LUCIFER’S GAMES

Munich, Germany Улыбаясь в дисплей мобильного, девушка с неподдельным интересом слушала рассказы своего собеседника. Она знала, что он как никто изложит все подетально, не упустит ни единой мелочи, из которых и были сотканы его истории, никого не оставляющие равнодушным. - В общем, он завелся, как бык на красное полотно, так что Георгу стоит быть более бдительным, пока вынашивается самая коварная месть года – брюнет усмехнулся – Думаю, он еще успеет тебе пожаловаться! Улыбка не сходила с губ светловолосой. Ребекка выглядела сонной, но разговор с Биллом с самого утра был равносилен чашке американо, в котором она, конечно, не имела права себе отказать. Младший Каулитц казался не менее сонливым, однако, не торопился уходить спать, упомянув, что почти завершил написание очередной песни. Блондинка знала, что лирика из-под руки Билла несла в себе взрыв эмоций и обязательную дрожь по коже, потому что такой проникновенности она не чувствовала даже в своей собственной музыке. Его песни всегда пробирали до пят, пронизывали самыми искренними эмоциями. - Мне так жаль, что я не смогла вырваться на ваше шоу в Рио, Билл – Ребекка подавленно вздохнула – Я все еще расстроена, что пролетела мимо этой возможности – девушка не утаивала в себе зла на продюсера и менеджера, державших ее в тисках и не дозволяющих лишнего самовольства – Понятия не имею, где Дэвид отыскал Маргарет, но когда он с вами или занят чем-нибудь другим, эта Круэлла Де Виль сводит меня с ума… Брюнет тихо рассмеялся, взлохматив копну черных волос. - Все настолько ужасно, Бекка? – девушка поджала губы, промолчав – Ну, у Йоста есть причины контролировать твою бунтарскую сущность. После того, что вы с Томом устроили… - Ну так это устроил Том, не я! – перебила Нойманн и агрессивно потерла переносицу – Твой брат творит невероятные вещи, выходящие за всякие рамки. Теперь… Когда наши отношения открылись, можно оставить меня в покое и дать чуть больше свободы? Вы оба позволили себе достаточно свободы, Ребекка. Ты винишь его? Серьезно? А как насчет тепла, разлившегося по телу в момент, когда ваши губы соприкоснулись? Ты желала целовать его без остановки при сотнях, тысячах свидетелей. Ты хотела прекратить эти прятки, чувствуя, как погрязла во лжи. Он виноват, а ты не при делах? Неужели? - Йост обожает порядок… – хмыкнул Билл, делая глоток чая – а вы с Томом перевернули все с ног на голову. Наверное, это здорово – обнародовать свои отношения. От Тома отвалятся все ярлыки, понавешенные за последние пару лет. Но, знаешь, видимо Дэв все еще не верит в искренность ваших чувств. Он привык видеть Тома балбесом, который ко всему относится довольно посредственно, да и ты… Каулитц осекся на полуслове, заставив блондинку приподнять брови. Ребекка старалась не обращаться к прошлому в поисках ответов на внезапно всплывающие вопросы. Он мог бы сказать, что она посредственная? Наверное, мог бы. Она и сама часто задумывалась, насколько серьезным человеком была. Беспечная, легкая на подъем, готовая сунуть голову в микроволновку и попытать удачу. А почему нет? Матиас часто говорил, что мир любит таких, какой была девушка, что мир нуждается в подобных людях. Мысленно усмехнувшись, она согласилась со своей неадекватностью. Разве можно было сомневаться в своей ненормальности, влюбившись в старшего Каулитца? Нисколько. И это повод для гордости. - Можешь не продолжать – Смех вырывается изнутри, она понимает, что слова Билла не обижают ее. По крайней мере, они с Томом старались, как могли. И только они знали, что происходило между ними. Нам обоим нет дела до чужого мнения. - Лучше скажи, ты ведь прилетишь в Германию, не так ли? – Ребекка аккуратно соскочила с обсуждаемой темы – Если ты думаешь, что я жду только Тома – ты заблуждаешься. В своей нескончаемой суете я соскучилась по всем вам, безумно. Брюнет лишь улыбается, сообщая, что ему требуется немного времени на отдых. Гастроли по Латинской Америке хоть и были короткими, но потребовали немалой концентрации на деле. Вспомнив туры с парнями, Ребекка почувствовала внутри что-то теплое. Знакомый огонек, напоминающий о времени, которое никогда не уйдет из ее жизни. О времени, сотрясшем ее рассудок и заставившем повзрослеть, стать гораздо сильнее. Стать той, которая не только выиграла конкурс и бесталанно отбренчала на гитаре два тура с немецкой рок-группой, а той, чьи песни теперь занимают первые позиции в популярных музыкальных рейтингах. Стать самой собой и, наконец, доказать ему, что находиться в тени его славы больше нет необходимости. Разговор с Биллом повысил планку настроения светловолосой. Очередной рабочий день, в котором была запланирована большая съемка для одного из французских глянцев. Ее недавний дуэт с начинающим исполнителем из Марселя, Франсуа Жаме, собрал немало обсуждений. Дэвид всегда находил лучшие пути для раскрутки. Выступление Ребекки и Франсуа в Париже было не просто достойным, а восхитительным. Девушка, слегка ошарашенная столь головокружительным успехом, не успевала отбиваться от представителей прессы, желающих взять у нее интервью и обсудить дальнейшее сотрудничество с Франсуа. Предвкушая приезд Тома, по которому Ребекка успела знатно истосковаться, прибытие на локацию съемки не отягощало ее, наоборот, даже подбадривало. Понимая, что любимый парень уже вылетел из Берлина в Мюнхен, преодолев путь из Лос-Анджелеса, девушка улыбалась, готовая плодотворно поработать, лишь бы не расстраивать Дэвида и Маргарет, которой уже успела сообщить о приезде своего брейдастого зазнайки. - И спустя столько времени вместе ты по-прежнему витаешь в облаках… – менеджер качает головой, осматривая Нойманн, вернее, результат стараний визажиста. - Ну сколько времени? – улыбается Ребекка, любуясь своим довольно агрессивным макияжем – Мы вместе не десять лет и даже не пять, а учитывая ваши с Дэвидом бесконечные претензии… Блондинка предпочла отмолчаться, посмотрев на женщину. Ей нравилась выдержка и строгость в стиле Маргарет, а еще ей нравилось действовать менеджеру на нервы, учиняя совсем мелкие скандалы. Показать себя звездой, которая засияла по праву, почему бы и нет? Девушка умело этим пользовалась и тихо наслаждалась собственными выходками, получала от них удовольствие. Довольно долгое время я была тихой и наблюдающей со стороны. Пришел час показать и другие черты своего характера. Маргарет что-то говорила, но Ребекка едва слушала ее, уже завидев Франсуа. Ей нравилось тепло, которое излучал этот слегка кудрявый парень, нравилась его харизма. Ребекка улыбнулась шире, вспоминая их работу в студии, когда они пели часами напролет, будто переносились в другие миры. Ее пальцы ласково перебирали струны, и в гитарное мурчание вплетались их голоса. Она считала их тандем крайне удачным и в ней плескалась такая редкая благодарность в сторону продюсера. Желание выучить французский загорелось в девушке ярче самых мощных языков пламени. Ребекка даже заказала несколько самоучителей, но в круговерти артиста так и не добралась до них. Ее хватало лишь на короткий разговор с Томом, после чего блондинка успешно прятала нос в мягкости подушки, погружаясь в мир сновидений. Нойманн поприветствовала коллегу легким похлопыванием по плечу, абсолютно готовая к рабочему процессу. Она знала, что обязательно получит удовольствие от съемки, но маленькая бунтарка внутри нее была готова скрутить стрелки часов вперед, поторопить время, чтобы скорее увидеть его. Ребекка желала оказаться в кольце любимых крепких рук, исполосованных заметно проступающими венами от частого терзания гитарных струн. Хотела заглянуть в глаза, наполненные теплом. Хотела оставить легкий поцелуй в уголок самых сладких губ, сдерживая себя, лишь бы не наброситься на брюнета, алчно вбирая в себя все, до чего могла дотянуться. Она соскучилась по его забавному смеху, заставляющему уверовать, что все трудности этого мира преодолимы. Ей хотелось вдохнуть его запах, чуть резковатый, от которого так часто щекотало в носу, и довольно выдохнуть, понимая, что он действительно рядом и это все не коварные игры ее воображения, подкидывающего блондинке томные воспоминания. Одно за другим, уничтожая рассудок Ребекки все изощреннее, делая из нее зависимую. Чувствуя это не первый месяц, она ежедневно сходила с ума, проклиная каждый километр, разделяющий их. Вдохновленная своими чувствами и очередной волной воспоминаний, накрывших ее сознание, Ребекка прилежно следовала всем указаниям фотографа, надеясь, что фотосессия станет одной из самых ярких за последние полгода. Франсуа неизменно шутил, на что девушка реагировала звонким смехом, чувствующая себя на своем месте. Хитрый продюсерский ход подарил ей еще одного друга. Светловолосая сторонилась близкого общения слишком долго, пока не прошла кастинг на музыкальный конкурс. Ребекку преследовали предательства и все ее общение сводилось к домашним посиделкам с единственным преданным другом, благодаря которому ее довольная физиономия успела побывать на обложке нескольких самых примечательных немецких изданий. Ну что, теперь ты готова поблагодарить меня от всего сердца? Да, Матиас, готова. Ты был прав, дружище. Я помню каждое твое слово и очень тебя люблю. - Бекка, чуть ближе к Франсуа – скомандовал фотограф – Коснись его своей спиной. С довольной улыбкой Ребекка исполняла все желания фотографа. Девушка наперед знала, что когда эта съемка будет опубликована, она вновь почувствует себя не в своей тарелке, ощущая острый укол изнутри. Она просто нелепая девчонка из пригорода, чудом попавшая в большой мир музыки. Убеждая себя в спокойном отношении к обсуждениям собственной персоны, временами Ребекка терялась в глубоких размышлениях, случайно натыкаясь на некоторые пикантные комментарии. «Она всего лишь способ привлечь к Tokio Hotel еще больше внимания.» «Какая “неожиданность”, что теперь у девчонки сольная карьера! Можно подумать, ее просто так впихнули в TH…» «Они с Каулитцем сама предсказуемость, хаха, по одним только интервью с обеих сторон все было кристально ясно еще с первого тура. Не удивили!» - Ребекка? Девушка невольно вздрагивает, чувствуя на себе несколько пристальных взглядов и еще один слегка тревожный – взгляд Франсуа. - Все в порядке, Ребекка? – мелодичный голос француза приятно ложится на слух блондинки, мгновенно приводя ее в чувства – Ты побледнела… Умение метаться с позитива на негатив было неотъемлемой чертой характера девушки, которую она едва выносила. Рвано усмехнувшись, Нойманн положительно качнула головой. Она никогда не поделится своими мыслями. Прошло достаточно времени, чтобы взять и озвучить свои страхи, обнажить душу перед холодом и лицемерием музыкального мира – на это она не пойдет никогда. Хватило однажды откровенной беседы с Томом, о которой Ребекка успела пожалеть, уловив в любимом карем взгляде отчетливые нотки сочувствия. Девушке не хотелось выворачивать наизнанку всю свою жизнь до него, но временами отношения требовали подобных жертв. Том многое рассказал ей, не стесняясь подробностей, и она не хотела оставаться в долгу перед искренностью парня, в которого была без памяти влюблена. - Извините, я…немного отвлеклась – тихо пробормотала блондинка, слегка приподняв голову – Все хорошо. Макияж в норме? Маргарет кивнула Ребекке, недвусмысленно ей улыбнувшись. Блондинка ответила менеджеру немного кривой улыбкой, в которой не прослеживалось ничего, кроме усталости от бесконечных ограничений, надиктованных лейблом и герром Дэвидом Йостом. Включив в себе все очарование, заброшенное куда-то в чулан подсознания, Нойманн одарила улыбкой и Франсуа. Этот замечательный парень должен оставить в своих мыслях лишь положительное впечатление о новой немецкой знаменитости и Ребекка была готова трудиться над своим имиджем, засучив рукава, лишь бы никто не предпринимал попыток забраться в ее душу. Она уже позволила сделать это однажды, измученная дорогой, которую пришлось пройти. К великому изумлению девушки, ей не довелось об этом пожалеть. *** Ненависть к перелетам и бесконечному нахождению в пути не угасла в парне спустя несколько лет непрерывной череды гастрольной жизни. Ладно, перерывы все-таки были, но Том не успевал оклематься от жизни вечного странника, как работа вновь настырно зазывала отправиться в путь. Боязнь долгими часами находиться в самолете и маячить где-то посреди необъятного неба тоже никуда не делась. Во время перелетов Том предпочитал проглотить пару таблеток снотворного и проспать большую часть пути, но подобные привилегии жизнь преподносила редко, и брюнет злился на собственную слабость, которую старался утаивать от посторонних глаз. Жизнь ожидаемо обернулась адом после перелета из Америки до Германии. Приземлившись в Берлине, Каулитцу казалось, что в один клубок спутались все дни и часовые пояса. Он ощущал тотальный раздрай до тех пор, пока не успокоил взбунтовавшийся мозг любимым ореховым латте. Отголосок радости мелькнул в уставшем рассудке, не поленившись напомнить, что Тома ожидал еще один короткий перелет – в Мюнхен. И если бы парень не знал, что летит к девушке, по которой соскучился каждой клеточкой своего организма – возненавидел бы все мировые авиакомпании. Часовой перелет он провел, затерявшись в мыслях, пока стюардесса не вернула его в реальность, деликатно попросив пристегнуть ремни. В аэропорту Мюнхена, как и в Берлине, не обошлось без раздачи автографов. Том, несмотря на усталость, вполне желанно оставлял свою фирменную закорючку на блокнотных листах, салфетках и даже на руках. Фотографироваться не входило в его планы, привычная дерзость и игривость мирно дремали внутри и Том, натянуто улыбаясь, отрицательно качал головой, поверх которой был наброшен объемный капюшон черной свободной кофты. Такси бизнес-класса быстро доставило парня до указанной локации. Осмотрев фотостудию снаружи, Каулитц поспешил скрыться в здании и разыскать Ребекку, с которой пришлось расстаться на пару месяцев из-за подготовки к туру по Южной Америке и, соответственно, самих гастролей. Чувствуя некоторое недомогание и давящую на разум усталость после перелетов и смен часовых поясов, Том бродил по длинным светлым коридорам в надежде встретить хоть кого-то живого. - Том… – парень развернулся на голос и увидел Маргарет, сдержанная улыбка осела на ее тонких губах – Как перелеты? Каулитц смерил женщину прищуренным взглядом. Он не питал к ней неприязни, скорее, относился крайне равнодушно, но понимал, почему Ребекка окрестила ее Круэллой. Том бы с удовольствием обласкал ее самой отборной нецензурой, если бы лично пронаблюдал нравоучения Маргарет в адрес любимой блондинки. - Марго, где Бекка? – единственное, что требовалось парню, уместилось в три простых слова. - У Ребекки все еще продолжается съемка, она освободится примерно через час – беглый взгляд на запястье, украшенное наручными часами – Идем, понаблюдаешь за процессом. Внутри парня всколыхнулось что-то неприятное, стоило ему увидеть свою девочку, открыто улыбающуюся тому пареньку, с которым Йост свел Ребекку, чтобы записать несколько совместных синглов. Том старался не придавать значения этой коллаборации, проглатывал все восторженные рассказы блондинки о французе и держался, как мог. Мысленно считал до десяти и глубоко выдыхал, понимая, что сам не раз становился марионеткой в умелых продюсерских руках. Успех – вещь неоднозначная. Никто не обещал, что будет легко. Брюнет скривил губы, скользя взглядом по девушке, умело позирующей перед объективом. На мгновение Том поймал себя на ужасающей мысли, что от прежней Ребекки Нойманн, перед чьим очарованием он сложил все оружие, не осталось и следа. Ему хотелось нарушить процесс съемки, схватить эту бунтарку за руку и увести подальше от раздражающего глянца, без которого, к сожалению, вряд ли возможна хоть какая-то популярность. Том не упускал шанса лишний раз напомнить гитаристке о жестокости шоу-бизнеса, а сам успел об этом позабыть. Ребекка, заметив Тома, едва удержалась на ногах, чувствуя, как электрический разряд прошел через все ее тело, заставив мгновенно вытянуться в легком напряжении. Расслабленность отошла на второй план, ей хотелось радостно взвизгнуть, но девушка понимала, что работа возвышалась над остальными ее желаниями. Красив, подонок. Ну какого черта он так красив? Если бы не его идиотская сексуальность, я бы не превратилась в зависимую дурочку, чьей дозой является не кокаин, а живой человек. Том, забери его черти, Каулитц. Еле как дотянув до окончания съемок, девушка приобняла Франсуа на прощание, что-то улыбчиво прошептав ему на ухо. Тома перекосило от этой картины и желания познакомить его слащавое лицо со своим уверенным кулаком. Невероятное количество раз Каулитц умолял себя не думать о тех, кто обнимает ее и пытается понравиться, демонстрируя свою персону исключительно с положительных сторон. Эта наигранная доброжелательность распаляла в парне небывалую агрессию, которую хотелось выплеснуть на неугодных, отирающихся рядом с его девочкой. Она, конечно, будет вам улыбаться, но никто из вас ей не нужен, поверьте. Я как никто знаю, что заводит эту крошку. Она прониклась после моей миллионной попытки досадить ей, унизить, опустить смазливым личиком в грязь. Ей понравилось, она зажглась и с того времени так и не сумела угаснуть, привлекая к себе все больше заинтересованности. Легкими прыжками Ребекка преодолела расстояние до Тома, касаясь ладонями его плеч и оставляя нежный поцелуй в уголок губ, едва задевая черное колечко. Холодность парня заставила блондинку замереть на месте с легким разочарованием в ясном взгляде. Она представляла их встречу иначе, более приветливой, даже обжигающей, ведь изнуряющая тоска мучила ощутимой болью за ребрами. Хотелось прижаться к близкому человеку, но никак не получить в ответ колючее равнодушие. Перелеты с континента на континент высосали из него все силы. Просто скажи спасибо, что он вообще здесь, Нойманн. Девушка улавливает странный, по ее мнению, блеск в глазах старшего Каулитца, но не спешит придавать этому значения. Устало опускается на небольшой диванчик цвета пудровой розы, жадными глотками поглощая минеральную воду. Без газа, как она любит. Том осматривает ее пронзительным взглядом, пытаясь понять, что не так с блондинкой. Перед глазами так и маячит омерзительная сцена с объятиями и шепотом на ушко. Не это он ожидал увидеть спустя долгие недели разлуки. Та гребаная неделя моды, на которой он окончательно спятил, разрушая все теории заговоров между собой и восходящей немецкой звездой, дважды отыгравшей в длительных турах с группой, популярность которой не желала угасать. Дерзкая. Волевая. Лисьи глаза умело подведены лучшими визажистами, отчего Ребекка выглядит еще более хитрой. А Том скучал по ее повседневности. По нелепым тяжелым хвостам, неряшливо собранным на затылке. По свободным футболкам с принтами «Южного парка» и «Симпсонов». На завтрак она предпочитала мюсли, заправляя их йогуртом. Ему казалось, более кошмарной еды в самом начале дня и быть не могло. Брюнет отдавал предпочтение свежим булочкам, на которые всегда можно было намазать немного джема, меда или шоколадной пасты. Детская привычка перекочевала во взрослую жизнь и весь этот «здоровый бред» в тарелке любимой девушки вызывал у парня лишь недоумение. - Неужели ты, наконец, спасешь меня от Круэллы, Том – невинно улыбается Нойманн, останавливая свой взгляд ниже положенного, на шее парня, которую хотелось осыпать невесомыми поцелуями – Я устала… Устала обниматься со всеми своими дружками, Бекс? Мое общение с фанатками на встречах перед концертами отнимает не так много сил, сколько ты вкладываешь в каждую из своих обворожительных улыбочек. Его взгляд настораживал девушку. Ребекка хотела бы понять, что происходит с парнем, но Том позволял «читать» себя лишь в моменты совершенного бессилия или отсутствия настроения, а здесь был другой случай. Ребекка почувствовала его напряжение вот так сразу, с порога. Возможно, Билл, увлеченный туровыми историями, не рассказал чего-то важного, а предпочел поделиться лишь дурацким розыгрышем Георга над ее брюнетом. Что не так, Том? В ресторане, куда они отправились после студии, уютно устроившись за самым дальним столиком, Том продолжал наблюдать за блондинкой, неспешно потягивающей охлажденное шампанское. Ее пухлые губы аккуратно касались фужера, отчего Каулитц окончательно путался в размышлениях. Ребекка звонким и довольным тоном вещала о последних прошедших днях, в которых по-прежнему не было свободного времени – одни только съемки и интервью, их стало чрезвычайно много. Парень вновь вспомнил о Франсуа, и в его длинные музыкальные пальцы устремилась вся сила, вмиг сжавшая вилку. Она бы непременно согнулась, не отложи он столовый прибор на ближайшую салфетку. Каулитц сделал несколько глотков воды, ловя на себе неоднозначные взгляды Ребекки. - Ты отказался от шампанского… Почему? – Нойманн смотрит на парня голубоглазым интересом, и Том теряется, но все же держит свое равновесие, не позволяет пошатнуться натренированной выдержке. - Не хочу. Голос парня звучит холодно, что вновь заставляет блондинку напрячься. Том улыбался ей, заказал ее любимое блюдо – спагетти с вонголе, поддерживал разговор, но казался далеким. Будто с девушкой за одним столом сидел его двойник, призрак, которого могла наблюдать лишь она одна, но никак не сам Каулитц. И это было странно. Ребекка знала, что может обсудить с Томом все что угодно. Однажды доверившись друг другу, они оба теперь даже не пытались что-то скрывать, делились всем происходящим и могли пару часов висеть на телефонных трубках. Они, ненавидящие телефонные разговоры. Но именно сейчас девушка остерегалась затевать беседу, бросая на парня короткие взгляды. Том и правда выглядел слегка уставшим, но ничуть не растерял своего магнетизма. Брюнет монотонно осматривался, а когда его темный шоколад сталкивался с ее безоблачным майским небом, натянуто улыбался и Ребекку не оставляла в покое эта его эмоция. Другая. Совершенно незнакомая, а ведь она знала едва ли не все его фирменные улыбочки. Усмешки. Ухмылки. Самолично выкручивала терпение старшего из близнецов, распаляла своими выходками и наигранной стервозностью. Ведь это была всего лишь игра – на камеры и с ним лично. Нойманн ловила себя на мысли, что почти сроднилась с нахалкой, которую так старательно изображала, лишь бы пригвоздить к полу самолюбие и высокомерие главного секс-символа Германии. И вовсе не главного. Да, тогда ты ненавидела его и могла счесть симпатичным даже бездомного, бездельно мотающегося по Кройцбергу, но только не одного из Каулитцев. Того, с гитарой, мучающего тебя с первых секунд знакомства. Том, сам того не желая, оповестил Ребекку о возвращении Дэвида Йоста в Германию. Парень даже обрадовался, заметив поджатые губы блондинки, а затем и ее недовольное «черт, нашел время». Каулитц не хотел портить вечер, которого очень долго ждал, но ее истории, связанные с парнем из Франции, заставляли страдать каждый его нерв от обжигающей ревности. В брюнете будто зарождалась сама Преисподняя, чему он явно не радовался. Хотелось приятнее провести время, но все незапланированно покатилось как раз туда, в место, которое сейчас неистово жгло изнутри. В Преисподнюю. Пребывание в ресторане могло продлиться и дольше, но Ребекка пожелала поскорее скрыться в гостинице, потрепанная продолжительным съемочным днем. Том же наоборот почувствовал отголоски бодрости, все еще живущей по калифорнийскому времени. По крайней мере, желание уложить тяжелую голову на подушку отошло на задний план. Нойманн, как истинную звезду, поселили в двухэтажном люксе на одном из самых последних этажей пятизвездочной мюнхенской гостиницы. Том был прекрасно знаком с этим отелем, не раз проживая здесь с группой, когда они с музыкальным визитом навещали самый дорогой город Германии. Ребекка поспешно открестилась от душа, желая провести немного времени, лежа в ванной. Ей хотелось успокоить напряженное тело и избавиться от надоедливых мыслей, с невообразимой скоростью носившихся по уставшему рассудку, щедро политому игристым напитком. Да, возможно, стоило ограничиться одним фужером, но думать об этом слишком поздно, глупышка. Том, в отличие от девушки, решил отделаться быстрым душем. Подставляя лицо под прохладные струи, брюнет старался остыть, усмирить этот не к месту рассвирепевший пожар внутри своего естества. Слайды со съемок так и мелькали под опущенными веками, отчего Каулитц напрягался лишь сильнее, шумно выпуская из легких воздух. Можно было подумать, что все эти действия со стороны девушки – игра, но какого черта? После всего, что между ними произошло, она решила вновь поиспытывать его нервы на прочность? Решила убедиться, удостовериться? Что же, малышка, если это так, знай: они уже трещат по швам, а кровь буквально кипит в жилах, стоит лишь на миг воссоздать в сознании образ того слащавого недоноска. И стоит ему выйти из душа и устроиться в кресле, перед слегка суженным взором кареглазого возникает она, самая женственная и домашняя. В белоснежной футболке совсем ей не по размеру, с распущенными светлыми волосами, ароматными и свободными от всяческих укладок. Грациозно вышагивает у бильярдного стола, аккуратно собирая шары в треугольник и выстраивая пирамиду. - Скатаем пару партий? – губы блондинки растягиваются в улыбке, пока она натирает кий мелом. Том сканирует хитрый изгиб ее пухлых губ, следя за каждым движением девушки. Больше не видя в ней усталости, он все же соглашается со своим внутренним голосом, твердившим, что Ребекка Нойманн – та еще актриса. Такими темпами не только Грэмми не за горами, но и Оскар. Не в этот раз. - Не припоминаю твоего увлечения бильярдом – темный взгляд готов прожечь в блондинке дыру – Франсуа научил? Ребекка переводит взгляд на Тома, отвлекаясь от увлекательного занятия, смотрит пару секунд, затаив дыхание, а после качает головой, не сдерживаясь от усмешки. Сама себе удивляется, как не догадалась до такой банальности. Как не рассмотрела этого в его сумасшедших глазах? Пораженная поведением Тома, сжимала в тонких пальцах кий, не в силах оторвать взгляд от расслабленной позы Каулитца. Брюнет выглядел уютно, однако, его верные спутники, известные миру, как самолюбие и самоуверенность, всегда держали ухо востро. - Все ясно – хохотнула Нойманн, стараясь не придавать значения вопросу Каулитца, не видя в нем никакого смысла – А я думала, случилось что-то… А, по-твоему, не случилось? Может быть, уже стало нормой? - Давай сыграем, То-о-о-ом – блондинка вновь посмотрела на парня. - К черту этот бильярд – парень поднимается с места и буквально парой шагов преодолевает ничтожное расстояние – Не беси меня, Бекс. Девушка моргнуть не успела, как кий был выхвачен из ее рук и отброшен на край стола. Взгляд Тома пылал, обжигая пораженную резкими действиями парня Ребекку. Ей казалось, температура тела брюнета за секунду подскочила до максимума, передаваясь ей. Кровь прилила к лицу, и жар буквально пленил хрупкое существо немки. - Том, ты…чего? – не без испуга пролепетала Ребекка, надеясь на хлипкие перемены в настроении ее любимого парня. Каулитц схватил девушку за запястья, лишая пути к отступлению. Блондинка замерла, судорожно дыша и чувствуя легкую боль в руках. Ей хотелось шокированно мотать головой от непонимания происходящего. Сон? - Не объяснишь мне, крошка, что это было? - Было что? – лепечут сухие губы. - Довольно этих игр, Бекка – резко и холодно отзывается Каулитц, сильнее придавливая ее к бильярдному столу – Твое поведение в студии… – Шепот Тома почти превратился в шипение, а боль в запястьях доставляла уже немалый дискомфорт. Нойманн успела позабыть о жестокости Каулитца, припоминая лишь те моменты, в которых эти руки творили с ней нечто невероятное. Пальцы, сводившие с ума – Скажешь мне, это нормально?? - Том, я… - Вот только не нужно прикидываться, я всегда буду на пару шагов впереди, Бекс. Какого хрена ты устроила с этим французским кретином? Тебе не кажется, что прижиматься к чужому парню на глазах собственного – это высшая степень идиотизма? Ребекка дрогнула от раздраженного шипения брюнета, ожидающая чего угодно, но только не этого. Ее слегка опьяненный игристым алкоголем рассудок не был готов к общению с агрессивным парнем. Не только агрессивным, но еще и кристально трезвым. - Твоя ревность неуместна, Томми – мелодично тянет Ребекка, желая коснуться шеи Каулитца, но не имеет такой возможности – Не нужно так смотреть, ты сожжешь меня дотла. Ребекка бы солгала, говоря, что ей не нравилось то, что происходило прямо сейчас. Столь агрессивным Том не был уже слишком давно, но блондинка прекрасно знала, что именно могло вмиг растормошить небывалый шторм внутри Каулитца, готовый в действительности сжигать все живое в радиусе километра. Девушке и в голову не пришло заигрывать с Франсуа на фотосессии, распаляя Тома. Нойманн вела себя вполне сдержанно и доброжелательно, собственно, стараясь понравиться всем и каждому. Ребекка усвоила для себя главный урок: если хочешь чего-то добиться, стоит прислушиваться к более опытным людям. Да, временами она выводила из себя Дэвида и Маргарет, но оставалась дружелюбной со всеми, кто вносил в ее карьеру ощутимый вклад. - Знаешь, может быть мне тоже неприятно, когда вокруг тебя отираются девицы вульгарного поведения… – внезапно ей захотелось ответить Каулитцу тем же – а таких на ваших фан-встречах огромное количество! - Довольно, Бекс, не смей попрекать меня работой – бросает Том – Все это уже прочно проросло в мою жизнь. Взгляд брюнета падает на запястья блондинки, которые он надежно держал в тисках своих пальцев, и Каулитц замечает на ее руке невзрачный браслет, соседствующий с его личным подарком. Том поднимает руку Ребекки выше, всматриваясь в украшение, поражающее своей обыденностью и отсутствием вкуса. - Между прочим, поклонник подарил – гордо заявляет Нойманн, отслеживая каждую эмоцию на умопомрачительно красивом лице немца – Это необычный браслет. Знаешь, чертовски приятно, когда люди все-таки слушают то, о чем я говорю на интервью, а не просто таращатся на внешность, как твои чертовы фанатки. Бриллианты и платина по соседству с откровенно дешевой бижутерией с каким-то мелким бледно-голубым камнем за двадцать евро – не больше. - Еще что скажешь? – издевающимся тоном полосует Каулитц. - Франсуа – талантливый музыкант – голубые глаза бесстыдно уставились в карие, пылающие адским пламенем – Хм, пожалуй все. Поднесла спичку к бензиновой луже. Том вжался в хрупкое тело блондинки, агрессивно впиваясь в ее губы, до боли цепляясь зубами за нижнюю, которую она так обожала закусывать, дразня и подначивая. Искушая. Нойманн невнятно, но недовольно промычала в поцелуй, стараясь оттолкнуть парня, чьей силе проигрывала не в десятки, а в сотни раз. Плечи брюнета казались ей бетонными, а все ее попытки – бестолковыми. - Еще раз так сделаешь, я тебя сию же секунду нахрен пошлю – с укором шипит блондинка прямо в губы Каулитца – Кретин. - Не могу дождаться – огненное дыхание брюнета жжет кожу лица, а напряженные руки подхватывают девичьи бедра, усаживая на край бильярдного стола – Ты ведь любишь настольные игры, Бекс? – ловит протестующий выдох девчонки и зверски ухмыляется – Любишь, я знаю. Ребекка замирает, чувствуя его горячие ладони на своих ногах, ползущие все выше и выше от колена. В ее помутненный рассудок вплетается страх, стоит лишь заглянуть в эти глаза, в которых она столько раз тонула, находя свой собственный мир, где было уютно и безопасно. Теперь же Нойманн не видела в карих радужках ничего, кроме выжженных дотла последствий кровожадного боя. Том целовал ее так агрессивно, блуждая руками от талии к плечам и обратно, с силой надавливая. В нем не было ни намека на нежность и трепет – эти чувства крепко спали внутри брюнета, и Ребекка ощутила новую волну страха, понимая, что добила последней фразой. Лишила здравого ума. От состояния полнейшей адекватности до совершенного безумия он разгонялся, как ламборгини разгоняется до сотни – за пару секунд. Том, чувствуя дрожь блондинки, не позволял ей сделать и лишнего вздоха, не отрываясь от манящих губ. В его разуме взрывались мины от осознания, что Нойманн с таким же остервенением отвечала на поцелуй, стараясь быть ближе. Куда еще ближе? Неуместный вопрос проскользил в мыслях Каулитца, от которого он тут же отмахнулся, чувствуя теперь ее зубки на своих губах. Ребекка без стеснения кусала его за пирсинг, чем провоцировала пламя внутри разрастаться до небывалых мощностей. Тихий стон блондинки заставил Тома лишь сильнее сжать в объятиях ее тонкую талию. Чертова футболка мешает и поэтому не задерживается на желанном теле надолго, открывая доступ к аккуратной груди, буквально вопящей парню о том, насколько хорошо ее обладательнице в данный момент. Кривая ухмылка проступает на губах и Том касается нежной кожи на шее зубами, прикусывая. Нойманн приглушенно и рвано стонет, проводя ноготками по темно-зеленому покрытию стола. Она понимает, что обратного пути нет, зверь выпущен из клетки и без добычи он не уйдет. Заберет свое до конца, выпьет кровь до последней капли, довольно утирая изящные губы. Блондинка чувствовала возбуждение Каулитца, чувствовала его желание, готовое взлететь до всех возможных вершин. Она знала, что хочет этого не меньше ее персонального демона. Дьявола, кому подчинялась вся нечистая сила. Падала перед ним на колени. Даже такая чертовка, как она, сдалась его напору, теряя голову от захлестнувших в моменте чувств. Пообещала себе бороться с эмоциями и с позором проиграла. Не партию, не битву – целую войну. А Тома едва не трясло от желания взять и доказать, что девочка принадлежит только ему. По праву. Ненормальная, колючая, своенравная и бешеная, местами нелепая и даже слегка смешная, но только его – ничья больше. Да, собственник, оставляющий свое клеймо на жертве в виде очередного укуса, отчего Ребекка вскрикивает, хватаясь за ткань его футболки, стараясь отшвырнуть брендовую вещь как можно дальше. Мешает. Она пленена его силой, непонятно откуда взявшейся после двух перелетов. Ей хотелось как можно острее чувствовать каждый его вдох и выдох, каждый поцелуй-укус, ранящий кожу, но плевать – это самое поразительное чувство. На миг ее разум пронзила мысль, что даже в Швейцарии Каулитц не был настолько свирепым. А я так ненавижу ревность, Том, и сама же поддаюсь ей не меньше тебя. Ты бесишь. Ты и твои чертовы визжащие девочки, будь они прокляты. Длинные ноги Нойманн скрещиваются на пояснице брюнета и Ребекка чувствует себя тряпичной куклой, больше не желая сопротивляться, растерявшая все силы. Ее попытки остановиться крошились в щепки о настойчивость и решительность парня. - Том… – Единственное, на что хватает запала, так это на тихий шепот, теряющийся где-то поверх его головы. Нойманн ощущает губы брюнета везде: шея, порядком израненная, ключицы, грудь и ниже, готовая отключиться от реальности. Гребаные шары мешают и с грохотом летят на пол, она слышит ехидную усмешку Каулитца и притягивает его ближе, вновь касаясь губ довольно грубым поцелуем. Тебе же нравится, чертов маньяк, ты от этого с ума сходишь. Я чувствую. Я вижу. Треск кружевной ткани словно пробуждает блондинку и она недовольно вглядывается все в тот же огонь, горящий в шоколадных глазах. - Это был мой любимый комплект белья, мать твою… - Купишь себе новый – жарким выдохом на ухо – Ты же теперь известная личность, молодая звездочка Германии, не так ли, конфетка? С издевкой, лишенной всяческой нежности. Звездочка, конфетка – безобидные прозвища, сейчас звучащие как угроза для жизни, подкрепленная укусами. Касается хрящика в ухе кончиком языка и ловит томный выдох своей малышки. Взбудоражен, чертовски возбужден. Все его мысли, вся кровь и адреналин стремятся хлынуть вниз, теряясь под свободными джинсами. Он, обуреваемый ревностью, сошел с ума, желая напомнить блондинке их первый раз, унесший всю рациональность в параллельные миры, лишивший логики. Было настолько приятно и одновременно больно проживать все это. - Ты ведь знаешь, что я не остановлюсь, детка? Ребекка смотрит на него не менее взбудораженно, дыша настолько часто, насколько позволяла обжигающая атмосфера, раскаленная до максимума. Тяжелым грузом ложилось на нее не менее горячее дыхание парня, провоцируя дрожь, бегущую по коже. Теперь ей действительно страшно: агрессивный Том имел несколько степеней гнева и сейчас она видела перед собой что-то незнакомое, совершенно дикое. - Том, пожалуйста… Думаешь, его впечатлила твоя мольба о пощаде? Закусив губы, Том резко выдыхает и отрицательно качает головой, скользя пальцами по внутренней стороне ее бедра. Миллиметр за миллиметром приближается к чувствительной зоне. Ребекка почти спятила, выгибаясь на несчастном столе и не стесняясь нецензурных слов в адрес брюнета и его манипуляций с ее телом. Чувствует музыкальные пальцы внутри и хнычет, желая перейти к делу. Сколько можно издеваться? Сколько можно разрушать ее и без того хлипкую выдержку, разбирая на мелкие детали, будто чертов пазл? Каулитц медлит, не без удовлетворения наблюдая за абсолютно готовой девушкой. Светлые пряди рассыпались по поверхности стола, а она, его личная и самая любимая игрушка, виртуозно прогибалась в спине, отчего язык Каулитца то и дело пробегал по сухим губам, уже скучающим без ее алчных поцелуев. - Хочешь, Бекс?.. – низкий голос полоснул по слуху блондинки, на что та отозвалась сдавленным, даже мучительным полустоном. Крепкая рука ныряет за уже влажную спину, заставляя Нойманн приподняться. Взгляд Ребекки помутился, Тому казалось, что его запланированная игра шла по выверенному сценарию, если бы не стоны девушки, которыми она сообщала о своем нахождении на грани удовольствия. Это стоило прервать немедленно, отсрочить ее блаженный крик. И в наказание за подобную выходку он чувствует острые ногти, с нажимом проехавшиеся по его не менее взмокшей спине. Каулитц прошипел, поспешно избавляя себя от оставшейся ненужной материи. Не дождавшись ответа блондинки, погружается в нее резким движением, ближе привлекая к себе и сжимая длинными пальцами слегка загорелую нежную кожу. - Довольна, провокаторша? – очередное уверенное движение – Как тебе, малышка, нравится? Ребекка лихорадочно выдохнула, чувствуя изнутри всю его силу и не успевая поймать бешеный ритм парня. Буквально на миг ее удовольствие смешалось с болью, отчего брови слегка нахмурились, а губы невольно закусились. Том оставил все церемонии, забирая ее без остатка и лишь наращивая темп, чувствуя, как Нойманн вновь вцепилась ногтями в его плечи, сдержанно постанывая. Он понимал, что это не самая удобная поза и ей требовалась хоть какая-то опора, пусть даже сейчас и плечи и спина неприятно саднили ее заслугами. Девушка в порыве совершенной страсти ловит его губы, награждая очередным гневным поцелуем. Том мысленно возвращается в Цюрих, где чувствовал такие же поцелуи ненавистной гитаристки, чувствовал ее заводящую дрожь. Она хотела тебя, наступая на глотку собственной неприязни. Она тебя получила. Тогда. Сейчас. И врывается в податливое тело еще резче, вырывая стон за стоном из приоткрытых пухлых губ, зацелованных на месяцы вперед. Бедра девушки горят от дерзкой хватки брюнета, пока она сама старается ухватиться за косы Каулитца, но он крайне умело уворачивается, играя безупречное соло на ее нервной системе. Его рука вновь устремляется ниже, знакомая с каждой эрогенной зоной. Пальцы слегка надавливают на нужные точки, и Ребекка готова сойти с ума сию же секунду, острее чувствуя каждое его проникновение в готовое взорваться россыпью фейерверков тело. Том понимает, что оргазм Нойманн не заставит себя ждать и шустро убирает руку, дьявольски улыбаясь и наблюдая, как на губах этой хулиганки застыл беззвучный вой. - Кричи, Бекс – он в восторге от накрывшей девчонку беспомощности – Разбуди соседей, пусть завидуют. Последует ли месть, красивая? Ты ведь никогда не останавливалась. В ответ на одну мою тупую шутку швыряла в меня целых восемь. - Шайсе – резким выдохом в это лишенное кислорода пространство. А Том и рад наблюдать за столь обозленной Нойманн, воскрешая ее дремлющее величие. Ее доброжелательность и покорность рядом с другими людьми веселили Каулитца, ведь он знал ее, как облупленную, вел с ней кровопролитные войны, истязал, а затем наслаждался своей победой, которую она ловко обернула в свою пользу. Именно это и выводило из равновесия. Именно за это хотелось отомстить. Плевал он на ее коллег, понимая, что только с ним светловолосая была готова кричать, царапаться и дерзить, чуть позже ласково скользя ладонями по щекам и целуя в идеально ровный нос. Ты допустил это только с ней, разрешил стать ближе. Не позволив Нойманн опомниться, разворачивает ее лицом к столу, призывая наклониться грубым прикосновением ладони к идеальной спине. Ее тело сводило с ума, а внутренний жар девушки рызрывал в сущности Тома каждый нерв, рассыпая искры под опущенными веками. Довольно выдыхая, Каулитц упивался протяжными стонами Ребекки, царапающей ногтями поверхность стола. Ее собственные звуки – лучшая музыка, которую она пишет прямо сейчас, посвящая мелодии ему, своему мучителю, от которого теряла рассудок. Наслаждается его грубостью, забывая о скромных попытках воспротивиться. Весь бред испаряется из головы с каждым его мощным движением, разжигающим в ней огонь, смешанный с похотью и частицей ненависти. Той, внезапно восставшей из глубин естества, так неуместно влюбившегося. Длинные волосы мешали, прилипая к влажной спине. Шепотом просит Тома убрать их, не в силах оторвать руки от кия, удачно подвернувшего под тонкие напряженные пальцы. Черт, дьявольски жарко. Каулитц исполняет просьбу, собирая тяжелые светлые пряди в кулак и ловя от этого какое-то невменяемое, наркотическое удовольствие. Ребекка приподнимается, прижимаясь спиной к телу парня, и заходится в громких стонах, периодически до боли покусывая губы и чувствуя жжение между бедер. Плавится в крепких руках, сходит от них с ума. Сходит с ума от него, напрочь забывшего нежность и трепет, с которыми касался по утрам ее лица, скользя кончиками пальцев по бархатной коже. Ребекка закрылась от всего мира, слыша только его сдавленное рычание и чувствуя его ненасытные движения, отчего все вокруг полыхало адским пламенем. А у Тома кружилась голова от столь невменяемого темпа и ее криков, готовых разнести эти чертовы стены. Соседей точно разбудили. Плевать, ведь в ней так тепло и уютно, с ней так безумно и бесконтрольно, с ней так восхитительно. Он жаждал доказать этой крошке, что она только его, но потерялся в ощущениях, накрывающих сознание волнами, друг за другом. Вероятно, в порноиндустрии они оба побили бы все рейтинги. Ребекка хватается за возможность почувствовать свое превосходство, стоит только Каулитцу приземлиться на небольшой диван, усаживая блондинку на свое тело. Откинувшись на мягкую спинку, Том выдохнул, болезненно наблюдая за резкими движениями девушки на его плоти. Она вновь царапает ногтями его покрытую испариной кожу, нарочно задевая соски и опускаясь к самому низу. Ее бешеные движения вырывают из парня рваные полувздохи, а мужские ладони сжимают талию все крепче, но занятая делом, Ребекка не чувствует ничего, кроме небывалого удовольствия, эротично облизывая свою верхнюю губу. Да, такого сурового и дикого удовольствия, о котором успела позабыть, но ей был предоставлен шанс вспомнить все в самых ярчайших подробностях. Ладони Каулитца съезжают ниже, на бедра Нойманн, в страстном порыве он сжимает их до онемения в собственных пальцах. Подтягивает блондинку к себе еще ближе и начинает двигаться сам, в нее, окончательно лишая всех чувств. Буквально топит девочку в этой смеси похоти и разврата, исходящих от его разгоряченной персоны. Голос Ребекки подсел от громких непрерывных стонов, ее хриплое дыхание щекотало кожу шеи парня, а перед закрытыми глазами плясали солнечные зайчики. У обоих. Любовь, в которую так бесцеремонно врезалась ревность, принося за собой тотальный хаос из перемешанных чувств и сплетенных в единое целое тел, таких до одури горячих. Секс, присущий одержимым людям, следующим первобытным инстинктам, порожденным похотью и вожделением. Еще несколько жадных рывков в нежное девичье тело и Том с желанным для Нойманн стоном кончает, судорожно выдохнув. Спустя миг финальный стон Ребекки разрезал накаленный между ними воздух. Девушка дрогнула, буквально рухнув на грудь брюнета. Она чувствовала удовлетворение Каулитца, осевшее меж ее влажных бедер, и не могла отдышаться. Некоторое время они не двигались, пытаясь осознать и принять произошедшее. Такие разные, но чертовски одинаковые. Скверные характеры, неутомляемое желание указать друг другу его место, вечная борьба за лидерство. И любовь. Они оба ощущали ее. Пропитались этим немного терпким чувством, пропустили через себя как красную нить. И Ребекка садится уже рядом, вовлекая парня в совершенно нежный поцелуй, желающий развеять все напряжение между ними, свести к самому минимуму. Гладит ладошкой щеку Тома с россыпью мелких родинок и медленно ласкает пирсингованные губы, чувствуя полнейшую вовлеченность своего брюнета. - Том… – Шепчет усталым выдохом ему в губы, скользя пальцами по глянцевым брейдам, черным, как воронье крыло. Ей сейчас так хорошо, легко и спокойно. - И чтобы больше никаких разговоров о Франсуа – Каулитц нарочно кривится, произнося имя неприятного ему француза – Надеюсь, доходчиво объяснил? Блондинка не может не любоваться им прямо сейчас. Он принадлежит ей, окончательно и бесповоротно. Вот такой уставший, искренний, все еще слегка агрессивный, но самый любимый. Забравший себе ее сердце и мысли, все до последней. Бессовестный, но и это совсем не порок. Скорее, одно из его достоинств. - Когда-нибудь мы с тобой встретим адекватных партнеров и все придет в норму, Том – чуть склонив голову, лепечет Ребекка, смотря прямо перед собой и надеясь, что ее фраза будет воспринята должным образом. - Сейчас ты не в силах рассуждать здраво – Каулитц поднимается с дивана, подтягивая нижнее белье на прежнее место, а Нойманн пробирает до дрожи тихий голос парня с нотками легкой игривости – Окей, поговорим позже – Том вполоборота посмотрел на блондинку – Мечтай, конфетка. И закурил. Его идеальный профиль на секунду озарился в сумраке комнаты. Сделав пару затяжек, брюнет вновь обратил взор в сторону девушки, в его взгляде смешалось множество чувств, но одно из них по-прежнему не позволяло себе ослабнуть, не уступало лидерскую позицию. Ребекка удобнее устроилась на диване, прихлопнутая сладкой негой, совершенно не стесняясь своей наготы. Они определенно больны и заболевание, к счастью, неизлечимо. *****