О лягушках, про океан неведающих

      Весеннее умиротворение и таинственный внутренний трепет, обычно возникающий в минуты долгого ожидания дождя, кружили по помещению. Они скользили дружелюбными полупрозрачными тенями по серо-голубым стенам и фасадам кухонной мебели, мягко касались задумчивого лица Мидорикавы. Осторожно подперев стол, Рюдзи сосредоточенно изучал рукописное послание на листке бумаги, явно вырванном из школьной тетради. Периодически молодой человек подносил к губам белую кружку с остывшим какао.       Молочно-шоколадные ноты, всё ещё витавшие в воздухе, смешивались со свежим, цветочным ароматом, создавая совершенно новое и удивительное сочетание. Хирото казалось, что он продолжал смотреть прекрасный сон. Лишь яркие, пылающие, как ночной костёр, красные гвоздики твердили об обратном. Небольшой букет украшал собой обеденный стол, выбиваясь из общей гаммы и перетягивая на себя всё внимание.        – Доброе утро, – Кира прошёл внутрь помещения и нежно, хоть и ненадолго, уткнулся носом в распущенные волосы возлюбленного. Тот быстро свернул записку и убрал её в новенький ежедневник, лежащий рядом с вазой. – Сегодня какой-то особенные день?        – Как видишь, наш сын решил его таковым сделать, – вздохнул Мидорикава. В тёмных глазах отражалась давно забытая, детская тоска по тому, чему никогда не обладал и не обретёшь во век.        – Сегодня день матери, Хирото, – пожевав губы, признался Рюдзи на выдохе и отвернулся, глядя на стремительно летящие вдаль тучи.       Он до сих пор не знал, как реагировать на выходку Карии. Тот всей душой обожал устраивать розыгрыши, целями коих становились не только друзья и сокомандники, но и опекуны. Тем не менее Мидорикава готов поклясться внутренним чутьём, что ситуацию нельзя рассматривать поверхностно. Всё намного глубже и запутаннее, чем казалось на первый взгляд. Для удовлетворения потребности Масаки требовалось лишь вручить простенький букет и похихикать над глупым выражением лица родителя. Вряд ли смущённый подросток так заморачивался бы над выбором достойного подарка. А уж тем более он не запрятал бы записку с тайной просьбой о помощи между страниц дорогого блокнота. Поэтому вырисовывалась следующая картина – всё это являлось не чем иным, как актом доверия и благодарности. Следовательно, злится на маленького котёнка причин не было.        – И в кого он такой сообразительный, – гордо усмехнулся Рюдзи, намекая явно не на биологического отца Карии, и тут же фыркнул. Любое воспоминание о том человеке действовало на нервы. Возможно, он желал лучшей жизни своему ребёнку, полностью отказываясь от родительских прав. Только столь отчаявшийся человек не подумал даже поговорить с Масаки о происходящем подобающим образом.        – Знаешь, временами я вам обоим завидую, – по-тёплому признался Хирото.       «Папа» звучало в доме чаще, эмоциональнее и свободнее. «Отец» всё ещё произносилось учтиво и уважительно, но тихо и смущённо. Кира не мог делать вид, что не замечал, как Кария тянулся к Мидорикаве и как раскрепощался рядом с ним. Чего стоила недавняя сцена, где два дорогих для Хирото человека общими усилиями готовили ужин и весело подпевали песням, звучащим из радио. Сделанное украдкой видео будет согревать душу ещё очень и очень долго. Возможно, в молодом мужчине говорила отнюдь не зависть, а ревность. Ревновал он друг к другу скорее обоих сразу, чем по отдельности.       Мидорикава забавно прыснул перед тем, как окончательно разразиться смехом. Он приблизился к возлюбленному и поддерживающе погладил того по щеке:        – Вот увидишь, скоро всё наладится, – Рюдзи уже не терпелось лицезреть растерянное лицо любимого, когда тот узнает о решении сына сменить фамилию на Кира. Мидорикава не мог позволить себе потерять репутацию гениального секретаря, если не успеет подготовить все необходимые документы аккурат к предстоящему дню отца.       Прежде чем прильнуть к партнёру, Кира выглянул через плечо в коридор, прислушиваясь к тишине.        – Расслабься. Масаки долго не будет дома, – Мидорикаву забавляло, но с другой стороны печалило, что им по-прежнему приходилось конспирироваться перед младшим членом семьи.        – Это тебе материнский инстинкт подсказывает? – а ведь каких трудов Рюдзи стоило выпытать у второгодки обо всех его планах на сегодня! Он возмущённо закатил глаза, ловко перефразировав древнюю мудрость:        – Отец лягушки – лягушка!       Обычно именно дети легко и просто копировали повадки и привычки родителей, словно вода, принимающая форму сосуда, в который налита. Масаки, незаметно для самого себя, становился похожим на бывших элийцев день ото дня. Словно он прожил с ними под одной крышей всю жизнь. Иногда Мидорикава задавался вопросом: существовал ли на самом деле мир, где все звёзды сложились иначе. В такие моменты Рюдзи даже иногда завидовал той версии себя, которую их сын с рождения называл мамой.       Они с Хирото воспитывали Карию, а он учил их чему-то новому в ответ. Это и делало их семьёй. Поэтому нет ничего страшного, если они тоже впитали некоторые привычки сына. Наверное.       Сняв очки и оставив их возле вазы с гвоздиками, Кира несдержанно впился в губы возлюбленного, целуя напористо и жадно. Он осторожно направлял их обоих к выходу из кухни в сторону общей спальни. Они оба соскучились по столь близкому общению. Поэтому необходимо насладиться драгоценными минутами пока предоставлялась возможность.       А был ли это ещё один подарок или тонкий расчёт Масаки знал только сам Масаки, в очередной раз чихнувший на затянувшейся тренировке нового приёма вместе с Кирино.