Секрет, что покоится за занавесом

      Выступление, полное напряжения и манящего предвкушения чего-то зрелищного, постепенно подходит к завершению. Последний трюк Лини завершает под бурю аплодисментов и, оглянув зал, снимает шляпу. Резкий выпад и она летит над головами гостей банкета, выбрасывая из себя маленькие конфеты, лепестки цветов и даже красивые перья. Завораживающее зрелище порождает новую волну оваций, и иллюзионист расплывается в довольной улыбке, поднимая одну руку вверх. Секунда и в неё сразу же возвращается шляпа, обогнувшая весь зал. В этот же момент помощники становятся по обе стороны от Лини, склоняясь в лёгком поклоне. Занавес медленно опускается под неугасающие возгласы, отделяя персонал от влиятельных гостей. Цветные прожектора гаснут, возвращая вечеру более спокойный лад.       — Ах, как чудесно, — лепечет девушка у длинного стола с закусками, обращаясь к подруге. — Может, подождём господина Лини где-нибудь? Я так хочу поговорить с ним или перекинуться хотя бы парой слов!       — Угомонись, ты серьёзно думаешь, что он тебе ответит? — пытается поумерить пыл подруги девушка, но, видимо, безрезультатно.       Люмин еле слышно вздыхает то ли от возобновившегося шума разговоров, то ли от сверлящего её спину взгляда. Она не спеша поправляет складки платья и принимает бокал вина из руки, обтянутой чёрной перчаткой. Телохранитель сразу же показывает на голову, и Люмин тянет руку к своей причёске, вытаскивая оттуда перо. Её глаза сияют хитрым блеском и, хоть лицо выглядит отстранённо-расслабленным, сердце словно делает кувырок, как булава в ловких руках Лини. Это неутолимое чувство предвкушения… Она правда его обожает. Это и правда нельзя сравнить ни с чем другим.       — Ах, Линда, он так прекрасен, — всё никак не умолкает девушка, чем заставляет Люмин приложить усилия, чтобы не усмехнуться. Эта девица так невоспитанна и резка в своих высказываниях, что у других гостей начинает иссякать терпение, о чём как раз говорят их косые взгляды. Линда это замечает и, обречённо вздыхая, просто решает уйти за напитками, надеясь, что за это время подруга сможет подуспокоиться.       Люмин невольно расплывается в улыбке, когда девушка проходит мимо неё вглубь зала. Нет, всё же есть кое-что, с чем можно сравнить прекрасное предвкушение. Удовлетворение от осознания своей важности. Другим остаётся лишь мечтать о взгляде, пока Люмин имеет полную свободу действий рядом с ним, похитителем сотен женских сердец. Даже сейчас, точнее, через пару минут она будет полностью усыпана вниманием загадочного блондина, пока кое-кто будет лишь лелеять надежды об обычном разговоре. Какая жалость.       — Госпожа, — телохранитель чуть наклоняется к уху Люмин, из-за чего она наконец переводит взгляд с пера куда-то вглубь зала. С этими мыслями совсем не замечаешь, как выпадаешь из реальности, — всё готово.       — Благодарю, — она кивает и, сделав последний глоток, оставляет бокал в руках мужчины.       Увлечённость гостей светскими беседами, которые можно смело назвать обычными сплетнями, играет Люмин на руку, помогая уйти незамеченной. Она выходит в коридор, обвешанный дорогими картинами, и размеренно шагает в сторону «той самой» двери.       Стук каблуков замолкает напротив третьего от зала помещения, и дверь сразу же приоткрывается, приглашая во внутрь. Люмин невольно вздрагивает, когда в нос ударяет до боли знакомый запах. Внизу живота сворачивается тянущий ком, заставляющий закусить губу. Это прекрасное чувство предвкушения, что тонко граничит с лёгким страхом… Это уже можно назвать зависимостью.       Люмин заходит в комнату, вдыхая аромат цветов полной грудью. Доходит практически до середины помещения и останавливается. За спиной мягко закрывается дверь и чуть погодя слышатся размеренные шаги.       Антракт закончен, пришло время новой части выступления.       — Госпожа, как приятно снова вас видеть, — Лини склоняется в глубоком поклоне, и Люмин разворачивается в пол-оборота, изучая его горящими золотыми глазами.       Она правда не может сдержать улыбку. Люмин сжимает руки в кулаки, отводя взгляд в сторону, чтобы сдержаться от внезапного порыва, и вдруг замечает громоздкую сумку, из которой торчит парочка занятных вещей. Но, прежде чем Люмин успевает хоть что-то сделать, перед её взором снова возникает Лини с лёгкой полуулыбкой на губах.       — Госпожа, — протягивает он, постепенно подходя ближе, — вы так увлечённо смотрели моё представление. Я польщён.       — Мой опекун отдал большие деньги за ваше мастерство, так что нет ничего удивительного в моём сосредоточенном наблюдении, — мотает головой Люмин и вздрагивает, когда её открытое бедро задевает что-то холодное.       Чёрная плётка нежно касается кожи и затем отодвигает край платья, делая разрез на бедре ещё заметнее. Люмин задерживает дыхание, наблюдая за действиями иллюзиониста, не смея даже моргнуть. Эта игра в «холодных аристократов» уже трещит по швам.       — Эти чулки, — Лини скашивает голову набок и прикусывает губу, словно оценивая.       — Это моя инициатива, — Люмин снова отводит взгляд в сторону, стараясь скрыть появившееся смущение. — В принципе, это единственное, на чём я настояла в сегодняшнем наряде.       — Оно и видно, платье очень откровенное, — замечает Лини и указывает взглядом на открытую грудь. Люмин невольно прикрывает оголенную часть рукой и неловко улыбается.       — Мне сказали, что оно прекрасно подойдет, чтобы подчеркнуть мою шею, — даже плотный слой макияжа не может скрыть выступивший румянец. Люмин переводит взгляд на лицо Лини и кусает себя за щеку, стараясь скрыть внезапные чувства.       Иллюзионист даже ловит себя на мысли, что это… немного мило. Особенно если вспомнить, как она ведёт себя при других. Её правда можно назвать величественной девушкой, достойной восхищения.       «Леди Чести и Достоинства» — так называют Люмин в Высшем свете. И не зря, ведь её заслуги известны всем. Первая леди Фонтейна как-никак. И всем всё равно, какими способами воспитывали эту леди, как она жила и как всего добилась. Главное лишь результат. Единственное, что может сильно заинтересовать общественность — крах. Однако это невозможно, ведь вокруг семьи и репутации Люмин нет ни намёка на скандал или хоть какое-то тёмное пятно. И всё будет оставаться таковым, пока все секреты будут оставаться в безопасности за закрытыми дверьми этого поместья.       Лини даже польщён. Хранить секреты такой знатной особы и правда дорогого стоит. Такая степень доверия поражает и заставляет бороться с внезапно появившейся гордыней. Понимание того, что этим самым «тёмным пятном» на репутации леди является именно он, иллюзионист-сирота, каждый раз заставляет Лини расплываться в самодовольной улыбке.       Люмин шумно выдыхает, когда на шею внезапно обрушивается дорожка поцелуев. Стул неподалёку приходится очень кстати, когда тонкие пальцы проходят от чужих губ до груди и надавливают, заставляя покачнуться. Нравится ли это леди? Очень. До мелкой дрожи и желания удержать этого иллюзиониста возле себя.       Неторопливые действия дразнят. Изводят, заставляя дрожать от предвкушения. Люмин тихо мычит, когда по внутренней стороне бедра поглаживающими движениями проходится плеть, а вслед за ней тёплые тонкие пальцы.       Такое смущающее положение, такие приятные чувства.       Хотя леди прекрасно понимает, что, стоя на коленях на стуле, она долго не продержится. Кажется, если она обопрётся о спинку чуть сильнее, то упадёт носом вперёд. Лёгкое волнение окатывает её тело, когда Лини надавливает на плечи, заставляя всё-таки уткнуться грудью в деревянную конструкцию. Ах, это волнующее чувство…       — Ужасно скучала, — бормочет Люмин, прикусывая губу. Слова из-за громкой музыки из большого зала было сложно различить.       — Госпожа, оставьте эти нежности на попозже, — улыбается Лини, обходя свою леди.       Лёгкий поцелуй в щёку кажется неестественно приятным, из-за чего Люмин блаженно прикрывает глаза. Затем ещё одно прикосновение нежных губ… Ещё и ещё… И леди полностью расслабляется, постепенно растворяясь в наплывших ощущениях. Среди постоянного напряжения, потенциальной опасности на каждом шагу и непреодолимого страха перед туманным будущим подобные встречи стали единственным спасением. Тихим омутом, где можно было не беспокоиться ни о чём.       — Лини, — рвано выдыхает Люмин, когда ощущает сильный укус на нежной коже. Плечо сразу же отпускают.       — Госпожа, мы договорились не звать друг друга по имени, — усмехается иллюзионист и отходит, игнорируя разочарованный стон. Он берёт со столика излюбленную чёрную плеть и, сверкнув глазами, делает пару завораживающих движений. — Смотрите внимательно.       И вновь трюк. Элегантные пальцы крутят плеть словно лёгкую ленту, заставляя заинтересованно раскрыть глаза, впитывая каждое движение. Лишь секунда, и вместо чёрной плети в руках оказывается нежный цветок. Радужная роза, которую Лини использует только в особых случаях. Только в самых важных выступлениях. И все они принадлежат Люмин.       Лини закрепляет стебель за ухом леди и, улыбнувшись, снова уходит за её спину. Люмин охает, ощущая язык на оголённой спине, и податливо выгибается, позволяя снять чёрный пояс. Платье скатывается чуть ниже, оголяя тело до талии. Рукава собираются у запястьев. Люмин даже хочет их поправить или вовсе снять, но шаги за спиной заставляют замереть. Бесшумный иллюзионист, умеющий держать публику в постоянном напряжении… И заставляющий свою леди терять голову каждый раз, когда они остаются наедине.       Знакомый звук металла и пластика заставляет Люмин задержать дыхание. Это чувство… Она обожает его до глубин души. Как же это дразняще, как волнительно, как чувственно! Люмин сходит с ума, готовая застонать лишь от осознания того, что будет дальше.       — Лини, — шепчет леди и охает, когда он сжимает и тянет её за талию, заставляя немного откинуться назад. Иллюзионист подцепляет стебель розы зубами и откидывает цветок в сторону.       — Ну сколько мне ещё раз повторить, — устало вздыхает Лини, резко натягивая на глаза Люмин плотную чёрную ленту. Та вскрикивает от неожиданности, но послушно стоит, не двигаясь, пока иллюзионист не подталкивает её вернуться в исходное положение. — Я же столько раз повторял в прошлый раз, — он ставит колено между её и прижимается всем телом, опаляя ухо горячим дыханием, — и сегодня тоже повторял. Сколько мне ещё раз повторить, чтобы госпожа это запомнила? Неужели вам так хочется попасть в скандал, где мы будем главными лицами?       Грозный шепот доводит до мурашек, заставляя закусить губу, лишь бы не застонать. Люмин часто дышит, пытаясь справиться с накатившими чувствами, но рука на её шее сбивает дыхание еще сильнее.       — Прошу прощения, — сдавленно шепчет леди, ощущая, как Лини медленно снимает с неё платье свободной рукой. — Прошу прощения, я обязательно…       — Не заставляй меня ещё и рот тебе затыкать, — чуть ли не рычит иллюзионист и отходит, позволяя платью упасть на стул по мелко дрожащим ногам. Он шумно выдыхает, понимая, что перешёл черту со своим обращением, но от этого на душе разливается чуть ли не восторг. Пренебрежение формальностями… Даже звучит очень заманчиво.       Испытывать удовлетворение от такого низко. Но, если поразмыслить, разве в Высший Свет входит хоть кто-то, кто может похвастаться чистыми помыслами? Даже леди Чести и Достоинства не может удержаться перед похотью, что уж говорить о безродном иллюзионисте. И всё же, не хочется слишком много думать о чем-то столь бессмысленном, когда в руках находится плеть, позади наготове лежит веревка, а перед тобой — прекрасное девичье тело, полностью подчиняющееся твоей воле. Ну разве не прелестно? К чёрту мораль, к чёрту это общество. Юношу уже давно интересует совсем другое.       Люмин вскрикивает, когда чужая ладонь ударяет по ягодицам, оставляя яркий краснеющий след. Лишь начало игры, а она уже готова сойти с ума. Темнота даёт волю фантазии, изводя всё сильнее и сильнее. Ну же, Лини, чего ты так тянешь?..       — Не забудьте стоп-слово, госпожа, — иллюзионист дарит невесомый поцелуй в место удара и, судя по звукам, отходит. Люмин замирает в нетерпении, закусывая губу. Сумасшествие? Да. Но, Боги, это так чудесно, что она наслаждается каждой секундой.       Холодная плеть поглаживающе проходит вдоль позвоночника, заставляя леди сдавленно простонать. Дрожь разливается по телу волной, от чего ноги начинают трястись лишь сильнее. Секунда, заставляющая сердце замереть, и Люмин вскрикивает от внезапного удара. Выступившие слёзы быстро впитывает чёрная ткань. Тело вмиг напрягается и приходится постараться, чтобы не проскулить от ещё одного удара. Резко. Больно. Но приятно до исступления. И это немного пугает.       Подобные игры — это дико. Странно. Пошло. Это больше напоминает наказание, нежели что-то, от чего можно получать удовольствие. И Люмин тоже так думала буквально пару лет назад. Но сейчас… Ах, совершенно не важно. Сейчас все эти предрассудки кажутся такими глупыми, что хочется рассмеяться в лицо тем, кто говорит, что это «плохо» или «неприемлемо». А потом гордо показать множество краснеющих следов, что иногда не успевают зажить в перерывах между встречами с прекрасным партнёром.       Люмин даже усмехается, представляя, какое лицо могут скорчить эти недалекие. Страх? Отвращение? Интерес? Ей так интересна эта реакция, что тело ломит от прилипчивого желания засветить где-нибудь все эти следы.       Леди закусывает губу. Внезапная навязчивая фантазия почему-то плотно оседает в её сознании, заставляя вновь и вновь представлять эти изучающие взгляды… Вспоминается лёгкое белое платье, надетое в праздник Основания Фонтейна, что прекрасно просвечивало её ноги. Если бы ветер был чуть сильнее… Или капли воды попали не только на грудь… Возможно, её тайна была бы раскрыта ещё тогда.       Люмин тихо скулит, ощущая очередной удар. Волна возбуждения заставляет чуть прогнуться в спине, из-за чего сзади слышится довольная усмешка. Все мысли вмиг исчезают, словно сладкая вата в стане воды.       Лини закусывает губу, проводя рукой по оголённой спине, и не спеша убирает плеть в сторону. Люмин на секунду расслабляется. Пульсирующая боль на ягодицах и бедрах ощущается до странного тягостно-приятной. Это так… Волнующе. Это так сильно будоражит, что она в нетерпении переминается на коленях, привлекая внимание иллюзиониста.       — Нетерпеливость — очень плохое качество, госпожа, — Люмин слышит позади непонятный шорох и рвано выдыхает, когда шеи касается мягкая веревка. Неужели… опять?       — Мы не договаривались о таком, — леди дёргается, пытаясь не попасть в подготовленную петлю, но ловкие руки заставляют её поддаться. — Ты не предупреждал!..       — Госпожа, — чуть ли не мурлычет Лини, ловко обвязывая веревку вокруг груди. Красивый узор вырисовывается сам собой, — в прошлый раз вы совершенно не были против. Что же случилось сейчас?       — Это!.. — Люмин опускает голову вниз, когда руки иллюзиониста надавливают на затылок, — это смущает…       — А брать в рот за кулисами, когда в зале куча гостей, не смущает? — усмехается Лини, резко дёргая верёвку на себя. Леди вскрикивает, но вмиг поджимает губы, ощущая чужое дыхание возле уха. О Боги, это дразнит даже сильнее длинных пальцев, неспешно отодвигающих её нижнее бельё. — Ну же, нечего дуться, разве я не прав?       Лини расплывается в довольной улыбке, зацеловывая кожу, обрамленную верёвкой. И вновь Люмин охватывает дрожь, и вновь комнату заполняют тихие стоны от непривычной нежности. Эти губы, эти пальцы… Тело постепенно нагревается от чувств, заставляя учащенно дышать.       — Не сжимайтесь так сильно, госпожа, вам же будет больно, когда я войду, — лепечет Лини, проводя языком от лопаток до мочки уха, тем самым заставляя свою леди зажмуриться от очередного наплыва эмоций.       — Какие мы заботливые стали, — чуть ли не фыркает Люмин, поправляя повязку, что успела немного приподняться.       Нежные невесомые поцелуи вновь проходятся по всей спине, чуть ли не сводя с ума. Волна мурашек, влажный язык и нежные руки, подхватывающие женское тело в неожиданный момент, и правда заставляют терять разум. Хочется раствориться, застыть в бесконечном количестве повторений этого вечера и никогда не выбирать что-либо ещё, кроме этой чудесной компании.       Люмин вскрикивает, когда её укладывают грудью на стол, а руки перехватывают и завязывают остатками веревки за спиной. Как же это всё… волнующе. Прекрасно настолько, что Люмин закусывает губу, сдерживая очередной стон. Но ощущение твёрдой плоти между её ягодиц всё-таки заставляет её сдаться, полностью отдавшись чувствам.       — Бо-оги, — тянет леди, сжимая руки в кулаки и зажмуривая глаза. — Прекрасно…       И этот контраст тягучих и быстрых действий ей определённо нравится. Даже напоминает игру. Сейчас Лини входит медленно и нежно, но насколько его хватит? Или насколько хватит Люмин? Лишь одно неосторожное движение, намекающее на резкость, и точка невозврата будет преодолена за миг.       Не проходит и полминуты, как леди пытается подтолкнуться навстречу мужскому телу. Секунда, и Лини хватает Люмин за талию, прижимая к столу со всей силой.       — Извиняться не буду, — шепчет он, делая резкий толчок.       — И не… — Люмин вскрикивает на полуслове и невольно дергает руками, ослабляя веревку, — …надо.       Лини глубоко вздыхает, борясь с внезапным желанием расцеловать и искусать тонкую шею, так маняще обтянутую веревкой, и просто решает продолжить начатое. Резкость, крики, шлепки кожи о кожу — прекрасная альтернатива приевшейся нежности. По крайней мере, послевкусия от таких ярких эмоций наверняка должно хватить до следующей встречи, которая, в лучшем случае, будет лишь через неделю, так что сейчас… Сейчас от ситуации надо взять всё.       Нужно отдаться моменту, прочувствовать жар чужого, но уже излюбленного тела. Нужно сыграть на фетишах друг друга, удовлетворить, поиграть с ощущениями. Ах, и как это всё уместить всего в пару часов, пока не закончится приём? Такая сложная задача…       — Нет, нет, нет, — тараторит Люмин, ощущая, как хватка слабеет. Лини усмехается, стягивая с её лица перекрученную маску, и всё же отходит. — Нет, подожди…       — О Боги, госпожа, — иллюзионист подцепляет верёвку, заставляя свою леди встать, — дайте мне лишь пару минут отдыха.       Медовые глаза смотрят на него так невинно-просяще, что Лини невольно отводит взгляд в сторону. Люмин решает воспользоваться моментом и быстро прижимается к мужской груди. Хотелось бы обнять, однако руки… Всё ещё в полусвободе.       — Не хотите использовать мой рот? — Люмин улыбается, отстраняясь с хитрым прищуром. Кажется, ответ ей и не нужен, на коленях она оказывается в мгновение ока.       — Из меня сегодня явно хотят выжать все соки, — усмехается Лини, заправляя золотистые пряди за уши. Взгляд немного туманный, но от этого не менее привлекательный. — Хорошо, госпожа, искренне надеюсь на вас и ваше мастерство. Вы же меня не разочаруете?       Вместо ответа Люмин не спеша проводит языком от самого основания до головки. Конечно, она не разочарует. Воспоминания о сегодняшней встрече точно заставят их обоих скрывать непрошенные проявления чувств.