Defame me

Если спросить у неё напрямую, то Бонни Беннет, оглядываясь на своё прошлое, смело может сказать, что о многом в своей жизни жалеет и представься бы возможность, то она без всяких сомнений постаралась бы это изменить — исправить. В этот список однозначно попадают все трагедии, случившиеся с её семьёй и близким окружением из-за появления в их маленьком городке сверхъестественных существ, а также то, что стоит на вершине её персонального пьедестала — невозможность убить того, кто нанёс ей персональную — личную — травму — чересчур интимную в плане воздействия на её физическое тело и ментальную оболочку. Бывшая ведьма Беннет — опять же таки из-за него — жалеет о том, что не смогла прикончить Малакая Паркера собственными руками, расправившись с ним самым не гуманным образом. За то вот он мастерски над ней поработал, умудрившись залезть под кожу своими длинными и тонкими пальцами, нанося шрам за шрамом в качестве пожизненного напоминания о совместном и довольно плодотворном прошлом, привнося в её жизнь весь возможный спектр боли, отчаяния и негативного воздействия, поработил своим ядом её мысли и чувства, а также лишил её какой-либо возможности начать нормальную жизнь, воссоединившись с остатками былой роскоши — близкими друзьями. То, что для него стало маленькой отдушиной в плане вымещения негативных эмоций из-за опыта знакомства с магией её бабушки и возможностью получить билет домой, чтобы расправиться с ненавистной семьёй, для неё обернулось тотальным одиночеством, к херам разрушенной нервной системой, сломанными моральными приоритетами, потерей собственного «я», а также приобретением новых, всё ещё болящих и кровоточащих, шрамов. Бонни чувствует только одно — пускай она и выжила, но Кай умудрился отхапать от неё не малый кусок, поглотив его и ни разу не подавившись. Возможно, если бы они встретились при других обстоятельствах, она могла бы себе позволить пасть перед чарами этого психопата, но что сделано того уже не вернуть. Ведь всё её естество будет помнить его вопреки всему и за это бывшая ведьма ненавидит его больше всего на свете. Собирая сумку с минимальным запасом вещей, она хочет лишь одного: поскорее покинуть ненавистное ей поместье Сальваторе — да и в принципе весь город, — чтобы попытаться найти себя заново, а заодно и путь домой. Так ей, по крайней мере, казалось до недавнего времени. *** Если смотреть на ситуацию шире, то девушка перестаёт о многом жалеть. Ей ничуть не жалко коротко обрезать волосы, то и дело грязными паклями лезущие в глаза, срезать под корень некогда длинные и ухоженные ногти, смотреть на огрубевшую кожу рук и всего тела в целом, ощущать стойкое зловоние от пропитанной грязью и кровью, и местами порванной одежды, а также тотально забить на свой внешний вид, ведь в мире, в котором происходит чёртов Апокалипсис по-другому и не получится. Такой чушью могут позволить себе заниматься лишь единицы из тех, кто сидит на верхушке пищевой цепи и кому не нужно ежедневно марать руки, капаясь в прогнивших внутренностях некогда живых людей. На самом деле ей мало что известно. Может быть петля, созданная для удержания конкретного психопата, разрушилась в ходе его исчезновения и Бонни попала в свой персональный ад, а может быть она умерла и вот так выглядит специально для неё подобранное наказание от ведьм за всё то, что она делала на благо вампирской расы. Этого она точно утверждать не может, но факты штука упрямая — на дворе вместо привычных ландшафтов одиноких улиц предстаёт разрушенный мир и сама девушка, у которой мало что получается с первой попытки. Ведь о чём она не перестаёт жалеть так это о потери магии. Будь в ней ещё хотя бы пара искр, то ей бы не пришлось бы рвать жилы, используя всевозможные подручные средства, чтобы замочить преследующих её мертвецов. Достаточно было бы воспользоваться старым-добрым Insendio и тогда бы — если не все проблемы, то большая их часть — были бы решены в мгновение ока. Жизнь в этом первородном каменном мире напоминает ей сцены с реконструкциями из учебников по истории. Только вот если тогда перед людьми стояла задача выжить, охотясь на опасных хищников, попутно защитив и продолжив свой род, то вот сейчас ей предстоит сделать что-то явно по хуже. Ведь в этом деградировавшем напрочь мирке отсутствует всё то, к чему она успела привыкнуть за годы своего обитания в нормальном и довольно спокойном — по нынешним меркам этой реальности — Мистик Фоллсе. Большая часть благ исчезла за какие-то считанные месяцы и не замечать столь очевидный регресс просто невозможно. В конечном итоге, всё сводится к бешенной гонке на выживание. И Бонни не была к этому готова. Но что бы она не думала, ей приходится каждый день перебарывать саму себя, собирая по кусочкам всё то немногочисленное, что в ней осталось от той версии себя, что она когда-то представляла. Открывая глаза и видя, что она в конечном итоге жива вопреки всем обстоятельствам, девушка радуется тому, что Завесы больше нет и её близким не приходится наблюдать картину того, как некогда одна из сильнейших ведьм своего поколения влечёт своё жалкое существования, перебиваясь с убийства ходячих мертвецов на попытки раздобыть хоть какую-то еду, попутно избегая любого контакта с живыми людьми как чумы. Когда от отчаяния она начинает питаться чем попадётся под руку, в её голове всплывают воспоминания об утончённых подругах с их идеальными образами, которые при виде червей на уроках биологии отворачивали головы: и если Елена ещё была хоть на что-то способна в силу того, что она выросла в семье врачей и сама хотела пойти по их стопам, то вот с Кэролайн дела обстояли не столь радужно — всё её нутро выворачивалось из-за брезгливости, дискомфорта от представшей перед ней картины и сожаления из-за необходимости забрать чужую жизнь. Даже если этой формой являлся простой организм на подобии червя. Сейчас вспоминая те беззаботные деньки, на губах у девушки возникает непрошенная улыбка, а сердце позволяет себе открыться хотя бы на мгновение. Ведь будучи и без того поломанной общением с психопатом, ситуация с нынешним миром совсем не придаёт ей счастья. Именно в такие моменты, когда эмоции и воспоминания берут над вверх, Бонни осознаёт, что до всего этого у неё была жизнь. Да, она была разной — местами паршивой по своей наполненности, местами гадкой из-за пережитого опыта и груза ответственности за совершённые действия и приведшие с ними же последствия, но в ней также было много чего светлого, тёплого и приятного. И так понемногу, потихоньку она продолжает двигаться навстречу своему таинственному будущему. *** Всё это происходит с ней, когда Бонни меньше всего этого ожидает. Просто в какое-то мгновение она пересекает густо посаженные лесные массивы, неся за спиной массивный рюкзак с грузом необходимых вещей и багажом столь противоречивых воспоминаний, в поисках места для потенциальной ночёвки, как слышит звуки. И они принадлежат, судя по чётким разговорам, совсем не мертвецам, а более чем живым людям. Инстинктивно девушка, стараясь действовать как можно тише, прячется за одним из больших стволов дерева, вслушиваясь в речь незваных гостей. Слыша, преимущественно, мужские голоса, спорящих о какой-то группе поселенцев, бывшая ведьма чувствует себя напуганной и потерянной, ведь несмотря на всё ранее произошедшее, она как никто другой понимает, что от людей стоит ожидать чего угодно. Они могут улыбаться человеку в глаза, а за спиной держать острый нож, которым при первой же возможности вспорют ему горло и даже не поморщатся. Видела она подобные случаи и не раз, а учитывая тот факт, что преимущественно среди них слышны именно мужские голоса, то стоит ожидать, что они, если её найдут, то не упустят возможность воспользоваться её телом, чего девушка очень сильно боится. Ведь насколько бы храброй она не была бы и сколько испытаний не было ею пройдено, но даже Кай Паркер, знатно так покопавшийся — во всех смыслах этого слова — в ней и её внутренностях, не опустился до столь откровенной низости как использовать подвернувшееся тело девушки для удовлетворения собственных желаний и потребностей, а ведь у него — как минимум — лет так двадцать не было ни единой возможности прикоснуться в таком ключе к женщине. Поэтому она изо всех сил старается найти глазами укромное место, в котором сможет переждать уход чужих, ведь судя по приближающимся шагам, они уже совсем скоро подойдут к ней совсем вплотную и вот тогда уже дела будут обстоять хуже некуда. Боясь последствий встречи с незнакомцами, девушка уже хочет нырнуть в непроходимые кусты, чтобы рвануть изо всех сил вперёд, как обращает внимание на звук уверенной мужской поступи, звучащей немного в стороне от её места расположения. Повернув голову в том направлении, Бонни видит то, что ей явно ещё будет многие ночи — если она, конечно, переживёт этот день — снится в ярких и очень реалистичных по своему наполнению кошмарах. Буквально в десятке метрах от неё расположился мужчина средних лет с зализанными назад тёмными волосами с едва заметной проседью и столь же обильной недельной бородой, в которой благодаря серебру коротких волосков уже более отчётливо виден его реальный возраст. Облачённый в чёрную кожаную куртку, на подобии тех, что когда-то носил Деймон, застёгнутую до самого горла, подходящие по стилю к ней джинсы, тяжёлые армейские ботинки, которые прекрасно подходят для долгих прогулок по непроходимым лесам и обвязанный вокруг шеи ярко-красный шарм, выделяющийся контрастным пятном на фоне его тёмного и довольно мрачного образа. Но Бонни больше всего уделяет внимания именно его глазам, в которых играет хорошо знакомый ей огонь безумия и обмотанной колючей проволкой бейсбольной бите, спокойно покоящейся у него на плече. И девушка готова отдать руку на отсечение, что именно ею были отобраны множество жизней нелюдей, да и не только. Бывшей ведьме даже кажется, что в звеньях металла отчётливо виднеются следы свежей крови и чьего-то мозгового содержимого. — И кто же это тут у нас занимательный? — в голосе незнакомца слышна неприкрытая насмешка с долей любопытства, отчего у Бонни подкашиваются ноги, ведь ей уже всё прекрасно известно наперёд и даже ненужно обладать сверхъестественным чутьём, чтобы определить одну простую истину — она влипла и на этот раз по полной.