Сгорай

      — Эй! Слышишь? — чья-то рука отчаянно пыталась пробудить меня, потряхивая за плечо.       Глаза открылись, я почувствовал на лице остатки вчерашних слёз и мыслей. Выходит, так и уснул на лестнице в местном парке, обнимая рюкзак с вещами.       — Здесь спать нельзя. Поднимайся и уходи, — человек в служебной форме махнул в сторону выхода, и ушёл будить остальных людей, таких как я.       Слова о том, что Америка славилась безработицей в стране оказались не просто слухами. Даже шагая по центральным улицам города можно было видеть целые ряды из людей, которые сидели или спали на картонных обрезках. Однако повезло, что я додумался держать рюкзак обеими руками, используя его как подставку под голову для сна. Но даже так, удивительно, как меня не обокрали.       С разряженным телефоном найти съёмное жильё было той ещё задачей. Так что сейчас первостепенной целью стала обычная розетка. Но даже тут я промахнулся. Вилки розетки у Германии и Америки были разные.       Я вышел из очередного магазина, в котором мне не смогли помочь с зарядкой для телефона, дошёл до очередного небольшого парка и лёг спиной на ствол дерева. Хотя бы климат теплее, не замёрзну.       — Ха-ха, — мне было смешно от всех этих обстоятельств, которые так и вели меня в бар с одним лишь желанием напиться.       Как и ожидалось, в будний день, в первой половине дня здесь было пусто. Совсем не так, как в вечернем баре Берлина.       — Добро пожаловать, — прозвучал мужской из комнаты для персонала.       К массивной барной стойке, которая светилась изнутри вышел парень с тёмно-каштановыми волосами. Я засмотрелся в его глаза, зависнув в позе, пока снимал рюкзак с плеча. Чистые, зелёные и такие добрые.       — У вас есть ликёр?       Его рука взмахнула на открытый стеллаж с различными бутылками, приговаривая:       — Амаро, биттер, бальзам или, может, сливочный?       Такой набор терминов поставил меня в тупик. Я открыл рот и задумался о том, мог ли ещё где-то слышать эти названия.       — Аперитив, дижестив? — да он прям решил добить меня своими знаниями алкогольных словечек.       Из меня вышел неловкий вздох:       — Я не очень разбираюсь.       — Ох, ну тогда, — его пальцы ловко прокрутили и поставили на столешницу металлическую рюмку, в которую из тонкого горла бутылки тут же залилась светлая жидкость. — Попробуй этот.       Каким бы сладким и слабым не был алкоголь, вкус у него всё равно был скверный. Я дёрнулся от спиртового послевкусия и прикрыл рот рукой.       — Выглядишь так, будто тебя машина переехала.       Он сейчас ко мне на Ты обратился или на Вы? Читать книги на этом языке было как-то проще, чем общаться с людьми.       — Просто не выспался.       Пополнять ряды безработных людей на улице не было никакого желания. Учитывая мои текущие навыки, меня бы сейчас спасло наличие ноутбука с подключением к местному интернету, либо очередная случайность в виде вакансии этого бара.       Я решил рискнуть:       — Могу ли здесь поработать?       Эти глаза молча посмотрели на меня. Он ничего не спросил и не сказал против, словно понимая, что своим отказом сделает только хуже человеку, у которого уже и без того нет выбора.       Поэтому просто протянул руку и представился:       — Кристиан Стивенс. Зови просто Крис.       Вот такая ирония. Только недавно ушёл от человека с таким именем, и тут держи. Снова оно.       Я задумался... Стоит ли говорить имя? Хотя, что такого страшного от этого случится, пребывая на другом континенте? Хуже этой спонтанной поездки уже ничего не будет.       — Ренуа, — мы пожали друг другу руки.       Он вздрогнул:       — Жесть, у тебя руки холодные, — он подул на свои пальцы, словно обжёгся льдом. — Если надо, можешь лечь поспать тут. Всё равно до ночи посетителей не будет.       — Правда?       — Конечно, а то на ногах еле стоишь. Не понимаю, как ты только работать собрался.       Никогда бы не подумал, что смогу так хорошо выспаться на каком-то небольшом диване. Проснулся от того, что кто-то слабо коснулся моего лица. Глаза открылись от услышанного восхищённого вздоха.       — Просто идеально.       Перед моим лицом сидел мужчина в костюме: приглаженные тёмные волосы и такой острый взгляд, что я тут же поднялся и прижался спиной к стене.       — Эй! Отстань от него, — у барной стойки показался Крис, который возмущённо упёрся руками в стол. — Мало тебе что ли?       — Мало. Хочу ещё. Только ведь повода нет. Но мы его придумаем, — он оглянулся на меня через плечо и оценивающе опустил веки. — И тогда, надеюсь, ещё увидимся.       — Проваливай.       Незнакомец сложил руки в карманы своего пиджака и прошёл до выхода, ещё раз оглянувшись перед тем, как уйти.       — Держись от него подальше, — Крис недовольно швырнул тряпку, которой протёр стол в месте, где до этого остановился тот мужчина.       — А что с ним?       — У него круто получается ломать жизни таких, как ты.       — Как я?       — Реально не понимаешь? — его голова наклонилась, а брови поднялись в удивлении.       Я помотал головой.       — Тогда и не надо.       Обычные дни с повседневной рабочей рутиной, пусть и с трудом, но вернули меня к тому образу жизни, который мне так нравился в Берлине.       Недостаток денег для съёмного жилья вынудил просить Криса позволить остаться поспать некоторое время в помещении для персонала бара. Он, конечно, разрешил. А с первой выплаты я смог самостоятельно снимать однокомнатную квартиру без соседства.       Основная часть денег уходила на арендную плату. А оплачиваемые обеды в баре помогали не замечать недостатка денег на продукты.       Америка оказалась для меня более дорогой и трудной страной для проживания. Про то количество книг, которым я мог наслаждаться в Германии, пришлось временно забыть.       От смены страны количество людей, которые приставали ко мне, никак не убавилось. В точности наоборот. Но под постоянным присмотром Криса было легче с этим справиться и научиться культурно отказывать.       Однажды он вообще посоветовал врать таким про то, что у меня ВИЧ. Пришлось для начала узнать у него, что это такое. Однако это действительно работало, отпугивая даже самых настырных.       Конечно, ничем таким я не болел, но повторять опыт тех двух раз, которые вызывали во мне самые негативные эмоции, не было никакого желания. Даже слушая убеждения о том, что секс доставляет удовольствие, было всё равно.       Крис стал для меня неким подобием родного дяди, который только и делал, что спрашивал про моё самочувствие и желание уйти с работы пораньше.       Долгое время он был категорически против того, чтобы я выходил работать в ночную смену. Но накатившие на меня бессонницы и повышенный заработок в позднюю смену вынудили его согласиться.       Позже я понял это его нежелание. Адаптации к людям, посещавшим это место ночью, не случилось. Все они разговаривали на непонятном мне грязном языке, постоянно приглашали выпить с ними и платили сверх того, что должны были.       Даже живя такой жизнью, но с отсутствием любых происшествий и нервов, мне было комфортно. Если бы мог, я бы зафиксировался в этом моменте.       — Райан Де Валуа, — задумчиво произнёс Крис, когда я всё же рискнул показать ему свои документы. — Никому не говори об этом, — пробормотал он, отдавая мне паспорт обратно.       Моей главной проблемой того времени было слепое доверие людям. В Германии человеком для этого стал Элиот, которому я, не особо раздумывая, выдал информацию даже о своём крёстном, до сих пор не повстречавшегося мне на улице. Теперь им стал Крис. Он узнал от меня про фамилию, родную страну и причину, которая так резко погнала меня в другую страну.       Он советовал спрятать паспорт как можно надёжнее, будто понимал, какие неприятности могут быть, если кто-то случайно прознает про настоящую фамилию.       Кристиан вёл бизнес, который передавался в семье из поколения в поколение. Ночные клубы и бары были его темой, на которой он смог прилично заработать и перебраться в самый центр Лос-Анджелеса из скромного поселения в сельской местности Баварии. В Германии такие посёлки имели универсальное название «Дорф».       В Дорфе подобные заведения пользовались большим спросом, что уж говорить о крупнейшем мегаполисе Калифорнии. Однако здесь контингент посетителей оказался совершенно иным. Скромные, открытые жители села не шли ни в какое сравнение с местным колоритом, состоящим преимущественно из людей, которые зарабатывали незаконным путём.       По непонятной мне причине именно его бар стал главным центром скопления людей, которые идеально заполнили бы роли в каком-нибудь популярном боевике. Сюда стягивались те, о существовании которых бы так и не узнал, останься я в Берлине. Не было ни дня, чтобы сюда не заглянула какая-то проститутка, миллионер или киллер.       Хватило пары недель, чтобы узнать от Криса про то, чем каждый из них занимается. Должен признать, без подобной информации жилось гораздо проще.       В моей голове не укладывалось, как можно заниматься тем самым ужасно болезненным сексом вот так просто, за деньги. Какую сумму должны платить, чтобы человек так легко соглашался на это?       Разве можно богатеть на чужом несчастье, выселяя больных, пожилых и беспомощных людей на улицу через обман ради продажи этих же самых квартир и домов? Уверен, не будь подобного, безработных на улице было бы в разы меньше, чем я видел сейчас.       Так, однажды мне на улице повстречался человек, который прекрасно владел историей и знал несколько языков сразу. Он свободно говорил со мной на французском, рассказывая своё прошлое и причину, по которой оказался на дырявой картонке. Без денег даже на еду.       Профессор истории, которого обманом уволили, заставив быстро подписать какие-то бумаги. Неизвестные люди сказали ему самому уходить из квартиры, либо его выселят другим, менее гуманным методом, из-за которого его уже больше никогда не найдут. Полиция развела руками и отправила его заявление в долгий ящик без каких-либо движений по расследованию. Он предполагал в этой ситуации обычную взятку, которая навсегда лишила его возможности вернуться домой.       Так странно осознавать, что только вчера я мог спускать с металлического подноса стаканы с виски тому человеку, который так несправедливо лишил его жилья.       Существование людей, которые за деньги могли оборвать чью-то жизнь, повергло меня в шок. Человеческая жизнь — самое дорогое и бесценное, что существует на этой планете. Как можно по собственному желанию заниматься чем-то подобным?       Тогда мне подумалось, что именно так и могли погибнуть мои родители. Всё складывалось. Намеренный поджог дома, за который кому-то отвалили приличную сумму. Вот цена нескольких человеческих жизней и одного ребёнка, отправленного в интернат.       Мир за пределами тех стен оказался не таким уже радужным и красивым, каким был для меня сначала. Тут было огромное количество людей с разрушенными жизнями и тех, кто сломал им любые планы на будущее.       Порочный и в то же время такой удивительно прекрасный мир. Хотелось сделать хоть что-то, чтобы улучшить его. Но мог лишь молча продолжать смотреть на белоснежные лепестки цветов яблони, что опадали и разлетались по ветру.       Я представлял потоки воздуха цветными линиями, что постоянно меняли своё направление, поднимаясь и опускаясь в своём невидимом пространстве. Они подхватывали запахи, пыль и листья, отправляя их в особенное путешествие, которое могло привести каждого из них в совершенно разные места.       Всего один лепесток мог оказаться как и на земле, подле своего дерева, так и пролететь до самого пруда. Многие из них остались лежать на тропинке, собираясь в большие, невероятно красивые и мягкие кучки, которые вечно хотелось раздвинуть ногой или поднять полными ладонями от их количества.       Такие холмики из цветов яблони и сирени напоминали мне далёкие горы, гладкие холмы степи и пуховые подушки, на которые было настолько приятно падать после долгого рабочего дня на ногах.       Всё бы отдал, чтобы просто вот так любоваться весенним цветением деревьев и кустарников.       Но даже оно заканчивается, сменяя приятную прохладу жарким теплом и ярким солнцем, от которого никак не получалось спокойно поднять глаза к небу.       Вместе с ним в этой жизни появился ещё один человек, который решил ворваться в неё, буквально выбив дверь.       — Да, сейчас подойду, — я выдвинулся в сторону выхода, чтобы дать себе пять минут перерыва, который делал ежедневно.       По дороге меня окликнул один из посетителей бара:       — Крис скоро будет? — и правда, сегодня он на удивление успешно пропадал с поля зрения.       — Он должен подойти после приёмки товара. Могу передать ему, чтобы подошёл к Вам.       В конце, когда я договорил ответ для клиента, дверь передо мной со взмахом воздуха резко открылась. Её узкая часть со всей силы оттолкнула меня, опрокинув на пол. Основной удар пришёлся по руке, которой тянулся, чтобы открыть её. Где-то рядом послышался обеспокоенный женский вздох.       Я попытался встать, рефлекторно оперевшись на рабочую левую руку, и потерпел фиаско, когда ощутил боль в ней.       В один шаг ко мне подлетел какой-то высокий парень азиатской внешности:       — Вот чёрт. Прошу меня простить!       Какой-то странный акцент, который мне не довелось слышать раньше, даже работая в таком проходном месте с разную национальность людей.       Теперь я уже внимательно посмотрел на него, пытаясь оценить по его внешнему виду, хочется высказать ему что-то оскорбительное или нет. И замер, увидев до боли знакомый цвет глаз. Болотно-серые. Пускай без того серебряного блеска, но первым делом я вспомнил именно Элиота. И снова тёмные волосы. Только у этого парня они были прямые и уходили в чёрный оттенок.       Сердцебиение участилось. Сложно было сказать, от чего именно, учитывая, какие именно воспоминания связывали меня с тем человеком из Берлина.       — О! Я тебя искал! — его глаза загорелись азартом.       — Что?       Мужские руки схватили меня за плечи и резко подняли на ноги.       Только я успел открыть рот, поразившись его ростом, как он тут же начал без умолку говорить:       — Видел, как ты помог тому старику на улице: купил ему продукты и лекарства. Такой добрый. Скажи, а зачем сделал это? В Америке подобных людей практически нет. Не местный? Из какой страны? О боже, ты, оказывается, такой красивый.       На меня накатила паника, взывающая броситься бежать от него подальше. Походу сейчас в обморок упаду. Помогите. Скажите ему замолчать.       Я схватился рукой за стену и с трудом сдержал крик, переведя его на спокойный тон голоса:       — Прекрати говорить. У меня сейчас мозг взорвётся, — я поднял руки, чтобы сильнее донести до него свою просьбу.       Он покорно кивнул. Я выдохнул и поправил волосы, вновь используя больную руку. Место ушиба уже было сложно не заметить.       — Прости, а мы сможем где-то сесть и поговорить? Любое ближайшее кафе! — незнакомец выставил на меня раскрытые ладони и улыбнулся, ожидая ответа.       Да уж. Так смотрит. Огорчится ведь, если откажусь.       Я обернулся на барную стойку, за которой к тому моменту уже стоял Крис. Он поймал мой взгляд на себе и кивнул.       — Вот и отлично! — заявил так, будто это ему пришлось отпрашивать меня у владельца бара.       Его рука приземлилась на моё плечо. Тело тут же дёрнулось в сторону. В моих глазах был испуг. Чего вообще хочет этот парень? И зачем было меня трогать?       На его лице снова появилась улыбка, с которой он открыл дверь, и пропустил меня вперёд.       По ближайшей Науд-стрит было только одно место, куда можно было зайти. К моему сожалению, это оказался дорогой ресторан, в котором я решился заказать себе только самый дешёвый десерт.       — Бери, что хочешь. Всё за мой счёт.       — Здесь слишком дорого, — мои руки захлопнули меню. — Откуда такие деньги?       — Не могу назвать себя богатым, но угостить прекрасного человека смогу себе позволить.       Я наклонился к столу, чтобы он отчётливо слышал меня среди шума из чужих разговоров и тихой музыки на фоне.       — Тогда два вопроса: с чего ты взял, что этот человек прекрасный и почему вообще его искал? — намеренно спросил о себе в третьем лице, отказываясь принимать факт только что сказанные им слова.       Он повторил моё действие, заставив меня мгновенно отпрянуть на спинку стула, и снова улыбнулся.       — Что будете заказывать?       Я резко отдал меню обратно, хлопнув им официанта по груди. Тот едва успел схватить тонкую книгу.       — Мне только десерт. Самый дешёвый.       Незнакомец поднял указательный палец:       — Все, пожалуйста.       Я было хотел возразить, но он зажал мою ногу своими коленями, чтобы тем самым отвлечь.       Официант кивнул и удалился в глубь зала.       Стоило мне недовольно глянуть, как этот парень тут же поднял руки вверх и улыбнулся. Мне хотелось отдавить ему ногу за такую выходку, но, учитывая то, как сам не любил после оттирать обувь, если на неё кто-то даже случайно наступал, позволить такое поведение я себе не мог.       — Могу задать вопрос? — его пальцы крутили наполированную вилку из стороны в сторону.       — Давай. Ты же уже вытащил меня с работы, — я стал рассматривать помещение, лишь бы не столкнуться с ним взглядом.       Прямо посреди главного зала на высоких квадратных клумбах были посажаны густые кусты, над которыми величественно возвышались аккуратные деревья с тонкими вытянутыми листьями. Огромные стены с граффити стали элементом интерьера. Чуть дальше от нас висели громадные люстры чёрного цвета. Интересно, сколько весит одна такая, если её удерживают несколько стальных тросов?       — Встречаешься с кем-то? — зубчики вилки указали вверх. Я проследовал взглядом за ними к открытому потолку из вертикально расположенных брусьев дерева, украшенных гирляндами из круглых фонариков.       — Речь про секс и поцелуи?       Боковым зрением было видно, как несколько людей за ближайшими столиками обернулись в нашу сторону, будто мной было сказано что-то незаконное.       По-видимому, мой собеседник тоже был озадачен таким вопросом, раз начал просто молча растягивать уголки губ в наигранной улыбке.       Моя голова опустилась со словами:       — Я что-то не так сказал?       Передо мной плавно приземлилось блюдо с десертом, который раньше не довелось видеть.       — Нет, просто... — его неловкость чувствовалась бы за километр.       Пока он придумывал продолжение для ответа, я взял вилку, отломил ей самый кончик бисквита и занёс край перевёрнутых зубчиков в заранее приоткрытый рот. Глаза автоматически закрылись от вкусового спектра эмоций, который я испытал. Кажется, теперь мне очень нравится шоколад.       — Вау.       Я открыл глаза и вопросительно посмотрел на него:       — М-м?       — Не-не, продолжай, — он сложил пальцы в замок, закрыв ими губы. — Тебе нравится сладкое?       — Наверное. Знакомый говорил, что это из-за того, что я рос в интернате. Там такого не было, — во рту оказалась новая порция десерта, которую никак не хотелось прожёвывать, а только дожидаться, пока он сам растает на языке.       — В интернате? Почему? — в его плечах появилось заметное напряжение.       — Неважно.       — Не настаиваю. Было бы неплохо представиться. Я — Лео. Ви-ен, — он поделил слог фамилии с непонятной интонацией и на удивление не протянул руку.       — Ты не будешь предлагать рукопожатие?       — Нет. Зачем? Да и тебе вроде бы неприятны прикосновения.       — Как ты понял?       — Обычно люди просто так не отскакивают, если их по-дружески трогают за плечо.       — Прости, — моя рука тихо вернула вилку на стол. — Но почему ты шёл за мной?       — Понравился, — завидев моё молчание, он добавил. — Извини, что так сразу. Не привык ждать чуда.       — Обычно люди боятся говорить, что думают.       — И поэтому многое теряют, — его голова пару раз качнулась в кивке. — Ты так искренне помог тому мужчине на улице. Если честно, я ещё немного потом наблюдал за тобой. Удивился, что можешь настолько долго просто так смотреть на деревья.       — Но я не просто смотрел. Нужно время, чтобы узнать какой лепесток и куда попал.       — Что? — он улыбался. — Расскажи.       Не сказать, что я сильно нуждался в общении, но определённо было приятно снова иметь возможность кому-то вот так выговориться о своих мыслях. Мог нести весь тот поток бредовых рассуждений, а он молча и внимательно слушал. Вникал в слова о том, что каждый лепесток цветка с дерева должен упасть в определённом месте. Задавал уточняющие вопросы и даже высказывал свои предположения, словно ему это было действительно интересно. Конечно, я понимал обратное, и мне просто нужно было с кем-то поделиться этим.       Впервые мне удалось так легко осилить сразу четыре десерта подряд. Они ушли сами собой под непонятный диалог о ветре, цветах, деревьях и потоках воздуха, пока этот странный азиат пытался понять мой мир.       Когда мы вышли из заведения, которое теперь ассоциировалось у меня с самыми вкусными десертами на свете, было уже темно.       У парка я вышел подальше от дороги и сел на траву на холме, внимательно рассматривая высокие здания делового центра, с которых началась моя жизнь в Америке. Нет ничего более столь контрастного, чем богатый центр Лос-Анджелеса и грязные, украшенные тоннами граффити районы вокруг него.       Лео сел около меня и проследовал за моим взглядом.       — Иногда я думаю, насколько реально начать жить там. Что для этого требуется сделать? Насколько богатым надо быть?       Сложно было не согласиться с его словами. Порой я тоже позволял себе подобные мысли. Жизнь в Германии и здесь была просто «земля и небо», из которых землёй неожиданно оказалась Америка.       — Можно глупый вопрос? — я сложил руки на колени.       — Давай.       — Никогда прежде не видел азиатов. Кто ты по национальности?       Родители человека, которого всегда сопровождал добрый улыбчивый взгляд, были родом из Северной Кореи и Японии. Корейские корни выдавал его высокий рост, вытянутое лицо с чётким контуром, светлая кожа, тонкие губы, нос и глаза. Япония лишь подчеркнула эти качества, окончательно усилив их. Обычно у азиатов волосы были плотные и жёсткие. Но сидя ещё в кафе, я убедился в обратном. У него они были тонкие и гладкие, а значит, очень мягкие.       Странно осознавать, что рядом сидит человек, внешность которого по непонятным причинам тебе нравится. Он оказался первым, про кого я мог бы сказать «красивый».       — А ты кто национальности?       — А на кого похож? — даже я с полной уверенностью не мог ответить на этот вопрос, поэтому отдал это право ему.       — У тебя славянские черты. Мне так кажется.       Я улыбнулся и тихо посмеялся.       Знал бы он, что эта внешность принадлежит потомкам королей Франции. Хотя даже мой отец не был похож на чистого француза. Гены дали ему слишком светлую кожу, такие же яркие голубые глаза и тёмные, слегка пепельного отлива волосы. По природным законам он считался «уродом» из-за такого сочетания, но в жизни от него точно было не оторвать глаз.       Преимущественно французы имели смуглую кожу, тёмные волосы и глаза. Обычная особенность с кельтскими и лигурскими предками, которая встречалась чаще всего.       Если бы не мать, я скорее всего полностью взял бы внешность отца. Но её русые, уходящие на длине в блонд волосы сделали меня неким примером потомка галлов. Читая очередную книгу по истории своей страны, это был единственный тип, подходящий под описание моей внешности.       — Я родился в долине Луары. Орлеан.       — Это же самое сердце Франции! — он подскочил и начал восторженно размахивать руками, словно нашёл клад. — Настоящая жемчужина французской истории!       — Почему тебя это так восхищает?       — Потому что ты отлично олицетворяешь этот город. Он такой же до прекрасного загадочный, — Лео встал ровно во весь свой рост. — Пойдём ко мне? Я живу в тех апартаментах, — его рука указала левее от делового центра на коричневое здание в современном стиле.       — Наверное, всё же откажусь, — я поднялся и отряхнул джинсы от приставшей сухой травы. — Уже поздно, а мне ещё на работу завтра.       — Давай отпрошу тебя, — его рука потянулась за телефоном.       — Не стоит, — я помотал головой и в крайний раз взглянул на высокие здания.       На мои плечи приземлился чёрный пиджак азиата. Он улыбнулся и, не отпуская его края, потащил меня за собой. Ноги автоматически двинулись следом, пусть и могли остановиться в ту же секунду.       От моего возмущения его спасла кошка, которая с самого порога квартиры встретила меня падением на спину, подставив свой мягкий живот ещё пока незнакомым рукам. Я мгновенно позабыл про всю заготовленную речь, которую хотел высказать ему, дойдя до места назначения.       В цвете её белой шерсти присутствовал пятнами на голове и спине светло-серый, разбавленный поверх едва заметными, более тёмными полосками. Эти круглые, полные любопытства зелёные глаза напомнили мне ребёнка.       — Чай? Кофе?       — Лучше чай.       С каких-то пор ароматный кофейный напиток стал ассоциироваться у меня лишь с негативными воспоминаниями о Германии.       — Тебе повезло. Я отлично делаю авторские чаи, — он улыбнулся, повернулся вокруг себя один раз и устремился к кухонному гарнитуру напротив углового дивана.       Пока я продолжал гладить кошку, сидя перед ней, его руки очень спешно и ловко расправлялись с разными ингредиентами. Среди них были фрукты и травы, название которых мне были неизвестны.       — Ты можешь пройти и сесть, — к сожалению, он таки обратил внимание на то, что я всё ещё даже обувь не снял.       Видимо, придётся всё же зайти.       Кошка пошла за мной следом и, опережая меня, запрыгнула на диван, дожидаясь, пока я сам на него сяду. Затем тут же заскочила мне прямо на ноги, вытягивая спину как можно выше. «Гладь меня». Как можно не согласиться на такой открытый намёк от мягкого и пушистого создания, издающего настолько приятные слуху звуки?       — Любишь животных?       — Очень, — я аккуратно обнял кошку и прижал к себе, наслаждаясь её теплом. — Но сам не завожу.       — Почему? Мне кажется, у тебя отлично получится. Она не любит гостей, но ты ей сразу понравился.       — В квартиру, которую я снимаю, нельзя с животными.       Арендодатель при первом же въезде дал явно это понять, ткнув толстым пальцем в плакат на стене с надписью «No animals». Так объяснялась низкая стоимость аренды. Судя по всему, у хозяина квартиры аллергия на шерсть, с которой я уже точно ничего не мог сделать, не имея способности лечить заболевания одним взмахом руки.       По моим скромным размышлениям, в Америке было не так много желающих платить деньги за квартиру, где нельзя содержать питомца. Увы, в современном мире эти небольшие существа стали занимать всё больше места в нашей жизни. Не все люди, подобно мне, готовы отказаться от возможности наслаждаться компанией с той же собакой в пользу съёмного жилья.       — Пожалуйста, — его рука протянула мне чашку, с краёв которой струился пар.       Я забрал её, аккуратно втянул горячий напиток и задумался о вкусе. В сравнении с обычным чаем этот был гораздо слаще и с яркими фруктовыми нотами.       — Вкусно. Спасибо. Не пробовал такое, — мой взгляд проследовал за ним. Он налил напиток себе и приземлился на диван немного дальше, сохраняя между нами идеальное расстояние, на котором мне не хотелось броситься в бегство.       — Так как тебя зовут?       Я едва не обжёгся и посмотрел на него, пытаясь побороть свой шок от того, что до сих пор не представился ему, а он даже не торопился это спрашивать.       — Но мог же спросить раньше.       — Обычно люди говорят имена друг другу взаимно, но ты почему-то промолчал. Не стал настаивать.       Действительно. У меня совсем это вылетело из головы. Был настолько напряжён из-за того, что приходится делить трапезу с кем-то, находясь так близко к человеку.       Я взялся за голову и зацепился за вид из окна: небольшой балкон, на который вели панорамные стеклянные двери, открывал обзор на парк, откуда мы пришли сюда.       На секунду мне пришлось задуматься о том, какое имя было представлено Крису. Если Лео ходит в тот бар, его не затруднит случайно узнать от него второй вариант, который по началу мне не хотелось озвучивать.       — Ренуа.       Я услышал стук чашки по журнальному столику и обернулся.       Лео начал тихо хлопать в ладоши:       — Ренуа из Орлеана в Долине Луары. Звучит как начало какой-то неплохой истории.       — Ха. Наверное, — то была усмешка над самим собой, и того, какая же это, должно быть, глупость.