Большая ложь Цзян Чена

– А-Юй. – А-Инь. Женщины улыбаются друг другу. Беседки в Мейшань Юй отличались особенной тонкостью и изяществом. Недавно случился пожар, запах краски ещё выветрился не до конца, а сама беседка построена была совсем недавно. Стоил её Мэн Яо на правах приглашенного специалиста. Мэн Яо в это время торчал на стройке, пытаясь понять, как организовать рабочий процесс, так, чтобы всё шло быстрее. Звуки стройки доносились до ушей Госпожи Цзинь и та лишь качала головой. Присутствие Юй Цзыюань её немало успокаивало. – Тот паршивец, – начинает госпожа Цзинь, – ты же его видела? Мадам Юй его видела. Мадам Юй более чем в курсе, что планирует её муж с Ланолином, но лишь вздыхает и пожимает плечами. – Был у нас, – она делает замысловатый жест рукой. – Своеобразный мальчик. Вежливый. Умелый. Работает неплохо. Эта Юй бы взяла его себе, он хорошо уравновешивает А-Чена. – А-Чена? – Тот который наставник Ян, но они отказываются работать вместе. Долгая история. Госпожа Цзинь барабанит пальцами по столу, задумчиво глядя в даль. – Эта слышала, что на охоте он обращался к твоему подчиненному, как к учителю. Они раньше были знакомы? Госпожа Юй тяжело вздыхает. Надо будет замолвить слово за Госпожу Цзинь. В конце концов, на Ланьлин у неё были свои весомые права. – Этот непутёвый наставник готов наставлять каждого. Тот Юэ попросился к нему, наверное знал, чей он отпрыск. А-Чен его и взял. Потом разошлись. Кажется, он бросил вызов своему учителю в степи, – Госпожа Юй говорит неторопливо. – Теперь вот навещает ему. Таскает сахар с перцем и чаем на стройку. Если заманит к нам в орден ублюдка твоего мужа, то я выплачу ему премию и позволю неделю даже не думать о работе. – Они враждуют? – Думаю нет. Можешь спросить у Ян Чена сама, он не отказывает тем, к кому я отношусь с нежностью. Выражение лица Госжи Цзинь смягчается и становится куда более ласковым. – Уступишь мне Юэ Лунъяо? Госпожа Юй оборачивается по сторонам, прикрывает глаза и очень тихо произносит: – Думаешь, его руками получится? – Думаю, мы сторгуемся. Вряд ли он питает шибко глубокие и нежные чувства к … нему. Выставить его в настолько дрянном свете тупицы, который наплодил ублюдков и даже непопытался извлечь пользы. Так нужно уметь, А-Юй. Пригодится, пса лучше брать юным, так легче, – госпожа Цзинь тихо улыбается прокручивает веер в руке. – Уступишь? Госпожа Юй кивает. – Уступлю. Спроси А-Чена. Я скажу, и он, по крайней мере, перестанет тянуть его в Юньмэн. Госпожа Цзинь улыбается. – А твой муж? – Если бы все непутевые мужья спали бы с главой Вэнь, то жить было бы проще. Мой нее непутевый. Он и не претендовал на того Юэ. Тот Юэ таков, что вряд ли получится его удержать силой. *** Цзян Чен не любит Цзиней. Цзинь Лин был сыном его щицзе, Мэн Яо родился в Юньпине, а Госпожа Цзинь… Было госпожой Цзинь и заклинатели до сих пор косо смотрели на неё, припоминая скандал на свадьбе Цзинь Гуаньшаня, когда новоявленая Госпожа Цзинь схватилась за меч и чуть не зарезала главу мелкого клана, за роспуск ненужных слухов о муже. Потом Главу Цзинь спустили с лестницы за то, что дал причину таким слухам. С возрастом ушла часть свирепости, но жесткость и точность удара только возросли. Госпожа Цзинь когда-то увидела в шизце не кусок мяса, а человека, поэтому Цзян Чен не схватился за меч сразу же, как только увидел её на своём пути. Он думал, что она пройдет мимо, не удостоив его взглядом. Но она почему-то остановилась и вежливо кивнула. Цзян Чен кивнул тоже, настороженно смотря на Госпожу Цзинь. Госпоже Цзинь надо было бы родиться Господином Цзинь, тогда такой бы хуйни как сейчас не творилось бы. – Наставник Ян, – она слегка улыбаются и становится очень похожа на Мэн Яо, который хочет устроить массовое убийство, – уделите этой пару мяо. Цзян Чен качает головой. Слова Госпожи Цзинь не было вопросом. Он всё равно отвечает: – Уделю. – Этой Цзинь хочется знать о том заклинателе с охоты. Наставник Ян его обучал? Цзян Чен морщится. – Юэ Лунъяо – так его зовут. Этот был молод, когда его учил. Мы давно не виделись. Он сильно вырос в мастерстве с последней нашей встречи. Если хотите его себе, то называйте его по имени или должности. Господа Цзинь приподнимает брови. – Обидчив? – Если отрубить ему руки, ноги, и засунуть в один гроб с лютым мертвецом, то он отобьет зубами заклинательскую мелодию, отрастит утраченные конечности и вернется мстить с таким размахом, что Поднебесная сломается на сотню осколков и будет собираться лет двести, потому что его злобный дух будет возвращаться, пока не успокоится сам по себе. – Настолько обидчив? – Этот чуть не умер мучительной смертью. Этот сам виноват отчасти, поэтому почти не злится и готов даже поддержать моего бывшего ученика, – Цзян Чен чуть приподнимает корзину, в которой покоятся свертки с чаем, солью и пара банок с сладкой бобовой пастой. Были там и пара пучков лечебных трав. – Хотя бы чаем. Госпожа Цзинь мягко улыбается. Наверное, она думает, что Цзян Чен хочет потравить Мэн Яо. Она не права. – Наставник Ян извинился перед ним прилюдно. Не припомню, чтобы вы перед кем-то извинялись, – она приподнимает брови и выражение лица становится чуть менее строгим. – Это привлекло внимание к его скромной личности. Цзян Чен почти закатывает глаза. – Благородные господа поступают как должно. Этот поступает по правде. – Как думает наставник Ян, он пойдет в Ланьлин. Цзян Чен внутри себя торжествующе улыбается. На самом деле его лицо остается недвижным, только брови чуть чуть приподнимаются, и он придирчиво смотрит на госпожу Цзинь. – Может быть. А может и нет. Согласитесь хотя бы попытаться протолкнуть решение о смотровых башнях, то, думаю, господин Юэ подумает. – Смотровые башни? Цзян Чен почти наигранно издает короткое “О!”. – Вы не знали? Ах, да, это он мне впаривал. Это принесет любому ордену, у которого хватит денег, славу, почет и укрепит от нечисти настолько, насколько это можно. У Ланьлина хватит денег. У Вэнь Жоханя, думаю, хватит мозгов найти деньги и соблазнить господина Юэ. Мадам Цзинь качает головой. Конкуренция с Вэнь Жоханем должна её поторопить. – Спасибо, наставник Ян. Цзян Чен только лишь качает головой. Была в Юньмжне традиционная народная забава – рыбалка на речных гулей. Только что речной гуль заглотнул кусок мяса, даже не зная, сколько талисманов спрятано внутри. Из Цзинь Гуаньшаня на деле был даже гуль хреновый, поэтому Цзян Чен плюнул на это всё и пошёл опережать госпожу Цзинь. Мэн Яо не выпивший чаю перед важной встречей совсем страшный человек, а Цзян Чен без таскания цацок и прочих заигрываний обойтись совсем не мог. Скоро Госпоже Юй придет выдавать замуж не только дочь, но и Цзян Чена самого. Чтобы выдать кого-то замуж, надо отправить свадебные подарки, поэтому он свернул кое-где, быстро всучил Мэн Яо передачку и предупредил, что скоро явится госпожа Цзинь. Мэн Яо ласково улыбнулся. – Спасибо, А-Чен. – Мэн Яо не терпит, жадничает и вскользь мажет губами по щеке Цзян Чена. – Очень рад, что ты помнишь, что именно мне нравится. Госпоже Цзинь думается, что если этот господин Юэ не трогает женщин, то с ним будет гораздо меньше проблем. Хотя бы этот из сыновей её непутевого мужа не будет смотреть на женщин и не будет плодить безмерное количество ублюдков по своей глупости и развратности. У сына её мужа, хотя бы есть вкус в мужчинах. Наставник Ян очень похож на госпожу Юй, и если бы Юй Цзыюань родилась бы мужчиной, то госпожа Цзинь без особых раздумий вышла бы замуж за этого пурпурного паука. *** Мэн Яо вертится на стройке до поздней ночи. Наконец, рабочее время подходит к концу, он лично следит, чтобы рабочие получили свою миску риса. Он старается быть хорошим. В конце концов, Цзян Чен на него одобрительно смотрит, когда видит, что Мэн Яо не зазнается и обращается с простыми людьми хорошо. Просто у Цзян Чена вымерло половина крестьян во время аннигиляции солнца, и пару раз эти же крестьяне пытались скинуть его с лотосового трона. У Цзян Чена есть в загашнике пара тройка историй про то, как простой человек в крысу убил Вэня бамбуковой дощечкой и за такую смелость и смекалку он их очень ценит. Эти рабочие медленно и верно выправляют репутацию Цзян Чена, считая что учитель их справедливого начальства достоин зваться “батькой”. Батька конечно строгий, но справедливый. Батька передает чай их начальнику, а Мэн Яо не дурак совершить пару популистских ходов и дать чая рабочим. – Ну, господа верующие Мин И, давайте к котлу. Бригадир понятливо кивает и гонит остальных к большому котлу. Туда набирают воды, Мэн Яо подогревает это талисманом и варит пойло из чая, перца, целебных трав и добавляет немного рисовой водки. На вкус – сносно, против эпидемий, болезни и прочей хвори – то что нужно. На стройку заявляется господа Цзинь. Она издалека наблюдает как котел стремительно пустеет. Сначала пьет сам господин Юэ – не очень шифрующийся Мэн Яо – и наливает бригадиру, старшему по погрузке и старшему по обеспечению. Эти трое пьют и потом наливают остальным. Остальные пьют, благодарят, но от котла не отходят. Они ждут слова. Они ждут слова и Мэн Яо очень приятно, что они ждут искренне, что они ему внемлют, что его слово здесь – закон, и что этого получилось добиться почти без крови. Мэн Яо начинает понимать, почему Цзян Чен так сильно привязан к пристани. – Завтра в том же темпе следует добить южную часть стены, – говорит Мэн Яо, и рабочие понимающе кивают. – Работаем в том же темпе, спешка не нужна – за сжатые сроки нам никто не заплатит, плохо сделанное будем переделывать бесплатно и с шрамами от кнута Госпожи Юй. Рабочие лениво шевелится. Они всё ещё ждут. Мэн Яо мягко улыбается. Он знает. Он всё понимает, и достает из рукавов кнут и пряник. – Этот Юэ назначает вычет из жалования на этой неделе Хэ Иню, Ли Су, Ли Иню, Ань Наньнину, Чжао Ли, Чжао Фа, Сы Сину, – голос Мэн Яо остается ровным и спокойным. Он говорит без порицания, он говорит просто как факт. – Пьянства на стройке не допущу, – и где-то внутри него шевелится частичка от Цзян Чена, которую он так сильно бережет. – Воровать не дам. Сейчас вычет, при повторении – выгоню вон со стройки. Этот Юэ не смеет воровать и пьянствовать, этот Юэ глубоко оскорблен тем, что вы смеете. Отвечающий за обеспечение спешно царапает на бамбуковой табличке имена. Рабочие между собой шушукаются, обсуждая. – За правомерное предотвращение пьянства, за правдивое сообщение о воровстве от себя отдам сверх жалования Ли Юю, Цзы Юаню и Бао Шаньцзю, – Мэн Яо тяжко вздыхает. – Кто знает про Лю Минъина? Лысоватый, низкий, постоянно мямлит, его бревном насмерть задавило недавно. Что с его семьей? Детей много, где живёт? Один из рабочих – Инь Чен, кажется его зовут – спешно начинает говорить. Когда женщина остается одна, а её семья бедна и на руках остается четверо детей, то жизнь предстоит тяжелая. Похороны дело недешевое. Мэн Яо хмыкает, указывая в рукой в сторону провинившихся рабочих. – Всё, что вычел у вас пустим на похороны. Нынче среди простых людей они дорожают, у нас заклинателей просто сжигают тело. Рабочие польщенно перешептываются. Их начальник знает про тяготы простых людей и готов упустить собственную выгоду, чтобы помочь кому-то из них. Это греет простую душу простого человека – когда кто-то более сильный на одной стороне с тобой. Это снижает недовольство из-за потерянных денег, потому что они пойдут на похороны твоего товарища и его детям на еду, если останется. – Негоже! Когда начальник Юэ умрет, то мы обязательно скинемся ему на действительно достойные похороны! Нечего сжигать, надо чтобы всё было прилично, как должно! – слышится из толпы рабочих и она расходится дружным шёпотом, что да, обязательно скинутся, если самим будет что есть. – Начальник Юэ кормит, он заслужил. Мэн Яо улыбается. Маленький А-Яо внутри греется в лучах славы и признания. Яо-политик чувствует удовлетворение от того, что смог получить хоть какую репутацию. Яо, который просто Мэн Яо радуется, что краем глаза видит скисшее выражение лица Госпожи Цзинь. Её мужу никогда такое не скажут. Ей самой такое вряд ли скажут. У её сына лишь есть призрачная надежда, что его не сожрут в Ланьлин Цзинь. *** – Скажи мне, рабочий, где начальник Юэ? – мадам Цзинь кивает в сторону рабочего, у которого вычли сегодня из жалования. – Ты наверное очень разочарован, мальчик? Расскажешь мне что-нибудь про твоего начальника – доплачу в разы больше, чем вычли. Молоденький парень – раза в три младше, чем господа Цзинь – тушуется, начинает мямлить и ведет себя крайне смущенно. – Ну, вычли и вычли. Да этот правда забухал, некрасиво вышло, благородная госпожа. Деньги ж на похороны пойдут, хорошо всё. Не отработаю правда, но что поделать, – паренек пожимает плечами и делает шаг назад. – Отработать вычет? – А начальник Юэ нам сразу сказал: “Будете много пить, из жалованья вычту. Исправитесь – по окончанию работ верну часть вычета. Будете воровать – ничего не верну, а потом вышвырну вон”. Но раз деньги на похороны пойдут, то не вернут. А хоронить надо, хороший мужик, жена его на стройку к нему захаживала, из дома кое-что приносила, хорошая женщина, да и пацанята у них славные, смышленые. – А с чего ты взял что на похороны? – Госпожа Цзинь чуть щурится и паренек пугается ещё больше. – Ну не ворует начальник Юэ. К нам недавно приперся один. Заклинатель, зараза такая, орать начал, мол, ворует этот наш Юэ, нещадно ворует. Ну а мы что? Рис дают, как было уговорено. Жалование не задерживают, как уговорено платят и как уговорено вычитают. Вычитают, обычно же секут до смерти! Материалы есть, инструменты есть. Если ворует, то не у нас. А если материалы все есть и работа идет, то что тогда воруют? Госпожа Цзинь вздыхает. – И что же господин Юэ? – А начальник Юэ такого не боится. Сел он значит посреди стройки. И говорит нам: “Всё ребята, хватит работать, материалов же нет, этот же всё своровал, а вы все вообще с голоду поумирали, рис же я своровал. Хватит работать, ложитесь, вы же от голода страдаете, раз я ворую!” – И вы что? – А мы и легли. Ну надо ж было этому залинателю припереться и начать такую околесицу нести? Так пришел же и орет противно. – А потом? – А потом ещё другие пришли. Ну и начали. А начальник Юэ смотрит на них, и говорит, мол, отрубите мне руку, если сможете доказать, что я своровал и найти что я своровал. Ну, полезли эти все сверять. Потом госпожа Юй их всех разогнала, наорала и Батька рявкнул, чтоб эти кретины Ну, у начальника Юэ всё ещё две руки. Эти ж ведь только чтобы стянуть что-то и обвинить честного человека и думают! Где вы видели, чтоб начальство похороны оплачивало? Да такое только у нас и в великих орленах есть, и то не во всех! – О, ты ещё не знал, что твой начальник Юэ такой же заклинатель как они? – Но они то на стройках не работают? – Они не сыновья Цзинь Гуаньшаня, – парирует господа Цзинь, смотря как лицо рабочего вытягивается. – Веди к нему. Рабочий моргает. Качает головой. – Нельзя. Он просил не беспокоить. – Он – сын Цзинь Гуаньшаня. Я – жена Цзинь Гуаньшаня. Веди, тебе говорят. – А вы когда-нибудь видели, чтоб сын Главы Цзинь работал так хорошо? – Я вижу своего сына достаточно часто. – Но ваш сын нее работает на стройке. Рабочий вздыхает. Если он будет убит начальником Юэ, то хотя бы его похороны оплатят и матушке не придется брать долг. Если его убьет Госпожа Цзинь, то его похороны, наверное, оплатят тоже. – Сы Син, будь вежливей с благородной госпожой, – слышится из-за спины и паренек вздрагивает. – Неужели ты хочешь, чтобы она спалила нам весь строительный лес? – Этот не хочет! Простите начальник Юэ! Мэн Яо фыркает и доброе-доброе улыбается. – Ступай отсюда. Не смей пить, – и Мы Син уходит так быстро, как только может. Хорошо иметь заклинателя на стройке – со всякими благородными господами разберутся без тебя. *** Госпожа Цзинь смотрит на Мэн Яо и щурится. Этот сын её мужа – очередной из – совсем уж разошёлся в своей вседозволенности. И был даже в этом не плох. – Чего хочет от меня госпожа Цзинь? Этому не кажется, впрочем, что он может как-либо покрыть моральный ущерб нанесённый вам. В конце концов этот уже родился, – тяжело и немного наигранно вздыхает Мэн Яо и приглашает жестом внутрь своим скромных покоев. Ему было выделено своё небольшое жильё и это радовало. – Этот просит быть содержательнее, моя работа не хочет ждать и простаивать. Госпожа Цзинь приподнимает брови и хищно улыбается. Такие слова, да Цзинь Гуаньшаню в уши. – Ты пытаешься выглядеть хорошеньким, – Госпожа Цзинь пристально смотрит на него. – У тебя получается. Мой муж не ценит, но я могу согласится на то, чтобы поместить тебя ближе к Ланьлину. Может и в него. – Этот извиняется за хвастовство, но этот сам по себе хорош, – Мэн Яо чуть хмурится, – по крайней мере, как инженер и строитель. Госпожа Цзинь хочет предложить мне работу? – Как инженер неплох, как сын и благородный человек – меня пожалуй, даже не волнует, – госпожа Цзинь морщится. – Наверняка у тебя есть пара дорогих в воплощении проектов. Этой Цзинь нужно чтобы ты перестал так сильно … – Оскорблять честь вашего мужа? – Как бы тебе сказать на твоём языке, господин Юэ, – Госпожа Цзинь замолкает, тяжело вздыхает и морщится ещё сильнее. Какими лимонами с каким ядом её кормил Цзинь Гуаньшань, остается загадкой для Мэн Яо. – Перестал выебываться и пошёл мне на встречу. Эта платит – ты работаешь. Если хочешь, я выбью для тебя фамилию. Мэн Яо морщится. Это не его язык, но он тем не менее понимает. Это ему и нужно, но стоит ещё немного позаговаривать зубы госпоже Цзинь. В конце концов ей тоже не повезло со спутником на тропе совершенствования. – Моя матушка наверное осудит, – Мэн Яо задумчиво качает головой. – Не уж то этот так сильно задел ланьлинское спокойствие? – Твоя матушка? – Из меня хороший инженер. Сын из меня ещё более лучший. Ваш муж поступил с вами плохо. Но и с моей он поступил не лучше. Если госпоже Цзинь интересно, то по моим прикидкам он способен совершить насилие над всеми, кто попадётся ему под руку во хмелю. Взять к примеру… госпожу Цинь. У неё дочь родилась недавно, моя сестра, если Госпоже Цзинь интересно. Этот был не первым и не последним. Госпожа Цзинь мрачнеет. – И откуда этот Юэ знает? – Госпожа Цзинь хочет, наверное, удушить меня. Душить ей лучше взяточников. Этот Юэ не богат, конечно, но и как делаются дела в Ланьлине знает. – Чтобы удушить взяточников нужно найти кого-то на их место. Мэн Яо пожимает плечами. – Человека по строительству вы нашли. Хотите полюбоваться тем, что я уже возвел? – Хочу полюбоваться тем, что ты предложишь Ланьлину. Мэн Яо скромно улыбается и хмыкает. Он собирался предложить труп Цзинь Гуаньшаня, и такое, кажется, Госпоже Цзинь даже понравится. *** Цзян Чен осторожно заходит в покои. – Жив? Мэн Яо устало вздыхает. – Непрошибаемый снобизм, но думаю она будет рада увидеть обгорелый труп своего мужа, – Мэн Яо устало потягивается на кровати и тяжело вздыхает. – Ещё и фамилией пытается приманить. Так странно, что теперь она кажется такой … не имеет ценности. Цзян Чен хмыкает, осторожно присаживаясь рядом с Мэн Яо. Ему всё ещё неловко, что теперь они так близки, но всё же хочется сделать что-то приятное для А-Яо. Получается только пару раз моргнут, не найти слов и вдруг сказать: – Хочешь побратаемся? Я имею ввиду, я мог бы основать клан, но всё ещё ты можешь взять мою фамилию. Ту которая не очень моя, но тут прижилась. Мэн Яо пару раз моргает. – Чудовищное оскорбление моего отца, знаешь, – Мэн Яо морщится. – И скандал. Большой, такой, мощный. Цзян Чен улыбается. – Я захотел породниться с учеником, что плохого? Ты был запуган до полусмерти. Госпожа Цзинь смекнет, что это … знак дружественных отношений. Мэн Яо прикрывает глаза, чуть погодя накрывая ладонь Цзян Чена своей. – Ты пытаешься придумать, как выйти за меня замуж, не выходя за меня замуж? Цзян Чен резко закашливается, давясь воздухом. – Да, – уверенно кивает он. – Но ты моё зло. В конечном концов, будь ты женщиной, я бы женился на тебе ещё тогда. – Я отобрал у стольких невест завидного жениха, – Мэн Яо посмеивается, – какое я зло, однако. Я не пойду с тобой в храм на три поклона. Цзян Чен скупо улыбается. – И не нужно в храм. Не нравится мне эта идея с тремя поклонами. А вот фамилия … подумай как-нибудь на этот счет. – Чтож, попрошу записать меня в ланьлинских документах как Ян Лунъяо. За скандал и его замятие, будь добр, возьми ответственность на себя. Цзян Чен фыркает. – Разве я отказывался когда-либо её нести? Мэн Яо улыбается. Действительно не отказывался, а теперь предлагал такое опасное, безрассудное, но, стоит всё же признать, желанное. Надо де, есу предлагают целую, уже известную фамилию просто так, и её не пришлось добиваться. – Надо будет как-нибудь отблагодарить А-Чена. Доберусь до строительства Ланьлина в полной мере и что-нибудь придумаю для тебя. Цзян Чен поджимает губы, вздыхает и смотрит на Мэн Яо … почти нежно и почти сочувствующе. – Не нужно. Не хочу торговать фамилией. Хочу её дать, не более. Наторговался ею, да и ты тоже. Мэн Яо готов внутренне орать. Он не понимает от счастья или от страха – бесплатное только в ловушках! – но всё же находит силы слабо улыбнуться. Здесь ему не пришлось драться и грызться за имя и честь. Ему просто дали это – и это впервые оказалось так легко. Кто бы знал, что стоит добиться Цзян Чена, и он сам начнёт идти навстречу.