А ты умеешь тихо любить?

             Весенний, но холодный ветер из темной улицы дул в теплое помещении. Создавая контраст температур между стоящих напротив друг друга. Мария отдышавшись повторилась:       — Пожалуйста, я больше не о чем не попрошу, — тихий шепот в комнате чужого для Маши дома принадлежал ей. Она, сложив руки с не угасающей надеждой, смотрела на парня, чувствуя лютый холод.       Цветаева стояла в одной футболке, заправленной в маленькие, короткие, зеленые шорты с высокой посадкой. С темных волос, которые прилипали к коже лица, стекала холодная вода от недавнего дождя, как и с небольшой сумки, одежды и обуви. Она явно долго искала дом Корвина. Его голубые глаза от света темнели, а щеки невольно краснели.       — Я все сделаю, просто дай мне переждать эту ночь, утром от меня и следа не останется. Обещаю. — Корвин, молча скрестив руки, смотрел вниз на свою невысокую одногруппницу. Находясь в темно-синей пижаме, с растрёпанной прической он подумал:       «Что за горе то на меня свалилось…? Главное на одежду не обращать внимания.» — смотря на грязь от кедов, думал Воронов.       Он давно знал, что у неё проблемы с семьей из-за долгов ее уже «бывшей» мачехи и непонимания родителей того, что она мечтает жить самостоятельно. Пернатый и цветочек всего пару раз говорили друг с другом, но открытые разговоры оставляли приятные отпечатки в их душах. Стояло чувство, что дружили они достаточно времени. При этом пересекались они почти каждый день в одном филологическом факультете, в одной библиотеке или кофейне, и при этом оба знали друг о друге немало. Не было ни дня когда они молча ни наблюдали бы друг за другом. Друзей ни у него ни у неё не было настолько близких, поэтому они боялись подойти друг к другу и сказать что попало от волнения. Но ни Корвин ни Маша не стеснялись у друзей спрашивать друг о друге. Со временем их наблюдения перешли в лёгкую обоюдную зависимость. В особенности у Корвина, с виду и не сказать что он тактильный, но когда речь заходила о ней…       — Ничего не надо… — не отводя сонный взгляд от нее, произнес Корвин. Спокойный голос вызвал ступор, она не ожидала, что он так быстро ответит.       — А? Что? Значит можно? — растерянно, иногда запинаясь, проговорила она, чувствуя, как всему телу зябко. Вся её одежда неприятно прилипает к коже от чего становилось холодно. Мурашки блуждали по телу, усиливая эти ощущения.       — Да, — сердце его стучало лишь от одной мысли остаться с ней наедине, но он ей казался непробиваемой крепостью. Пройдя мимо, Корвин закрыл окно. Проводя его взглядом, Мария не шевельнулась с места, сесть было нельзя иначе намокнет не только пол, но и мебель. Опираясь руками о подоконник Корвин не поднимая взгляда спросил:       — В последние время тебя не видно в филфаке… Это тоже из-за родителей?       Сглотнув, Маша не спеша обернулась.       — А, это… Ну, да… — прикусив губу, она перевела взгляд на полку с книгами. Чехов, Агата Кристи и Анна Джейн.        Стопки книг умерших авторов красовались рядом с семейной фотографией в красной рамке.       — Если честно, как-то тревожно, и, такое странное чувство, словно я так давно бегу, что уже не знаю от чего… — сказала Маша, поднося к виску руку в виде пистолета. — Пуф, — произнесла она, сделав выстрел, и опустила руку. — думаю когда придет осознание залп будет уже реальный.        Цветаева расплылась в грустной улыбке, обращая внимание на изображение. Хорошо видно, что семья, живущая как немного выше среднего класса, совсем не идеальная по меркам инстаграма, а радостная и счастливая. Настоящая. В душе зародилась искра счастья за Корвина. И печаль, что такой семьи у неё не было. Он молча пытался понять, что можно сказать, но ответа она совсем не ждала.       — А твои родители дома? — не размышляя, спросила она, посмотрев на Корвина, и застала его за наблюдениями её внешнего вида. Но он, кажется, и не думал ни о чем плохом.       — Маш, сейчас ночь. — Лишь ответил он, переводя взгляд на лицо девушки. Его слабая улыбка при виде её смущения, от глупого вопроса, показалась Маше крайне необычной, не часто увидишь его улыбающимся. Поэтому, не сдержавшись, она ответила с нескрываемой улыбкой:       — Ха, я не подумала.       Маша, дотрагиваясь до мокрой лямки сумки, с улыбкой читала названия книг. Все они были достаточно популярные: «Человек в Футляре», «Смерть в облаках»,»#ЛюбовьНенависть» и «#НенавистьЛюбовь».       Мягкий свет обволакивал всю комнату, как и аромат еще не прошедшего запаха после дождя. Чувства холода не уходило, но сердце, будто излучало тёплый свет по телу.       — Кстати, тебе наверное стоит переодеться, а то на полу уже образовалась лужа, да и ты заболеть можешь, — более уверенно заявил он, отойдя от подоконника.       Воронов направился к темному шкафу, который почти доходил до потолка. Маша с облегчением выдохнула, думая, что так будет стоять до самого утра.       — Вот, естественно будет не по размеру, но другого варианта нет, — сказал он, протянув одежду.       Маша с благодарностью кивнула и приняла, касаясь кончиков пальцев его руки. Внешне незаметно, но щеки её начали гореть, а губы дрогнули в едва заметной улыбке.       — Спасибо… — проговорила тихо она, отводя взгляд с его губ на одежду. Корвин, кивнув, направился к двери. Засунув руки в штаны, он вышел. Слабая улыбка засияла на его лице.       Через время одежда сушилась на батареях. В том числе зеленые кеды и сумка. Все содержимое аккуратно стояло на письменном столе: косметичка, духи, наушники, карманный нож и Орбит со вкусом «нежная мята». Все таки по ночам небезопасно ходить, слушая на повторе песню «О добре» Ивана Курочкина и Лэривэйн.       Корвин сидел на достаточно широкой кровати, листая фильмы в Netflix. Дверь на всякий случай он запер на ключ, а то пройдут мимо, услышат шепот, и без стука зайдут, а тут это чудо: Маша в мужской футболке и шортах.        Она сидела на стуле напротив кровати, у письменного стола, сушила волосы темным и мягким полотенцем.       — Триллер? Ужастики? Комедия? — спрашивал он, не поднимая глаз, но на все получал «нет». Пристально смотря на Корвина, Маша внимательно слушала его, ощущая спокойствие и легкое счастье, то ли от его присутствия, то ли от тёплой одежды. Несмотря на то, какой сейчас хаус происходит у неё дома, в мыслях было совсем другое.       — Научная-фантастика? — спросил он, прекрасно зная, что её сердце неравнодушно к этому жанру.       Как только Маша это услышала она улыбнулась и, отложив полотенце, не медля присела рядом, с предельно тихим скрипом, ощущая мягкость под собой.       — Наверное, если ты хочешь можно посмотреть и что-нибудь такое, — зевая, проговорила Мария, она с мягкой улыбкой продолжила смотря на него. — Только вот, мне спать хочется…       Взглянув на время, Корвин вспомнил о нем. Выключив и отложив ноутбук, он молча, поджав губы, сидел, смотря вниз. Неловкое молчание завладело воздухом. Заметив задумчивое лицо парня, Маша сделала глубокий вдох. Сердце сильно колотилось, руки не сильно потели, а кровь окрасила лицо в румянец. Прикусив губу, Маша прикрыла глаза, думая над предложением.       «Ты мне нравишься» — лишь крутилось в её голове, теребя ткань футболки Мария не поднимала глаз, чувствуя мягкий аромат с древесно-цветочными нотами. Корвин дотронулся до выключателя над тумбочкой и завораживающий свет луны сразу начал отчетливо проникать в темное помещении. И лишь он являлся источником света.       Парень уже хотел предложить решение проблемы, но Маша заговорила раньше.       — Знаешь, я не думала, что мне придётся сказать это при такой неловкой ситуации, но ты мне правда нравишься. Я пойму, если это не взаимно, но мне бы очень хотелось хотя бы быть твоей подругой… — Маша неуверенно подняла голову, чувствуя накрывающий трепет надежды с сопровождением легкой дрожи в теле.       Сказанное приводило в смешанные чувства шока и смущения.       — Я… — подал наконец он голос, мягкий и совершенно не громкий. Щеки все больше пылали.       Маша молчала, слегка сжимая простынь.       — Я даже не знаю что и сказать, — выдохнув, Корвин взглянул на девушку, сидящую слишком близко, со скрещенными ногами.       Растрепанные волосы доходят до лопаток, губы опущены, а взгляд задумчивый. Глаза сонно слипаются и направлены на её руки у пяток. Очки слегка спустились с носа.       — Ты мне тоже нравишься…уже как год… — продолжил Корвин, смущённо проводя рукой по своим волосам. Приподняв в приятном удивление брови, Маша, будто проснувшись взглянула на него. Глаза сияли как тусклый ночник. Дотронувшись до её руки он, не смотря ей в лицо, снова начал говорить:       — И если честно, предложение быть твоим другом звучит куда хуже. Я хочу большего. Хочу быть рядом не только как друг, а… ну, ты поняла.       Маша замерла, затаив дыхание. Каждое тихое слово вызывало удивление и тепло, как горячий напиток в зиму. Ее взгляд прикован к парню рядом, свет луны мягко падал на их фигуры.       Маша незаметно поменяла позу. Она все еще сидела на кровати, но немного согнутые ноги теперь тянулись к её краю.       Медленно подняв взгляд, он предельно осторожно сжал ее руку, мягко улыбаясь. Мысли Корвина путались с первых секунд, как он оказался слишком близко к девушке, которая вызывала интерес. Она спокойно дышала, чувствуя как все тело начинало чего то ждать. Прекрасно зная, что имеет в виду партнёр.       — К-Корвин, пожалуйста скажи если будет что-то не так. Просто…целоваться то я не умею. — несмотря на всё своё смущение она первая неуверенно сократила расстояние. Корвин легко ухмыльнулся от слов сказанных ею. Эта, раньше редкая улыбка, с каждым разом казалась ей все более притягательной. Их глаза не сходили друг с друга. Уши отчетливо слышали шум дыханий. Руки все еще переплетались в замок.       — Так…и я тоже, — эти слова были ей предполагаемые, но она до конца не была уверена в них. Выдохнув, Маша расслабила плечи, — поэтому лучше не волнуйся… — успокоил он и медленно приблизившись к Маше, оставив между их губами ничтожных три сантиметра, думая, стоит ли спешить?       Почти каждое действие вызывало шорох простыни. Воздух вокруг стал более удушающий, его рука неуверенно провели по горячей щеке. Не спеша и с легкостью, длинные пальцы дошли до чужой и манящей шеи. Духи с легкой пряной теплотой медленно начали дурманить голову.       По слухам, много раз так же тронутую, она не имела хорошую репутацию в факультете из-за распутной матери, но сама Мария никогда ею не желала быть. Всегда мечтала дарить любовь только одному человеку, разделяющему её чувства. Слухи, конечно задевали гордость девушки, было обидно — она не имела отношений, а ей все равно приписывают пошлые выходки и сводят с кем вздумается. Корвина часто это раздражало и выводило из себя, но сделать с этим он ничего не мог, даже объяснить почему он злился сильнее чем она сама. Да и они были друг другу почти никем.       Корвин наблюдал за своими действиями, не меняя расстояния. Касания к тёплому участку кожи заставили их дыхание замедлится. Сглотнув, он поднял взгляд. Из-под очков, зеленые глаза, с достаточно длинными ресницами, едва открытые, пристально смотрели. Аккуратно подправив оправу, он лишь тепло улыбнулся. Маша, так же улыбаясь, кивнула.       С небольшим колебанием нежные и мягкие губы слабо прикоснулись к ее щеке, уголкам губ и к ним самим. Легкая дрожь пробегает по её телу, Машуля, пытаясь насладится каждым соприкосновением уст и пальцев, сжимала другой рукой белую простынь. Не упуская возможности, она присела напротив, увлекаясь уже не просто прикосновениями губ, а аккуратным поцелуем. Такой, словно в нем было не меньше страха, чем любви.       Цветаева осторожно, почти не касаясь, прикусила его нижнюю губу. Вызывая фейерверк неожиданности.       На миг Корвин почувствовал удивление, волна слабости в его теле нуждающимся во сне сопровождалась диким стуком в сердце, дрожью в руках и алым румянцем. Чувства завладели не только Марией, но и им.       Прерывистые и нежные поцелуи заставляли дыхание сводить с ума несмотря на всю осторожность. Он слегка, не намерено, касался оправы её очков. Из-за жара между ними, их тела медленно сгорали от пульсации внутри.       Темнота окутывала их полностью, видели они друг друга плохо, но достаточно чтобы понять где находятся. Оторвавшись, Маша, не отводя взгляд, провела пальцем по своей губе. Сердечные сокращения участились и всë никак не успокаивались. А Корвин одной рукой поправил кончики распущенных волосы Марии, которые были направлены на левую сторону и как водопад спускались вниз. Оба чувствовали себя живее и свободнее, чем прежде, словно оковы стеснения спали с рук. Его спина все так же чувствовала твердость изголовья кровати, только теперь вдобавок и чужие ноги по обе стороны собственных. Неуверенно, с почти затуманенным разумом от желания сна, Маша, стоя на коленях аккуратно приподняла его подбородок потому, что сейчас она значительно выше него. Челка спускалась вниз, открывая вид на второй глаз. Её настойчивые губы с нерешительностью остановились у шеи как не странно, но она, будто ждала разрешения.       Ведь завтра на учёбу, а красные пятна оставить было нельзя: родители в любом случае заметили бы.       Глубокое, но щекотливое дыхание, румянец на щеках и сам факт резкой уверенности Маши заставил его в ожидании улыбнуться. Плотно положив руку на ее поясницу, бледные пальцы притянули одногрупницу к себе и подкрались под футболку вместе с холодом. Мария лишь успела ойкнуть. Глаза от неожиданности широко раскрылись и она подняла голову.       Подняв край одежды, он взглянул на Машу. Она слегка засмущалась, отводя взгляд на батареи, заполненные всей её одеждой. Не сильно, почти незаметно, прикусив губу, Цветаева все же утвердительно кивнула. Задрав одежду на ещё пару сантиметров Маша подняла руки, и в ту же минуту футболка покинула её тело и лежала уже рядом.       Опустив кисти на плечи партнера, Маша молча смотрела на слегка удивлённое лицо и нет, не от увиденной плоти. Точно нет. Восхищенный взгляд его не сходит с изящных линий небольшой татуировки. Она находилась посередине, чуть выше области груди. Чёрный кинжал вонзается в увядшую ромашку. Ромашка часто ассоциируется с чистотой, детской наивностью или миром, её увядание указывает на конец этого состояния, а кинжал показывает всю жестокость.       — …Это так детально выглядит, словно кто-то жил этой идей всю осознанную жизнь или же за ней скрывается целая история…я прав? — произнес Корвин подняв, внимательный и уютный взгляд — Ты, наверное, любишь такие глубокие образы? — решил уточнить он, специально добавляя сомнения, при этом зная данную информацию.       — Если быть честной глубокие образы — это моя слабость. Неужели настолько завораживающая? — с мягкой улыбкой смущенно спрашивает Маша, снова почувствовав руки у поясницы и слабую печаль от воспоминаний.       — Да…иначе я бы не стал так восхищаться. — Её пылающее в легком возбуждении тело ощутило трепетные поцелуи у тату. Все внутри с новой силой загорелось от слишком ярких ощущений, прикосновений теплых губ к ее ключицам, шеи, груди, а рук к талии, спине, невольно вызывали дрожь в ногах.       — М-м-м… — кожа у неё довольно чувствительная, поэтому, ни выдержав нового захода, Маша поплыла вниз. Присев, она опустила голову на трапециевидную мышцу, бугорок между шеей и ключицей, прерывая контакт. Нестабильное дыхание заставило поволноваться. Переводя взгляд, Корвин подал тихий и слегка хриплый голос.       — Наверное нам не… — хотел предложить он, но она совершенно не услышала его. Не успел закончить он из-за нежданного, но легкого укуса с сопровождением засоса. Тело все оцепенело и глаза забегали. Даже легкие и самые ласковые прикосновения губ заставляло приятно нервничать. Подняв голову и зажмурившись, он, не думая, спросил: — Маш, а консилер…у тебя имеется…?       — М? — резко подняла голову Маша, явно не ожидая таких вопросов. — консилер? — взглянув на противоположную мебель, Маша прищурившись, задумалась. Шумно выдохнув, он открыл глаза с незаметной улыбкой и посмотрел на неё.       — Да, вроде я его взяла. — шёпотом, немного нервно заговорила Мария, но как только поняв, что что-то упустила она быстро с пылающими ушами и щеками немного отстранилась. — Извини, я кажется что-то пропустила…       — Да нет, просто… — начал он, замечая тревогу в глазах девушки. Жестом подозвав ближе, что и сделала Маша, затаив дыхание. Он, наклонившись к уху, максимально тихо заговорил:       — Мне даже понравилось… — будоражащий кровь мягкий и медленный поцелуй в ключицу, если так можно сказать, стал доказательством. Громко выдохнув, Маша вновь расслабилась, располагая руки у чужой шеи, зарываясь в мягкие волосы. Искренние чувства. Приятный момент. Ласковые действия. Дурманящий аромат. Лунный свет. Все это вызывало дурные мысли у них, но от прекрасного желания сна им было не убежать.