Очередная глупая затея Микасы Аккерман

Новость о подписании мирного договора между Марли и Средневосточным Альянсом застала их в море. — Вы уверены, что это не может быть попыткой Марли нас демотивировать? — спросила Энни, встав у дверей в комнатку связистов. Она нервно растирала подушечки пальцев между собой, не находя тревоге иного выхода. — Никак не может быть. Мы отловили сигнал радио, это гражданские частоты. Энни нахмурилась, потирая костяшкой переносицу. — Постойте. Чьи гражданские частоты? — она бы обратилась к их хидзурянскому инженеру, он имел больше опыта, но с недавних пор предпочитала общаться с его элдийской коллегой. — Предполагаем, что Атлантики. Когда они успели узнать, мы даже не предполагаем... Королева наклонилась к уху напуганного связиста, схватив того за ворот. Её пальцы побелели от захвата. — Сообщение переводил он? — спросила она шёпотом. Он начал мотать головой из стороны в сторону. — Это же Лаврента... они говорят на нашем... — голос юноши стал совсем тих, что Энни едва разбирала его бубнёж. Кенни прокашлялся за её спиной, приводя мальчонку в ещё больший ужас. — Так, ладно, — выдохнула Энни, — скоро мы прибудем в порт и всё узнаем. Новости были ни к чёрту, конечно. Но что могла этому противопоставить Энни? Она поговорила со всеми, и была уверена, что добилась дипломатического успеха. Возможно, она не знала, как играть в эту игру, и все её надурили. Может быть, никто изначально не воспринимал Парадиз всерьёз. Бессилие распирало её. Хотелось просто порвать все договорённости с персами, но Леонхарт аккуратно подняла бумаги со стола в своей каюте и убрала в ящик стола, закрыв на ключ. Откладывается на потом. Конечно, услышать такое по радио совершенно другой страны означало завершение войны. Безо всяких "но". Парфия получила свободу, но Альянс, кажется, желал большего, и неясно почему умерил свои аппетиты. Марли же смирились с унизительным миром, и это было на них так непохоже. Всё шло к тому, чтобы Марли что-то потерял. Повстанцы, романы с их претензиями, второй фронт — кого-то из них нужно было скинуть со счетов, чтобы не прогореть везде. Однако всё это заставляло Марли поступиться с их амбициями, и Энни ни за что бы не поверила, что самодовольные и жадные марлийцы уступят хотя бы пядь своей земли. Уступили, однако. Энни села на стул, потирая лицо. Кажется, у неё сейчас задергается глаз. Она так надеялась, что гордость Марли им подсобит, но не вышло. Придется по-другому. До самого вечера королева читала какую-то странноватую книжку об истории колонизации Атлантики, и когда начало темнеть обнаружила, что истерзала свои пальцы до мозолей. Они горели. Энни выдохнула и попыталась привести свой разум в порядок. Сейчас бы очень не помешала хорошая драка, чтобы сбить всё, что накопилось. А накопилось достаточно. На палубе во всю сновали матросы и охранники Энни. — Что там? — спросила она у Кенни, который лениво потягивал сигарету, купленную на базаре в Нурманн-порту. — Остров, — как будто это очевидно, отвечал ей дедок. Энни ни за что бы не поверила докладу разведчиков, если бы своими глазами не увидела то, что осталось от порта. Еще за десяток километров до берега виднелся столб дыма, и, кажется, что-то горело. Это немало настораживало, и люди готовились к сражению. Но когда показалось побережье, все ахнули. — Они не дошли что ли? — спросил Кенни, проверяя запас пуль. Все побережье перекорёжило, оно едва ли напоминало то место, откуда она отплывала несколько недель назад. Близ возвышения виднелось разлагающееся тело колоссального, от порта отсталось только место, уничтоженное множеством взрывов. На востоке горели склады, пожар раздувало, и пламя поглощало всё больше зданий, но хуже всего было то, сколько марлийских солдат осадило берег. Ими нужно было заняться в первую очередь, но для того, чтобы их пленить и увезти у разведчиков не было ни людей, ни поезда. Оставалось только избавиться от всех. — Нам нужна помощь, — закончил свой доклад Жан. Кенни бросил взгляд на Энни, надеясь получить согласие. Леонхарт скривилась от мерзкого желания дедка поубивать побольше несчастных марлийцев. Но другого варианта у них не было, тем более пожар было просто необходимо остановить. — Нам придется перебить всех, — сказала Энни, — никто из тех, кто увидит меня, не должен уйти отсюда живым. Займитесь складами, а ты — за мной. Она обратилась и отправилась на запад. Нужно было оставаться осторожными, потому как в дирижаблях могли остаться снаряды, что убили колоссального. Солнце заходило, а потому было тяжело разглядеть окружение, дело затянулось. Этот кровавый закат был под стать происходящему. Почему-то Энни была уверена, что сбить злость и бессилие поможет ей привести себя в состояние равновесия. Но каждая новая жертва как будто бы навешивала лишь новый груз на неё. Спесь не сходила, никто из этих несчастных не мог ничего противопоставить титанше. В какой-то момент Энни осознала, что жалеет их. Эти солдаты оказались сопутствующим ущербом. Перепачканный кровью Кенни с улыбкой до ушей помог ей выбраться из тела — у него был УПМ, а Энни давненько его не носила. Не по титулу. Его отвратительное лицо вызывало тошноту, но хуже всего было то, как спокойно он рассказывал о том, что он перебил всех на своём участке. Может, достойный противник и сумел бы привести Энни в состояние равновесия, но здесь не было никого. Здесь был этот обмудок с его довольной рожей, которому не хватало крови и кишок. — Повезло, что мы успели, — продолжал Аккерман, — Я успел было заскучать во... Энни размахнулась и ударила Кенни под дых, он согнулся, кривясь, и она добавила в челюсть, что наконец оказалась ближе к её рукам. — Ублюдок! — выкрикнула она, и проехалась костяшками по скуле, — что ж тебе так неймётся! Конни оттолкнул Жана в сторону, заметив это действо, и бросился к обезумевшей королеве. — Ты что, сдурела?! — прокричал он, — ещё одна больная на голову нашлась! Энни опустила руки и выдохнула, слыша смех Аккермана. "Это он больной на голову. Но я — нет". Энни пыталась убедить себя, но всё было тщетно. В глубине собственного сознания она понимала, что не сильно-то и отличалась от Кенни, и у них было куда больше общего. Разница была лишь в том, что Леонхарт давно истратила запас прочности собственной психики, и теперь раскалывалась надвое, окончательно потеряв в этом всём себя настоящую. Кенни принял себя таким, какой он есть, а Энни, сама того не осознав, вжилась в назначенную роль и попыталась стать королевой, образ которой сочинила для подданных. Изменилась ли она, или же убеждала себя в этом настолько хорошо, что поверила? Если бы Энни знала ответ, не чувствовала бы себя так паршиво. — Уведите это животное отсюда, — потребовала она, — чтоб глаза мои его не видели! Кенни ушел, посмеиваясь, только легче не стало. Внутри всё кипело, но теперь, кажется, ничто не могло заставить это утихнуть. Она сжала пальцы в кулак, ощущая, как горят костяшки. — Прошу прощения. Нам нужно убрать трупы, — напомнил Эрд. Королева подняла на него глаза, а потом — на порт. Там, должно быть, сотни, если не тысячи тел. Энни прикрыла глаза. Было проще думать о происходящем, когда она позабыла о мирных жителях, что населяли некогда большой порт Парадиза.

***

Эрен сидел у палаты, в которой оперировали капитана Леви. Он совсем недавно окончательно регенерировал, в отличие от Армина, который всё ещё отлеживался. У меня сдавило горло от того, что мне требовалось сказать. Слова никак не становились правдой в моей голове. Кажется, я ещё не готова поверить в то, что он умер. — Новости из порта, — сказала я, — флотилия разбита, командор мертв. Только что вернулась королева и ребята, что оставались защищать порт. Говорят, там было... месиво. Они убирали трупы. Эрен поднял на меня глаза. — Энни почти успела к самым событиям. Почти. Если бы хоть кто-то один из этих троих был там, мы бы быстро всё закончили и успели бы уйти до дирижаблей. Может, командор смог бы выжить. Но успели бы мы эвакуировать жителей? Как бы мы потом отбивались от дирижаблей, если они способны уничтожить колоссального? Подождите. — А как они уничтожили дирижабли? — спросила я вникуда. Эрен пожал плечами. — Ты меня спрашиваешь? — уточнил он, а потом вдруг сам начал задавать вопросы, — где Зик и Флок? — Неизвестно. Зик сбежал, Флок — за ним. Эрен скривился. — И никто не догадался за ними пойти? Чёрт знает, что они натворят! — А кто их догонит? Эрен вздохнул. — Чёрт с вами, — махнул он рукой. Ханджи уже собирает поисковую операцию за Флоком, прошло около суток, а его пока никто не видел. Он мог выбиться из сил, да и Зик остается опасным, он опытный и умный шифтер. А вот Флок дурак, каких поискать, как бы чего с ним не приключилось. Он опытен, как разведчик, но в Либерио подставлялся как маленький. Нам очень повезло, что Тайбер не имела навыка сражений с разведчиками, да и в целом не выглядела опытным воином. Впрочем, она была очень сильна. — Эй, — дернул меня Эрен, — ты о чём задумалась? Я села на скамейку напротив, почти рухнула, и припомнила, что у меня есть, о чём поговорить с Эреном. — Да вот о том, знал ли ты, что никто нам с Флоком на подмогу не придет, — ответила я, — по этой причине его сильно ранило, и по этой причине я осталась одна тебе в подмогу. Тебе же еще полбашки снесли! Как ты этого не учёл? Эрен нахмурился. — Послушай, не стоит это обсуждать, особенно, с Флоком. — О чём ты? — Давай отойдем. Я бросила взгляд на двери палаты, вздохнула, и направилась к лесополосе. Окна лазарета выходили на лес (почти всякие окна в замке разведки выходили на лес), и мы отошли в сторону так, чтобы было видно, что творится в коридорах больницы. — Рассказывай, — потребовала я. У меня было смутное подозрение о том, что Эрен тянул время, выдумывая, что сказать. Чего уж таить, я сама так делала. Но на то должны быть причины. Скорее всего, Эрен мне не доверял. После того, как я годами утаивала от него свои знания, он был в своём праве. — Я не могу объяснить, как действует моя способность с воспоминаниями о будущем, но у меня есть подозрения, что не все мои воспоминания правильные. Они периодически меняются, и я точно знаю, что они зависят от моих намерений, потому как после принятия мной того или иного решения они меняются. Существуют и другие триггеры для изменений, и мне кажется, что ими являются твои действия. Быть может, в мире существует ещё что-то, что может отреагировать на мои действия, и спровоцировать изменения, но я не знаю об этом. Я точно знаю, что ты считаешь себя иномирянкой, и по твоим знаниям нет причин в этом усомниться. Я думаю, нам нужно пытаться действовать вместе и честно, чтобы понять, насколько верные воспоминания мне приходят. Если всё дело в тебе, то это будет легко подтверждаться исполнением воспоминаний, если же нет, будут причины сомневаться в том, что снится мне. Эрен был всё ещё устал после регенерации, но сказав это он стал бледен и, кажется, напуган. — Ты не доверяешь тому, что видишь? Эрен отвернулся, желая разорвать зрительный контакт. — Я доверял, и, кажется, зря. Я замерла, осознавая сказанное. — Если ты хочешь, чтобы мы были на одной стороне, мне нужно быть уверенной, что я не захочу сделать что-то поперёк, — призналась я, — и поэтому мне нужно знать, почему все говорят о том, что ты решил отдать всё на откуп нам, и самому больше не пытаться что-то замыслить. Армин об этом говорил, мы успели перекинуться в поезде парой слов, но, кажется, он тоже не понимает, что ты замыслил. — Ничего я не замыслил. Я вижу, что Гул случится, но не по моей воле. И, кажется, это изменение связано с Флоком. Но Флок не может быть причиной этому. Случилось что-то ещё. Я шумно выдохнула, пытаясь за сказанным услышать, что Эрен собирается с этим делать. Впрочем, зачем додумывать, лучше я спрошу его. — И что ты собираешься с этим делать? Какой у тебя план? Эрен снова поднял на меня глаза, и они были такие пустые, что я не нашла слов. — Нет у меня плана. Я рассчитывал на Смита, а сейчас ..! Делайте, что хотите. Я отвела глаза, чувствуя, что теперь я не вынесу его тяжелого взгляда. — И что же ты? Неужели для тебя не имеет никакого значения, какое будущее мы встретим? Эрен горько рассмеялся. — Микаса, ты, наверное, не задумывалась об этом прежде, но я не встречу будущее. У меня нет ни единого варианта прожить сколько-нибудь больше, чем оставшиеся мне четыре года. Ни одного. Я побоялась смотреть на него, от его слов разило такой болью, что меня пробрало дрожью. — Неужели не найдется... — Нет! — он схватил меня за предплечье и встряхнул, — И даже попытка избавиться от титанической силы лишь приведет к тому, что я умру. — Но... — Что — "но"? Титаны никуда не денутся, пока треклятое существо, ставшее паразитом в теле Имир, не исчезнет. Чтобы избавиться от него, я должен умереть. По-другому никак. Я чувствовала, как ноет то место, за которое меня схватил Эрен — это было над самой раной, зашитой и перемотанной бинтами. Меня бросало в пот, я вырвала руку, стискивая её пальцами. — Паразит же никуда не денется! Кто сумеет уничтожить то, что регенерирует как титан? — Оно регенерирует как титан? — Эта штука же даёт титанические силы? Почему нет? Эрен засунул руки в карманы и посмотрел в сторону. — Эта "штука" будет пытаться вернуться в моё тело до тех пор, пока я жив. Понимаешь? — А если с помощью силы прародителя попытаться модифицировать тела всех элдийцев так, чтобы они больше не могли становиться титанами? — Боюсь, это не поможет. Имир была самым обычным человеком, когда паразит поселился в ней. Возможно, нет никакого отличия между элдийцами и другими людьми, но... — Да как нет! — возмутилась я, — должно же быть хоть что-то? Почему вообще у нас есть возможность оказаться в путях, а у других — нет? Не думал ли ты, что дело, в общем-то, только в наших телах? — Думал. И нет. Будут не элдийцы, будут другие. И если это нельзя уничтожить, то, кажется, мы обречены. Я схватилась за грудь, пытаясь унять сердцебиение. — Тогда, быть может, мы можем сделать всех людей такими? Быть может, есть какой-то способ? — Ты серьезно? Всех? Ты бы знала, какую компанию провели марлийцы, чтобы нашу кровь считали грязнее стоков с отходами? Во всём мире элдийцы — зараза, от которой мечтают избавиться. Стать такими же никто не согласится. Да и как? Ты представляешь хотя бы, как это можно сделать не насильственным путём? Я вздохнула, понимая, что сила Прародителя воздействует только на элдийцев, а весь остальной мир добровольно не согласится на это. Как же так вышло, что элдийцы — единственные, с кем сила титанов идет об руку? Ведь были лишь три дочери Имир, и их потомки стали королевским родом. Логично предполагать, что они и были началом линии королевской крови, Имир передала свою способность не по наследству, но через поедание её останков. А как все остальные элдийцы получили эту способность — обращаться титанами? Я подняла глаза на Эрена и в моём разуме блеснула совершенно дурацкая мысль. — А что мы знаем о заразной элдийской крови? Как она передается, почему все потомки элдийцев наследовали её? Или не все... ведь не могут быть все. Эрен покачал головой. — Могут. И действительно все. Всякий потомок элдийца, не имеет никакого значения, кем является его второй родитель, будет проваливать тест на крови. Возможно, марлийцы обманывают нас, но это работает приблизительно так. Энни, Райнер, да и ты — все вы рождены от одного родителя-элдийца. — Но это ведь маленькая выборка... — Разницы нет. Нет никого, кто бы опровергал эту гипотезу. Гетто по этой причине появились. Если бы я оказалась исключением в марлийском мире, то обязательно бы скрыла этот факт. Ведь так было бы куда проще оказаться в лучшем положении. Если и были опровержения, мы об этом не узнаем, но это и не важно. И я всё ещё не понимала, как же элдийцы получили эту способность. Они же не поедали тела Имир или её потомков, не были и её потомками. — Ты продолжаешь думать не о том. Ты со мной или как? Я вздохнула, отвлекаясь. — Сначала скажи, что значит "с тобой". У тебя же нет плана. — Нет. Но когда будет понимание, могу ли я верить своим воспоминаниям о будущем, найдется и способ этим будущим управлять. Я могла только усомниться в словах Эрена. — Может быть, эти воспоминания вообще не твои... Эрен собирался что-то ответить, как я заметила, что в ворота въехал гонец. Разведчики закопошились, кто-то побежал к конюшням. — Что случилось? Вы нашли Зика? — всполошился Эрен, подбегая к гонцам. — Нет, — посыльный пытался отдышаться, — в Шиганшине что-то страшное происходит!

***

Тело горело так, словно он был самим пламенем. Жар, что исходил изнутри, жар, что был снаружи — всё смешалось воедино. Зик умел быстро бегать, но ещё он умел сражаться в виде огромного чудовища денно и нощно. Флок же едва регенерировал повреждения, и снова обратился, увидев воспоминание о том, как та девка пыталась отстрелить Микасу из лука. Это смогло уберечь их от дирижаблей, но был прав Спрингер, что опасался за состояние Флока. Горячо так, словно кипятком шпарит. Всё тело посылает бедственные сигналы о том, как ему плохо. Флок никогда бы не подумал, что окажется в этом состоянии. Титаны, что казались ему абсолютной силой, оказались такими же слабыми, как и люди. Лишенный половины головы Эрен бредил какой-то ерундой, но его голова регенерировала на глазах. Армин, дурачок без опыта, отхватил по самое не хочу, его конечности медленно отрастали, раны затягивались, и это выглядело не то чудом, не то мерзостью. Флока вытащили целёхоньким, его рана на животе затянулась в мгновение ока. Кажется, они бессмертны в отведенный титану срок. Но никто из них не способен противостоять тому, что сбрасывали на них с небес. Ни броня, ни ловкость, ни величина неспособна уберечь от этого. Сила такого оружия превосходит все мыслимые и немыслимые способности титанов. Быть может, такое способно избавиться даже от Гула Земли? Впереди показались стены. Флок шел на север уже так долго, что стемнело. Сил было всё меньше, но нужно было забраться на стену, пока они есть. Путь неблизкий. Флок даже представить не мог, куда сбежал Зик. Старший Йегер был полон сил, передохнул под башенкой и побежал куда глаза глядят. У Флока глаза уже закрывались, и только сила воли не давала отключиться от усталости и невыносимой боли. Была ли у Парадиза хоть какая-то надежда, когда за врагом стоит вот это? Невообразимые силы, доводящие до дрожи в коленках, взрывы и бессилие, бессилие, бессилие. Непроходимая безнадёга. Быть может, у Флока был лишь один шанс всех спасти? Быть может, Флок мог помочь людям на острове защитить себя? А может, Флок просто не верил в собственные силы? Флок забрался на стену Шиганшины. Внизу копошились тысячи, десятки тысяч титанов. Найти среди них ту самую — словно иголку в стоге сена искать. Титан с устрашающей улыбкой посмотрел на него.

***

Конни положил цветы на землю, зная, что под ней никого нет. Там и вытаскивать было нечего, от командора остался только оплавленный кусок камня, видать того, что в медали на его груди был. Что за чудо поместили туда — да чёрт его знает. Не важно оно. Командор умер вчера на закате, вот и вся история. Нет его теперь. Капитан Ханджи подпирала стенку неподалёку. Её боль можно было пощупать, подходить никто не решался. Она оперативно взяла на себя все обязанности командора, и, кажется, уже не вывозила всё это. Очередная утрата — разведчики теряли не мало, — но как будто хуже других. У командора не было семьи, даже друзей у него не было. Только сослуживцы. Конни мог представить, каково это — быть одним. Он стал таковым после того чудовищного нападения титанов из Рагако. Уверенный, что он потерял всех близких одним днём, он был готов потерять рассудок. Голова шла кругом, и причиной тому не травма была — а травма была, но её боль ни в какое сравнение не шла с тем, что он чувствовал после этих смертей. Он лелеял глупую надежду вернуть мать. Она никак его не оставляла, она была с ним, подтачивала его разумность, но с ума не сводила. Всё, что осталось от прошлого Конни — эта надежда. Какими могут быть причины жить? Никакими, ему давно сообщили, что таких вещей быть не может. Он сам себе все выдумал, а теперь только и мог, что верить в эту ложь так сильно, как это нужно, чтобы продолжать обманываться. Вот и у командора не было ни единой причины для того, чтобы умереть. Он просто взял и умер, всё ровно так, как и говорил ему Флок. Они остались одни на этом проклятом острове, в этом жестоком мире. Никто не сможет взять на себя всё то, что было в силах командора. Его фигура была опорой, и Конни почти поверил, что способен идти за ним, что этот человек, кем бы ни был внутри себя, уверял всех (и, возможно, даже себя!), что он хороший человек. И делал то, что должен делать хороший человек. Саша считала командора пугающим, его брови она сравнивала с пушистыми норками, на которых с отцом они однажды охотились. Этим сравнением она не успела поделиться ни с кем кроме него. А Конни так и не смог сказать об этом Жану, не хотел тревожить болезные воспоминания. Не зажило оно, и, похоже, не заживет. Теперь о бровях уже не расскажешь. Командор не то сгорел, не то обратился самим пеплом под тем, что падало с небес. Вот так выглядит божья кара, о которой твердили стенисты? Только никакая Имир не сравнится с творением рук человеческих. Все они в тот день узрели смерть, и эта смерть отпечаталась на самой душе. Жить в одном мире с тем, что способно изничтожить нас? Это не должно существовать! Какому монстру в голову пришло создание чего-то... столь жестокого? Никакой человек не смог бы выжить в той бомбардировке. Их бы размазало следом, если бы Флок не выдумал сделать лук. К ужасу Конни, он не представлял, сколько людей находилось в порту в момент нападения, когда отправлялся разбирать завалы. От города ничего не осталось, а то, что было на месте трупов, нельзя было назвать человеческими останками. Такое не мог сделать даже титан. Тела словно... исчезали? Конни сглотнул рвотный позыв, подступающий к горлу. Гражданских было много, он, кажется, надорвал спину, пока занимался этим делом. Люди сливались в единое пятно, и каждый раз, когда это действо становилось для него чуточку нормальным, разум подкидывал воспоминания, которые лучше бы забыть. Но Конни отчетливо помнил каждого застреленного товарища по кадетскому корпусу. Это был день, когда на них напали титаны из его родной деревни. Помнил, как упала Мина, — она только еще оправилась после Троста, — как выстрелом ей вышибло мозги. Её труп был первым. Охранники склада не желали подпускать к себе хотя бы одного, но этот выстрел посеял панику. Помнил, как после долгого молчания возопил Томас, помнил, как Саша появилась изниоткуда и схватила его за руку, а потом... Конни выдохнул судорожно. Подступала истерика, а это было очень-очень плохо. Нельзя забывать никого из тех, кто умер в тот день от человеческих рук или от титаньих зубов. Нельзя равнять с землей жизни тех, кто умер вчера. Да, скоро Жан сожжет последние тела, и ничего от них не останется. Только вот каждый из них имел свои мечты и надежды, каждый из них был живым человеком, достойным того, чтобы прожить отмеренное ему. Но все они погибли раньше срока, и тому были виновники. Виновники должны ответить за то, что совершили. Когда Ханджи подошла к Конни со спины, он не заметил. Она положила холодную руку на его плечо: юноша поднялся, равняясь ростом с Зоэ. Ханджи обняла его, и Конни почувствовал, как его рубашка с той стороны стала мокрой. Спустя долгое мгновение Ханджи сообщила хрипло. — Это ещё Леви не знает, как глупо Эрвин подставился. Счастливый. Конни неловко выбрался из объятий. — Капитан Леви... под наркозом, — напомнил пацан. Ханджи усмехнулась, утирая слезы. — Вот и говорю — счастливый.

***

Дина шла, пошатываясь. За два десятка лет ноги позабыли, как прежде передвигались. Тело, такое слабое и никчемное, уже выбилось из сил. Кажется, прошла вечность. Она смотрела в бескрайнее чёрное небо, закрытое облаками, обнимая дрожащими ладонями тощее тело. Ни луны, ни звёздочки, только бескрайние белые кучи пуха, что мчали под ветром невесть куда. Мороз пронзал обнаженную кожу своими безжалостными иголками, Дина едва чувствовала собственные пальцы. Что случилось в этом безумии она не знала. Тысячи лиц проносились мимо, сотни улыбающихся физиономий, таких беззаботных, и таких пугающих в своем спокойствии. Каждый будто бы знал, что нет ни единой причины пугать людей, ведь люди заранее боялись. У всякого будут трястись поджилки при одном взгляде на этих чудовищ. Она тоже была чудовищем, оно практически поглотило её, но никогда не отбирало её разум. Дина наблюдала за происходящим в немом ужасе, она чувствовала кровь на своих руках, хрустящие кости на зубах и мерзость трупных остатков, что оставались на ней, кажется, годами. Сколько она прошла? Сколько прошло времени? Одна Прародительница Имир знала это. Дина помнит безэмоциональное лицо сына, будто эта картина выбита у неё под веками. Она была готова дрогнуть и расплакаться, словно не проходило всей этой вечности между ними. Дина помнила ужас на лице Гриши, словно это было вчера. Он стоял над ней, на стене, живой и напуганный. На той же стене был и марлиец, что спас её мужа. Стоило этому мужчине встретиться с ней взглядом, как всё стало ясно. Этот мужчина желал от нее избавиться. Гриша, может, и пожалел её судьбу, но она не видела его больше. Наверняка Гриша нашёл себя в этом мире. Почему-то Дина надеялась, что он сумел образумить их сына. Но всё это представлялось ей таким невозможным... Можно ли образумить предателя? А Зик был предателем, ни больше, ни меньше... Раздумья о прошлом не помогали ей, а только лишали сил, забирая их на спесь и метания. Кажется, она сбила ноги в кровь, потому что они ныли, но если Дина остановится, то упадет, замерзнет и умрёт. И она шла вперед, шла, пока не увидела нечто, вздымающееся в воздух. Впереди виднелось селение. Из труб шёл дым. — Люди, — пробормотала она в неверии. Ноги подвели её, она рухнула на колени и расплакалась.

***

— Ты как? Армин попытался улыбнуться, но улыбка вышла слабой. — Всё хорошо. Идём. Эрен сидел, закинув ноги на стол, Энни устроилась на противоположном конце, она перебирала какие-то документы, опять занятая. Эти двое всё ещё бесили друг друга своим присутствием, но Энни решила, что Эрен должен быть здесь, и сама его пригласила. — О, ты тоже пришёл, — порадовался Армин, — я уже забыл твое лицо. — Как будто на дирижабле ты не нагляделся. Ты пригласила нас на поминки? — спросил Эрен. Я вытащила торт, и праздновать нам было нечего. После всех этих лет это была первая наша общая встреча, и отчего-то Энни потребовала, чтобы именно сейчас мы собрались. Из поводов у нас и правда были только поминки. Энни бросила взгляд на торт и отвлеклась. — Микаса обещала накормить нас всех тортом, если не забыл. Мы ждали, когда вернётся Армин, а ты соизволил сбежать и отложил это событие. Пока кто-то из вас не надумал снова пропасть на несколько лет или глупо подохнуть, я потребовала от Микасы обещанный торт. Армин в удивлении обернулся ко мне. — Когда? Эрен усмехнулся. — Давно дело было. Еще тогда, в Тросте. Она тогда увидела, как Энни сладости нравятся, и решила, что этим надо воспользоваться, и решила завести подружку. Энни посмотрела на меня с интересом. — Ты ещё тогда задумала свои грязные делишки? Я отодвинула торт на стол и поспешила отвернуться, делая вид, что ушла за ножом. — Микаса та ещё интриганка, — ввязался Армин, — но нам было весело проводить с вами время. Они замолкли. Торт был обещан не одной только Энни, я обещалась им троим — Энни, Райнеру и Бертольду. — Вы бы знали, каким придурком был Райнер. Я едва его на дух переносила, — фыркнула вдруг Энни. Оба посмотрели на неё с удивлением. — Тащи сюда чай, чего расселся, — продолжала Энни, скидывая ноги Эрена со стола, — Армин пускай сидит, он еще болен, а у тебя такого оправдания больше нет. Давай, не раздражай меня. Эрен криво улыбнулся, видать, у него снова в жопе заиграл подростковый бунт. К тому моменту я успела принести две чашки и поставить на стол. Энни, посмотрев на меня с осуждением, села в стороне от бумаг и принялась разрезать торт. Я очень надеялась, что получилось нормально — с прошлого раза прошло столько лет, что и не упомнить. Энни начала разжевывать свой кусок, а потом скривилась. — Торт твой красивый конечно, но отвратительный...