ему что, провинившийся ученик? — Ну так это было и его многоуважаемым решением тоже, — чуть хмурясь, отвечает женщина. — К тому же, я просто не могла пройти мимо, не попытавшись им помочь. Ты знаешь. Рандеву поднимает одну бровь и смотрит на коллегу с раздражением. Конечно, отбор в UA строгий, но неужели Айзава и правда думал, что она отступится от своих железных принципов из-за возможности прослыть проблемной? Да никогда. — И правда. Вы всегда такими были. Айзава отвечает задумчиво, не поднимая головы, но и не продолжая письменную работу. Так и замер с ручкой, занесенной над тренировочными планами для своих учеников. А сердце Рандеву пропускает удар. Кратковременная злость испаряется мгновенно, оставляя за собой лишь привычную пустоту. Он сказал «вы». Не «ты». — Ты это сейчас говорил… Про кого? «Вы»? Я тут одна, ха-ха. Или ты уже мою манеру речи перенял? Ответ поступает далеко не сразу — и Рандеву за это время уже почти решается на дополнение своего вопроса несколько резким суждением. В конце концов, они совершенно разные люди… — Забудь, я… Извини. Случайно вырвалось. …а еще им больше не суждено встретиться.