Наследие волков

      Чимин просыпается поздно: солнце уже вовсю светит в окна. В комнате душно, и он сбрасывает с себя одеяло. Что-то было не так.       Омега встаёт и подходит к зеркалу. Он не кричит, не удивляется, увидев в отражении себя с белыми волосами и синими глазами. В голове чётко прорисовываются картины этой ночи, словно кто-то со стороны смотрел на всё это. Кто-то, кто засел у него в голове.       Ему слегка обидно, что Чонгука нет в спальне. Омега прислоняется лбом к зеркалу и шепчет:       — Кто же ты?       Тем временем Сынмин тихо заходит в опочивальню.       — Чимин! Как ты? Как себя чувствуешь?       Император отстраняется от зеркальной поверхности и медленно поворачивается к вошедшему.       — Но-ормально. А... А Чонгук где?       — Императору пришло письмо из Вейтунии.       — Понятно... Слушай, Сынмин, я не знаю, что со мной... Кто-то из меня рвётся наружу. Я помню всё, что было этой ночью, но ведь тогда я был без сознания. Я..       Сынмин быстро подходит и аккуратно берёт Чимина за плечи, заглядывая тому в глаза.       — Чимин, мы обязательно что-нибудь придумаем! Ты справишься! Я, Чонгук, Чхоль — мы все будем рядом и поможем тебе.       Чимин опускает голову и тяжело вздыхает.

***

      Чонгук не находит себе места всё утро. Он большими шагами ходит по спальне, как вдруг одна неприятная мысль посещает его голову. Наклонившись, он всматривается в лицо мужа. Тот мирно спал, на его лицо сквозь шторы падал лучик света.       «Это надо проверить», — подумал Чонгук и вышел из комнаты. Он медленно шагал по коридору в тот момент, когда случайно набрёл на Чхоль, который шёл навстречу.       — Тебе письмо из Вейтунии пришло, я положил его на стол в твоём кабинете.       — Чхоль, что с ним?       — С письмом?       — Да с каким письмом?! С Чимином!       Лекарь задумался. А Чонгук вздохнул и, похлопав по плечу друга, направился дальше.

***

      Он вошёл в библиотеку и остановился. Если Чонгук сделает ещё несколько шагов, обратного пути не будет. Альфа запустил пальцы в волосы и застонал от усталости и безысходности. В голове снова картины этой ночи: Чимин в судороге и в беспамятстве... Это придало императору уверенности и сил.       Чонгук подошёл к самому дальнему и тёмному углу и, опустившись на корточки, откинул ковёр. Под ним скрывалась старая дверь в подвал. Альфа дрожащей рукой достал старинный ключ, что был в единственном экземпляре и хранился только у императора. Один оборот и он смог открыть дверь, за ней обнаружил лестницу, ведущую в подвал.       Чонгук зажёг свечу в фонаре, которая уже давно не использовалась, и стал медленно спускаться. Здесь всё покрыто толстым слоем пыли, опутано паутиной. Застоявшийся воздух пах старыми книгами и пергаментами. Альфа даже предположить не мог, сколько лет сюда не ступала нога человека.       — Не в книгах... Точно не в книгах, — прошептал Чонгук.       Ему не хотелось здесь громко говорить, нарушать спокойствие этого старого места. Он подошёл к стопке старых пергаментов. Некоторые потеряли свой первоначальный вид, были пожелтевшие, где-то даже обгоревшие.       Альфа перебирал одну стопку за другой, но так ничего и не нашёл. Практически отчаявшись, он пнул ножку старого стола, тот тут же покосился и через секунду рухнул, открывая взгляду спрятанные пергаменты. Они лежали между стеллажом и стеной, а стол как раз скрывал их от любопытных глаз.       У Чонгука ёкнуло сердце. Может, это судьба, что он их нашел. Но надо было убедиться, что это именно то, что он искал.       Сдув с первого пергамента пыль, альфа разглядел надпись на древнем языке своей страны. Но он знал это слово. Знал и сейчас испугался.       «Волк», — подумал император. Чонгук отложил в сторону несколько следующих листков и увидел то, что искал. Но он никак не мог предположить, что это так его удивит. Альфа разглядывал портрет.       — Чюнин! — во все горло крикнул альфа, обращаясь к портрету. — Что ты наделал, Чюнин?!       Император пошатнулся и оперся рукой о стену.       «Чюнин... Стоп. Чюнин... Чимин... Нет-нет-нет! Этого не может быть!» — подумав, он бросился обратно к лестнице, прихватив с собой пергамент с портретом.       Он как можно быстрее закрыл на ключ дверь и накрыл её обратно ковром. Он бежал по коридору, крикнув на пути какому-то слуге, чтобы тот срочно привёл Чхоля в его кабинет. Слуги удивлялись такому виду императора: растрёпанные волосы, весь в пыли и несётся по коридорам. Но Чонгуку было всё равно.       Чхоль постучался и, получив разрешение, вошёл.       — Что с тобой? — он кивнул на паутинку, свисающую с плеча Чонгука, тот лишь махнул рукой, призвав подойти ближе, и указал на пергамент.       — Ты заказал портрет Чимина? Когда успел? Он ведь только сегодня ночью стал... Таким, — он намекал на изменения во внешности омеги.       — Чимина? Чимина! Чхоль! — Чонгук крикнул. — Это не Чимин! Чхоль... Чюнин. Чюнин!       — Ч-ч-чюнин... Это... Это он?       — Да... Тот, кто наложил на нас проклятие.       — Но он же один в один как Чимин!              — А я что, не вижу?       Чхоль сел в кресло и рассеянно посмотрел на монарха.       — Я не понимаю... После того как у Чимина побелели волосы и изменился цвет глаз... Он... Он один в один как Чюнин! А имена?...       — Так, Чонгук, давай подумаем логично.       Альфа взглянул на него отчаянно.       — Смотри, ты говорил, что у Чимина был прапрадедушка из Ласимирии, так?       — Так.       — Это началось вчера, верно? Верно. Что произошло позавчера? Или чуть раньше. Подумай.       — Я поставил ему метку.       — Что? Это хорошо... Стоп! А не могло ли это послужить началом всему этому? В Чимине всё же течёт кровь ласимирцев. Что, если с него и начнётся возрождение нашего дара? Что, если наши потомки снова смогут превращаться в волков? — То есть ты хочешь сказать, что Чимин становится оборотнем?       — Я не знаю, лишь предполагаю. Из какого государства был Чюнин?       — Из Ну.. Нуварии       — А Чимин?       Император лишь простонал.       — Чонгук, Чимин должен об этом узнать. Ты обязан ему рассказать.       — Что я ему скажу? Мы и сами не знаем, будет он оборотнем или нет?! А ты видел, как ему больно было ночью?       — Видел, и именно поэтому он имеет право знать. Не смотря на то, что это всего лишь предположение.       Чонгук посмотрел на портрет.       Молодое лицо было так ему знакомо, но вот взгляд совсем другой: у Чимина добрые глаза, а у Чюнина — злые, грустные и пустые. Возможно, что когда создавался этот портрет, он уже знал про измены мужа.       Чонгук резко встал и направился к двери, но остановился и, вернувшись, взял пергамент.       — Спасибо, Чхоль... — и вышел из кабинета.

***

      Альфа медленно брёл к императорской спальне. Ему не хотелось говорить об этом с Чимином, но он понимал, что Чхоль прав.       Войдя в комнату, он увидел разговорившихся Сынмина и своего супруга: оба были напряжены, и у Чимина глаза были на мокром месте.       Альфа быстро свернул пергамент и спрятал во внутренний карман. Секретарь омеги незаметно вышел, а Чонгук, подойдя к Чимину, упал на колени и быстро заговорил, его голос дрожал:       — Чимин! Я никогда не изменю тебе! Слышишь! Никогда! Я не предам тебя! Буду любить до конца жизни и после!       Омега в недоумении смотрел на стоящего на коленях мужа.       — Гук... Гуки, поднимись, пожалуйста.       Когда тот встал, омега взял в свои ладошки лицо альфы и заглянул ему в глаза.       — Ты, я... мы... Мы — семья. И теперь есть друг у друга, как законные супруги. Так что нам нечего бояться. Это всего лишь испытание, которое мы пройдём вместе.       — Вместе, — вторил своему омеге Чонгук, и Чимин, наклонившись, поцеловал его в губы.       — Вместе, — прошептал Чимин, улыбаясь.       — Да, вместе, — продолжал Чонгук, теперь уже сам потянувшись за поцелуем.       — Вместе, — Чимин засмеялся, а император потонул в этом звуке: смех его мужа был звонкий и такой весёлый.       — Вместе, — подытожил Чонгук.       — Это всего лишь оболочка, — Чимин провёл рукой по волосам и, взяв ладонь Чонгука, приложил её к своей груди. — Чувствуешь, бьётся для тебя.       Альфа , конечно же, чувствовал каждый удар сердца дорогого ему человека, а это самое главное.