Ведьма

      Страха, казалось, больше не было. Слишком глубоко я его спрятала внутри себя. Не было почти никаких чувств, кроме отчаянной сосредоточенности и постоянного, постоянного анализа ситуации. Он меня спасал, вытягивая из глубин готовой прорваться истерики и отчаяния. Я не знала, сколько времени прошло, час, два, а может часов десять? Это было неважно. Единственное, что существует — сильные, мощные удары сердца, обостренные чувства и вечно ухмыляющийся враг перед глазами. Не выживу — стану мстительным духом и буду преследовать его до конца его унылой, мерзопакостной жизни, которая несомненно станет очень короткой со злющим духом полудемона на хвосте.       Объективно, я могла разве что защищаться от его атак, и уже считала это за достижение. Фехтование не помогало — враг неизменно уклонялся от мечей, поэтому остановить его регенерацию своей кровью я не могла. Я ловила его разве что магией, но гад быстро восстанавливался даже после черного огня, одного из самых разрушительных заклинаний из моего арсенала, пусть и сжигал он его практически до тла.       Более того, Мудзан словно кайфовал каждый раз, когда моя магия достигала цели. По-покровительски называл меня «своей девочкой» и ликовал. Ему так нравилась боль? Ведь ему должно быть больно, правда ведь?       Я вроде привыкла воевать с врагами сильнее меня. Я ни раз выходила победителем даже в таких, казалось бы, безнадежных боях. И все-таки… — А ты становишься все лучше, с каждой минутой, — издевательски промурлыкал Мудзан, когда мой клинок почти задел его горло, — Действительно, ты уникальная, девочка моя, — я отскочила от мужчины и сжала зубы, процедив: — Я не твоя. — Это ненадолго, девочка. Разве не видишь, к чему все идет? — К тому, что я тебя прикончу, а твой гнилостный труп скормлю воронам, — резко выпрямилась я, вонзая стрелы льда в его тело, пронзая грудную клетку, горло и глаз. — Упорная, но это даже хорошо. Рано или поздно вы, слабые люди, натыкаетесь на то, чему не можете противостоять… Упрости себе задачу, наверняка поддержка барьера отнимает львиную долю твоих сил, — отнимает, но хрен я его уберу. С него станется весь город омыть кровью. — На хер иди! — Да ты меня совсем не боишься, — удовлетворенно отметил он, — Не то, что в самом начале. — Твоя аура не стоит ничего по сравнению с аурой моего отца, разве что мертвечиной воняет, — фыркнула и увернулась от очередной серии ударов, — ты даже не настолько и быстр, как он, — и вдруг я поняла, что это была правдой. Мы с отцом провели сотни спаррингов, и он… гораздо сильнее. В чем главная сила Мудзана — это в проникающем в каждую клеточку страхе, который я старательно подавляю, который рушит мое равновесие и не дает соображать здраво. И вместо продуманных атак я чаще всего разбрасываюсь заклинаниями, все больше и больше истощая себя. — Твой отец, должно быть, монстр, — улыбнулся Мудзан. — Монстр — это ты, — подняла я голову. Я словно в первый раз увидела этого человека. Такое ущербное, несчастное существо, не знающее сочувствия и любви. Погрязшее в болоте жалости к себе, а позже вымещающую свою никчемность на других, получив неизвестно откуда взявшуюся силу. Пусть он и силен, но за счет чего? Какова цена его якобы силы? Воспоминания о папе, такие теплые, веселые, нежные… помогли мне вспомнить, что такое настоящая сила. И она не в страхе, папа учил меня не этому. Не просто учил, а доказывал раз за разом, — На моих клинках, — подняла я их кверху, — древними рунами выгравированы слова, раскрывающие путь к силе. И настоящая, реальная сила тебе недоступна, ты продал ее взамен иллюзорному ощущению могущества, поэтому не только сеешь страх, ты сам в нем живешь. Постоянно. Хотя можно ли назвать твое существование жизнью? — я почувствовала, как древние руны на мечах налились огнем, завихряя вокруг себя энергию. И как же я могла забыть. Это теплое чувство, которым я была окружена с самого детства. Уроки папы, мамы, нашу страну и демонов в ней, академию, учителей и друзей. И невероятную, головокружительную красоту мира. — И ты говоришь это мне, дура? — заржал мужчина, — Вот смешно! Не понимаешь, в какой позиции находишься? В любой момент я могу тебя… — и в ту же секунду в его торс и шею вонзились мечи. Мужчина недоуменно посмотрел на меня, я попыталась протолкнуть меч дальше, чтобы отсечь голову, еще половина и… — Ах ты ж сука! — резко схватил он меня за горло и вытянул руку вперед. — Вот видишь, — прошипела я, — Ты совсем не знаешь, что такое настоящая сила, — мечи выпали из обессилевших рук. — Нехороших девочек надо воспитывать и указывать им их место, — когтями порезал он мне руку и ударил в бок, и я ощутила, как кровь хлынула к ногам. Но этим меня не убьешь, и я пыталась выбраться, схватив его за пальцы и пытаясь их разжать. — Что? Не восстанавливается? — истерически засмеялась я, взглядом показывая на шею. Половина была порезана, и я мысленно праздновала победу. Если я сейчас умру — то его раны не восстановятся совсем, проклятие моей крови примет иную, более изощренную форму, пока не загонит гаденыша в гроб. Воздух менялся, перед смертью я чувствовала это особенно остро, утренняя свежесть наполнила легкие. Слева забрезжил рассвет. — Интересненько, — сжал Мудзан мое горло еще сильнее, оглядывая порезанную им руку, отдающую тяжестью и онемением. Наверное, там был яд, — должно быть требуется больше. — Травануть меня вздумал? — фыркнула я, отхаркивая кровь. Тем временем он достал бутылочку, зубами открыл ее, больно сжал мои челюсти, заставляя рот открыться, — Пей, у нас нет времени, — начал вливать он в меня жидкость, отдающую кровью. Я сопротивлялась как могла, колотя по нему руками и ногами и отхаркивая жидкость обратно. Он ударил меня по голове и сжал руки еще сильнее. Я теряла сознание, обессиленно повиснув на его кисти, чувствовала слезы на щеках, отвратный вкус мерзотного пойла, пыталась ударить его по лицу… но все было безнадежно.       Поток огня ударил между нами, отсекая руку Мудзана. Кто-то бережно подхватил меня, и я почувствовала, как скольжу по воздуху. С силой приземляюсь, и горячие маленькие руки бережно обследуют мое тело. — Мая-чан, эта рана! — с ужасом воскликнула Мицури, обследуя мой бок. — Я от этого не умру. Что… вы тут делаете? — сфокусировала я зрение, уловив две тени, танцующие в огне, — Кёджуро, он не должен сражаться с ним. Этот парень монстр! Он ебнутый в самое немогу! — Мы знаем, что он монстр… Мая, мы еле смогли прорваться через барьер. — Далеко? Там же люди, их может зацепить, это гад совсем не в ладах с головой! Он убьет всех! — и меня вырвало кровью, надеюсь, вместе с ядом, который я выпила. — Не волнуйся об этом, Мая, — нежно погладила меня девушка по спине, — Рассветает, надо успеть убить его. Мы не можем упустить этот шанс, — решительно встала девушка и быстро побежала по направлению к огненному зареву битвы.       Солнышко начало раскрашивать в желтый свет кроны деревьев. Я устало подставила лицо ласковым лучикам, подалась вперед, желая впитать все тепло в раненое тело. Я боялась посмотреть на рану, но чувствовала, как кровь постепенно успокаивалась, а внутренние органы начали свое заживление. Была бы я человеком — давно б умерла.       Резкий вскрик Мицури, я выдохнула, словно отпуская всю боль. Секунда — и подтягиваю усилием мысли мечи к себе, еще секунда — и стойка перед прыжком. Руны горят на лезвиях драконьим огнем, еще секунда — и я взлетаю, расплескивая кровь из раны, огненные стрелы летят в цель. И я приземляюсь между охотниками и Мудзаном. Здесь еще не было солнца, оно не грело теплыми лучами, даруя надежду. — О ты пришла ко мне, мое лучшее творение! — воскликнул Мудзан, — А теперь убей охотников, Мая! — я недоуменно уставилась на мужчину. Он столь же недоуменно уставился на меня, — Ты не слышала, что я приказал тебе, Мая! — скрипнул он зубами. — Это их что ли? — переводила я взгляд напряженно замерших в ужасе Кёджуро и Мицури, и я видела, как их мечи медленно поворачивались на меня, — Да вы с ума все сошли, — подскочила я вверх, прикусывая губы. — Интересно, — сощурил глаза Мудзан, — Ты не оставляешь мне выбора, как жаль, — и перед тем, как мои мечи коснулись шеи мужчины, он выстрел в меня черным штырем, вмиг пробившим сердце. На пороге обморока я видела, как солнце добралось до него и ужалило руку, и как он проваливался куда-то вниз, скрываясь от нас. И рухнула на купол, перекатываясь как тряпичная кукла. «Короли демонов могут сражаться с пробитым сердцем, с отсутствующей половиной тела. Они сражаются пока не упадут без сил. И даже после этого смогут восстановится. Единственная возможность уничтожить их окончательно — разрезать на мелкие кусочки и спалить в огне.» — вспомнилась цитата из давно прочитанного учебника по магическим расам. Кажется, с меня хватило пробитого сердца. Жаль, я сражалась не во благо клана и друзей, тогда и умереть было не страшно. Хотя нет, умирать в любом случае страшно. В любом из всех мыслимых и немыслимых миров. Но может у меня есть еще шанс?

***

— Мая! Мая! — кричала Мицури, хлеща девушку по щекам, — Она же не превратилась, не стала демоном. Да, Кёджуро? — Очевидно, — устало присел парень, — но больше это не важно, не находишь? — выдохнул он, — Мудзан ей сердце пробил. Это конец. Не пытайся ее будить, лучше умрет в обморочном сне, так гораздо милосерднее. Мы должны будем привести ее тело к Убуяшики. — Но… почему? — Чертов Мудзан накормил ее своей кровью. Хотел, чтобы Мая стала демоном. — Но у него ничего не получилось, — с придыханием произнесла Мицури. — Именно, — опустошенно произнес Кёджуро, нежно проведя пальцами по побелевшей щеке, — Разве это когда-нибудь у него не получалось? — Прости, я не подумала, Кёджуро, — всхлипнули Мицури, — Я это поняла еще там, у особняка. Тебе ведь понравилась Мая? — Кёджуро лишь медленно кивнул. — Я действительно не хотел, чтобы она ввязалась во всю эту историю с демонами. Думал, найду ее, но чтобы убедится, что у нее все хорошо. Думал, что защищу ее. Иррационально, учитывая ее способности, ведь она могла нам очень помочь. И Мая опять всех защищала, — кивнул парень на мерцающий купол, — И опять захотела разобраться со всем сама, иначе она бы так не подставилась. — Тогда давай сделаем все правильно, хорошо? — взяла Мицури Маю на руки, девушка тут же прильнула к груди Мицури, тяжело дыша, — Интересно, где ее родственники. Они наверняка хотели бы проститься с ней. — Не хочу вас разочаровывать, — хрипло кашлянула Мая, — но я не умираю. — Конечно ты не умрешь, Мая, — растерянно улыбнулась Мицури со слезами на глазах, — Мы отнесем тебя к врачу. — Не надо врача… мне просто нужно как следует поспать и поесть. И повторить цикл раз двадцать. Тело само восстановится. Мне… больно говорить. Я посплю. Мицури, ты такая теплая, мне надо убрать купол, мне нужна энергия для регенерации, — махнула Мая рукой, убирая купол. Охотники с кувырком приземлились на крышу ближайшего здания. — Я к лекарю, — Кёджуро аккуратно взял Маю у подруги и с огромной скоростью побежал через город. Восстановится? Само? Надо поспать и поесть? Звучало нереально, очередная странность Маи? Кёджуро молил Богов, надеясь на это. Он внезапно понял, что ему абсолютно все равно на происхождение девушки, лишь бы она выжила. И он благодарно вздохнул, когда понял: раны на ее боку и в груди перестали кровоточить, пульс был четким и ровным, пусть и немного приглушенным, а дыхание стало спокойным.

***

      Сон заключил меня в плен. Я не могла выбраться, не могла дышать, только бежала, ведомая звуками шаманского бубна. Обрывки древнего танца, сияющие руны древнего как мир языка. Секунда — и я научилась дышать заново. Секунда — я танцую и пою древние песни, призывающие стихии.       «Будь верен друзьям,       Будь милостлив к врагам»       Древние руны сияют стихиями. Древние руны сияют кровью. «Посмотри на красоту этого мира, девочка,» — шепчет древняя старуха, окуривая меня благовониями. «Пройди путями мертвых,» — горланит шаман. «Бог — есть любовь» — шепчет руническое пламя.       «Просыпайся!» — кричит старуха прямо в лицо.       И я открыла глаза. И лучше бы я этого не делала. Казалось, болела каждая клеточка тела, особенно в области желудка и груди. Я и забыла, что регенерация смертельных ран — это то еще сомнительное удовольствие. Хотя если ты мазохист, то тебе понравится. Но я мазохисткой определенно не была — и тут же возжелала болеутоляющего зелья. И вдруг замерла. Надо мной раскинулось звездное полотно, прекрасное как в эльфийских песнях. Звезды всегда были так красивы, или я их просто не замечала? Они меня заворожили настолько сильно, что хотелось плакать. Слеза скатилась по щеке, оставляя горячую дорожку. Лесной запах щекотал кожу, шепот листвы пел песни из далекого дома. И я вздохнула полной грудью. Действительно, мир безумно прекрасен, права была древняя шаманка. Правы были руны, сияющие на моих клинках.       Я лежала в телеге, накрытая аж тремя пледами. Вокруг аккуратно разложены мои вещи. Похоже, я все-таки направлялась в логово охотников, пусть до конца и не понимала, надо мне оно или нет. Перед глазами мелькнула злобная харя Мудзана, я бессильно скрипнула зубами: определенно надо. Такое дерьмо пусть даже в относительно чистом пруду плавать не должно. — Вкусно! Вкусно! Вкусно! — услышала я откуда-то справа и приподнялась на телеге. Нос уловил удивительные запахи чего-то невообразимо аппетитного, и желудочек скрутило. Кушать захотелось неимоверно.       Я скинула с себя плед, холодный воздух резанул по голым коленкам. Меня переодели в льняное платье до середины бедра, сапожки я нашла рядом, аккуратно спрыгнула с телеги и, пошатываясь, завороженно пошла на запах и треск костра.       Мицури и Кёджуро сидели рядом, кружком располагались другие охотники в черных одеждах. На негнущихся лапках и слегка пошатываясь я зашла им за спины, но рядом с целью упала на коленки, вытянула мордочку между ребятами: — Вкусно? — прошептала я, чуть не захлебываясь слюнками. — Вкусно-вкусно, — кивнул Кёджуро и удивленно воскликнул, — Мая? Ты как? — Кушать хочу, — посмотрела я голодными глазами сначала на Кёджуро, потом на Мицури. Оба охотника выглядели очень аппетитно, пухленькие такие, щекастенькие. Еще немного — и я начну кушать их. С кого бы начать? У девушек вроде мяско нежнее… Но круглые щечки Кёджуро выглядели еще более чарующе для моего желудочка. — Давай к нам, — отодвинулась от друга Мицури, приглашая к себе. А я вдруг поняла, что настолько обессилела, что даже подползти к ним не могу. — Я… это, — смущенно начала я, краснея. Кёджуро, улыбаясь, поднял меня на руки и усадил рядом. Наполнил плашку с рисом и вручил мне. — Кушай. И еще это, — вручил он мне жареную рыбку на палочке. — Спасибо, — жадно набросилась я на еду, — Долго я спала? — Неделю, — отозвалась Мицури, — Ты какая-то красная. — Температура высокая вроде. Это нормально. Надо перетерпеть просто. — Давай еще кушай, — умиленно улыбнулся Кёджуро мне, наполнил вторую миску рисом и протянул аж три рыбки, на которые я сразу набросилась. — Шпашибо, ты нафтоящий друг, — улыбнулась я парню, меня снова клонило в сон. По опыту я знала, что в таких ситуациях обязательно следовать тому, что говорит тело и ему не перечить. А тело вопило «жрать!» и «спать!». Причем одинаково настойчиво.       Парень вздохнул и с ослепительной улыбкой потрепал меня по волосам. — Кушай хорошо, тебе ведь вкусненько? — Очень, — оторвалась я от рыбки, греясь в теплой энергии парня как котенок на солнышке, — Спать хочу, — поникла я, доедая рис. — Кёджуро, может донесешь Маю до телеги, закутаешь в пледы, ночью холодно, — протянула Мицури, — Можно еще в лобик поцеловать. — Мицури! — фыркнул Кёджуро. — А что? Я ничего? Мая ведь не против? — Что? — буркнула я. Сон настиг меня лавиной, я почти что не соображала, — Против чего? — Поцелуя в лобик. — Целуй, — повернулась я к девушке, засыпая. И вдруг явственно ощутила от нее ощутимый толчок. Я упала на что-то мягкое и теплое. Оно было настолько мягким и теплым, что я с мурлыканьем это обняла, прижимая ближе. И уже через сон я услышала задорный смешок и, как Мицури прошептала: — Вот теперь так и сиди, только не разбуди.       Что-то теплое подо мной начало беспокойно ерзать, я выпустила коготки и сжала чью-то огромную и горячую кисть. — Это было подло, — прошептал Кёджуро. — Зато чертовски мило. Прямо как встрепанный котенок, — проворковала Мицури. Дальше я ничего не помню, только невероятное тепло, окутавшее меня, дарующее счастье и абсолютную безопасность.