Ты не чудовище...

***

      Это место практически не изменилось. Всё тот же Виндхельм снаружи, всё то же уютное помещение, однако за окном перестал идти снег, а на дворе была уже глубокая ночь, однако небо было закрыто тёмными облаками, что не давали протиснуться хоть одной звезде, сквозь свои густые и мрачные пелена.       — Не ожидал, что вновь увижу… тебя… хоть и в такой… нестандартной обстановке. — проговорил спокойным голосом дракон, сидя на уютном кресле у большого камина, протягивая к нему свои руки, хоть и действие было бессмысленным, во всех смыслах этого слова. Зачем дракону греть свои руки?       В ответ на его приветствие, 'прозвучало' лишь длительное молчание. Комната была пустой и полу-мрачной, несмотря на царившую атмосферу комфорта и безопасности. Казалось, что дракон говорит вовсе с пустотой, однако то было лишь обманом, для невнимательного стороннего наблюдателя.       — Да ладно тебе Мэй, нам нет смысла поминать старое сейчас. Так что можешь перестать стесняться и выйти на свет… либо просто подай голос, из того места в котором ты сейчас прячешься. — ещё раз заговорил дова, посмотрев в самый тёмный уголок комнаты.       В тени этих покоев, едва промелькнула женская фигура укрытая собственными крыльями, словно защищаясь от внешнего мира. А под этими крыльями она обхватывала руками свои колени, прижимаясь к ним, в собственном комочке.       — Это… было… ужасно. — впервые, дрожащим голосом проговорила она, чем вызвала недоумение у Мирмулнира.       — Что именно? — поинтересовался он с любопытством и едва заметной ухмылкой, на что она не ответила. — То как тебя отделали? — в ответ опять не было ничего, после чего у Мирмулнира прокатилась волна осознания, на его любопытных чертах лица.       — Ты увидела что-то в его воспоминаниях? — задал он ещё один вопрос.       — Д-да… — подала она слабо и неуверенно голос, после чего слегка выглянула из-под своих крыльев, дабы увидеть своего собеседника. — П-постой, это ты, Мирмулнир? — спросила неуверенно женская дов, узнав наконец-то своего собеседника.       — А кто же ещё? — ехидно ухмыльнулся он в ответ, переводя взгляд обратно к камину. — Ты проиграла Элдрику-тури, и он поглотил твою душу. Думаю… ты и без меня уже догадалась про это. — проговорил меланхолично и монотонно Мирмулнир, ближе подвинувшись к тёплому огню. По всей видимости, ему просто нравилось за ним наблюдать.       Помещение погрузилось в безмолвие. Всё это их пространство было нереальным, однако даже так… сохраняло некоторые свойства из настоящего мира. Возможно, данное место символизировало душу и разум драконорождённого, возможно это просто 'загробная' жизнь драконов, а может и что-то другое.       Никто из них не был силён в знании того, что становится с ними после 'окончательной' смерти. Мертвы ли они? Живы ли? Или это всё просто их отголоски? Но по крайней мере… они могут размышлять, думать, чувствовать и они всё ещё по ощущают себя в какой-то степени существующими, пускай и настолько слабыми, что даже душа какого-нибудь живого кролика будет посильнее.       — И что же? Ты ничего не скажешь мне? Не посрамишь? Даже спустя все те годы унижений и хамства с моей стороны? Не упрекнёшь, за слабость или глупость? За низменность или за излишнюю жестокость? Не будешь насмехаться и злорадствовать? — первой прервала это длительное молчание девушка-дракон, закидав вопросами и прищурив глаза в сторону сероволосого сородича.       Отсутствие хоть какого-то негатива по отношению к ней сильно нагнетало, ведь Мирмулнир с Мэй, определённо были не в лучших отношениях в прошлом. И это ещё мягко сказано и приуменьшено в несколько десятков раз.       — Солгу если скажу, что не был рад тому, как довакин вмазал тебе своими… странными движениями. — начал Мирмулнир, от чего у Мэйдивду нахмурились брови. — Но думаю, что мы все и так уже слишком много пережили, чтобы теперь спорить и драться из-за старых обид, в наши далёкие, ещё беззаботные от всего этого безумия дни. — завершил дракон, грустно поглядывая на догорающие полена. Мэй окинула его недоверчивым взглядом, но всё же пока решила принять такой ответ.       — И мы теперь здесь… надолго? — спросила ещё раз она, наконец полностью раскрывая себя от крыльев. После чего, она с опаской и неуверенностью подобралась чуть поближе, в более светлое и уютное место в этой комнатке, всё ещё не совсем веря в то, что Мирмулнир давно всё 'простил и отпустил'.       — Скорее всего… до следующей кальпы. — мрачно и пессимистично проговорил он, печально вздохнув, от чего у Мэй расширились глаза в ужасном осознании. — Но эй… — продолжил дракон, с большей ноткой оптимизма, надеясь подбодрить свою собеседницу. — По крайней мере, я теперь здесь не один. И периодически, когда драконорождённый засыпает, я могу говорить с ним напрямую, да и с тобой хоть не будет так одиноко здесь в перерывах между тем. — пожал плечами Мирмулнир.       — Прости меня.       — Хм? — брови Мирмулнира заметно дёрнулись, и он повернулся в её сторону.       — Прости меня, за то что самоутверждалось за твой счёт в далёком прошлом. — с горьким вздохом попросила прощения она, опустив взгляд.       — Извинения уже ничего не исправят. — ответил холодно и с ноткой раздражения дракон, от чего она вздрогнула. Но после, Мирмулнир повернул свою голову в сторону окон, наблюдая красивую и живописную сцену за окном. Звёзды наконец-то стали видны за рассеявшимися облаками, вместе с полярным сиянием, придающему неописуемые красоты в этот несуществующий мир.       — Но в любом случае спасибо, что хотя бы не забыла об этом. — горько усмехнулся он, в этот раз, в его тоне не было враждебности. — И меня кстати, интересует, что конкретно ты увидела в воспоминаниях Элдрика-тури? — улыбчиво вопросил дракон, вновь посмотрев на камин и танец пламени в нём.       — Ха? По какой такой причине этот йор, у тебя зовётся Тури, хм? — сильно нахмурилась она, смотря на него не верящими глазами, словно бы он сказал какую-то глупость или нелепость.       — Ну, он одолел меня в честном бою, как подобает всем традициям дова и пощадил, иначе как объяснить то, что я всё ещё существую? И неужели с тобой было не так? И ты даже не ответила на мой вопрос… — ответил он, кривя улыбку.       — Кхм, опустим это. И если отвечать на твой вопрос про воспоминания… — драконша перевела свой взгляд на кровать, на подушке которой в этот момент, медленно передвигал лапками маленький, едва видимый, отвратительный паук. — Пожалуй, я лучше оставлю это при себе. — покачала головой она, после чего, скрестила руки и отвернулась от дракона напротив.       Мирмулнир подозрительно посмотрел на неё, но решил не допытываться с этим. Скорее всего, она увидела что-то… слишком личное или ужасное. Даже более ранимую или может… уязвимую часть драконорождённого, даже более глубокую сторону, нежели его привязанность к сёстрам.       И лишь одной Мэй известно то, о чём она решила промолчать. А решила она, умолчать, что увидела самый худший момент и самое омерзительное воспоминание в жизни драконорождённого. Возможно, по ужасу и отчаянию, вместе с беспомощностью, оно похоже на то, что пережила она когда-то в древности… от рук мужских йоре…       Его использовали, но одним этим всё не ограничилось. Та эльфийка получала удовольствие, животное, пахабное и омерзительное удовольствие, глядя на его беспомощную форму. Эти тёмно-синие глаза, с безумным азартом впивались в него. Приторно сладкий голос, который до этого заманил его в ловушку, после, раздавался омерзительным смехом.       Она, вместе с её даэдрической госпожой, оставили Элдрика с неизлечимыми травмами на большой промежуток времени, на большую часть последующей его жизни. Как бы он не старался это скрыть из-за стыда, но теперь она видит всё это.       Шрамы, которые, до сих пор не зажили, даже спустя столько лет скитаний и странствований. Мэйдивду… никогда бы ранее не подумала, что с… мужчинами… тоже может такое произойти и не менее жестоким и циничным способом. А ещё больше её удивил и поразил тот факт, что он не возненавидел весь противоположный пол, после этого.       То, что она не смогла, предавшись слепой ненависти и ярости. Выходит даже в этом аспекте, она ему проиграла…       — Эй, хватит там с кислой рожей сидеть, давай сыграем в кое-что. — внезапно предложил Мирмулнир, выводя её из своих размышлений.       — Чего? Во что это ты собрался здесь играть? Мы уже давно не дети. — хмуро и раздражённо ответила она, глядя с подозрением на то, что сейчас пытался сделать Мирмулнир, своими руками забираясь под кровать, стараясь достать какую-то вещь, из-под неё.       — Да вот… — Мирмулнир наконец-то достал какую-то странную доску из-под двуспального ложе, с разноцветными полями, чёрными и белыми. — В воспоминаниях у него увидел, кое-что. Кажется это у «кошачьего мастера» драконорожённого было такое странное развлечение. Как раз на двоих. — ухмыльнулся дракон, раскрывая эту доску и вытаскивая два комплекта фигур. Белые и Чёрные.       — Ладно, ладно. Посмотрим что это за игра такая. — с не скрытым интересом ответила Мэй, присаживаясь поближе.

***

      Feim — исчезновение. Слово Силы, что позволяло стать неосязаемым и даже невидимым, на короткое время. Это Элдрик узнал, из поглощённой души Мэй, будь ей вечный покой, где бы она сейчас не находилась.       Куда больше его волновал вопрос с тем, почему Винтурут не свершила свою месть, пока он был ранен и слаб. Пока он еле стоял, и не мог двигаться. Он был уязвим, как никогда ранее.       — 'Драконьи традиции и честь'? — неожиданно промелькнуло в его мыслях. Во имя Акатоша, что за бред? Неужели для них эти вещи куда важнее, чем тот факт, что они могут погибнуть, если они будут им так слепо следовать?       Будь Элдрик на месте Винтурут, он бы напал прямо в тот же самый момент, как его глаза приземлились на гипотетическом убийце его сестры, тьфу-тьфу-тьфу. Сплошная загадка эти драконы. Но стоит признать… они благороднее чем он и чем большая часть других искателей приключений, это уж точно.       А встретит ли он когда-нибудь дракона, который не захочет порвать его в клочья при первом же виде? Алдуин, кхм, не считается. Она определённо хотела, но не стала. Ему даже стало любопытно, чем она занимается сейчас? Определённо не выжигает земли дотла, но что тогда она делает сейчас? Отдыхает?       Эх, было бы славно. А ещё лучше, если бы они не старались убить всё что движется. Но увы, в этом мире, таких как они вряд-ли примут. Люди… и аргониан, и даже эльфов то принять не могут особо, а вот драконов и подавно возненавидят. Тем более… драконы сами своей ситуации не помогают, со всеми этими нападениями.       Да и хотят ли они сами сосуществовать с людьми? По тому, что Элдрик лицезрел из обрывочных воспоминаний двух драконов, то это навряд-ли. А жаль. Быть может драконы и являлись бы тем ответом, на появившуюся угрозу Талмора. В последнее время, эти наглые… слишком много о себе возомнили.       Элдрик возможно не любил Талоса, как все обычные норды, но вот устраивать из-за него расовые гонения и притеснения он бы точно не стал. Да и Талос это скорее прикрытие, у этих эльфов куда более извращённые цели. Цели, о которых простому народу знать не положено.       — Так это правда… слухи не врали, Элдрик… ты довакин. Поверить не могу. — послышался удивлённый и восторженный голос блондина, выводя Элдрика из его мыслей.       Ралоф уже наконец-то полностью пришёл в себя и слез с той крыши. При веди Элдрика, он заговорил словно малец, который впервые увидел чудо прямиком из сказки, произошедшее в реальном мире.       — Послушай, Ралоф. Я попрошу у тебя одну услугу. Только одну. — заговорил серьёзным тоном Элдрик, посмотрев в сторону Ралофа. — Ни в коем случае… не сообщай об этом никому, в ближайшие две недели… я могу попросить тебя об этом? Это очень важно. — с ранее не присущей ему искренностью просил драконорождённый, словно от этого зависела его жизнь.       — Кхм… — Ралоф в недоумении оглядел Элдрика, не понимая зачем ему вдруг понадобилось сохранять статус инкогнито. — Я могу конечно, но… неужели ты не хочешь славы и благодарностей, которые тебе полагаются, за твой проделанный подвиг? Победить дракона дело не лёгкое, почти невозможное. Скайрим заслуживает знать своего героя в лицо. — вполне себе уверенно заявил он.       — Победить весьма ослабленного дракона, причём твоими действиями, это раз. — поправил Элдрик, взъерошив чутка свои волосы дабы получше видеть окружающий мир. — А два, мне не нужны сейчас никакие овации или похвала, мне срочно нужно в Видхельм и без лишнего шума и внимания, по личным причинам. Я могу рассчитывать на то, что ты будешь… пока что молчать? — спросил ещё раз Элдрик, его золотистые глаза проверяющим взглядом осматривали Ралофа, словно бы они старались определить по выражению лица, солжёт он сейчас или нет.       — Хах, а слухи про скромность оказались правдивы. — по доброму ухмыльнулся про себя Ралоф, чем вызвал раздражение, проскользнувшее в виде вены на лбу Элдрика. — Хорошо, твоя тайна останется между нами на этот промежуток времени, даю слово. — улыбчиво добавил он.       Довакин несколько секунд глядел на норда. Элдрик сам не верит тому, что решил просто попросить об этом у Ралофа, вот так доверившись ему. Нет, вряд-ли блондин был из тех, кто идёт против, данным им слов, но темноволосый норд не до конца верил в это. Хоть и не было похоже на то, что его родич солгал.       Недоверие. Иногда может быть полезно, а иногда нет. С одной стороны, если ты не будешь доверять хоть кому-то, то рано или поздно свихнёшься на своей паранойе, а также ещё есть вариант того, что не доверившись в нужный момент, ты можешь упустить весьма удачливое предложение или сделку.       А с другого угла, недоверие это то, что зачастую приводило его к успеху или отводило от опасности… но что-то подсказывает, что в данном конкретном случае, ему стоит довериться норду. К тому же, он уже спас его ранее… дважды, и даже не попросил ничего взамен. Да и в целом, тот не вызывал каких-то негативных эмоций, хоть это бесило Элдрика и по своему…       — Вот и славно. — ответил довакин с облегчённым вздохом. После чего, Элдрик перевёл свой взгляд на уже сгоревшую таверну. — Но похоже, нам придётся прямо сейчас отправляться в Виндхельм, ибо кроме нас здесь вряд-ли кто выжил. — холодно проговорил Элдрик, несмотря на некую жалость, что он испытывал к погибшим. Нет конечно был ещё шанс, что трактирщик выжил, спрятавшись в подсобке, но увы. Теперь это место не пригодно для того, чтобы оставаться здесь на ночь.       — Ха… — неловко почесал свою голову Ралоф. — Тут проблемка вышла… и мой скакун увы, не пережил поездку сюда, мне пришлось на своих двоих добираться в это место. Поэтому езжай без меня, я как-нибудь здесь сам разберусь и помогу вы-       — Хех, это не проблема. — перебил и ухмыльнулся Элдрик, вспоминая о том, какой 'подарок' ему оставила Сальма недавно. — У меня как раз есть запасной вариант для тебя~.

***

??? Последнего Зерна       Улицы Виндхельма в последнее время утратили свою безопасность. И нет, это относится не только к серым кварталам или же портовым докам, где проживают все данмеры или же обитатели глубин, аргониане.       Все Братья Бури заняты бессмысленной гражданской кровопролитной войной, из-за которой, все людские ресурсы, все крепкие мужья и сыновья, иногда даже жёны, отправляются на смерть, за так называемую независимость Скайрима от Империи, вместо того, чтобы решать скопившееся проблемы у себя дома.       Стражников не хватает, ведь большинство в лагерях или на передовой. Людей, чтобы патрулировать ночные улицы не хватает, а потому… не удивительно, что мясник снова остался безнаказанным, в совершённом злодеянии. Этой ночью было обнаружено ещё одно тело. Ещё одно изуродованное и бледное, бездыханное тело, красивой девушки, дочери одного из самых престижных кланов в Виндхельме.       Виола уже который день трещит перед Ниранией на базаре, о бездействиях стражи, и до чего всё вокруг докатилось. Теперь, даже девушки из знатных семейств уже не защищены, от угрозы. До этого была убита Фригга, дочь Расколотых Щитов, а теперь… Мясник вновь нанёс удар… и на этот раз… его целью стала бедная девочка, Фьотли… дочь клана Жестокое Море. Самых Богатых моряков в прошлом, ныне их глава занимается фермерством.       Торстен Жестокое Море, потерял вчера свою любимую дочку, свою родную девочку. Гнев и горечь от утраты, затуманили его разум, заставив его направить свои ресурсы на поиски не тех преступников. Банду Саммерсетских Теней. Ведь на теле Фьотли не обнаружилось медальона, семейной реликвии. Линви лишь занимался мародёрством, в то время как настоящий преступник… всё ещё свободен и разгуливает по ночным улицам и переулкам, заснеженного города.       Нирания переживает за себя, да и за одну из своих подруг тоже. Из-за её… кхм, бывших криминальных связей к ней стали приходить люди Торстена, ненавязчиво намекая что её подозревают в этой гнусности. Да ещё и Мясник никогда не спит. Грозясь ударить в тот момент, когда никто не подозревает об этом.       А в последнее время… Нильсин не часто стала посещать её на рынке, из-за своего нового телохранителя. И Нирания… может её понять. Не хватало ещё, чтобы эта омерзительная скотина, которая по хорошему сейчас в тюрьме должна сидеть, ходила прямо на рынке, в компании наследницы Расколотых Щитов. О чём только размышляет отец Нильсин, беря в защитники это животное?       Она слышала про недавнее «самоубийство». Да весь город слышал. Дело «утопившегося» аргонианина. Очень весело, судя по всему было тем блюстителям порядка в доках, когда они сочиняли это. Да, именно так стража назвала тот случай, с всплывшим телом обитателя глубин, когда преступник был очевиден для них всех, но по всей видимости… они просто закрыли на это глаза. Умер же не норд.       Самое забавное, что Нирании сейчас не приходиться сталкиваться с таким наплевательством, несмотря на то, что она альтмерка. По началу, когда она ещё только прибыла в этот город, всё конечно было плохо, но потом ей чутка повезло, когда она сумела показать себя в этом городе и завести нужные связи, а также, познакомиться с Нильсин Расколотый Щит.       Её исчезнувший или сбежавший брат, до этого, видимо, оказал положительное влияние на свою дорогую старшую сестру. И теперь Нирании не приходится жить в страхе, что однажды озлобленные норды придут разгромить её лавку, посчитав её за «шпиона» или ещё какой бред.       Эх, если бы таких нордов как Элдрик Расколотый Щит или Брунвульф Зимний Простор было больше в этом городе, то возможно другим, как и ей самой не пришлось бы выкручиваться здесь каждый день… и ей бы не пришлось иметь дело с тем ублюдком… Линви. Она лишь надеется, что Саммерсетские Тени, однажды оставят её в покое со своими конскими и безумными для её кошелька скупками, и кто-то уже разберётся с ними наконец.       Они угрожали её убить. Да, она имела связи с Гильдией Воров до этого, но разве это повод прижимать её так сильно к стенке? Может она вообще завязала с этой деятельностью, особенно в этих, и так строгих, к такому криминальному ремеслу местах?       Каждый день она ходит по тонкой верёвке. Торстен Жестокое Море посылает парочку болванчиков, в надежде что она проговорится о чём-то, а иногда и Торбьорн, отец Нильсин, когда он уже сопьётся? Намекает… что ему что-то известно о её прошлых делишках.       Но ничего, она справится… до этого как-то справлялась же?

***

2 Огня Очага.       Слава всем существующим богам или даэдра, что Ралоф согласился. Дорога и так долгая, так ещё и одному по холодной земле, без надежды на хоть какое-то прикрытие во время ночного отдыха… было бы очень тяжело.       Элдрик ещё день назад, выпил три зелья залпом. От горечи и противного пойла, ему без шуток, хотелось убить себя, но он кое-как выдержал эту дрянь. Нога постепенно срасталась, в ускоренных темпах, да и пока он скакал на лошади, она уже заросла, ведь ему особо не нужно было на неё опираться.       Он сумел уговорить Ралофа, дабы они добрались вдвоём до самого Виндхельма. Так и в пути можно будет передохнуть, если что (ведь кто-то обязательно будет караулить), и дополнительная пара рук, в случае нападения какой шайки бандитов или диких зверей. Драконорождённый мог довериться Ралофу с этим.       То, как белобрысый норд показал себя при ситуации с драконом, дало Элдрику понять, что на него ещё можно положиться, ибо он не чурался 'гнусных' тактик и нападения со спины в те моменты, когда противник намного превосходил по силе, хоть он и был на общение и вид «образцово-показательным нордом». Но в нужные моменты, его мозги работали как надо. Возможно именно поэтому, он и смог пережить Хелген в одиночку.       В финальном пути домой… Элдрик к сожалению или к счастью, спал всего раз, и то всего-лишь два часа, ибо в тот момент, когда Ралоф в своём караульном часу отошёл по «нужде», его разбудила долбанная лиса… Лиса. Хитрая бестия пыталась стырить у него провизию из сумки. Шоровы кости, но эту поганую и мелкую тварь… он не поймал в тот день.       По итогу он больше не спал. Усталости он не чувствовал, несмотря на тот факт, что ему удалось поспать только эти проклятые два часа. Неужели это связано с тем, что он поглотил уже две драконьих души? Возможно, но неужели это так сильно на него повлияло? Всего лишь две души… и это младшие драконы.       Хоть он и пытался, но он всё никак не смог заснуть из-за этого, а ещё из-за переживаний по поводу дальнейшего пути и окончательного прибытия в город. А жаль, ибо ему было весьма интересно узнать, что сталось с его воображаемым во снах драконом… и присоединилась ли к нему вторая дракона? И видимо, до самого прибытия в Виндхельм, он больше об этом не узнает, потому что времени на отдых у него опять нет.       Но это не повод грустить, ведь сегодня… он прибывает в покрытую снегом столицу нынешнего восстания Братьев Бури. Ралоф скакал впереди и он первым радостно выкрикнул, что на горизонте появился каменный и величественный город, построенный самим Исграмором.       Да, Элдрик скоро будет дома. Эта мысль не особо его радовала, хотя, будь на его месте кто-то другой, то он бы сиял от счастья. Но это явно не про Элдрика, ведь он опустил свою голову в мрачной манере. Уже думая о том, как бы получше скрыть своё лицо, дабы его никто из старых знакомых не опознал.       Наверное большинство данмеров, как и аргониан его узнают, если они всё ещё живы. И если Йорлейф наконец-то не стал управителем, как того хотел, и сейчас не сидит в Королевском Дворце, то он тоже его распознает. Узнает и дядя Брунвульф. Торбьорн… как и Това тоже опознают, скорее всего. А больше всего… он опасается, что его узнают Фригга или Нильсин.       Он просто не сможет посмотреть им прямо в глаза, после стольких лет разлуки. Ему следует готовиться к тому, что его встретят ненавистными и пылкими взглядами, если узнают его лицо. Быть может даже скажут убираться подальше, раз ему так захотелось уйти оттуда и бросить их. Лишь бы с ними всё было хорошо…       Лишь бы его кошмары оказались просто кошмарами…

***

      Это место значительно изменилось, с тех пор как она была здесь в последний раз.       Некогда одним целым куском земли, присоединённым целиком к Тамриэлю, теперь это отдельная от всего остального материка, земля. Остров, вдали от континента, дрейфующий в этом нескончаемом холодном море.       А в центре… в центре было это омерзительное сооружение. Которое по ощущениям, стала значительно больше того, что она помнит.       Ослеплённая холодным гневом, Алдуин хотела сравнять здесь всё с землёй. Этот храм, быть может даже центральную часть нынешнего острова. Но находясь лишь в секунде от того, как прокричать… она остановилась, посмотрев вниз, заметив то, что происходило под ней. И картина… что предстала перед первой Дочерью Акатоша…       — Здесь в его храме…       — Который они забыли…       Эхом повторявшиеся фразы, словно дань уважения. Множество живых кукол, с пустыми глазами, занимающиеся однотипной работой. Словно кто-то полностью уничтожил их разум, оставив лишь оболочки самих себя.       Кучка потерявших разум созданий, будь то люди, или даже эти странные мелкие синие существа, повторяющие одну и туже мантру, на своих родных языках. Они даже не обращали на неё внимания. Ни на её ужасающий вид, ни на её злобный взгляд и безумное давление, исходившее от неё. Занимаясь строительством, перетаскивая мешки, блоки, неся инструменты и строительные леса.       Алдуин нахмурилась, видя перед собой и под собой эту непонятную и сумасшедшую картину. Вместо гнева, в ней взыграло любопытство. Она стала наблюдать за разворачивающейся сценой внизу, стоя над одной из арок этого храма… Первенец Акатоша заметила загадочную и тёмную энергию, что исходила из Камня в центре постройки. Эту зловещую энергию, подчиняющую слабые разумы вокруг.       И кто являлся виновников всего этого безобразия? Кто являлся кукловодом?       — YOL TOR SHUUUL!!! — внезапно послышалось со спины, Ту’ум одной из дов.       Струя невероятно пылкого пламени, обрушилась на Пожирательницу Мира, стараясь навредить ей, уничтожить её или хотя бы… ранить. Температура была настолько высокой, что воздух раскалился и нагрелся за секунды, в то время как часть храма моментально расплавилась.       Когда всё прекратилось, когда потоки невероятно горячего пламени прекратились… На свет предстала Алдуин, даже не дёрнувшая бровью, из-за такой наглой атаки в спину со стороны одной из её рода, идущую против всех законов и традиций, идущую против ЕЁ воли.       Алдуин медленно и без особого интереса повернулась назад. Видя ту, что внезапно осмелелась восстать против неё, в такой безрассудной и безумно-наглой манере. Вот теперь, Алдуин пришла в смятение, опознав ту, что сейчас парил позади неё.       — Такого… — заговорила она, в её голосе лишь холод и разочарование. — От тебя я не ожидала, Кросулах. И по какой причине ты восстала против меня? — в её тоне была угроза, а также непонимание.       — Я служу лишь истинному драконорождённому… Мираку-тури. — ответила монотонно и совсем безэмоционально Кросулах, словно марионетка, у которой обрезали нити. — Теперь умри, моя бывшая госпожа.       Алдуин на миг пришла в ярость, услышав ЭТО СЛОВО, но потом… успокоилась, заметив кое-что странное, ещё больше начав недоумевать. Кросулах никогда не была такой безэмоциональной и отрешённой. Как та из них, у которой не было рогов, из-за её особой природы, наравне с Саротар, она была очень жизнерадостной и весьма раскрытой, в древности, из-за того, что вечно расхаживала среди смертных деревушек и городов.       Однако решая сначала действовать, а потом задавать вопросы… Алдуин в один миг сократила дистанцию между ними. Противница, даже не успела опомниться, как Алдуин схватила Кросулах за горло, надавив, не давая ей и шанса выкрикнуть хоть одно слово. На удивление, та даже не сопротивлялась и не пыталась вырваться, словно бы ожидая своей смерти, и не боясь её.       Кроваво-алые глаза Алдуин со всей их ужасающей красотой и устрашением впивались в эти две безжизненные точки на лице некогда всем сердцем преданной ей дова. После чего, выражение её лица смягчилось, принимая более добродушный вид. — Потерпи немного, сейчас будет больно. — сказала спокойным и мягким голосом Алдуин, слабо улыбнувшись… после чего… одним быстрым движением сломала шею Кросулах.       Та обмякла в её руках, теперь окончательно лишённая какой-либо жизни. Алдуин печально вздохнула, всё ещё удерживая мёртвую дова в своей руке, после чего, аккуратно переложила её на обе свои руки и тихо произнесла три слова.       — Slen Tiid vo. — нежно прошептала она, оживляя Кросулах. Та открыла свои фиолетовые, наполненные живым блеском, глаза, словно бы она очнулась от ужасного сна.       — Алдуин…тури? — послышался слабый и ясный голос, пришедшей в себя дова. Алдуин мягко улыбнулась, погладив Кросулах по голове, однако…       — Не хочу прерывать эту душераздирающую и милую сцену… но её душа принадлежит мне, «Любовь моя». — эхом послышался знакомый и наполненный сарказмом к последним словам голос, вместе с проекцией фигуры гнусного предателя рядом.       Он совсем не изменился, всё ещё нося при себе эту подаренную маску и робы… одеяния, носить которые, он не имеет и малейшего права, после всего, что он натворил в прошлом, и к чему всё это привело. Не имеет он право и зваться жрецом, как и «истинным драконорождённым».       — Krosulhah Ziil LoS Di du! — выкрикнул он, своим величественным голосом, после чего, душа Кросулах прозрачными потоками начала покидать её тело… но была остановлена инстинктивным действием Богини Драконов…       Рукой Алдуин, которая с аномально невозможной силой, ухватилась за сущность дова, превзойдя все физические и духовные ограничения этого плана. — Tahrodiis DoK! Что за извращённый крик ты использовал?! Как ты обратил четыре слова в Ту’ум?! — её ненависть хлестала через край, полностью сменив её мягкие черты. Если раньше, она считала «Драконобой», самым отвратительным криком, созданным смертными… то Мирак превзошёл языков.       — Ха! Твоя воля слаба! Ты не можешь удержать её душу своими голыми руками! — надменно и не обращая внимания на невозможную силу Алдуин, заявил Мирак, заново повторяя, единственный существующий крик из четырёх слов.       — ZIIL LOS DI DUUU!!!!!!!!!!!!!       — SLEN TIID VOOOO!!!!!!!!!!!!!!!!! — не растерявшись, в ответ, крикнула она, вложив всю свою силу в этот Ту’ум, всю свою ненависть и злобу к Мираку, всю свою жажду не терять перед предателем душу и контроль над Кросулах.       Само мироздание затрещало, Нирн затрясся, словно бы завопив от боли, борясь между командами и приказами этих двух невероятно мощных голосов. Образовалось Торнадо из этих кажущихся бесконечных энергий, из этих криков, что пытались навязать миру свою волю, и в конце концов… Алдуин вышла победительницей, когда произошёл взрыв, который уничтожил всю вокруг, в том числе… и проекцию Мирака.       Когда пыль и дым рассеялись, на выжженной земле, где раньше стояла главная часть Храма Мирака, теперь находился лишь один чудом уцелевший Камень, а рядом с ним… находилась Алдуин, крепко удерживающая Кросулах в своих нежных руках, закрывая её бессознательную, но живую фигуру своими крыльями от всевозможных угроз.       — Ха… ха… Ничей грязно искажённый или созданный Ту’ум в этом мире, и в мирах других… не смеет противостоять моей воле. — высказала она в пустоту, с небольшой отдышкой, глядя на спящую спокойным и минром сном в её руках дову, а после, она перевела свой яростный взор в небеса.       — Я скоро вернусь за твоей предательской гнилой душой, Miraak! — процедила она гневно, зная что он всё видит, наблюдает из плана своего повелителя. — Трясись в страхе, как последнее ничтожество в царстве своего нового господина! Теперь я знаю где ты прятался всё это время, как ничтожная крыса! Теперь тебе не скрыться и не сбежать! НИКАКИЕ ДАЭДРА ИЛИ БОГИ НЕ СПАСУТ ТЕБЯ! — гневно прорычала она, своим громким голосом пронзив небеса, взмыв в воздух вместе с бессознательной дова в своих руках, направляясь в сторону Скайрима, в Скулдафн.       Остальные смертные и их неминуемое наказание подождёт, как и Последний Драконорождённый. Сперва… её бывший… «любовничек», которому хватило наглости и смелости, либо даже глупости, показать своё гнусное лицо, спрятанное под подаренной ею же маской, прямо перед ней самой, и вновь попытаться украсть то, что принадлежит ЕЙ!       Мирак заплатит ей сполна, за всего его грехи. Она вырвет его поганое сердце, и раздавит его в своих руках, и поддерживая жизнь его оторванной голове, она повесит её на пику, где он будет всю свою оставшуюся жизнь, лицезреть её триумф. Он допустил фатальную ошибку, раскрыв себя, и теперь ничто ему не поможет.       Никто в Аурбисе не помешает грядущей расплате.