IDOL

Февраль, 2017 Февральское утро. Снегопад. Холод. Как и она сама. Девушка перевернулась на другую сторону. Открылся вид на снежный Сеул. Снежинки липли к окну. Стекали каплями вниз. Солнца было не видать. Его лучи не могли пробиться сквозь густые облака. А внизу брели маленькие люди. Один из них поскользнулся. Два других устроили битву снежками. Третий хмуро шёл в мороз на работу. Дженни любила это время года. Было в нём что-то такое светлое, волшебное. Доброе. Ладонь обхватила телефон, лежавшего на прикроватном столике. Зажёгся экран. Куча уведомлений. Глаза разбегались. Брови поднялись. Да, такое сумасшествие теперь постоянно. Но одно уведомление бросилось в глаза. Открыла ссылку. Статья. Первый скандал. Вдох. Выдох. Это должно было произойти рано или поздно. Но не с ней. Хотя Дженни прекрасно понимала на кого ляжет это бремя. И она искренне надеялась, что девушка справится. «С участницей новой группы разорвут контракт!» Дженни фыркнула. В статье говорилось о том, что большинство фанатов новой группы скандально известной Дженни, недовольны тем, что в ней одна участница – иностранка. Ссылались на то, что к-поп индустрия для корейцев. Конечно, люди были недовольны и самой Дженни, поскольку именно она взяла в свою группу девушку другой национальности. Даже здесь было её имя. Даже здесь она была виновата. Как всегда. Но её возмущало не это. А то, что Лису дискриминируют. Сжала челюсть. Терпеть не могла несправедливость. Открыла чат с директором PR-отдела. Февральское утро. Холод. Сильнее укрылась одеялом. Не любила мёрзнуть. Любила лето. Но всё же наслаждалась снегопадом. Был он волшебным. Создавал настроение. Улыбнулась. День был почти свободный. Можно было поваляться. Решила включить музыку. Хотелось чего-то зимнего. На экране красовалось множество строк от уведомлений. С начала своей карьеры девушка постоянно интересовалась мнением их новых поклонников, что с каждым днём становилось больше. Она подмечала чего бы они хотели, что им нравилось и нет. И вот статья от популярного новостного издания с кричащим заголовком. Скандал. И она его возглавляла. За переживала. Глаза прыгали по строкам. Чувства начинали смешиваться. Микс был не самым приятным. Её будто вернуло во времена стажировки, когда тысячи подколов врезались ей в спину. Только сейчас это было в сердце. Всё же было хорошо. Она же нравилась. Теперь же весь её труд, пот, кровь и слёзы были запятнаны простым «Тайка». Тем, кто занимался этой ненавистью к её национальности, было совершенно плевать на её таланты. Кому какое дело. Не кореянка, а значит не имеешь право. Настроение пропало. Внутри закипал чан с негативными чувствами. Злость. Обида. Боль. Лиса не хотела уже никуда ехать. Не хотела видеть никого. Не хотела провоцировать ещё больше ненависти в свой адрес. Конечно, она знала об этом, когда была стажёром. Знала, видела, слышала. Но на своей шкуре всегда всё чувствуется по-другому. Это было частым явлением. Труд знаменитостей полностью обесценивался. Мало того, что обычными обозревателями, так ещё и самими агентствами. Как обычно заведено, большинство компаний любили деньги. Но не шибко любили артистов, что приносили им эти деньги, загоняя их до травм и изнеможения. Люди, писавшие комментарии даже не задумывались о последствиях. На их совести не одни слёзы. Не одна боль. Не один суицид. Лиса вышла на завтрак. Подруги были полны энтузиазма перед сегодняшним визитом на радио-шоу. Завидев её, каждая спросила, что случилось. Лиса лишь отмахнулась. Сказала, что не выспалась. А сама варилась в своих чувствах. Мыслях. Кусок не лез в горло. Она тайка. И её за это ненавидят. Не хотят видеть. Слышать. Тайка. Июль, 2012 Занятие танцев. Кроссовки скрипели. Футболки становились мокрыми. Со лба стекали капли пота. Рваное дыхание заполняло весь зал. Хореограф решил взять себе в помощники Лису. Он отмечал её с самого первого дня. Талантливая девочка. Быстро всё схватывает. И она ему помогала. Демонстрировала движения, пока он ходил и поправлял других стажёров. Лиса замечала косые взгляды. Замечала зависть. После того, как некоторых наказали за их подставы девочкам, в числе которых была Лиса, они не могли боле ничем орудовать, как оскорблениями и словесными издёвками. И если раньше её ещё могло это задеть, то не сейчас. Она давно сфокусирована только на своей цели. И плевать, сколько придётся ещё грязных слов услышать от этих злых языков. Но. – Лиса, ты так хорошо танцуешь, как мальчик, – в раздевалке к ней подошла одна из задир, – может ты и есть мальчик? Ты же тайка, а у вас же таких полно, – состроила милое лицо. Послышался смешок вокруг. – А ты проверяла что ли? – девочка могла ответить, несмотря на свой милый вид. Смешок усилился. Парирование Лисы было удачным. И хоть напоследок она и улыбнулась. Но за улыбкой скрывалась боль. Такие злые. У неё на родине дети были куда более дружелюбными. В груди заныло. Она скучала. Скучала по дому, семье, друзьям. По своей кошечке. Здесь всё было таким чужим. Тяжёлым. Недовольным. Февраль, 2017 Радио-шоу. Звучал голос ведущих. Смех девушек. Вопросы. Ответы. Лиса принимала активное участие в разговоре. Улыбалась, шутила. Отбросила всё утреннее. Обидное. Она могла абстрагироваться ради общего дела. Не хотела подводить своих подруг. Своё агентство. Дженни. Да, она не хотела её разочаровывать. Сама не зная почему. Ей поистине было тягостно идти на это шоу. Думала. Переживала за то, что её не хотят видеть. Что на неё выльется новая волна ненависти. Хотела избежать. В стороне находились представители дражайшего СМИ. Через окно виднелись вспышки камер. От одной такой Лиса повернулась. Собиралась попозировать, но ей указали рукой в сторону, чтобы она не загораживала Миён. Лиса послушно отодвинулась. Опустила глаза. Поникла. Утреннее вновь накатило. Один из ведущих заговорил про их генерального директора. Девушки сплочённо напряглись. Он подчеркнул, что девушки под началом настоящего профессионала. На что они синхронно кивали. Затем спросил, как же им работается с «Девушкой-скандал». Лиса поморщилась. Девушка-скандал. Это прозвище было популярнее её имени. Дженни получила этот ярлык спустя два года после дебютирования. Чаще всего ярлыком орудовало корейское медиапространство. За рубежом же к ней относились куда более уважительно. О, девушка никогда не забудет то чувство комфорта, когда она пересекала границу. Воздух менялся. Дышать было проще. Свежо. Сама Дженни относилась к своему ярлыку с презрением. Его повесили на неё без спроса. Хлопали в ладоши. Тешились своей потехой, совсем забыв, что это человек. Не собака. Джису взяла всё в свои руки. Как всегда. – Как вы и сказали, наш генеральный директор настоящий профессионал и мы безумно рады работать с ней, – с улыбкой произнесла она. Лиса погрузилась в себя, когда упомянули Дженни. Гадала, какого ей было в прошлом. У Лисы был первый скандал. Первая ненависть. И она не понимала, как себя вести. А у Дженни этого всего было сотни. Дженни поддавалась травле регулярно. До сих пор. Лиса подумала о том злосчастной ситуации, после которой Дженни исчезла на два года. Представила себя на её месте. Поёжилась от неудобства. Девушке было её жаль. Впервые. Раньше она особо об этом не задумывалась. Позволяла себе её ненавидеть. И чем она была лучше других? Лиса поджала губы. Было чувство вины. – Нам очень повезло с ней, – от игривых ноток, что были минут пять назад не осталось и следа, – Ким Дженни, – глянула в камеру, обращаясь к экранным зрителям или к самой девушке, – она пример для нас и в частности для меня. Она очень сильная и смелая, – улыбнулась в конце. Лиса сама не знала говорила ли она правду. Но что и было искренне, так это желание её поддержать. Пусть так робко. Но поддержать. Шоу закончилось успешно. Группа вернулась в общежитие. До самого вечера Лиса не выходила из своей комнаты. Подруги волновались за неё. Они узнали о наплыве хейта в её стороны. Старались поддержать. Успокоить. Но она отмахивалась. Говорила, что всё в порядке. Решили её не трогать. Лиса отвлекалась от своих мыслей. Смотрела бессмысленные видео. Пока в ленте не попалось опубликованное несколько часов назад видео, набравшее уже сто тысяч просмотров. На превью была Дженни. А подпись была многообещающей. Плей. – Здравствуйте, – Дженни была окружена микрофонами, освещена вспышками камер, – я хочу обратиться к людям, которые считают, что дискриминация – это хорошо. Дженни выглядела недобро. Взгляд её был серьёзным. Проникающим под кожу. За кадром слышались голоса репортёров. Это был её первый публичный комментарий со времён её ухода из к-поп индустрии. Ушла молча. – Лиса – участница моей недавно дебютировавшей группы, подверглась расовой дискриминации. В годы моей активной деятельности в Red Velvet, меня это не удивляло. Но удивляет сейчас. Неужели в современном мире люди до сих пор считают, что имеют право оскорблять артиста за его национальность, будучи теми, кто ни на йоту не выстрадал всего того, что выстрадал он. Дженни говорила размеренно. В этом чувствовалась уверенность. Она не боялась. Не боялась распятия за свою речь. Не боялась за компанию, которую вероятно ожидает саботаж. Не боялась больше ничего. Надоело. – Лиса, как и многие другие айдолы-иностранцы, заслуживают, если не любви, то хотя бы уважения. Уважения их, в первую очередь, как людей. Я отвечаю не только за своего артиста, но и за тех, кто работает в других компаниях. У них нет голоса. Я призываю общество относиться уважительно к артистам. Оставьте, пожалуйста, своё мнение при себе. Девушка слегка поклонилась, не отрывая взгляд от камеры. Дженни догадывалась чего ей будет это стоить. Догадывалась чего будет стоить её группе. Лисе. Но она не намерена молчать и закрывать глаза на дискриминацию так, как делала совсем давно её компания. Как делали десятки других. И была уверенна в том, что переключит всё внимание на себя. Не останется ненависти для Лисы. Была уверена. Сделала это намеренно. Уж лучше она, чем юная девушка. Лучше её будут обсуждать. Осуждать. Её любили ненавидеть. Видео закончилось. Диким было желание залезть в комментарии. Переборола себя. Хотела знать, но запретила себе. Лиса была в растерянности. Было страшно. Страшно от того, что произойдёт с ней. С группой. И с самой Дженни. Может быть это было утрировано, но общество любит преувеличивать. А с другой стороны Лиса была благодарна. Испытывала чувство защищённости. Покоя. Есть кто-то, кто её защитит. Конечно, таковыми всегда являлись её верные подруги, родители. Но от них это ожидаемо. Очевидно. Но не от неё. Крутила в голове, что Дженни привлекла к себе внимание. Что сейчас ей всё припомнят. Лиса не хотела, чтобы девушка вновь через это проходила. Но и сделать ничего не могла. Лиса была потеряна. Точёное тело расслабилось в горячей воде. Приятно покалывало. Обжигало. Пальцы крутили тоненькую ножку бокала. На его стенках выделялся конденсат. Белое вино тихонько качалось из стороны в сторону. Крутились мысли. Ни дня без них. Знала, что не осталась без внимания. Знала, что её вновь обсуждают со старой силой. Знала. Но проверять не собиралась. Она больше вспоминала. Вспоминала ещё неопытную девушку с пухлыми губами и округлыми щеками. Её смех, шутки, улыбки на этом радио-шоу. Но даже сквозь это Дженни видела, как в ней крутится результат тех чёртовых комментариев. Но то, что было дальше, смогло поднять её бровь в привычной манере. Лиса её хвалила. И когда она посмотрела в камеру произнеся имя брюнетки, брови подпрыгнули. Лиса лгала и Дженни знала это. Волновало её другое. Для чего она лгала. Могла же промолчать. Могла. Дженни была потеряна.