Цветущее сердце

      Роланд сидел перед зажженным камином в гостиной второго этажа. Осень вступала в свои права: листья весь день летели с деревьев, ночью было необычно холодно.       Вильям уже принёс все три портрета и готов был представить их заказчику в хоть какой-то торжественной атмосфере. Картины, покрытые тканью, стояли в ряд на треногих подставках.       В комнату вошли трое детей. Все, как и обещали, явились в той одежде, в которой их запечатлели на портретах. Лишь Алан немного отличался, надев большее количество украшений. –Первым хотелось бы показать вам портрет Маркуса Менсена, – он показал руками на закрытый холст. –Желаете открыть его сам? – Вильям вежливо обратился к старшему сыну. –Конечно, спасибо... – Маркус неловко встал, поправил одежду, подошёл к портрету. Аккуратным, мягким движением он сдернул ткань и восхитился собственным видом. –Превосходно! – он искренне радовался. –Мне нравится, – сухо добавил Роланд.–Продолжай.       Художник внутренне порадовался и продолжил говорить, когда Маркус сел на своё место. –Второй портрет, логично, Камиллы Менсен. Не желаете? – он повернулся к ней. –Откажусь, – она отвернулась.       Вильям сам сдернул ткань со второго портрета, и, выслушав похвалы, повернулся к младшему. –Хотите сами открыть?       Юноша, усмехнувшись, подошёл к картине. –Последний портрет, написанный вчера. Алан Менсен, – под слова художника юноша убрал покрывало с картины. –Ха, хорош юнец. Прямо в мать. Характером тоже в неё: такой же упрямый и нахальный, – Роланд фыркнул, продолжая рассматривать портреты.       Алан, ничего не говоря, как-то хитро улыбаясь, вышел из комнаты. –Превосходная работа, Вильям. Доплачу тебе сверху за скорость выполнения, считай, подарок от меня. Запомни меня как щедрого заказчика и доброго хозяина, хорошо? – он улыбнулся, и от его слов на душе стало как-то не по себе. –Конечно, вы так добры... – художнику стало ещё хуже от своего же лицемерия.

***

      Вильям, стоя в прихожей, прощался со всеми обитателями Вишнёвого особняка.       Камилла мило улыбалась, лицо Амалии не выражало никаких эмоций, Маркус по-дружески пожал гостю руку, а Роланд почти слёзно обещал пригласить его снова через пару-тройку лет. Алана не было. –Останься ещё на пару дней, – предложил глава семьи. –Спасибо, но откажусь, – он не мог находиться здесь просто так, пользуясь хозяйской щедростью. –Пора возвращаться домой. –Карета подана, – объявил прилично одетый слуга, взявший багаж художника. –Прощай, Вильям, – Роланд последний раз хлопнул его по плечу.       Гость больше не мог тянуть время разговорами, ожидая младшего из Менсенов. Вздохнув, он уже направился прочь из дома, как послышался звонкий голос. –Я еду с ним, – объявил отцу прибежавший, запыхавшийся Алан. –Куда собрался... – мужчина хотел было возразить, но юноша прервал его. –Надо проводить столь дорогого гостя! – он вышел вслед за удивлённым Вильямом. –Не ждал меня? – шепнул ему юноша. –Не ждал. Надеялся, – художник улыбнулся, усаживаясь в карету.       Всю дорогу они, держась за руки и обнимаясь, о чём-то разговаривали, но все их темы сводились к одному – разлуке. –Мне осталось лишь разобраться с документами и уехать... Вильям, ты точно уедешь со мной? –Конечно, уеду, – художник старался не думать о будущем, о последствиях, наслаждаясь порывом - в конце концов, именно импульсивность Алана придала его жизни красок. –Ещё около недели мне разбираться с бумагами. Я умру без тебя... –Приходи ночью к озеру. Я буду возле большого дуба.        В изумрудных глазах юноши заблестели озорные искорки. –Ты зовёшь меня на ночное свидание? – Алан хитро улыбнулся, глядя прямо в лицо Вильяму. –Думай, как хочешь, только приходи... У тебя не будет проблем? –он боялся стать обузой для Алана. –Отец давно во мне разочаровался. В любом случае минимальные шансы мне стать главой семьи...Разве что их всех в один день хватит удар! – он нервно рассмеялся. –Я давно делаю, что хочу... Только Ками жаль. После свадьбы она уедет в дом к супругу. –Приехали, – карета остановилась. Алан погрустнел ещё сильнее.       Усатый кучер помог Вильяму с багажом, перенёс сумки к нему на крыльцо. –Прощай, – с ехидной улыбкой сказал юноша – нет, они не прощаются. –Домой, молодой господин? –Нет, нам надо ещё кое-куда заехать... – Вильям слышал их отдаляющиеся голоса.       Дом встретил его пылью и скрипучими половицами. Весь остаток дня художник убирался: терпеть грязь он не мог. За время его отъезда дом пустовал. Вильям жил один, некому было присмотреть за его скромным жильём.       После уборки художник сразу же свалился на кровать и уснул, в предвкушении ночной встречи.

***

      Ночь была необычно темной, луна слабо освещала дорогу. Художник, не выдержав, сорвался на бег. Меньше, чем за полчаса, он добежал до места встречи, но никого там не увидел.       "Поторопился..." – но не успел он заскучать, как позади раздался звонкий голос. –Ты пришёл! – Алан бросился Вильяму на шею, сбив его с ног. Они прокатились по устланной золотыми дубовыми листьями земле. Юноша рассмеялся. –Без тебя в особняке совсем скучно! Цветы надоели, вишни раздражают, что уж про людей говорить! – он уселся возле валявшегося художника и, улыбаясь, принялся доставать листья из его растрепавшихся волос. –Алан... – Вильям прижался щекой к его руке. –Я уже соскучился! –Я так мечтал, что буду каждую ночь к тебе бегать, но не получится. Я разберусь с бумагами, сообщу обо всём отцу и заеду за тобой. И мы уедем далеко отсюда, совсем в другое графство, на окраину маленького города... –На какие деньги нам жить? – художник, как бы ни старался, не мог относиться ко всему столь же легкомысленно и импульсивно. –Ха, как я ждал этого вопроса! – Алан явно гордился собой. –Моя матушка дала мне аптекарское образование и оставила несколько связей с торговцами... Думаешь, я просто так с Маргарет книжки читал? Это я её учил! –Молодец! – Вильям искренне восхитился им и порадовался, что никаких бытовых проблем у них возникнуть не должно. –Буду рисовать тебя за работой... –Не хочу больше обсуждать с тобой всякие серьёзные вещи... – он наклонился к уставшему от постоянного недосыпа лицу художника, нежно поцеловал сначала лоб, затем щеки и, наконец, губы. –Люблю тебя, – он тяжело дышал, постоянно убирая выбившиеся пряди за уши. –Точно! – он достал из кармана брошь в виде нарцисса и приколол на жакет Вильяма. –Носи и вспоминай обо мне, ладно? –И без неё не забуду.

***

      Прошло две недели.       Художник жил, почти ни в чем себе не отказывая - Роланд отвалил ему целую кучу денег. Но в сердце поселилась тревога: Алан обещал, что через неделю за Вильямом придёт экипаж, но никого не было.       Неужели разлюбил? Неужто отец запер его? А может, его страхи подтвердились и ему нашли жену? Плохие мысли так и лезли в голову. Вильям, поглаживая брошь, сидел и пялился на собранный саквояж: все его пожитки уместились в пару сумок.       Но наконец раздался стук в дверь, он увидел в окно лошадей. –Собрался? – счастливый Алан стоял на пороге. –Ты ещё спрашиваешь! – Вильям схватил вещи и, заперев дом на замок, мысленно попрощался с прошлой жизнью. –Прости, что так задержался, – сказал Алан, когда они уже ехали в крытой повозке по неровной дороге. –Свадьба Камиллы, всё такое... Не мог же я её бросить! –Не оправдывайся, я всё понимаю...– но в глубине души художник был доволен этим извинениям.

***

      Дорога заняла несколько дней.       И вот они стояли перед своим новым домом.       Двухэтажный деревянный домик расположился недалеко от речного берега. Вильям держал в руках сумки, а Алан радостно бежал отпирать дверь своим ключом.       Пол веранды-крыльца поскрипывал под ногами. –Твоя мама выбрала хорошее место, вокруг так красиво... –Это её резиденция. Тут очень плодородная почва, все травы прекрасно растут. Жаль, конечно, оставлять недоделанный сад в особняке, но... Никому кроме меня он не нужен. Думаю, отец просто его уничтожит. –Не грусти. Здесь будет в сто раз лучше. А кем была твоя мать? – они, зайдя в дом, осматривали помещение. –Лаура Верон, старшая дочь весьма крупного аристократа, выданная замуж за не менее знатного Роланда Менсена в 19 лет... Мама любила аптекарское дело. С весны по осень проживала в этой резиденции, выращивала травы. Изготавливала лекарства, поставляла их во многие лавки города... А ещё ей нравились яды. Сотрудничала с убийцами, представляешь? Мне кажется, она мечтала когда-нибудь отравить мужа, – Алан чихнул от пыли, витавшей в воздухе. –А кто об этом не мечтал? – рассмеялся художник. –Если бы не ты, я, наверно, сгнил в канаве. Зато отомстил бы. –Маргарет была бы рада узнать, что ты счастливо живёшь, разве нет? –Всё так...       Вильям понимал, насколько безрассудно они поступили. Юноша бросил свою богатую жизнь, а он стал этому причиной – и чувствовал груз ответственности за развращение двадцатилетнего юноши. Вряд ли он сам будет рад возвращаться домой, когда Алан, разлюбив, выгонит его. Но художник наслаждался моментом, веря словам юноши, что он будет любить его вечно.       Вильям смеялся: смеялся над наивностью Алана, которому всё кажется вечным; смеялся над их поступком - взяли и уехали в совсем другое графство; смеялся над собой, ведь сам был искренне счастлив вновь полюбить кого-то. Полюбить так сильно, что весь мир вокруг стал лучше.       "Это конец?" – задумался художник, поднимаясь на второй этаж нового дома. Наконец-то он нашёл счастье и справился со всеми трудностями, избавился от своей жажды мести и ненависти ко всему. "Нет, это только начало", – начало их новой жизни.