Эхо негаснущих звезд

Миюми стоит, виновато опустив голову. — Вы умудрились сжечь половину дивана за те несчастные три часа, что нас не было?! Да как это вообще можно было сделать? Вы что, совсем маленькие дети? Или вообще не дети, а чудовища какие-то?! Конечно — в криках Мицуки нет совершенно ничего удивительного. Очевидно ведь, что родители, вернувшись домой, ни за что не простят их за сожженный диван, но… — Кацуки, болван! Смотри на меня, когда я к тебе обращаюсь! Ты что, только причуду получил, чтобы подрывать ею все подряд, а?! — Милая, — неуверенно вмешивается Масару. — Нам же говорили, что летом его причу- — А ну-ка помолчи! — буквально шипит Мицуки, и ее муж отступает на целых пять шагов назад. Миюми исподтишка наблюдает за этим, стараясь не поднимать голову слишком высоко. «Я и не думала, что дядя так сильно боится тетю…» Хотя в чем-то девочка может согласиться со своим приемным отцом… — Такая сильная причуда! И такой слабый владелец, который даже контролировать ее толком не может?! …Разъяренная Мицуки выглядит действительно жутко. Миюми даже представить сложно, как сейчас, наверное, страшно Кацуки — хотя он скорее выглядит обиженным и недовольным, чем напуганным. Бедный ребенок. «А ведь он и правда просто ребенок. Летом причуда Кацуки становится опаснее из-за повышенного потоотделения, так что он, наверное, и правда случайно подорвал диван. Тут еще и я на эмоции его вывела… Знала же, что он вспыльчивый! Чего не вытерпела?!» — Я тоже виновата, тетя Мицуки, — решает сказать Миюми, не поднимая головы. Она тоже должна понести полную ответственность за свои поступки. Это будет правильно. — Ты-то уже что сделала? — хмыкает женщина. — Насколько я знаю, твоя причуда на такое не способна! Не защищай его. — Я и не защищаю. Я правда виновата… — Не верю. В чем? Миюми растерянно замолкает. Вот и как ей донести до Мицуки свои не совсем детские мысли? Разве семилетка скажет, что намеренно выводить маленького ребенка на эмоции и наивно ожидать от него полного понимания ситуации — совсем не взрослый поступок?.. Ладно, может быть, какие-то дети все это очень даже и скажут, но они точно не мыслят вот так — с точки зрения педагогики, как это делает Каэдэ. «Я-то уже давно не семилетний ребенок, правда? И именно поэтому я сейчас чувствую вину за свою слабость». Стоило промолчать. Боже, ну правда, почему она просто не промолчала? Столько проблем можно было бы избежать! — Я же… Обещала присмотреть за ним, правда? — наконец-то придумывает Миюми. — И не смогла. Значит, тоже виновата. Девочка осознает, что это глупая отговорка — и тетя, конечно, тоже это поймет. Точнее уже поняла — ее лицо снова становится хмурым, практически копируя лицо Кацуки. — Что за хрень ты- — А ну тихо! — кричит на своего сына Мицуки. — Он тебе угрожал, да?! Миюми в полном недоумении смотрит на приемную мать. Такого ответа она точно не ожидала. — Нет! — в сердцах выкрикивает девочка, сжимая руки в кулаки. — Он хороший ребенок! «И если бы я просто промолчала, то у него не было бы таких проблем, как сейчас!» — Да нахрен надо! — кричит уже Кацуки, но его никто не слушает. Мицуки скрещивает руки на груди и презрительно смотрит на собственного сына. — В жизни не поверю! Он тот еще хитрец. А еще и слабак, как оказалось. Миюми резко ощущает, как дошла до точки невозврата в своем гневе. «Да как можно так относиться к ребенку?!» Она живет уже не первый раз, и потому даже в своем юном возрасте может перетерпеть многое — пренебрежительное отношение к себе, к своим вкусам, увлечениям и прочему — но никогда не сможет терпеть одно. Плохое отношение к детям неистово выводило Миюми уже вторую жизнь подряд. — Он просто семилетний ребенок, — также скрестив руки на груди, начинает вещать Миюми. — Врачи предупреждали, что его сильная причуда может выходить из-под контроля летом. И я это знала, а все равно вывела его из себя. Поэтому в случившемся есть и моя вина! Вот в чем дело! — Затк- — Помолчи сам, Кацуки! — повернувшись к брату, кричит Миюми. — Если я так говорю, значит так оно и есть! Мицуки громко вздыхает и хватается за голову. Злость Миюми постепенно проходит, и на ее место приходит гнетущий страх. Она — тоже семилетняя девочка, между прочим — сорвалась на взрослого человека, который, к тому же, был ее приемным родителем. Мало того, что проявила неуважение… «Что она теперь обо мне вообще подумает?..» — Для начала — замолчите нахрен, — медленно чеканит Мицуки. — Оба! Миюми сильно зажмуривает глаза, словно от удара. — Первое — вы оба под домашним арестом! Я хотела дать вам две недели, но дам всего одну. Знаете почему? — Почему?.. — неуверенно уточняет Миюми, думая, что без ответа на них начнут гневаться еще сильнее. Вот в приюте, например, воспитатели всегда требовали ответа во время такой ругани… Но Кацуки сейчас молчит, а это значит, что и она могла бы не отвечать. «Буду знать на будущее. А пока — надеяться, что не разгневала ее своим ответом еще сильнее…» — Вы начинаете ладить, — неожиданно с улыбкой произносит Мицуки. — И пусть причиной этого стал вот такой отвратительный поступок… Так и быть, хрен с ним! Я все равно очень рада. — В каком это месте мы начали ладить?! — громко выкрикивает Кацуки, пока Миюми в растерянности смотрит на него. — Я в такой херне не нуждаюсь! Ведет себя, как- Мицуки дает своему сыну подзатыльник. — Она ведет себя как твоя сестра, мелкий ты сопляк! И не выражайся тут при мне! — Да ты сама выражаешься! — Мне можно! «А вот я согласна с Кацуки, — наблюдая за новой ссорой, думает все еще растерянная от происходящего Миюми. — Если что-то требуешь, то соответствуй». Подошедшего ближе Масару замечает только она. — Давай-ка я отведу тебя в твою комнату, — тихо предлагает он. — Потому что их перепалки растягиваются на часы, а тебе завтра рано вставать в школу… — А- — С Кацуки все будет в порядке, — с улыбкой заверяет Масару. Миюми нехотя идет за ним, постоянно оборачиваясь на спорящих родственников. Кажется, они даже не заметили ее ухода. Семилетний ребенок кричит на свою взрослую мать без тени страха, а та отвечает ему так, будто спорит с ровесником, а не с собственным сыном. «Какая же у меня, все-таки, странная семейка…» — думает Миюми, оборачиваясь в последний раз уже перед дверью в свою комнату. Девочка сразу же проходит к окну и открывает его, наслаждаясь свежим воздухом. После дневной духоты это как раз то, что нужно… Но обещанный покой не приходит. Миюми все никак не может выбросить из головы услышанный диалог брата и приемной мамы. «Такие семейные отношения между детьми и родителями совершенно точно не приведут ни к чему хорошему. У Кацуки будет травма, а тетя Мицуки… Мама… Ничего даже не заметит…» Девочка отходит от окна и с размаху ложится на кровать. «Кажется, мне придется взять шефство над своим братом. Вот только как найти к нему подход? Очевидно, что простой заботой он не проникнется». Звездочки на стенах ярко-ярко светятся. Миюми задерживает на них взгляд и болезненно улыбается. У нее появилась одна очень рискованная идея. «Остается только надеяться, что он меня за это не убьет». . . . Если бы Миюми в тот день узнала, во что в дальнейшем выльется ее безобидный план под кодовым именем «Поладить-С-Братом», то никогда не принялась бы за него. Простые попытки поговорить после школы неизменно превращались в битву подколок, к которым иногда присоединялась даже Мицуки (в такие моменты Миюми пыталась как можно быстрее свернуть беседу), а иногда и Масару, смотрящий на них с расширенными от шока глазами. Потом Миюми искренне извинялась перед ним за такой шум, а он, улыбаясь, предлагал всей семье пойти и поесть в кафе что-нибудь сладкое. С приемным отцом девочка поладила гораздо быстрее, чем с матерью — хотя раньше думала, что это произойдет скорее с Мицуки, так как Миюми знала ее немногим дольше. Но добрый и спокойный Масару довольно быстро покорил ее сердце, уставшее от пламенных характеров тети и брата, и стал ей настоящим отцом. Иногда Миюми думает, что — возможно! — это произошло именно из-за их схожести с Хару, ее родным отцом. А вот Юмико была несколько спокойнее Мицуки… Как и Химари с Кацуки, впрочем. Хотя через несколько лет Миюми начала замечать и за собой некую пылкость характера. Если раньше она просто промолчала бы на какую-нибудь ситуацию, то теперь уже просто не могла — отвечала без капли стеснения и стыда. «Наверное я просто привыкла к говору Кацуки, — однажды сделала вывод Миюми. — Потому что иначе с ним просто не поговоришь». А приемный отец вздыхал и говорил, что: «иначе и быть не могло — вы же одна кровь». Так же говорила и мама — но уже наблюдая за тем, как хорошо поладили ее дети. Поладили… Иногда Миюми долго не могла уснуть, размышляя над тем, есть ли у Кацуки вообще друзья, а не просто люди, которые слепо следуют за ним. Неужели сестра была его единственным близким человеком?.. Хотя нет, был ведь и другой! Вот только Миюми не до конца понимает, дружат ли они до сих пор… Когда она только упомянула его в разговоре, Кацуки тут же разгневался, поэтому Миюми так больше не делала — ей хватало и своих проблем. «Ну, может они просто поссорились, — решила она. — С характером Кацуки и немудрено…» Пять лет пролетели совсем незаметно, и Мицуки снова завела с Миюми разговор о будущем. — Кацуки собирается в UA, — говорила приемная мать. — Он еще с детского сада говорит о том, что станет героем номер один, поэтому я всегда знала, куда он захочет поступать. Но вот… Что насчет тебя? — Я тоже хочу быть героем, — повторяет свой ответ Миюми. «Но вот о том, куда точно идти после выпуска из средней школы… Я еще не думала». В этом магическом мире существует большое количество академий для будущих героев. Конечно, UA — самый лучший выбор из всех мест, куда только может поступить Миюми, но… «Самый лучший всегда равно самый требовательный…» Она очень сильно сомневается в том, сможет ли угнаться за остальными учениками. А если отстанешь, то наверняка станешь изгоем… Миюми не уверена, что сможет выдержать все это снова. — Может, в северную?.. Не ту, которая ближе, а в ту, что дальше, — подняв голову, отвечает она. Мицуки застывает с потрясенным выражением лица. — Серьезно?! Аж туда?! Но у тебя баллы всего лишь немного ниже, чем у Кацуки! Это будет огромной потерей твоего потенциала! — Я просто не уверена, что потяну обучение там… — Нихрена подобного! — стукнув кулаком по столу, кричит Мицуки. — Потянешь! Я уверена! Вы у меня такие сильные, что справитесь со всем! — Чего? Куда это она собралась? На кухню неожиданно заходит Кацуки. — В дальнюю северную! — восклицает Мицуки, оборачиваясь. — Совсем с ума сошла! Ты ей хоть что-нибудь скажи! — Да не сошла я! Я здраво оцениваю- — Настолько поумнела, что научилась что-то здраво оценивать, да? — кривится Кацуки, облокотившись об стену. — Ух ты-ы-ы… А… А хлеборезку тебе свою не прикрыть бы?! Миюми едва сдерживается, чтобы не ответить ему что-то не очень цензурное при матери. — Миюми, — хмурится Мицуки. — За словами следи. — Я же еще даже не ругаюсь, — хмыкает она. Кацуки этот ответ тоже не устраивает — но уже по другой причине. — Ты должна наблюдать за моим становлением героем номер один лично. Плевать я хотел на твои обстоятельства! Миюми замирает на месте. «Твою мать, вот же упертая и самовлюбленная скотина!» А Мицуки снова стучит кулаком по столу. — Кацуки, сопляк! Я говорила совсем не об этом! — Да я… Да я вылечу быстрее, чем увижу, как ты вообще на занятия придешь! — кричит в ответ Миюми. — Если вообще пройду вступительные! Там же требования заоблачные! Это же- — Плевать я хотел, — повторяется Кацуки, отходя от стены и подходя ближе к маме и сестре. Миюми внезапно становится страшно. «Он слишком серьезный. Значит что-то задумал, гад». — Вылетишь сразу же? — презрительно протягивает он. — Да? То есть ты настолько слабая, что сдыхаешь от двух метров пробежки и не можешь прыгнуть даже дальше своего роста? — Я, вообще-то, в школьном ансамбле танцую, — подняв бровь, напоминает Миюми. — Я не могу «сдыхать от пробежки». Просто… Девушка косится на разозлившуюся мать и не договаривает предложение. Объяснять что-то Кацуки совершенно спокойным тоном Миюми уже давным-давно разучилась. А без обратного здесь явно не обойтись. — Значит завтра в шесть утра мне это и докажешь, — злобно усмехается Кацуки. Он наливает себе стакан воды и уходит, оставляя сестру и мать одних. Мицуки сокрушенно вздыхает и хватается за голову, а Миюми обреченно смотрит в потолок. Кажется, она только что подписала себе смертный приговор вместе с совместными тренировками с Кацуки.