Интарсия

      Восстановление Цетуса шло достаточно быстро, благо и разрушений в городе было мало. Пострадало всего несколько домов, в остальном требовалось просто убрать лишнюю технику, которую навезли в город под руководством Нармера и вернуть все на свои места. Больше всего досталось Башне Орокин, но и там, на сколько я знал, остронцы потихоньку наводили порядок.       Тем не менее Цетус несколько… поредел. Остронцы очень медленно приходили в себя, пытаясь подсчитать потери, и в городе было поразительно тихо. На рыночных площадях, всегда наполненных веселым гамом, пока что только властвовали тревога и грустный шепот, даже детей, которые всегда играли между палатками, видно не было.       — Локхеб, сура! — тепло поприветствовал меня Конзу. — С возвращением, Тэнно! Старик был действительно рад меня видеть, и я тоже улыбнулся. И ему, и Сайе, стоящей рядом. Я обнаружил их не на привычном месте — у массивных ворот выхода на Равнины, — а ближе к береговой линии, почти в центре Цетуса, где они явно помогали с наведением порядка, следили за настроением. Сайя обернулась на мой голос и на миг вгляделась мне в лицо, чуть прищурившись и задрав голову.       Я почувствовал себя довольно странно. До этого мы с ней почти не общались, ограничиваясь приветствиями — обычно женщина просто молча слушала мои разговоры с Конзу, наблюдая и никогда не вмешиваясь.       — Мы с другом привезли немного товаров из Фортуны, — медленно сообщил я, пытаясь понять, что означает такое внимание. — У них дела еще хуже, чем у вас, так что они согласны на обмен. Я и Кельвин сами займемся рыбалкой, и отвезем добычу обратно как оплату, так что вам не о чем… Но тут Сайя неожиданно тепло улыбнулась, заставив меня запнуться на середине фразы. А затем просто шагнула ко мне и ласково сжала мое лицо в ладонях.       — Твои волосы стали белее моих, сура, — вздохнула она. — С возвращением. Я озадаченно моргнул, неловко согнувшись — я был на добрую голову выше женщины, ей и так приходилось тянуться.       — Ты не признавал имен раньше, а сейчас слухи прозвали тебя «Скиталец», — мягко продолжила Сайя. — Ты отзываешься на это прозвище? Криво улыбнувшись, я осторожно отодвинул руки женщины.       — Надо же мне на что-то отзываться? Так что да. С берега раздался голос мастера Тиссоная — охотник судя по всему командовал восстановлением провизии. Там же явно мелькнул Гидроид и Кельвин, прибывшие со мной, — оба вызвались в чем-то помочь. Ревенант тоже был чем-то занят неподалеку, со стороны рынка.       — Но откуда… Как вы поняли? — не смог удержать вопроса я. — Мастер Тиссонай тоже меня узнал, когда я снял с него Вуаль… Сайя тихо рассмеялась, Конзу с улыбкой покачал головой.       — Унум знает все, — тихо ответил он мне, повторяя собственные слова, сказанные во время освобождения поселения от Нармера. — Ты освободил нас и освободил ее. Она помнит тебя, видит суть. А мы слышим ее. Подавившись всем своим удивлением, я покосился в сторону Башни Орокин, возвышающейся над Цетусом.       В этот момент к нам подскочила маленькая худая фигурка, вцепилась мне в локоть.       — Тэнно! Ты вернулся, Тэнно! Отцепив тонкие пальчики от себя, я улыбнулся Накак. Последний раз я видел ее еще до войны, и девочка сильно вытянулась, но своему любимому делу явно не изменила — закрывая большую часть ее лица, на ней красовалась маска варфрейма.       — Сегодня Эквинокс, Накак? Почему?       — Потому что она дралась за нас как хищный зверь, — удивительно мечтательно вздохнула девочка. — Я видела, она сорвала с меня Вуаль почти с первой. Это было… невероятно, утз! Черная, белая, яростная вуунахт! Рассмеявшись, я покачал головой и подумал о том, что Эквинокс вряд ли обрадуется тому, что случайно стала своеобразной легендой среди детей остронцев.       — А ты взял свой инструмент? — с детской непосредственностью сменила тему Накак. — Ша…низ?..       — Шазин, — на автомате поправил я. — Он у меня в Орбитере, совсем рядом. Но зачем? Накак искренне обрадовалась, подскочила на месте и снова вцепилась мне в локоть.       — Сыграй нам! Пожалуйста, сура! Старая песня старой Земли, помнишь? Пожалуйста!       — Но я здесь по делу, Накак… — я снова искренне растерялся.       — Другие дети боятся, — Накак перешла на огорченный шепот. — Всего боятся, даже тени своей. Взрослые тоже боятся! По другому никак, сура.       — Хорошо… — вздохнул я, повторно отцепляя от себя тонкие пальцы. — Я услышал тебя, Накак. Девочка просияла так, что это стало понятно даже сквозь маску.       — Да-дап, сура! Буду ждать тебя на площади, как тогда! Проследив за девочкой, которая быстро затерялась среди палаток, я вздохнул.       — Она права, — неожиданно вторил моему вздоху Конзу. — Всем страшно, все боятся. Наше жилье и наши дети почти не пострадали, очень мало потерь. Но страх… Нармер чуть не сломал нас, сура. Нам помогают несколько Тэнно. Охраняют от Гринир, приносят разную помощь, но люди боятся. И их тоже. Тэнно не смогли вовремя помочь, оказались не всесильны, как многие из нас думали, и люди… не верят им. Унум грустит, но ничего не может сделать.       — Думаешь, «старая песня старой Земли» поможет? — горько усмехнулся я.       — Конечно, поможет, — неожиданно твердо ответила за Конзу его подруга. — Тебя помнят, Скиталец. Ты изменился, но… Дети помнят, сура, а если дети верят, то и взрослым бояться нечего.       — Я понял, — я криво улыбнулся и снова вздохнул. Мне на плечо вдруг легла тяжелая ладонь — за разговором я даже не заметил Ревенанта, который закончил свое дело и подошел со спины.       — На Орбитере осталась Зефир, — спокойно напомнил он. — Я думаю, она с радостью тебя подменит на добыче. Мы справимся с этим сами, сделай то, что от тебя просят.       — Не ожидал, что от меня потребуется именно такая помощь, — со смешком признался я.       — Помощь бывает разная, — резонно возразил Ревенант. — И такая зачастую нужна больше физической, тебе ли не знать. Я тихо рассмеялся, развел руками. И сказал уже вслух, обращаясь ко всем.       — Ну, тогда я за Шазином? За бесом на Зеленый мыс… Ревенант молча кивнул, а Конзу и Сайя ответили одобрительными взглядами.       Отойдя обратно на точку высадки, огороженную для безопасности остронцев, я на несколько мгновений замер, зацепившись взглядом за смутно-белый огрызок Башни.       «Унум знает все!» прозвучал у меня в голове голос Сайи. Коротко хмыкнув, я себе под нос, едва слышно, напел самые последние строки песни, что научила в свое время меня Накак:       …Такие дела, это — танец для смелых,       Гляди, как все мы в белом       Выходим на бис! Мягкое одобрение на миг согрело на пару секунд воздух перед моим лицом. Заметить это было очень трудно, словно солнечный зайчик скользнул и пропал. Но я заметил.       Устроившись на каменном парапете лестницы и вытянув ноги, я легонько пощипал струны Шазина — пальцы почти отвыкли, но нужные положения вспоминались быстро.       — Еей, Тэнно! — раздался добродушный голос.       — Здравствуй, Хок, — улыбнулся я оружейнику, вынырнувшему откуда-то со спины. — Рад видеть тебя. Ты переставил свою лавку?       — Совсем немного, — весело отозвался старик, кивая чуть в сторону. — Сегодня будет хорошая ночь! Перешагнув невысокое ограждение, он присел рядом и покопался в сумке на боку. Достал из нее знакомую маленькую бутылочку из темного стекла и протянул мне. Я аж рассмеялся, принимая неожиданный подарок — специально или ненамеренно, Хок повторял похожую ситуацию из прошлого. Правда в тот раз со мной были Дэри и Арн, сейчас же Арн до сих пор восстанавливался от ран после войны, а Дэри металась между ним и Лотос. Да и общее настроение было… совсем не похоже на ту теплую летнюю ночь из моих воспоминаний.       — Сегодня будет хорошая ночь, — уверенно повторил Хок, словно отвечая на мои мысли. — Все повторяется, Тэнно! И раз мы все живы, ничего непоправимого не случилось. А значит все вернется на круги своя, утз! Весело подмигнув мне, охотник поднялся и ушел, оставив меня в крайне озадаченном состоянии. Но не на долго — спустя буквально пару минут прибежала Накак.       — Тэнно! Ты раньше, чем я думала! — обрадовалась она. — Помнишь слова, Тэнно?       — Какие слова? — наигранно округлил глаза я. И рассмеявшись на то, как сначала огорченно выдохнула, а затем демонстративно надулась девочка, взял несколько аккордов.       Мелодия сама потекла из-под пальцев, словно только того и ждала, слова тоже легко всплыли сами собой.       Бес с Зеленого Мыса       С повадкою лиса,       Без особого смысла,       Без гроша за душой,       Не надеясь на чудо,       Приходит ниоткуда,       Заводит своё вуду —       Винил под иглой… Слова странным образом переплетались с моими воспоминаниями, становясь неожиданно намного глубже и намного сильнее. Сейчас после войны, после убийства Балласа, после… фактически моей собственной смерти — и не одной, — я успевал подумать о том, что все мы немного этот странный Бес. Все мы немного эта игла. И фигуры в белом и черном одновременно.       С Накак пришли несколько ребят — один мальчик явно ее ровесник и парочка помладше. Поначалу все они опасливо держались поодаль, прячась за проходящими туда-сюда взрослыми. Взрослые остронцы тоже косились, но не приближались. Но это только поначалу. Когда Накак в голос принялась подпевать, усевшись рядом со мной и весело болтая ногами, первыми подкрались малыши. Оказалось, что их намного больше чем двое, но где прятались остальные я так и не понял. Затем подошел мальчик постарше, притормозили, заслушались пара взрослых… Благодаря энергичной Накак я знал несколько песен с Земли, просто эта у нее (и не только у нее) была самая любимая. К концу песни вокруг меня уже было намного больше и взрослых, и детей. А к середине второй как-то разом подзабылись и опасения на счет Тэнно, и страхи после войны. К тому моменту, когда окончательно стемнело, вокруг меня царил куда более подходящий добродушным остронцам веселый гам, и атмосфера изменилась кардинально. Это казалось намного более правильным, так что я просто улыбался, наблюдая за жителями. За несколько лет я отвык от музыки, у меня откровенно болели пальцы и несколько охрип голос — и без того не особо звучный, — но я подумал, что это малая цена за поднятие духа целого, хоть и не сильно большого по численности, народа. Сделав глоток настойки Хока — она пришлась как нельзя кстати, пускай и оказалась все такой же терпко-пряной и сладкой, — я поднял голову. Из центра площади, засиявшей впервые за долгое время яркими огнями, звезды было видно плохо, но все же видно — теплый воздух почти не двигался, работая как линза.       Я улыбнулся, поймав отголоски эмоций возвращающихся Варфреймов.       — Сегодня хорошая ночь, — пробормотал я сам себе. — Удивительно хорошая ночь.