Всё будет просто волшебно

      Со дня «икс» прошло около двух недель. И все это время Мегуми был на взводе, ожидая каких-то разрушительных, для их дружбы, последствий. Но они все не наступали. Да и в целом, в разговорах никак не затрагивалась тема произошедшего.       Юджи с головой ушел в подготовку к экзаменам и в сети появлялся редко. Но и этих мгновений хватало, чтобы заставить Мегуми вибрировать от волнения, накручивая себя до трясучки. Думать о том, что теперь между ними происходит, было трудно. Голова пухла от сомнений и переживаний. Они всплывали внезапно, мешая заниматься совершенно привычными делами, ждали удобного момента, чтобы напомнить о себе, затаившись где-то в подкорке.       «О, ты решил полистать учебник, а помнишь, как робко и осторожно он тебя касался? Наверняка ему понадобилось много сил, чтобы решиться на такое, надо же было так глупо облажаться».       «Мыть посуду — это замечательно, но лучше подумай о том, каким идиотом ты выглядел тогда. Он определенно заметил твой интерес, твое предвкушение, чем ты рискуешь, ответив взаимностью?».       «Выбираешь хлеб посвежее? А может представишь, что было бы, не стой ты на месте словно отсталый коматозник? Насколько далеко ты готов зайти в своих фантазиях?».       Ожидание было невыносимым. Мегуми столько раз пытался набрать подходящее сообщение, но в итоге лишь тяжело вздыхал и с великим стыдом стирал набранное. Словно уничтожал улики по особо важному делу. С Юджи хотелось поскорее объясниться, быть максимально откровенным, мягким, податливым. Но мог ли он себе это позволить?       Мегуми рассуждать о чем-то высоком было трудно, откровенно не хватало социального опыта. И романтического тоже, в нем он был особенно плох.       О любви Мегуми знал совсем мало, в основном из побочных источников, вроде книг и интернета, что-то конечно слышал от немногочисленных знакомых, а за собой же каких-то сильных привязанностей не наблюдал вовсе. Хотя и в его шкафу имелись скелеты.       Год назад они всем классом решили завалиться к старосте на дачу, отметить успешное окончание учебного года. Мегуми был против, но Юджи убедил его, что идея неплохая и стоит попробовать.       К ночи, когда все изрядно напились и разбрелись компашками кто куда, Мегуми забился на задний двор, успев вырвать себе внеочередную холодную банку джин-тоника. Связь отказывалась доставлять сообщения вовремя, и подвыпивший Мегуми злился, что заваривший эту кашу Итадори, молчал.       Раздражение циркулировало по венам вместе с приличной долей алкоголя, и когда к нему подсела симпатичная девушка с коротким каре, он был даже не против. Её звали Ханна, она жила на соседнем участке и хорошо знала хозяйку дома. Ханна много смеялась и спустя пару минут разговора забралась с ногами в плетеные качели, в которых валялся Мегуми. Короткая джинсовая юбка задралась, демонстрируя белье, но она даже не смутилась. Наоборот, вытащила крупную металлическую пуговицу из петли, сетуя на то, что ширинка слишком сильно давит на живот.       Они допивали банку по очереди, а потом долго целовались. И ее руки быстро оказались у Мегуми в шортах. Он поглаживал высокую грудь сквозь тонкий топ, и это было вполне приятно, даже интересно. Но к тому моменту, когда нужно было переходить к более решительным действиям, Мегуми пасанул, ощущая всю неправильность ситуации даже сквозь хмельную дымку. Но девушка попалась настойчивая, и прекращать не хотела. Как итог — первая и последняя в его жизни неловкая попытка минета, и наотрез отказавшийся вставать член. Было ужасно стыдно, но никто не остался в обиде, и новая знакомая вскоре вернулась в дом, к веселящимся подругам.       Утром они даже не поздоровались.       Фушигуро не был обделен женским вниманием, часто получая вполне понятные знаки заинтересованности, но все это казалось таким пресным и бессодержательным, что в какой-то момент Мегуми просто забил хуй и пустил все на самотек. Если девушки не вызывали в нем ответной реакции, значит это просто были не те девушки. О том, чтобы задуматься о парнях, и речи быть не могло, до определенного момента.       Мегуми всегда старался быть честным и прямолинейным, иногда вплоть до грубости. Он часто казался скучающим и незаинтересованным, слишком закрытым и отстраненным. Никто не пытался узнать его поглубже, заглянуть чуть дальше напускного высокомерия. Кто вообще захочет с этим возиться, он словно консервная банка с отломанным кольцом — куда проще взять с полки другую.       Люди почти никогда не задерживались в его жизни надолго, но Итадори Юджи был другим.       Он умудрялся заставлять Мегуми выворачивать наружу все свои гнойники и нарывы, накопленные за долгие годы, промывал их и залечивал. Никогда не отворачивался, всегда был готов ответить понимающей улыбкой на очередные выебоны, или даже дать поджопника, если уж Мегуми совсем зарывался.       Только Юджи он мог позволить увидеть свои синяки после очередной грязной ссоры с отцом, у него он мог одолжить денег, если тот проиграл или пропил все совсем уж подчистую. Юджи всегда приглашал его к себе, когда каким-то шестым чувством понимал, что назревает беда. Они весь день рубились в комп, забивая на домашку, листали комиксы и ели горячие бутерброды. Засыпали вальтом, а просыпались на одной подушке.       Отец Юджи, редко бывавший дома, делал самую вкусную в мире домашнюю пиццу. Которую потом аккуратно заворачивал в фольгу, и укладывал Мегуми с собой, отказы не принимались.       И теперь, когда в его жизни появилось что-то настолько светлое. То, ради чего хотелось продолжать двигаться вперед, стискивая зубы и сжимая кулаки. Готов ли он был этим пожертвовать?       Готов ли он был поделиться своей собственной откровенностью с Юджи? Рассказать, как пялился на него спящего, словно извращенец, как сливал игру ради того, чтобы посмотреть, как тот радуется победе. Как оставлял ему анонимные валентинки в почтовом ящике. Как нюхал школьный пиджак, забытый Юджи у него дома. Как специально притворялся, будто ему тяжело перелезть через невысокий забор, только ради того, чтобы Юджи подсадил его под бедра, нарочно поскальзывался, чтобы крепко взял за руку при спуске с ледяной горы. Готов ли он рассказать ему, что ни разу не дал его контакты интересующимся девчонкам?       Мог ли он признаться хотя бы самому себе, насколько позорно быстро он кончил, вернувшись домой после того блядского поцелуя. Вспоминал чужие губы, трогал себя, представляя совсем другие руки. На ребрах, на бедрах, на члене, повсюду.       Ответ был столь очевидным, что становилось тошно.       Мегуми боялся, потому что точно знал, что Юджи лучше него, честнее. Он обязательно в скором времени вернется к теме поцелуя. Будет задавать вопросы. Возможно, признается сам. И тогда Мегуми не выдержит. Чувства Юджи не были для Мегуми секретом. Он не знал, насколько глубоки они были, и как давно он все осознал. Но нагло позволял себе наслаждаться ими, впитывать тепло солнца, которое, казалось, светило ему одному.       Когда Юджи предложил встретиться, Мегуми лихорадочно перебрал в голове сотню отмазок, но так и не смог отказать. Он проиграл тысячу сценариев того, как мог состояться их разговор, и ни один не давал подходящего решения. Вариант, в котором они взялись бы за руки и счастливо убежали в закат — не рассматривал вовсе.       «А что, если узнает отец?»       От этой мысли все внутри переворачивалось, и накатывала паника.       Страх. Банальный, нелепый, примитивный. Никак не поддающийся контролю и чему-то рациональному. Разум твердил, что даже при самом худшем раскладе, его максимум изобьют, выгонят из дома, или же наоборот лишат свободы? Не убьют же, в конце–то концов.       «Чем это грозит Юджи?»       Он и так не считался желанным гостем в их доме, пару раз участвуя в перепалках, буквально силком вытягивая Мегуми из-под тяжелой руки, отчего прослыл в глазах отца «мерзким выебком, которому лучше не лезть на рожон».       Зная все это, мог ли Мегуми поставить свое туманное счастье на одну чашу весов с безопасностью и репутацией Юджи?       Если бы все раскрылось, и в школе узнали про ориентацию Мегуми, ему, по большей части, было бы похуй. Он умел затыкать рты, когда это было нужно. С ним и так особо никто не дружил.       Но Юджи — совсем другое дело. Казалось, он был в хороших отношениях абсолютно со всеми. И даже встреть они грязного бомжа, или старушку, или бомжиху-старушку на самом отдаленном конце города, могло выясниться, что они с Юджи старые приятели, и тот ей котенка с дерева доставал.       Соответственно, прослыть пидорасом для Юджи куда как более нежелательно. Но, с другой стороны, Юджи не был дураком, и должен был осознавать все последствия своих действий.       Подобные мысли не давали покоя до самого вечера. К концу дня Мегуми так устал от постоянного обсасывания всех возможных поворотов их встречи, что почувствовал себя каким-то убогим героем дешёвого фанфика, автору которого просто нечем поделиться с читателями, и он заполняет эфир бессмысленными пиздостраданиями главного героя.       И нет, Мегуми не был большим знатоком подобной литературы, но благодаря Юджи, ознакомился с парочкой работ. Мегуми искренне проклинал тот день, когда решил подарить ему диск с «Наруто». С тех пор в его личку регулярно стал прилетать СНС-контент. Приходилось щелкать по ссылкам. Чего только не сделаешь ради лучшего друга.       Мегуми еще немного помучил себя неизвестностью, принял душ, выбрал наименее мятую футболку из всех имеющихся, и с тяжелым сердцем лег спать. Желая, чтобы утро никогда не наступало.       Думать он мог все, что угодно, но такое волнующее, томительное предвкушение от скорой встречи, то и дело подталкивало его улыбнуться в подушку.

***

      Полдень встретил Мегуми жарким майским воздухом, тени стали совсем незаметными, растаяли под ярким солнцем, сдав на время свои позиции. Мегуми привычным жестом опустил козырек пониже на глаза, отползая под навес ближайшего ларька с мороженым.       Народ бодро тянулся ко входу в парк, создавая небольшую толпу у ворот, но их быстро засасывало внутрь, словно грязную воду в слив. Мегуми старался ни на ком не задерживать свое внимание, чтобы ненароком не получить его в ответ. Становилось душно, и в воздухе запахло жженым попкорном с карамелью, желудок противно заныл, напоминая о том, что стоило хотя бы позавтракать.       Со стороны ближайшей дороги хлынула стайка подростков, пестрые и шумные, они напоминали косяк рыб, хаотично перемещающийся вслед за вожаком в черно-розовой майке в полосочку.       На их фоне, Мегуми выглядел мужской версией Даши из «Папиных дочек», только гораздо более нескладной. Слишком бледный, слишком угрюмый, слишком долговязый. Сплошные «слишком». Со стороны он походил на типичного задрота, который тяжелее книги ничего в руках не удержит, иногда подобное заблуждение даже играло ему на пользу.       Юджи, словно в противовес ему, с каждым годом набирал в росте, раздавался в плечах, не прикладывая к этому никаких особых усилий. Загар прилипал к нему очень быстро, и кажется, так и не успевал окончательно смыться. Будто кофе с молоком. Когда летом Мегуми удавалось застать его играющим с парнями на коробке, он всегда выделялся из остальной серой массы. Стоило ему только снять футболку, как взгляды всех собравшихся девчонок фокусировались на нем. Но он будто вовсе этого не замечал, радостно салютуя в сторону Мегуми после каждого забитого гола, или особо удачной передачи. Казалось, что даже солнце его любило больше остальных, запутываясь искорками в выжженных волосах.       Перекинув через плечо потертую почтальонку, Мегуми подумал, что было бы неплохо отхватить стаканчик пломбира, раз Юджи еще не пришел. Где-то на дне сумки гремела заветная мелочь, и он углубился в поиски. Когда на его плечо внезапно упала широкая ладонь, он вздрогнул всем телом, роняя честно нарытое сокровище обратно в темные дерматиновые глубины. — Бля, ты чего так пугаешь, — Мегуми возмущенно скинул руку Юджи, шутливо замахиваясь в ответ. — И тебе привет, Мегуми. Да-да, я тоже соскучился.       Широкая искренняя улыбка погасила все возникшее на секунду возмущение. — А нечего подкрадываться, а потом надеяться на теплый прием.       Мегуми потянулся легонько стукнуть его кулаком в грудь, но Юджи быстро прочитал его движение, и обернул кулак своими пальцами, почти тут же отпуская. Касание, длиной буквально в две секунды, а по венам уже заструилось напряжение, словно по высоковольтным проводам. — Ну сорян, я тебя звал, но безрезультатно. Задумался? — Хотел мороженое купить, жарковато. — О! — Итадори довольно кивнул, разворачиваясь в сторону окошка с прилавком. — Отличная идея.       Он шустро достал из кармана широких бермудов помятый полтинник, и протянул молоденькой продавщице. — Дайте, пожалуйста, два пломбира. Ванильный мне, и фисташковый моему другу.       Девушка мило улыбнулась, хлопая дверцей морозильника. Юджи, получив желаемое, протянул шуршащую пачку Мегуми. — Спасибо. Как раз такое хотел. — Я помню, что оно тебе нравится, — Юджи пожал плечами и двинулся в сторону парка, на ходу доставая стаканчик.       Мегуми забрал у него упаковку, выбрасывая вместе со своей в ближайшую урну. Пристроившись рядом, они некоторое время шли в молчании.       Свернув с главной аллеи на практически незаметную тропинку, Мегуми блаженно выдохнул. Народа тут совсем не было, и густые сочно-зеленые листья над головой образовывали почти что купол, прекрасно спасая от пекла. По левую сторону замаячила неподвижная, темно-синяя гладь озера, приятно запахло травой и мокрой хвоей, чуть горьковатой, из-за чего воздух казался словно гуще, вдыхать его хотелось полной грудью, давая легким развернуться по максимуму, после пыльного, загазованного проспекта. — Часто тут бываешь? — Мегуми осторожно прервал затянувшуюся тишину, срывая с ближайшей кочки длинную травинку.       Юджи чуть замедлился, поворачиваясь к Мегуми. — Я бы не сказал, что часто. Но когда был помладше, то да. Ходили сюда на шашлыки, зимой приезжали на лыжах покататься, или на ватрушках. Тут классные горки делают.       Юджи очевидно замялся, но все же продолжил. — Потом деду стало тяжело в городе, и мы его в деревню отвезли. Отцу добавили нагрузки на работе, точнее он сам ее взял, и мы совсем перестали сюда приезжать. Но мне тут очень нравится, красивое место. И не совсем «облагороженное», — Юджи окинул взглядом открывшийся вид на пологий берег и пояснил: — Ну, знаешь, не всё еще успели плиткой заложить и залить асфальтом.       Мегуми понимающе кивнул, и стал спускаться вслед за Юджи. Покрутил между пальцев травинку, и незаметно пощекотал ей полоску загорелой кожи над воротником футболки.       Юджи всего передернуло, и он шумно хлопнул себя по шее. — Эй, посмотри, кажется по мне кто-то ползает, — он изогнулся, стараясь заглянуть себе за плечо, и потряс футболку.       Мегуми старался звучать правдоподобно. — О, да, я определенно вижу одного противного кровопийцу, он прямо передо мной. — Где? Комар что ли? Сбрось его, — Юджи остановился и немного попрыгал на месте, стараясь избавиться от несуществующего гостя. — Да замри ты, сейчас прихлопну.       Юджи послушно прекратил дрыгаться, но тут же с воем подлетел с места, когда на его задницу с силой обрушилась ладонь Мегуми. — Все, больше нет, — Мегуми откровенно ржал, потряхивая ладонью. — Ну и жопа у тебя, из железа что ли.       Юджи обиженно потирал пострадавшую. — Ну ты и придурок, больно вообще-то.       Месть не заставила себя долго ждать. Поочередно вскрикивая и подвывая, они пытались побольнее ударить друг друга, пока кое-как не добрались до места. — Привал.       Юджи скинул с плеча рюкзак, указывая в сторону совсем незаметного, заросшего осокой спуска к воде.       Чудом не скатившись кубарем, Мегуми вышел на небольшую деревянную платформу, которая поддерживалась заржавевшими сваями над самой водой. Берег петлял и делал это место каким-то уютным, укромным, скрытым от чужих глаз.       Юджи протянул руку, помогая Мегуми перешагнуть через широкий просвет меж досками. — Здесь очень давно была пристань для катамаранов и лодок, но потом ее разобрали и перенесли ближе ко входу в парк, там проходимость больше. А этот кусок оставили. Теперь тут все заросло, народ сюда редко заходит, только рыбаков иногда застать можно.       Мегуми осмотрелся. Доски выглядели уж больно ненадежными, но вид открывался замечательный. — Уверен, что это хорошая идея? — он скептично обвел взглядом невысокие, трухлявые бортики по краям. — Разве у меня когда-то были другие? Я херни не предложу.       Юджи присел на корточки, доставая из рюкзака светло-зеленый клетчатый сверток. — Ага, прямо как в прошлый раз, когда ты позвал меня сходить на пожарную станцию, напиздить яблок. Уверяя, что она давно не работает. А нас в итоге чуть жопой на гидрант не посадили. — Но яблоки же были вкусные!       Мегуми на это заявление лишь тихо хмыкнул, осматриваясь. — С этим не спорю.       Юджи времени не терял. Постелил одеяло у самого края, скинул кеды, и устроился с удобством, опустив голые ступни в воду. — Падай, — он постучал ладонью рядом с собой.       Мегуми вдруг заволновался, прикидывая, хочет ли он сидеть к нему так близко. Место еще оставалось, и он подумывал устроиться у бортика, на голых деревяшках. Он снял с себя сумку, затем бейсболку, и стянул кроссовки вместе с носками. — Если ты собрался меня избегать, то интересно, кто потом будет доставать тебе занозы из ляжек, а они там точно будут, поверь мне.       Мегуми на секунду окатило ознобом, и тут же бросило в жар. Он неловко помялся на месте, но в итоге все же сел рядом с Юджи, почти соприкасаясь плечами. — Не неси хуйню, Итадори.       Мегуми мысленно поблагодарил всех существующих богов за то, что Юджи не стал дальше развивать эту тему. — Ты голодный? Угощайся.       Юджи достал пластиковый контейнер, на крышке которого была потертая наклейка с белым котом в солнечных очках. Внутри были сэндвичи. Он немного подвинулся и поставил его между их бедер, добавляя рядом две банки «Трофи». — Ага, спасибо, — желудок у Мегуми заурчал, полностью поддерживая идею с перекусом.       На пару минут повисла легкая тишина, нарушаемая лишь тихим плеском. Было очень приятно окунуть гудевшие ноги в спасительную прохладу. Мегуми расслабился, откинувшись чуть назад, и скосил взгляд вправо, наблюдая как накатившая волна лизнула Юджи по самую голень, и он чуть нахмурился от перепада температуры. Но уже спустя мгновение по-детски шлепал по воде пятками, разбрызгивая вокруг мелкие сверкающие капли. — Будешь так шуметь, птиц спугнешь, — Мегуми легонько пихнул Юджи в бок, указывая на три небольшие точки вдалеке.       Они неспешно приближались, легко скользя по воде, совсем не нарушая ее спокойствия, и вскоре стало понятно, что это семья с утенком.       Юджи весь вытянулся вперед, присматриваясь. — Мегуми, они плывут прямо к нам! — Кричи об этом громче.       Коренастенький селезень с черным хохолком важно щелкнул клювом, и опустил голову в воду, ненадолго пропадая из вида. Маленький нескладный утенок тут же повторил за ним это движение. — Никогда не видел, как они ныряют. Думаешь, они голодные? Может скормим им бутерброд? — На такой глубине они вряд ли еду ищут, скорее родители учат мелкого правильно спасаться, в случае опасности. От ворон, например.       Юджи заинтересованно повернулся к Мегуми, всматриваясь слишком пристально. Мегуми смутился, и сделал вид, что не замечает, неловко потирая шею. — Я помню, что ты собираешься поступать в ветеринарку, но как же круто, что ты столько всего знаешь. — Брось. Остальные считают это занудством. Да и я еще точно не определился, не уверен, что пройду по баллам на бюджет.       Мегуми тяжело вздохнул и поднялся, чтобы сесть поудобнее. Юджи взял с него пример, и устроился напротив, сложив ноги по-турецки. — Занудство? Бред какой, лично мне нравится, — Юджи ненадолго отвернулся, провожая взглядом скрывшуюся за изгибом берега утиную процессию.       Где-то неподалеку заквакали лягушки, будто соглашаясь с его словами.       Юджи огляделся, высматривая что-то в ближайших кустах, и легко поднялся с места, шлепая босыми, мокрыми ступнями по нагретому дереву. Сорвав несколько особо длинных травинок с небольшими пушистыми метелками на концах, он вернулся на место. — Мегуми, давай сыграем. — Во что? — Называется «Петух или курица». Я когда малой был, мне дед показывал.       Мегуми честно попытался сосредоточить свое внимание на правилах очевидно детской забавы, но случайно заметил, как сильно закатились джинсовые шорты Юджи, обнажая мускулистые сочные бедра, с едва заметными светлыми волосками. Толстый подвернутый край с неровным швом так сильно впился в кожу, что виднелся красный след. Мегуми на мгновенье замер и шумно сглотнул, очень надеясь, что на его заминку не обратят внимания. Ужасно захотелось продеть под ткань кончики пальцев, расправить ее, растереть ладонью упругие мышцы. На собственном опыте выяснить, как быстро с кожи исчезнут оставленные губами руками отметины.       Юджи все не отступал от своей затеи, еще шире разводя колени, вертя перед глазами пучок травы, активно жестикулируя, будто не замечая, что Мегуми сосредоточен совсем на других вещах. — Смотри, одной рукой нужно взяться за стебелек, а другой, щепотью, резко стянуть метелку вверх. Если кустик получился ровный — это «курица». А если перышки торчат, то это — «петух». Нужно заранее угадать, кто получится.       Мегуми встряхнул головой, словно отгоняя наваждение, и с пониманием кивнул. — На кого ставишь, Мегуми. Петух или курица? — Петух. — Окей, смотри внимательно, — Юджи быстро скользит пальцами вверх по травинке, собирая семена в пушистую аккуратную кучку на самой вершине. — Это курица! А петух тут только ты. — Твоя шутка — говно. — Всё говно, кроме мочи, — Юджи громко рассмеялся, заражая улыбкой и Мегуми. — Если я — петух, то ты тем более.       Юджи двусмысленно хмыкнул, чуть наклоняя голову в сторону, и вопросительно изогнул бровь. — Мегуми, я думаю, нам стоит поговорить. Ты и сам догадываешься.       Юджи сжал несколько раз ладони, отряхнул от остатков травы, не зная, куда их пристроить, собрал пальцы в замок, устраивая на голых коленках. Мегуми согласно кивнул, отводя взгляд. Следующие слова дались тяжело, словно песком по горлу. — Ты мне нравишься, Мегуми. Не как друг. Извини, что долго тянул с этим, ты наверняка переживал, поверь, я тоже.       Юджи ужасно разволновался, хоть и репетировал эту фразу дома. Все необходимые слова выветрились из головы, улетели по ветру, словно дунули на одуванчик.       Сердце у Мегуми забилось учащенно и гулко, застучало по вискам, запульсировало в груди, обдавая жаром. Он будто собирался сигануть с обрыва, стоя на самом краю, перед бескрайней, пугающей неизвестностью. И не понимал, как это возможно, почувствовать себя таким счастливым и таким несчастным одновременно? — Я понимаю, что это прозвучит странно, но выслушай меня, ок? — Конечно, — проскрипел Мегуми и попытался прочистить горло, чтобы звучать хоть на каплю менее жалко.       Юджи импульсивно дернулся, следя своими внимательными, пытливыми глазами за реакцией Мегуми, но силой усадил себя обратно. Сдвинул брови к самой переносице, словно в глубокой задумчивости, ущипнул себя пальцами за сжатые губы, будто пытался заставить их говорить против собственной воли. — Сначала хотел просто предложить тебе мутить смс-кой, но понял, что это полный отстой, я должен сказать тебе это лично, — он вымученно улыбнулся, и продолжил, но чуть тише. — Я не умею говорить красиво, и во мне сейчас так много всего, о чем ты должен услышать, но получается какая-то белиберда. Такое ощущение, будто у меня в груди корсар взорвали, и сверху блестками присыпали. — Представляю.       Мегуми старался дышать ровнее, но практически задыхался от накатившего волнения. Юджи это заметил, и осторожно накрыл его ледяную ладонь своей. Ожидая, что ее отбросят, но этого не произошло.       Мегуми слабо вздрогнул, переплетая пальцы. — Мне нравится в тебе абсолютно все. Нравится, как ты стоишь, как ты сидишь, как ты ешь, как ты спишь. Нравится, как ты радуешься, нравится, как ты грустишь. Нравится, когда ты ругаешь меня, когда ищешь во мне поддержку. Мне нравится, что когда ты читаешь что-то интересное, то забываешь следить за своим лицом, и по нему буквально можно отслеживать сюжет. Мне нравится, что ты неосознанно подстраиваешь свой шаг под мой, что всегда даешь мне тот наушник, который играет лучше, думая, что я этого не знаю. Мне нравится, что на твоем письменном столе всегда идеальный порядок, когда мой больше похож на свалку радиоактивных отходов. Все, что связано с тобой, ужасно дорого моему сердцу. И я не хочу это терять. Никогда. Наоборот, мне хочется быть ближе, заиметь еще больше «тебя». — Юджи, это неправильно… — Мегуми больше шепчет, чем говорит. Язык ворочается еле-еле, как после заморозки. — Если ты согласишься быть со мной, то не похуй ли? Если нам будет хорошо вместе? Да, мы оба парни, и наши отношения не одобрят, но мы ведь можем держать все в тайне, хотя бы попробовать? — Ты не понимаешь, Юджи. — Так объясни. Я постараюсь понять. Ты ничего не чувствуешь ко мне? — Нет! — Мегуми ответил слишком резко и поспешно, пугаясь предположения. — Ты мне тоже нравишься, очень. Но встречаться… встречаться мы не можем. — Почему?       По-летнему знойное солнце разогревало кровь, а недопитая банка коктейля немного развязывала языки. — Просто мне нечего тебе предложить, — Мегуми покачиваясь встал, хватаясь за неровно обтесанные брусья ограждения. — Меня не особо беспокоят ярлыки и бирки, которые на нас могут повесить, но я думаю, нет, я уверен, что ты не представляешь, чего хочешь от меня, я не гожусь в партнеры. Ни тебе, ни кому-то другому. — Это глупости, ты идеальный, — Юджи поднялся следом, невесомо прижимаясь лбом к чужой спине. — Дай мне доказать тебе, что я все обдумал. Я люблю тебя до чертиков, Мегуми. — Прекрати, пожалуйста. Давай оставим все так, как есть. Давай будем друзьями, давай сделаем вид, что этого разговора не было.       Юджи шумно полувздохнул-полувсхипнул, крепко прижимаясь со спины. Его рука мягко очертила выступающие лопатки, скользнула вниз, обхватывая за пояс. Горячие губы коснулись острого плеча сквозь прилипшую ткань футболки. — Как мы будем друзьями, если меня так ведет от твоего запаха? — он уткнулся носом в изгиб шеи и зажмурился. — Не отталкивай меня, пожалуйста. — Извини, я не могу, — он аккуратно отстранился, делая пару шагов в сторону. — Просто не могу. — Это из-за отца? — Юджи нахмурившись скрестил руки на груди. — Боишься, как он отреагирует? — Не впутывай его сюда. Он не стоит обсуждений и не имеет к нам никакого отношения. — У меня тоже есть только отец, я понимаю твои переживания. И уже поговорил с Нанамином, он готов нас поддержать.       Мегуми горько ухмыльнулся и сжал губы в тонкую бесцветную линию. Необъяснимая злость опустилась перед глазами, словно зловонное марево. — Не сравнивай нас. Сколько раз в неделю твой батя бывает дома? Хорошо, если дважды, в остальное время шароебится где-то, оставляя деньги на тумбочке у входа и все? Никакого вмешательства в личную жизнь. Никаких допросов, никаких скандалов. Разве ты не идеальный сын идеального отца?       Выпалив всю дрянь на одном дыхании, Мегуми тут же пожалел о сказанном. — Блять, я не это имел в виду. — Шароебится? — неверяще протянул Юджи, распахивая глаза. — Он пашет на нелюбимой работе сутками, чтобы мы с дедом ни в чем не нуждались. Он пропускал мои утренники, мои соревнования, из-за внеурочных. Он отмечал Новый год в офисе, и ты, зная об этом, так говоришь?       Мегуми захотелось оказаться на месте чертового Данко. Вытащить из груди теплую, мерзко пульсирующую мышцу, которая сейчас доставляла такую боль. Впиться в нее ногтями, сжать до побеления костяшек. Так, чтобы по пальцам потекла темная вязкая жижа. Сполоснуть руки в проточной воде, выскоблить остатки из-под ногтей и почувствовать, наконец, приятную, чуть холодящую пустоту внутри. Юджи покачал головой, глядя куда-то перед собой, избегая взгляда Мегуми, закинул носки в рюкзак, и поспешно всунул ноги в растоптанную обувь. — Если пойдешь вдоль берега направо, то скоро выйдешь прямо к главной аллее. А там не потеряешься. — Не веди себя как истеричка. Я просто неправильно выразился.       Мегуми так сильно прикусил собственный язык, в надежде, что металлический привкус во рту хоть немного перебьет едкую горечь.       Юджи отстраненно кивнул своим мыслям. — Всезнающий Мегуми вновь оказался прав. Я не был готов к отказу, не знаю, что теперь делать. Слушать грустный рэпчик? Подраться с кем-нибудь? Репостить на стену слезливые цитаты? — Юджи нехорошо усмехнулся, и нетвердым шагом стал подниматься вверх по склону, остановившись лишь на короткое мгновение. — Возможно, я действительно ошибся в тебе, Фушигуро.       Когда его спина совсем скрылась из вида, а звук шагов перестал слышаться даже в воображении, Мегуми выхватил из сумки бутылку с водой и несколько раз прополоскал рот. Тошнота накатывала мучительными спазмами, скручивая внутренности.       «Фушигуро».       Юджи никогда не называл его по фамилии, каким-то невероятным чутьем понимая, что Мегуми от нее воротит.       «Ошибся в тебе».       От этих слов по сознанию Мегуми расходились дрожащие круги, словно Юджи швырнул булыжник в воду. Они рябью прокатывались до самых отдаленных уголков его разума. Хотелось закрыть глаза, и отмотать время назад, словно старую кассету карандашом. Мегуми с силой зажмурился, дождавшись цветных искорок под веками, и постоял так минуту, или несколько. Вглядываясь только внутрь себя.       Когда он открыл глаза, то с ужасом обнаружил, что мир остался прежним, нерушимым, тогда как внутри Мегуми все пошло трещинами. Трава шелестела так же ласково, небо было все таким же светлым и безоблачным, и даже озеро не вышло из берегов, чтобы смыть всю его горечь вместе с ним самим.       Мегуми взял в руки чуть нагретое солнцем одеяло, аккуратно сложил его и прижал к себе.       Ему так не хотелось чувствовать себя одиноким.