Шалость не удалась, или Ещё одни Мародёры

***

      — Как все мне это надоело! — забурчал Исаак, ставя на стол пустой стакан из-под сливочного пива. — Опять эти нудные сидения за книжками, бесконечная зубрежка, мычание Моно по ночам… Экзамены… Зачем все это?       — Если бы ты в течение года хоть что-нибудь делал полезное, кроме взрывания бомб-вонючек перед лицом Филча, — развалившийся на стуле Уилл тихо говорил, посматривая куда-то за спину друга, туда, где сидели громко смеющиеся гриффиндорские девушки. — Ничего бы тебе не надоело. А так, это просто детские сопли, которые ты как раз-таки сейчас разводишь.       Марлин обещала ему одну единственную прогулку перед началом экзаменов, но не торопилась заканчивать посиделки с подругами. Даже не смотрела в его сторону, словно и не знала, кто такой Уилл.       — Вообще-то я выиграл чемпионат по квиддичу!       — Ага…а я тогда родственник Мерлина. По-сути всю грязную работу за тебя сделала Иви, купаясь в песке и грязи…и отлеживаясь за тебя, победителя, в больничном крыле с переломами и ссадинами.       — Просто не обращай на него внимание, — стучала ногтями по столу Марисса, надувая губы. — Эту песню он поет с первого курса, а потом получает чуть ли ни превосходно по всем предметам.       — Не ври, — обиженно произнес Исаак, поправляя рукава фетровой рубашки в зеленую клетку. — Превосходно еще ни разу не было.       В Трех метлах компания сидела не меньше двух часов, ожидая, когда придет Эвелин, нагулявшаяся с Саламандером, который решился пригласить ее на свидание.       Свидание — что-то инородное для них в столь юном возрасте. Странное и непонятное, поэтому, как могли, так и гадали, что же Эвелин и Саламандер делали все это время.       — Как она вообще согласилась? — принялся рассуждать Берд. Для него это оставалось загадкой. — Он же высоченный, щупленький, весь в веснушках, да и похож он на самого настоящего гоблина.       — О вкусах не спорят, Ис, — откладывая книгу, закатил глаза Луиз. — Пора бы понять, что наши дамы растут и в нашем обществе им уже тесновато.       — В нашем обществе тесновато? Да-да, — заикался тот. — Да, историю с Блэком только недавно прошли. И что? От этого кому-то стало легче? Мне, например, будет спокойнее, зная, что никто не пудрит мозги нашим девчонкам.       — Люк не такой! По нему сразу видно, что Иви ему нравится, — взревела Марисса, покрываясь красными пятнами от злости. — И меня можешь не приписывать! Нашелся тут герой!       И наконец, в дверях паба показалась знакомая фигура в черном берете, скрывающем отросшие светлые волосы, и в новеньком платье в горошек. До их столика, в дальнем углу, она шла с улыбкой до ушей, щеки ее горели румянцем, а темно-зеленые глаза блестели.       — Ну как все прошло? — Марисса сразу же бросилась на Эвелин с расспросами. — Где вы были? Обнимались? За ручку держались? Целовались? Рассказывай же быстрее.       Поудобнее усевшись рядом с зевающим Лу, Ив потянулась к стакану сливочного пива, что специально оставили для нее. На все вопросы отвечать не спешила.       — Да ничего особенного, — неохотно заговорила Гилмор, вытирая сливочные усы рукавом платья. Точно не как леди. — Погуляли, поговорили и разошлись.       — О чем вы говорили? — не унималась Пасс, перегнувшись через стол.       — О квиддиче! Мар, говорили мы только о квиддиче, — растягивала слова по слогам девочка. — Что вы себе все здесь напридумывали? — обратилась она уже ко всем. — Это обычная дружеская прогулка!       Мальчишки, тяжело вздохнув и ничего не ответив, выразительно взглянули на резко замолчавшую Мариссу.       — Я думала, — начала мяться Пасс, крутя на пальцах разноцветные кольца. — Думала, он тебя позвал на свидание…на настоящее свидание, когда мальчику нравится девочка, но никак не думала, что вы пошли обсуждать квиддич….Это как-то по-мальчишечьи… Совсем не романтично.       — А вдруг он это специально затеял? — поддержал Мариссу Исаак. — Ты ему рассказала об игре и о нашей тактике, а он все запомнил и на следующей игре все твои приемы обернет против тебя же! О Мерлин, девчонки до добра не доведут!       — Не несите ерунды, — вздохнула Эвелин, снимая берет и приглаживая кудри, достающие уже до подбородка.       — С Саламандером теперь гуляет она, — выразительно произнес Джеймс. — Я их видел по пути сюда. Идут такие счастливые. Прям тошно стало…       — А мне то ты зачем это говоришь?       — Чтобы имел в виду.       Джеймс и Сириус, сидевшие неподалеку, внимательно следили за компанией когтевранцев, которые все не хотели уходить. Римус, не разделяющий их веселья, перелистывал новенький учебник, который он купил на последние скопленные деньги.       — Рем, давай тоже помогай, — пихнул его в плечо Джеймс. — Иди их отвлеки, а мы подбросим липучку, — потряс банкой с зеленой тягучей смесью и подтолкнул Люпина, чтобы тот наконец-то встал из-за стола. — Давай-давай, придумай что-нибудь, ты же головастый!       Римус, устало закатив глаза, побрел к столику когтевранцев, засобиравшихся обратно в Хогвартс.       — Как хорошо, что я вас встретил, — театрально взмахнул он руками, пока пять пар глаз недоумевающе на него смотрели. — Хотел у вас спросить, что будет на экзамене по Заклинанию, вдруг Флитвик вам проболтался?        Пока Люпин, как настоящий актер, отыгрывал роль забывчивого студента, Сириус проползал под столами, держа в руках заветную банку. Настигнув когтевранский стол, он вытряхнул липучку в берет Эвелин и также незаметно уполз к красному Джеймсу, сдерживающему смех из последних сил.        — Римус, мы ничего не знаем точно так же, как и ты. Так что, пожалуйста, не задавай глупых вопросов больше. Мы же не спрашиваем у тебя, что будет на экзамене по Трансфигурации, хотя ваш декан — МакГонагалл, — разъяснила ему Марисса. — Прости, но мы вынуждены тебя покинуть, — поправив косу, она вышла из паба, а за ней — и все остальные.       На ходу натянув на затылок берет, Ив попрощалась с Люпином, который как-то странно, с сожалением, посмотрел на нее, и направилась к друзьям.       — Довольны? — обратился юноша к смеющимся на весь паб мальчишкам, как только дверь за Гилмор закрылась.

***

      Уже почти наступила полночь, все уже приготовились ко сну, переодевшись в пижамы и накрывшись теплыми одеялами, когда в комнате девушек раздался сердитый сдавленный крик. В ванную, откуда доносились звуки, вбежала Марисса с тканевыми бигуди на волосах.       — Что такое? — сказала она в темноту, ощупывая стену. — Ив, ты таракана увидела?       — Хуже, — сначала девочка засмеялась, путаясь в клочках слипшихся в липучке волос, но в тот же момент из ее глаз брызнули, как вода из фонтана, слезы. — Что с этим делать?       Марисса, зажёгши свет, увидела, как по всему затылку подруги стекала зеленая вязкая жидкость, приклеивающиеся к ее рукам.       — Это что такое? — прикрыв рот ладонью, удивилась девочка. — Как…как это у тебя в волосах оказалось?       — Не знаю! Как это убрать? — завизжала Ив, пытаясь распутать колтуны. При каждой новой попытке, волосы все больше путались.       — Побежали быстрее к мадам Помфри, вдруг она чем-нибудь поможет, — Мар, схватившись за дрожащую руку подруги, кинулась бежать к больничному крылу.       Мадам Помфри, вылетев из своей каморки в ночной рубашке и ажурном чепчике на крики студенток, замерла, увидев кошмар на голове, не успокаивающейся Эвелин.       Лицо целительницы вытянулось в удивлении, и она, покачав головой, сказала, приобнимая плачущую девушку за плечи:        — Придётся резать, — подведя Гилмор к зеркалу, женщина достала из шкафа ножницы и с тяжелым вздохом принялась отрезать пряди, запутавшиеся в липучке.       Слезы еще больше брызнули из глаз, когда Ив увидела в отражении мелкие кудряшки волос, остриженные почти под корень. Все студенты, лежавшие в больничном крыле, спрятавшиеся в поздний час в своих койках, высунули от распирающего их любопытства носы, наблюдая за мадам Помфри и Эвелин.       Кто-то хмыкал, кто-то удивленно таращился, кто-то перешептывался, тыкая пальцем в побагровевшую когтевранку.        — Снова как мальчишка, — единственную фразу разобрала целительница из ее рыданий. Насупив брови, Ив водила ладонью по волосам туда-сюда. — Может у вас залежалась какая-нибудь микстура на такие случаи или заклинание, нет?       — К сожалению, это все, чем я могу тебе помочь. Ну ничего, отрастут. А того, кто это сделал, надо бы хорошенечко наказать…- немного подумав, мадам Помфри, скрылась за дверцей огромного шкафа, достающего до самого потолка, и сказала. — Хочешь, платочек красивый подарю, на первое время?       Обмотав вокруг ее головы синий платок, походивший больше на чалму, целительница внимательно пригляделась к Эвелин, устало глядевшую на свое отражение.        Погладив ее по плечам, как бы стараясь загладить вину за совершённое, она мягко спросила:        — Не нравится?        — Все хорошо, спасибо Вам больше, — промямлила себе под нос светловолосая, выкручиваясь из рук женщины, и в последний раз бросила ей натянутую улыбку. — Простите, что разбудили в такой час…       Бессонная ночь дала о себе знать. На прорицании Марисса клевала носом перед хрустальным шаром. Эвелин, обложившись мягкими подушками, без зазрения совести, досматривала остаток сна.       — Юные леди, — запыхтела Пифия около них. Те чуть ли не упали со стульев от ее криков. — Вы перепутали спальню с моим кабинетом?       — Простите, профессор, — разлепляя глаза, дрожащим голосом произнесла Марисса. — Это вышло случайно. Вы себе даже представить не можете, что произошло с нами ночью…        — Минус двадцать очков Когтеврану! — закричала в лицо блондинке женщина, бренча своими побрякушками. — Вы оскверняете храм прорицания своим присутствием! Как только такие несносные деви…       — Если мы его оскверняем, — не обращая внимания на замечания профессора, Ив встала с места, глядя сонными глазами на синюю от криков Пифию. — То для всех будет лучше, если мы уйдем. Начиная с сегодняшнего дня и заканчивая последующими годами, наше всевидящее око будет затуманено при виде Вас, профессор Пифия!       Оставив раскрытые учебники на столе, Эвелин, схватив за руку Пасс, вышла из кабинета, громко цокая каблучками.       «Я не допущу вас обеих к завтрашнему экзамену!», — доносился до них злой голос Пифии.        — Не бойся, прорвёмся и без ее прорицания.        — Ив, нам это с рук так просто не сойдет! — воскликнула Марисса, как только они скрылись за дверьми Большого зала, пустующего в столь ранний час. — Это первый год факультативных дисциплин. А мы его завалим из-за твоего ужасного поведения! Я не понимаю, как можно себя так отвратительно вести. Твоим воспитанием занимались с самых пеленок, наверное, одни из самых лучших сиделок. У тебя в роду столько выдающихся волшебников и волшебников, а что в итоге? Невоспитанный оборванец…       Эвелин молчала. Сев за гриффиндорский стол, она положила больную голову на холодное дерево, чтобы хоть как-то прийти в себя. Пошарив в карманах юбки, девочка достала смятое письмо, которое сегодня за завтраком отдала их домашняя сова.       «Дорогая моя Эвелин,

Я знаю, что мое решение будет тебе не по душе, но ради тебя, и только тебя, я принимаю его. Какое-то время ты поживешь с бабушкой и дедушкой в поместье Гилморов. Для тебя и для нас всех будет так лучше. О тебе хорошенечко позаботятся там.

Я упустила момент, когда ты стала настолько взрослой. Понять мне тебя с каждым новым письмом все труднее и труднее. Думаю, миссис Гилмор и мистер Гилмор в этом деле будут лучше, чем я…

Можешь не писать мне в ответ гневное письмо, все равно своего мнения не поменяю. Сейчас, в такое трудное время для нашей семьи, нам нужно больше набираться сил… Вдали друг от друга.

Если ты преодолеешь свою гордость, скажи Эдгару, что я его люблю и буду любить всегда…

      P.S. Мистер Фредерик будет ждать тебя на платформе в назначенное время.       С любовью, мама».        — Что там? — обеспокоилась Марисса, увидев осунувшееся лицо подруги, сжимающей в дрожащих руках письмо. — Все нормально?       — Да, — сухо ответила она, пряча записку обратно в карман. Обняв себя руками, Ив зашептала, закрывая глаза. — Все просто замечательно… Миссис Гилмор решила напомнить о себе. Видимо, наказание за мое ужасное поведение — это превращение в светскую даму в родовом поместье.

***

      Тянув за собой пухлый чемодан по платформе, Эвелин все время оглядывалась, высматривая в толпе встречавших знакомую седую голову.        — Юная леди, — сзади нее раздался мужской бас. Такой знакомый. — Вы, кажется, кого-то ищите?       Повернувшись, девушка встретилась взглядом с теплыми глазами медового цвета.       — Дедушка!       Эвелин радостно бросилась в объятия пожилого мужчины, крепко прижавшего ее к себе.       — Твоя матушка написала, что Эдгар решил жить самостоятельно после окончания школы, поэтому лето проведет вдали от нас всех. Какой же он наглец! Три года не видеть собственных деда с бабушкой…       «Решил жить самостоятельно? Как глупая отмазка с твоей стороны, миссис Гилмор».       Сердце Эвелин забилось сильнее при упоминании брата, глазами она начала искать его кудрявую макушку, но было уже поздно. Эдгар, в компании Ванити, уходил с платформы, забывая про свои школьные годы и забывая про свою семью, которая все еще надеялась, что он одумается.       «Какой же ты наглец! — проводила его удаляющийся силуэт взглядом Ив. — Встретимся ли мы еще, Эдгар, или это все, наша последняя встреча?».        — Фредерика? — пытался достучаться до Эвелин дедушка. Когда она повернулась к нему, часто заморгав, постаралась не заплакать. — Трудный год был?       — Не то слово, — пригладила она свои непослушные, стриженные кудри. — Мне столько вам нужно рассказать, и всего лета не хватит!        Уже в комнате, разложив все вещи по шкафам, Ив заметила в кармане пиджака торчащую записку. Развернув ее, она узнала аккуратный почерк Мариссы с непонятными закорючками:       «Ты же не забыла, что этим летом — чемпионат мира по квиддичу? Мы обязаны все вместе собраться. Как только прочитаешь, напиши мне весточку».        Пробежав по тексту глазами, Ив устало села на кровать, прижимая к сердцу маленькую записку от подруги.

***

       Во всем стареньком доме старших Гилморов было тепло настолько, что окна оставляли нараспашку и днем, и ночью. Любимым местом здесь для Эвелин, безусловно, была библиотека. Все ее стены были сплошь уставлены книгами, были и картины, на которых изображены либо члены семьи, либо выдающиеся волшебники и волшебницы прошлого столетия, и статуи, и резные шкафчики ручной работы, и мягкие кресла, где частенько Фредерик Гилмор, дедушка Эвелин, засыпал, закрывшись скучной книгой, но самое лучшее — огромный открытый камин, который в детстве запомнился больше всего.       — Наверное, именно в таком же возрасте, как ты сейчас, я попытался стать анимагом, — мистер Гилмор, сгорбившись, сидел в кресле.        За рассказами о его веселой молодости проходили вечера, а днем Фредерика, бабушка Эвелин, учила внучку, как быть настоящей леди.        — Тогда был один стимул: подглядывать за хорошенькими девушками, — прокашлявшись, он заметил. — Но бабушке лучше об этом не говорить.       — Но тогда у тебя ничего не получилось? — поправляя домашнее платье, вздохнула Эвелин, утопая в книжных горах, что закрыли ее от деда.       — Тогда нет, но на следующий год я попробовал еще раз, и у меня получилось! — гордо говорил Фредерик, закручивая на палец свой седой ус. — Конечно, моим родителям пришлось хорошенько попудрить мозги, чтобы отмазать меня перед министерством магии… Но это уже другая история. Такая противная и замороченная, я сто раз пожалел, что не дождался совершеннолетия. А если вы, моя юная леди, решитесь тоже заняться этим делом, дам вам несколько советов. Во-первых, не говорить об этом при бабуле. Во-вторых, набраться терпения и, в-третьих, стараться, стараться и еще раз стараться.       — Я и не хотела, дедушка… — оправдывалась Ив.       — Предпоследняя стопка, четвертая книга слева, страница, если не ошибаюсь, шестьдесят шесть, — бросил старый мистер Гилмор, подмигивая внучке, прежде чем уйти из библиотеки. — Все-таки такие гены не должны кануть в лету. Приятного тебе чтения, смотри, не опоздай на урок танцев, а то бабуля превратиться в химеру…       Целую минуту, в полной тишине, Ив поглядывала на заветную книгу, стараясь перебороть в себе дикое желание.       «Я не хочу, я не хочу», — твердила она себе.       Не справившись с собственным голосом, что отговаривал от этой затеи, Ив вытащила книгу, перелистывая точно на страницу шестьдесят шесть.        «Чтобы стать анимагом, необходим талант как в трансфигурации, так и в зельях. Автор не берёт на себя ответственность за любые физические или умственные проблемы, которые могут появиться в результате следования этим инструкциям.

1. В течение целого месяца (от полнолуния до полнолуния) один лист мандрагоры нужно постоянно носить во рту. В течение этого времени лист нельзя глотать или вытаскивать изо рта. Если лист оказался вне рта, необходимо начать весь процесс заново.

2. Вытащите лист в полнолуние и поместите его, пропитанный вашей слюной, в небольшой хрустальный флакон, который освещается чистыми лучами луны (если в эту ночь облачно, вам придётся найти новый лист мандрагоры и начать весь процесс заново). В хрустальный флакон, освещённый луной, добавьте один ваш волос, серебряную чайную ложку росы, собранную в месте, которое не освещалось солнцем и не посещалось человеком в течение полных семи дней, и куколку мёртвой головы. Оставьте эту смесь в тихом тёмном месте и не смотрите на неё до следующей грозы.

3. Во время ожидания грозы на каждом рассвете и закате необходимо повторять следующую процедуру. Конец волшебной палочки необходимо поместить у сердца и повторять следующее заклинание: «Amato Animo Animato Animagus».

4. Ожидание грозы может занять недели, месяцы или даже годы. В течение этого времени хрустальный флакон должен оставаться полностью нетронутым и неосвещённым солнечным светом. Удержитесь от желания взглянуть на своё зелье до того, как придёт гроза. Если вы продолжите повторять своё заклинание на рассвете и закате, то придёт время, когда при прикосновении конца волшебной палочки к сердцу вы сможете почувствовать второе сердцебиение, иногда более сильное, чем первое, а иногда менее сильное. Заклинание должно быть произнесено без сбоя, каждый раз в верное время, без единого пропуска.

5. Как только в небе появится молния, немедленно идите к месту, где спрятан ваш хрустальный флакон. Если вы выполнили все предыдущие шаги без ошибок, то найдёте в нём глоток зелья кроваво-красного цвета.

6. Крайне важно сразу же перейти в большое, безопасное место, где ваше превращение не сможет никого потревожить или подвергнуть вас физической опасности. Направьте кончик вашей волшебной палочки к сердцу, произнесите заклинание «Amato Animo Animato Animagus» и затем выпейте зелье.

7. Если всё прошло правильно, вы почувствуете жгучую боль и интенсивное двойное сердцебиение. К вам на ум придёт форма существа, в которое вы вскоре превратитесь. Вы не должны проявлять какого-либо страха. Сейчас уже слишком поздно, чтобы избежать того изменения, которое вы желали.

8. Первое превращение обычно неприятное и страшное. Одежда и такие предметы, как очки или украшения, сольются с кожей и станут шерстью, чешуёй или рогами. Не сопротивляйтесь и не паникуйте, иначе животный разум может пересилить человеческий, и вы сможете совершить какой-нибудь глупый поступок, например, попробовать сбежать через окно или напасть на стену.

9. Когда ваше превращение завершено, вы должны почувствовать себя физически удобно. Настойчиво рекомендуется, чтобы вы сразу же подобрали свою волшебную палочку и спрятали её в надёжном месте, где вы сможете её найти, когда вернётесь к человеческому виду.

10. Чтобы вернуться к человеческому виду, визуализируйте себя в виде человека так чётко, насколько это возможно. Этого должно быть достаточно, но не паникуйте, если превращение не происходит сразу же. Продвинутые анимаги могут превращаться без палочки».

      — И что интересного ты прочла? — за ее спиной оказалась пожилая миссис Гилмор.       Это была высокая женщина с аристократической внешностью, которую не портили даже морщинки, скопившиеся на ее лице: высокий прямой лоб, нос с легкой горбинкой и большие темно-зеленые глаза, как у самой Эвелин. Ее темные волосы, в которых давно уже поселилась седина, были убраны в тугой пучок, скрывающийся за кремовым чепчиком с кружевами.        — «Анимаги», — прочитала она, зажав у глаза монокль. — Будешь пытаться?        — Нет, — засмеялась Эвелин, захлопывая книгу. — Просто балуюсь, не всегда же читать те романы, что ты мне дала. Иногда надо брать паузу…        — Правильно, — заметила Фредерика, присаживаясь рядом с внучкой. — Не надо брать пример со старого Фредерика… Его седое чудовище столько пакостей натворило в свое время… У нас еще урок танцев, если ты не забыла. Буду ждать тебя в гостиной.       Добравшись до просторной гостиной, где из граммофона играла опера, мистер Гилмор, переодевшийся в свой лучший парадный костюм, ждал дам, покуривая трубку.        — Фредерик, как Вам не стыдно при дамах курить? — шуточно одернула его женщина, проходя мимо супруга и садясь на высокий стул рядом с аппаратом. — Настоящая маггловская дрянь! Эвелин, помнишь все?       Часто закивав, Ив выпрямилась, становясь напротив мужчины.        Фредерика постучала палочкой по граммофону, и мелодия сменилась вальсом.       — Начинайте! — миссис Гилмор взмахнула еще раз, и в комнате зажглись свечи.       Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…        Дед с внучкой закружились по всему залу. Переставляя ноги, Ив смотрела через плечо мистера Гилмора, как на лице бабушки расцветала улыбка, делая ее лицо еще прекраснее.       Музыка стихла, и запыхавшиеся пара упала на стулья.       — Давно я так не танцевал, — сказал мужчина, смотря на свою жену. — Не хотите ли Вы одарить меня одним танцем? — наклонившись к ее руке, оставил легкий поцелуй.        — Эвелин, — позвала ее бабушка. — Учись, как надо отказывать назойливым поклонникам, — аккуратно вытащив из плена мужских ладоней руку, Фредерика, отводя взгляд, произнесла. — Прошу простить меня, но я пообещала первый танец другому.       — Если Вы того желаете… — пробормотал он сквозь зубы, потянувшись за трубкой.       — Теперь моя душа будет спокойна, отправляя тебя в высшее общество, — миссис Гилмор встала со своего места, останавливаясь около внучки и поглаживая ее по голове, наклонилась к ней. — Сразишь наповал какого-нибудь аристократа, придешь к нам, к своим старикам, а на пальчике — бриллиант.        Мистер Гилмор, подслушивающий женский разговор, резко повернулся, выпуская из носа клубы едкого дыма.       — А сейчас есть ли у нашей юной леди, кто на примете? Никогда не поверю, что в Хогвартсе не осталось настоящих аристократов.        — Из кого только выбирать, — задрав ногу на ногу, младшая Гилмор сгорбилась. Немного поморщившись, смотря, как бабушка недовольно покачала головой на ее маленькую выходку, продолжила говорить. — Блэки, Поттеры, Розье, Эйвери, Нотты — какое разнообразие! Один лучше другого!       — А я слышала, что внуки Арктуруса Блэка настоящие красавцы…ты же с одним из них учишься?        — Никакой он не красавец, — раскрасневшись, фыркнула Ив, еще больше сгорбившись. — Смазливый, не более. Он даже не симпатичный, так… ничего хорошего…        — Я так же говорила про твоего деда. Ох, как он мне не нравился в школьные года. А на смотринах тем более, я тогда в слезах выбежала из старого поместья Гилморов. Думала, вообще сбегу от маменьки с папенькой, — прошептала Фредерика на ухо внучке. — Не делай поспешных выводов, вдруг все окажется по-другому.        Фредерик с хрустом в коленях встал с удобного стула и, постучав палочкой по граммофону, обратился к Ив:       — А сейчас, моя юная леди, покажите, как развлекается нынешняя молодежь …       И музыка заиграла вновь, но веселенькая, забойная. Вприпрыжку оказавшись в центре комнаты, Ив, не замечая, как застежки неудобного платья врезались ей под ребра, начала танцевать.       — Это не ваш вальс, — обратилась она к деду, держа его за руки, чтобы тот хоть как-то начал энергичнее двигаться. — Плечами, плечами! Вот так!       Движения Эвелин резки и быстры, она то кружится, то останавливается, изгибая причудливо руки и ноги.       — Какой кошмар, — тихо, себе под нос, смеялась миссис Гилмор, любуясь, как внучка и муж прыгали по залу. — Только бы в свете такого не вытворила.

***

      С самого раннего утра личные эльфы миссис Гилмор носились вокруг сонной Эвелин, что стояла посредине спальни в одной ночной сорочке. Фредерика, пока мужа не было в поместье, стоя у открытого окна, потягивала выкраденную сигарету из маггловского мундштука.       — Ну и дрянь! — приговаривала она каждый раз, выпуская изо рта клубочки дыма. — Альруна, Альвгьерд и Айобин, с ее волосами надо что-то сделать приличное, корсет затянуть посильнее и нижних юбок побольше.       Три старых домовика, напоминавших маленьких бабулечек, энергично закивали головами и принялись обходить младшую Гилмор с разных сторон.       — Работы многовато, — сказала Альруна сиплым голосом и пощупала тощие лодыжки Эвелин.       — Несомненно, — согласилась Альвгьерд, забравшаяся на лестницу, чтобы растормошить кудрявую макушку.       — И как такое некрасивое дитё появилось у столь красивых родителей, — заключила Айобин, оглядывая наследницу с головы до ног. — Нужно побольше пудры, чтобы она выглядела не такой загорелой. Румяна должны быть персиковыми, а губы едва красными…нет-нет, лучше малиновыми. Волосы мы причешем назад. Нужно микстур побольше. Больше! Больше всего! Из-за этого дитятка придется все запасы Хозяйки истратить!       — Я разрешаю, — отряхнув пепел с сигареты, произнесла миссис Гилмор. — Чтобы к моему приходу, Эвелин была готова. И без лишних слов, свои мысли можете оставить при себе.       Эльфы закивали головами, как болванчики.       Альвгьерд укладывала непослушные завитки волос, смачивая свои маленькие ладошки волшебной микстурой красоты. При этом она ни на секунду не останавливала свой поток мыслей, ворча про ужасные волосы Эвелин.        Айобин била пуховкой по девичьим щекам, цокая каждый раз, когда Ив чихала.        Альруна, попросив держаться за стол, принялись шнуровать корсет. Ив непонимающе обернулась на домовика. Зачем ей держаться за стол, это ведь глу…       — Ай-ай-ай! — что было мочи завопила она, когда шнуровка резко стянула грудь. — Что вы делаете?! — закричала, схватившись за край стола, чтобы не упасть.       — Простите, мисс Гилмор! Вы должны потерпеть, — извиняющимся тоном пролепетала Альруна.       — Зачем так туго, вы меня задушить решили? Я ведь сейчас задохнусь…       — Такова мода, корсет — неотъемлемая часть вашего платья. — Эвелин в ужасе обернулась. И это мода? Ей придётся проходить в нём весь день? Но она даже вдохнуть нормально не может из-за него, как тогда танцевать?!       В комнату вошел четвертый эльф, держа в руках платье. Эвелин даже не успела толком разглядеть его, как ее развернули к окну и затянули на поясе длинную полупрозрачную юбку. Кажется, одна из них назвала её подъюбником.       Он-то зачем? Юбок и так в платье предостаточно…       Затем наконец надели платье и, разгладив ткань, внимательно начали рассматривать со всех сторон. Эвелин повернулась к зеркалу и взглянула на своё отражение. В огромном розовом платье она казалась несуразной, пышные рукава-фонарики раздражали своим объемом, а из-за тяжести нижних юбок было трудно стоять. Весь маскарад заканчивался на голове, где теперь красовался венок из колючих английских боярышников.       — Какой кошмар. Гоблин в клоунском наряде…       Эльфы в страхе ахнули.       — Дрянная девчонка, — встрепенулась Айобин, затопав ножками, как маленький избалованный ребенок. — Стараешься-стараешься, а тут вот. Зовите хозяйку!        В зашнурованном корсете и жутко неудобном вельветовом платье, принадлежащем когда-то бабуле Фредерике, которое она носила в разгар своей прекрасной юности, Эвелин чувствовала себя ужасно, особенно, когда начинала рассматривать наряды других девушек, кружащихся в новеньких платьях, не сковывающих движения.       «Вот бы мне такое», — с нескрываемой завистью думала она.        Волшебницы, проходя одиноко стоявшую Ив, откровенно смеялись над ней, бросая презрительные взгляды. Иногда что-то говорили, но Гилмор делала вид, что не замечала их, хотя внутри нее разгорался настоящий огонь, желавший спалить легкие одежды девушек.       Церемония еще не началась, а уже не терпелось с нее сбежать. Венок на голове, скрывающий короткие завитки золотистых волос кололся, в вельвете было неимоверно жарко, а туфли на каблучке, с ужасно неудобным узким носком, до крови натирал косточки.        «Как же тут быть настоящей леди», — взревела про себя Эвелин, а снаружи мило улыбалась каждому, кто проходил мимо нее. Вытянув шею, как только могла, она выискивала в толпе волшебников и волшебниц своих бабушку и дедушку, отлучившихся с каким-то странным стариком в ужасном ярко-желтом колпаке.       — Прочь уныние, пора веселиться! — перед ней возникла высокая фигура, обтянутая в новенький голубой костюм. Приглядевшись, девушка узнала во возмужавшем мальчишке Уилла. — Вы прекрасно выглядите, мисс Гилмор, — и галантно поцеловав ее руку, выпрямился. — Я даже сначала вас не узнал. В таком-то слое пудры, — и прикрыл ладонью расплывшуюся язвительную улыбку. — Не сердись, просто домовики переборщили с ней…        — Вы тоже, мистер Бирн, — кокетливо произнесла Эвелин, закрывая лицо веером, вспоминая слова бабушки: «Главное в женщине — ее глаза, а так как ты еще и волшебница, научись ими околдовывать…». — Мне тоже это, — девушка тяжело покрутилась. — Не нравится. Знала бы, что они натворят, сама собиралась бы.        — Честно, не ожидал тебя здесь увидеть, — перешел на повседневный тон Уилл, запихивая в рот пару сладостей, пока его семья не видела. В ту же секунду вся официальность и наигранная вежливость испарились. — Никому об этом не говори!       — На самом деле, — устало вздохнула Ив, отходя в сторону. — Это все затянувшийся спектакль: здесь ни радости, ни грусти, даже настоящих слез нет. Если бы не бабуля, настоявшая на моем присутствии, ноги моей здесь не было бы.        — На этом строится все общество волшебников-аристократов, — к их беседе присоединился Сириус. Бархатная мантия зеленого цвета совсем не подходила ему, превращая в унылую жабу. — Прекрасно выглядите, мисс Гилмор. Хоть раз в жизни вы выглядите как настоящая девушка, — улыбнувшись, он прошел мимо, оставляя Ив краснеть до кончиков ушей.        — Все настолько плохо? — поправляя рукава платья, начала Ив, забыв про этикет. — Индюк самовлюбленный. Пусть радуется, что вне Хогвартса нельзя колдовать, превратила бы его в неповоротливого хомяка! — она направила веер в удаляющуюся фигуру Блэка, представляя, как тот обрастает шерстью, уменьшается втрое раз и округляется.        — Если тебе так не нравится свое платье, — юноша старался игнорировать все ругательства подруги. — Можешь надеть мою праздничную мантию, я ее в доме оставил.       — Спасибо, — Ив отмахнулась от друга. — Но я уже ничего не хочу. Просто побыстрее бы эта свадьба прошла.       — Время усаживаться! — пропела какая-то старушка, проходя мимо молодежи. — Я для кого это говорю? А ну, руки в ноги и ушли рассаживаться.       — Пошли быстрее, пока чья-то бабуля не превратила нас в слизней, — прошептал Уилл.       Заняв свои места: Уилл — со своей семьей, Ив — со своей, чуть поодаль от Блэков, что сидели, как огромное изумрудное пятно, вокруг белых роз, все принялись ждать начало церемонии.       — Смотри и запоминай все то, что я тебе сейчас скажу. По правую руку от Вальбурги Блэк ее два сына: Сириус и Регулус, их ты знаешь, по левую руку — Орион Блэк, ее муж, потом Друэлла и Сигнус, родители Нарциссы, Беллатрисы и Андромеды, и их старшая дочь Беллатриса, та, что во всем черном. Где-то еще гуляет ее муж, Родольфус Лестрейндж, — наклонившись к уху внучки, тихо произнесла Фредерика, пряча их обеих веером.       — А где же еще одна сестра?       — Андромеда больше не относится к семейству Блэков, всем это известно. Пару лет назад ужасный скандал разнесся по всей магической Британии. Она сбежала с магглорожденным, вышла за него замуж и больше никто ничего о ней не знает…        — Они отказались от собственной дочери?       — Таковы законы… Она знатно подпортила им кровь.       Нагретый солнцем шатер наполнили трепетные предвкушения, негромкий говорок сидевших в нем людей, время от времени шипящих на развеселившуюся молодежь стариков и тяжелых взглядов, переглядывающихся между собой семеек. Эвелин, сгорбилась, как только ей позволял корсет, и мечтала испариться.       — А нельзя уйти отсюда? — прошептала она, смотря с мольбой на миссис Гилмор. Но ее просьба утонула в общем вздохе, вырвавшемся у всех гостей, когда в проходе появилась Нарцисса.       Запомнилась Блэк, как настоящая леди, что с самого детства все умела и все знала, но в этой утонченной девушке скрывалась настоящая сила. Она плавно прошла мимо гостей в пышном белом платье, обшитом бриллиантами, сверкающими на солнце. Даже Уилл, отрицающий в свое время ее красоту, замер, не отводя взгляда от будущий миссис Малфой.       Сам Люциус, ожидающий невесту, выглядел не так впечатляюще. Что-то неприятное было в его слащавом лице и блондинистых, почти белых, волосах, спадающих на широкие плечи.       — Люциус Малфой, берете ли вы Нарциссу Блэк в жены?       Вокруг воцарилась мёртвая тишина.        — Мы точно на свадьбе? — хмуря брови, зашептала Эвелин.       — К сожалению, или к счастью, да, — зевнул Фредерик. — Это еще не самая плохая.        — В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней, — и все присутствующие монотонно захлопали.        — Мерлиновы панталоны, — ругалась себе под нос Ив. — И ради этого стоило столько мучиться. Фредерика несильно ударила внучку веером по плечу:       — Еще раз я услышу от тебя бранные слова…       — Ну-ну, голубка моя, — попытался успокоить ее мистер Гилмор. — Не стоит при гостях отчитывать ребенка. Мы же не Блэки.       — Хорошее же ты выбрал сравнение… Я уж лучше сама буду мучиться от Круциатуса, чем на своих детях его применять…        — Леди и джентльмены, — провозгласил тощий маг с зеленоватым лицом. — Прошу всех встать!       Все встали. Эвелин, расправляя складки помявшегося платья, старалась держать улыбку на лице, чтобы не опозорить родственников. И без того она сегодня отличилась из-за своего длинного языка.        Зеленолицый взмахнул палочкой, и стулья, на которых сидели гости, грациозно взвились в воздух, матерчатые стены шатра исчезли — теперь все стояли под навесом, державшимся на золотистых столбах, и прекрасный, залитый солнечным светом сад обступил гостей со всех сторон. А следом из центра шатра пролилось жидкое золото, образовав посверкивающий танцевальный настил, висевшие в воздухе стулья расставились вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями столов, приплывших вместе со стульями на землю, а на сцену вышли музыканты в черных костюмах.       — Не забывай, еще танцы, — улыбнулась Фредерика, смотря как лицо внучки помрачнело. — Будь доброжелательна с каждым, кто тебя пригласит. Мило улыбайся и выпрями, наконец, спину.        — Но если меня никто не пригласит, то можно отдохнуть! — присела она за стол, аккуратно, чтобы никто не заметил, сняв ненавистные туфли. — А меня, бабуля, никто не пригласит. Я это уже предвидела…в зеркальном шаре.        Заиграл оркестр, и в центр вышли Люциус и Нарцисса, кружась в их первом вальсе.       — Удачи тебе, Ив, — похлопав по острым плечам, Уилл обогнул ее и направился к рыженькой девушке, приглашая ее на танец.        — Ну и катись, предатель, — отодвинувшись подальше от напудренных аристократок, томно вздыхающих и отводящих невинный взгляд, когда их приглашали, Ив сняла и надоевшие перчатки с рук.       Одна за другой в центр выходили пары, вливаясь в такт музыки. И чем дальше играл вальс, тем больше сникала Эвелин.       То ли от нехватки кавалеров, то ли из-за своего внешнего вида Эвелин сидела второй танец подряд, поглядывая, как Уильям кружился в вальсе с какой-то низенькой рыжей девушкой в прелестной мантии лазурного цвета. Не то, что ее платье. Мелодия сменилась, и все поменялись парами.        — Не желаете потанцевать? — около Ив оказался тучный мужчина с проплешиной в русых волосах.       — Н-нет, я не танцую, — все уроки с миссис Гилмор забылись в тот же момент. — То есть хочу, но не с вами… поэтому подыщите себе, мистер… Просто найдите себе другую партнершу…которая будет Вам подходить по возрасту.        Ради развлечения здесь даже нельзя было походить, размять затекшие ноги: либо танцы, либо бессмысленные разговоры с девушками, дышащими своей пудрой на лице.       Вскочив с места, не забыв взять в руки туфли, Ив, босая, вышла из шатра, не обращая внимания на хихиканье за спиной.        Зашагав вверх по лестнице поместья Малфоев, девушка оказалась в гостиной, также украшенной белыми душистыми розами. С облегчением плюхнувшись в кресло и вытянув голые ноги, Гилмор сняла с жутко чесавшейся головы венок, отбрасывая его в сторону к валяющимся каблукам. Как же хотелось то же самое сделать с платьем.        «После этой выходки бабуля от меня мокрого места не оставит».       — Мерлиновы панталоны, — выдохнула она, заметив, что потеряла по пути перчатки. — Какой же это кошмар.       — Не то слово, — ответил ей кто-то из темного угла, где располагалось еще одно кресло. Приглядевшись, волшебница заметила Сириуса в его нелепой зеленой мантии. — Я про свадьбу… — добавил он.       — Я отсюда никуда не уйду! — засучив рукава, обнажавшие белые худые предплечья, обтянутые разноцветными ниточками на удачу, Ив сложила руки на груди. Увидев удивленное лицо Блэка, она добавила. — Ты же не хочешь здесь сидеть со мной? Если не нравится, ищи другое место!       Но юноша рассмеялся, озорливо взглянув на девушку.       — Не обращайте на меня внимание просто, мисс Гилмор, и больше ничего не снимайте с себя. Если кто-то сюда войдет, надумает себе не то.       — То есть я тебе не мешаю?        — Нисколечко.       — А если платье сниму?       — Вот тут ты мне помешаешь… Имей хоть капельку приличия… Можешь, не знаю, на руках начать ходить, закричать во всю силу, комнату разрушить… Мы с вами в одной тарелке. Нас заставили присутствовать на этом параде лицемерия, не так ли? — Ив кивнула, и Сириус продолжил говорить, размахивая руками в разные стороны. — Если ты чувствуешь себя там странно, еще не все потеряно.        — Да, наверное, ты прав.       Юноша сидел и смотрел неотрывно на свои лакированные туфли, прежде чем заговорить:       — Прости меня, мисс Гилмор, — Ив от неожиданности забыла, как дышать.       «Сириус Блэк умеет извиняться?».       — За что же я тебя должна простить? Что ты неотесанный олух?       — За волосы… Ты же точно знала, что я во всем виноват? Это был необдуманный поступок. Рем рассказал, как видел вас с Пасс в больничном крыле с мадам Помфри. Ну и за то, что я неотесанный олух, пожалуй…       — Я тоже перед тобой виновата, — непринужденно заговорила Ив, сминая воздушную юбку. — Всю эту кашу заварила я, поэтому и мне надо было извиняться первой…       — Не стоит, — перебил он ее. — Зеленый смылся за три дня, а твои волосы сколько еще будут расти, — совсем тихо, чтобы Эвелин его не расслышала, добавил. — Длинные волосы тебе шли… Мне нравилось, как ты выглядела на первом курсе…        — О, я тебе нравилась на первом курсе, оказывается, — и она рассмеялась весело и открыто, словно все эти три года они не воевали друг с другом. — Если ты больше не посягнёшь на мою голову, обещаю, что до начала пятого курса они отрастут до той длины, что были на первом. И я снова тебе понравлюсь…        — Не хочешь потанцевать? — Сириус встал, подавая девушке руку. Ив, нерешительно глянула на него, не зная, что и ответить. — За наше маленькое перемирие…       — Здесь совсем не слышно музыки, да и граммофона нет поблизости.       — Она нам и не нужна…        Ив вложила свою руку в его раскрытую ладонь, и левая рука темноволосого опустилась на ее поясницу.        — Неужели вальс будем танцевать? — засмеялась она. — Знай, я не упущу возможности отоптать тебе все ноги.        — Если вспомнить «бальный этикет», который моя прекраснейшая матушка зачитывала мне перед сном, то балл всегда начинается с вальса…        — Он уже заканчивается, — сощурила глаза Ив, рассматривая, как губы Сириуса растянулись в улыбке.        — Если учесть, что ни я, ни ты ни разу еще не танцевали — для нас он только начинается…