Очередная глупая затея Микасы Аккерман

Мы приехали на закате, и нас заселили в какую-то паршивую гостиницу, покрытую слоем пыли с самого порога. Ханджи, Петра и я делили комнату, окна которой выходили на таверну, оттуда раздавался шум и крики всю ночь. К концу дороги я пыталась думать о чем угодно, только не о том, что я ничерта не могу вспомнить. И как ни удивительно, это удавалось плохо. Мне как будто стерли все, что было до — осталась только я из сегодняшнего дня. С пятью годами жизни в этом мире. Все. Не мне одной было плохо: Ханджи и Армин были вымотаны после ночной смены, да так, что Эрен буквально на себе втащил Армина в комнату. У них был свой душ, и я попросилась помыться, потому что запах трупов, застрявший в волосах, раздражал меня всю дорогу. Вымыв с мылом всю шевелюру, я стащила полотенце, найденное в санузле. — Аккерман, — окликнул меня Оруо, когда я выбралась из душа, — у вашего мальца температура поднялась. Полотенце выпало из моих рук. — У Армина? Что с ним? — я подбежала к парню, потрогала лоб и поняла, что разведчик прав, — Черт! Я прикрыла глаза, вспоминая, что мы записывали в книгу. Хоть это должно было остаться! Обрывки заметок, что мы делали и обсуждали, всплывали в памяти, но я решила, что лучше обратиться к Зоэ. Она за минуту набросала мне список лекарств. — Поспеши, — кивнула на окошко женщина, — скоро все закроется. Я кивнула и помчалась на рынок, который успел здорово опустеть. Мокрые волосы неприятно холодили шею. Сумерки сгущались, из-за промокшей от волос рубашки становилось холодно до дрожи. Я нашла лавку аптекаря и выкупила все, что требовалось, и теперь спешила в гостиницу, но уже добрую четверть часа никак не могла сориентироваться, где мы остановились. Полицейский, что следовал за мной с недовольной рожей, отказался отвечать. Похоже, он тоже не помнил. Вывернув на очередную улицу, я заметила вдалеке знакомое местечко. Задержав на этой лавке взгляд дольше положенного, я чуть было не пошла к ней, но очевидно, что мы расположились не на востоке. Мы направо поворачивали. Как сейчас был бы кстати... кто? Кто, черт побери, был бы кстати сейчас?! — А ты слыхал о наследнице Короля? — расслышала я, и меня всю передернуло от этих слов, — Говорят, все сыновья извелись, а дочку он к власти пускать не желает. — Настолько глупая, что... — послышался ответ. Я обернулась на своего спутника, но его не было. Сделав пару шагов в направлении разговора, я расслышала крамольную фразу. — ... дрянные толстосумы и короля к власти не пускают, сидит себе, как украшение! — Во воротилы! — с придыханием выдал на это собеседник, — так и до греха недолго. Вон, стена Мария уже пала! В переулок завалилась компания пьяниц, и я поспешила скрыться оттуда, выходя на широкий проспект, что вел от рынка. В конце концов, мне нужно спешить к Армину. Оглядываясь, я убедилась — полицейский потерялся. Черт побери! Куда делся этот дебил? Мне еще и его искать?! Кто-то схватил меня за покалеченное плечо, я скривилась от боли и всей неприятности ситуации. — Что ты здесь делаешь? — голос был знаком, но вспомнить молодого человека я не могла, — Кадетка что ли? Серьезно? Это так тебя выгородили? А ты кто, мать твою?! — Удивительно, что такую, как ты, не выгнали за стену, вы же постоянно ошивались с чумными! — меня дернули обратно, откуда я вышла, и я вытащила свою несчастную руку, пытаясь не выдать, что это было очень больно, и только недовольно глядела на пацана, — Твой братец подмазался опять? Подмазался? — Ты с фермы Римана что ли? — догадалась я. — Забыла меня? Какая важная птица! Или тебе мало досталось тогда? — взял он меня за локоть. Неужели это Йен? Я отвела руку. — Ой, иди к черту! Не до тебя сейчас! — Только не говори, что твоего братца съели! — он попытался перегородить мне путь. Я вырвалась, дергаясь в толпу, как Йен перегородил мне путь ступней, и я свалилась под ноги кому-то. — Простите, — подскочила я. Очень неприятно саднило колени, которые успели пострадать еще до этого придурка, и я уже не могла скрывать свою злость. В два шага я оказалась перед обидчиком, схватила того за ворот, и, стиснув зубы, прошипела. — Только попробуй снова полезть ко мне, бестолочь! — я с силой отдернула руку, тот врезался в стену за спиной. — Ты что здесь делаешь? — раздалось со стороны. Я обернулась. Петра и Эрд, нагруженный покупками, с удивлением смотрели на происходящее. Я отскочила от болвана, что пялился на меня недовольно, оправляя форму скорее нервно, чем по делу. — Я потерялась и наткнулась на какого-то бандита, пойдемте, — отозвалась я. Разведчики увели меня вперед по улице раньше, чем Йен сумел что-то сказать. В гостиницу мы вернулись быстро; мой соглядатай-неудачник сидел у дверей недовольным. Я действительно потерялась в трех соснах, но это не сильно меня волновало. Мысли о странных слухах в столице не покидали мою голову, и я собиралась мимоходом передать их Эрвину Смиту, но больной друг тревожил меня более всего этого. Когда у Армина все-таки спала температура, я побрела к себе в комнату. К тому моменту было уже заполночь, так что офицеры были счастливы, что я наконец оставила их в покое. Спускаясь к себе, мне показалось, что я увидела чей-то силуэт, но за углом никого не встретила. В голову пришла умная мысль — стоило бы держать при себе оружие, чтобы снова не пролететь, как сегодня с Йеном, но она вылетела через второе ухо так же быстро, как влетела. Все возможные силы подходили к концу, и даже нормальный сон мне не помог. На суде все, о чем я переживала, был даже не прикованный к столбу Эрен, а Армин, который еле держался на ногах. Воспаление могло подкосить его, и сразу после суда следовало бы передать его медикам, а не тащить в обратный путь. С утра, в силу необходимости присутствия на суде, температура Армину была сбита, но вот слабость у него никуда не девалась. Присяжные вменяли Разведке прошлые промахи, и подозрение в тайной экспедиции в сорок восьмом году сыграло с нами злую шутку. Ханджи вместе с рукописями, что мы сделали от лица доктора Йегера, были обличены личностью самого доктора, которого какой-то пузатый аристократ обвинял во всех грехах и злодеяниях на свете. К счастью, никто не знал, что доктор прибыл из-за стен и мог принести ту заразу, которой переболела вся Шиганшина в год его появления. Этот факт — факт его помощи в той беде — пока отстаивал его полезность. К счастью, помимо напуганных доводов об опасности Эрена звучали и весьма разумные вещи. Эрена хотели отправить на устранение завалов в Тросте, и если он хорошо проявит себя, подумать о передаче разведке. Оказалось, капитан Леви с командой успели на подмогу гарнизонщикам в бою с Бронированным, и смогли значительно повредить того прежде, чем он успел вытащил Эрена. Это сыграло свою роль благодаря результату — ведь Бронированный сбежал, Роза цела, а команда показала себя очень умелой для того, чтобы сделать все возможное для человечества. Ханджи указала, что только чудом этой команде не вменили сотрудничество с титаном. С ее слов всякий, кто видел этот бой, мог подтвердить — титан прикрывал их, а разведчики помогали титану. Но почему-то никто этого не сделал ни сразу, ни позднее. Я до последнего боялась, что их сдадут. Однако это и не было нужно во всем происходящем абсурде. Основным лейб-мотивом на заседании был запрос об отстранении Эрвина Смита от должности командора Легиона Разведки. Какой-то больно крикливый полицейский вменял ему государственную измену. Пока я пыталась вникнуть в суть обвинений, обсуждение уже перешло в русло заговора. — Как давно Эрен Йегер участвует в заговоре Разведкорпуса, кадет Аккерман? — А... — выдала я, опешив от вопроса, что только что задали, — Никакого заговора не было, ваша честь. Насколько мне известно, Разведкорпус занимался разработкой плана на случай повторения трагедии со стеной Мария, и знаний о способностях Эрена у Разведки не было. Более того, Эрен Йегер сам не имел представления о своих способностях, и не может дать точные объяснения, как и когда получил эту силу. Но несмотря на все это, он смог спасти стольких людей тем, что закрыл пролом в Тросте. Я не понимаю причин этого суда. Разве не он предотвратил потерю Розы тем, что он сумел удержать Бронированного титана от... — Вопрос был в другом, кадет Аккерман! — раздался голос из зала, — Какую роль вам отводили в заговоре Разведки? — Никакого заговора не было, во всяком случае я, или мой названный брат, или Армин Арлерт, который пребывал вместе с нами на территории Разведкорпуса в течение года, не имеем никаких сведений об этом, даже малейших подозрений. — Отвечайте на вопрос! — крикнул кто-то со стороны. — Я ответила, ваша честь! — вспылила я, сама не понимая, откуда у меня столько гонора, — Разведчики и солдаты Гарнизона создавали план на случай падения Розы, и имея множество неизвестных, у них все удалось! Какой заговор? Они нас всех спасли! — Это неуважение к суду! — А вы чего орете, пока девчонка отвечает? — я услышала голос Леви, и обернулась. — Я повторю еще раз, вопрос поставлен некорректно. Никакого заговора не было, никаких предпосылок у Разведкорпуса изменять человечеству нет и не может быть. У меня все, — я ударила рукой по поручню. Закклай криво усмехнулся. — Этой девчонке нельзя верить, она подружка монстра-титана! — крикнул стенист и я перевела взгляд на него. Вот сука! — Да, она может быть такой же, — самодовольно заметил кто-то неподалеку от меня. Если бы! — А чего ж вы тогда нас в суд позвали? — вдруг воскликнул Эрен, — Или тут собралась целая коллегия дураков, ни один из которых даже не предположил, что в одном зале со мной, монстром, столько высокопоставленных лиц! Да если бы моей целью было бы вас убить, я бы не ждал, пока капитан Леви выбьет мне зубы, я бы превратился прямо здесь, и вы все бы сдохли! Голос Йегера отдавался эхом по всему помещению. Все резко замолчали, чтобы в следующее мгновение броситься к дверям. Я не успела толком среагировать, но смогла помочь перебраться через перила нездоровому Армину, когда толпа бросилась вон. Но я не успела перелезть, и меня прижало к поручням. Сердце билось как сумасшедшее, я была готова рассмеяться в ужасе и отчаянии от абсурдности всего происходящего, пока напуганные лица мелькали перед глазами. Сперло дыхание. — Порядок в зале суда! — выкрикнул Дариус Закклай, стукая молоточком, — Мальчишка дело говорит! Желай он всех нас поубивать, убил бы уже! Что удивительно, толпа послушалась. Пока люди возвращались на свои места, зал огласил вскрик ужаса. Обнаружилось, что в хаосе затоптали какого-то купца, размозжив ему голову. Пока все эти люди что-то решали, я смотрела на труп, что убирали с пола. Ужас сковал мое тело, в голове был набат из эмоций, которые навалились скопом. Я окончательно перестала воспринимать окружающее. — Микаса, мы, кажется, проигрываем... — расслышала я вдруг голос Армина сквозь бурю эмоций, что норовила вылиться наружу истерикой. Я посмотрела на друга. Люди вокруг расходились, а я все это время просто стояла и смотрела на место, где только что лежали мозги, вывалившиеся из черепа. Пришлось оглянуться и попытаться понять ситуацию — встретившись взглядом с командором, меня начало накрывать осознание. Смит смотрел из-под своих бровей слишком сурово, чтобы предположить, что Армин ошибся. По прибытию в гостиницу мы обнаружили отряд полицейских, что следовал за нами до самого Троста. С тех пор разведку не оставляли без внимания ни на минуту. Эрвин Смит должен был передать все свои обязанности новому командору Разведкорпуса — ставленник Военной Полиции прибудет ему на смену через неделю. К тому моменту Эрвин сложит свои полномочия, а Эрен отправится на второе заседание, где наконец решится его судьба. К счастью, экстренные обстоятельства, которые сложились сейчас, и непосредственное участие в спасении территории Розы должно повлиять на исход второго заседания. Однако все не так просто — к тому моменту останется лишь одна причина сохранить жизнь Эрену. И причина эта очень сомнительная, потому как возвращение территории Марии может не оказаться весомым поводом для судей. Эрвин похлопал меня по плечу, но ничего не ответил. Было ясно, что у него слишком много мыслей в голове, и я ничем не могла помочь, потому как не могла справиться со своей неразберихой в голове. За последние три дня произошло так много всего. Я осознавала, что любые размышления приведут меня к неминуемой истерике. Судя по тому, как отреагировал Смит, он вычеркнул мою помощь из своих планов.

***

Близилась дата распределения. После суда мы успели только переночевать под Тростом, как меня отправили в корпус. Даже не дали попрощаться с Эреном, которого я могла видеть в последний раз. Уезжая из Троста, я уже подумала ненароком, что на этом мое конвоирование завершается, но в самом корпусе обнаружила несколько полицейских, что даже не скрывали своего интереса к моей персоне. Впрочем, что они здесь найдут? Кенни уже все нашел, а я, при всем желании, больше не могу сделать компромат на себя. Армина мы оставили в Гермине. По пути его состояние ухудшилось, и лучшим путем было оставить его у родственниц на попечении. К счастью, никто не стал высказывать претензии, более того, гарнизон спокойно поместили его в свой госпиталь. Ко всем проблемам, что были у нас, была только одна радость — по моему возвращению в кадетский корпус пришло письмо о том, что у Армина быстро улучшается состояние, и скоро он к нам приедет. Толка от меня было мало, с территории корпуса под слежкой уходить (или тем более сбегать) было опрометчиво. Так что теперь все свои вечера я проводила за тренировками, которые особенно не были эффективны из-за моих травм, занималась разными бесполезными делами. На тренировках я обнаружила, что возможности моего тела не изменились — только реакция стала лучше, и шестое чувство как будто срабатывало почаще. На спарринге я смогла уложить Жана, не ожидавшего от меня такой прыти. Я и сама не ожидала, потому излишне сильно скрутила его руки, и ему явно было больно. Помнится, он не так давно травму получал, а я тут добавляю ему увечий. — Прости, не знаю, что на меня нашло, — я слезла с Кирштайна, помогая ему подняться. — Да ничего, — отмахнулся он, потирая руки, — я тоже никак не могу прийти в себя после всего того, что случилось. Оно и понятно. Его взгляд изменился, и теперь не только его глупых выходок — ничего от прежнего огонька в глазах не осталось. Мальчишке пришлось повзрослеть и испытать такой кошмар, который не всякий взрослый переживет. Нам скоро объявили, что распределение из-за прорыва Троста переносят с июля, и оно случится в ближайшие дни. Эта новость меня обрадовала даже больше, чем новость о том, что Армин приедет к концу недели, и он почти здоров. Серые лица кадетов настолько выводили меня из равновесия, что от одного взгляда на сокурсников пробирало дрожью. Я и без этого плохо спала, и даже попытки Саши особенно не помогали почувствовать себя лучше. В прошлом мы могли хотя бы найти компанию для игры в карты, чтобы потянуть время и немного отвлечься, но сейчас ни у кого не было желания. Я корила себя за абсурдные мысли, что посещали мою голову. Многие кадеты были в трауре по близким. В пятницу, как раз к приезду Армина, наконец нас собрали, чтобы объявить десятку лучших. Всю предыдущую ночь я сидела без сна, и мой вид был донельзя неопрятным. Нужно пережить еще пару дней, но я уже не знала, как, а потому забила на то, как плохо выгляжу, и получила напоследок выговор от инструктора. Честно говоря, было откровенно плевать. — В этом выпуске из десятки лучших только девять будут выбирать свой род войск из трех — Легиона Разведки, Военной Полиции и Гарнизона, — огласили нам с трибуны. На сцену поочередно вызвали троицу шифтеров, упомянули Эрена, которого лишили права выбора войск, а затем пригласили Жана, Марко, Конни, Сашу, Имир и Кристу. Криста смотрела с ужасом с трибуны на нас, пока не зацепилась за мое унылое лицо взглядом. — Завтра пройдет распределение, — завершил свою речь Шадис. Последнее, о чем я думала тогда — о Кристе, которая, как оказалось, не могла справиться с чувством вины, и задумала искупить это своей благодарностью и раскаиванием. Поэтому после сбора на плацу Криста зашла за мной в комнату. — Спасибо. Мне очень стыдно, что я нечестно получила свое место, — проговорила она. Я потерла уставшие глаза. — В твоих словах нет смысла, Криста. Ты заслужила свое место, — ответила я, — будет, конечно, здорово, если когда-нибудь ты и мне сможешь помочь в ответ, но я надеюсь, что не предложу ничего, что пойдет вразрез с твоими интересами. Ведь я-то ничем, по сути, не пожертвовала. Похоже, она решила, что мой вид был связан именно с обстоятельствами ее десятого места. — Ты не смотри на меня так, — отмахнулась я, — я о своем вечно переживаю. Ты сама видела все в Тросте. После такого сложно представить, что делать. — Ты боишься? — Есть такое. Я нормально не сплю, все думаю о том, что дальше будет, и ничего... — я запнулась, потому что хотела сказать "вспомнить", — ничего придумать не могу. Как я помогу разведке? Теперь, когда все так обострилось, надо быть сильной как никогда. А я как будто потеряла часть себя, что-то во мне надломилось. Я не могу собраться, но мне это очень нужно. Девушка села рядом со мной, неловко обнимая за плечо. — Не стоит меня утешать, я просто жалуюсь, раз выдалась возможность, — отмахнулась я, — лучше подумай о своем будущем. Эта ночь нам выдана для этого. А я как-нибудь справлюсь. В конце концов, свой путь я уже выбрала. Я посмотрела вслед девушке. Ей было неловко, но мне сейчас не до этого, а изливать ей свои чувства не следует. Если я продолжу свой монолог, она наверняка испугается, или еще что-то придумает в своей голове такое, чтобы испортить себе жизнь, но как-то помочь. Она совсем не заботится о себе. У Имир ничерта не получилось с этим сделать. Впрочем, и Имир такая же. Сложно заставить другого понять себя, когда ты сам себя не понял. Я упала на подушку, прикрывая глаза. В голову лезло всякое, и вечер, который нам дали на мысли о будущем, мне не нужен. Какое может быть дело мне до того, что будет потом, если я сейчас не могу ничего вспомнить? Да никакое. Мне нет никакого дела и до прошлого. Смутные картинки, что раньше проносились в голове на всякие ассоциации, будто исчезли в один миг. Я ощущала, что на глаза наворачиваются слезы — от меня прошлой и правда ничего не осталось? Я попыталась вспомнить хоть что-то о том, что говорила о себе прошлой. Осталось только ощущение тепла и скорби по той жизни. Я помню — она была сложной, но не сложнее, чем эта. Вот только она была моей, а эта жизнь — чужая. Слезы все-таки потекли по лицу, спускаясь к ушам. Я повернулась и посмотрела на кровать Саши, что сейчас пустовала. Она благоразумно решила обсудить свои перспективы с другими ребятами, полагая, что я отправлюсь спать, раз уж выдался свободный вечер. Так, не ныть. Мы ведь обязательно что-то придумаем, так? В конце концов, я все рассказала Армину, командору Эрвину, Ханджи. Они уж приложат все усилия, чтобы спасти нас. Если, конечно, смогут как-то справиться с результатами трибунала. Как они смогут разобраться с этим? Ведь велики шансы, что мое вмешательство порушило все возможные пути разобраться с Королем, и подозрения к Разведке, что были ни капли не беспочвенными, приведут к краху человечества в стенах изнутри, от Короля. Эрена просто съедят, Эрвина казнят. У Имир есть шанс спасти Кристу, но жизнь в бегах никому не пожелаешь. Они вдвоем не смогут все изменить, даже если о ее наследной крови узнают люди. Я вытерла руками лицо, присаживаясь на край. Сейчас бы выйти и подышать свежим воздухом, но пугать людей своим видом очень не хотелось. Откинувшись на стену, прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Но пока что Смита только отстраняют, а Эрен еще может оказаться на свободе. Все еще может наладиться, Эрвин всегда находил выход, а сейчас у него куда больше исходных, чем могло быть. Даже с учетом всех подозрений, что лежат на Разведке, у нас есть шанс. Мне просто надо делать то, что я могу сделать. Быть может, даже эта неведомая сила Аккерманов у меня все-таки есть, помогает мне, насколько это возможно? Да нет, я вообще не представляю, что в Тросте со мной было. Стало смешно от своих попыток представить будущее. Настоящая Микаса была куда сильнее меня. Я не смогла дотянуться до ее высот, а теперь пропало и мое последнее преимущество перед этой жизнью — я все позабыла, и не могу ничем помочь никому, даже себе. За окном виднелся силуэт полицейского. Сама не поняла, как засмеялась. Прижав руки к лицу, я ощутила, что снова плачу. Воздух вокруг будто снова стал спертым, дышать стало сложно, и я попыталась вдохнуть глубже, но это словно не помогло. Что случилось?! Я обхватила руками горло, пытаясь втянуть воздух, но он как будто не заходил в мои легкие, и горло начало драть от слез, что потекли с новой силой. Я громко всхлипнула, опуская взгляд на колени, но вздох не удавался, и я отпустила руки от шеи, вцепившись в край кровати, пытаясь вдохнуть побольше воздуха. Мои хрипы оглушали меня же, и я почувствовала, как страх накрывает меня с головой. Я задыхаюсь?! Что?!.. Я подняла глаза на окно — полицейского уже не было, — попыталась сползти с кровати и подойти ближе к окну и раскрыть его, но руки не слушались, и пальцы цеплялись за все, что только можно. От слез перед глазами все уже плыло, но окно наконец поддалось, и я распахнула его настежь. Меня обдало вечерней прохладой. Прижав ладони ко рту, я начала в них дышать, ощущая, что наконец спасена. Колени не удержали меня, и я упала на пол, уперевшись руками в доски. Я словно заново посмотрела на них — они были такими старыми и дряхлыми, что слои то ли краски, то ли лака уже не скрывали это несовершенство. Я ногтями проехалась по одной из них, ощущая каждую выбоину. Ужасно. Я подняла глаза на отвратительно белые стены, покрытые известкой. Я словно в сумасшедшем доме, сижу в этой комнате, но не потому что заперта, а потому что сама заперла себя здесь. Как глупо! Мне просто некуда выйти, я там лишняя, я в этом мире лишняя на все сто процентов! Поднявшись, я побрела к своей кровати, с которой теперь свисало одеяло, и сдернула его, кидая на пол, за ним полетела и подушка и часть простыни, так что я помогла им оказаться на полу. Вывернув матрас из каркаса, я ударила кулаками о него, падая на место удара лбом. Черт бы побрал это все, я не могу это больше выносить! Почему столько проблем на мою дурную голову?! Не было человека покрепче? За что это все со мной?! Я схожу с ума, я ведь уже схожу с ума! Кто-то потянул меня за руку, и я не поняла, что вообще происходит. Из тела будто высосали все силы, я только и смогла, что упасть на чье-то тощее тело, увлеченная руками. Саша обнимала меня и что-то пыталась мне сказать, но я как будто перестала слышать, и только жалобность ее голоса различалась в этом безумии. Я обернулась, пытаясь разглядеть ее лицо, но то ли веки отяжелели от слез, то ли я начала слепнуть — ничего не разглядела. Я упала на ее плечо и начала плакать.

***

Наутро разлепить веки удалось не сразу. Видать, мои "особенные" глаза от слез становятся такими узкими, что разглядеть что-то после истерики не получится. Вот еще одна причина прекратить всякие попытки себя пожалеть. Мне было страшно, что это снова повторится, и я старалась не вспоминать о вчерашнем. Саша не стала вмешиваться, и я была ей благодарна за это. Весь день я слонялась по территории корпуса. В какой-то момент мне даже удалось обнаружить своих надсмотрщиков, сменивших друг друга. Я пялилась на них совершенно бесстыдно — они явно бесились, только я уже не понимала, почему так. Каким-то неведомым образом мне хватило пять дней, чтобы довести их до ручки, а ведь мне даже не известна причина моего успеха. Блуждания в тренировочном лесу явно выбешивали полицейских, и я решила, что мой план слоняться до самой церемонии — лучший. Пускай страдают вместе со мной. Спустя полтора часа я обнаружила Имир, которая лежала на ветке вековой осины, вероятно, размышляя о своем, и что-то внутри утвердилось, что порыв пойти в лес был во всех смыслах жизненно важным. — Ты чего тут околачиваешься? Имир поднялась на локте, глядя на меня вопросительно. — Пытаюсь не мешаться, — ответила я как есть, — И заодно выгуливаю своих надсмотрщиков. Я указала рукой на полицейского, что тащился за мной. Имир улыбнулась. — Похоже, он не очень рад такому повороту судьбы. — Не сомневаюсь, — вздохнула я. — Это из-за Йегера? — В основном — да, — ну раз уж Имир захотела из каких-то побуждений поинтересоваться, я решила, что будет честно рассказать несколько подробностей, — я не так давно попадалась полицейскому на крамольных вещах, и теперь за мной будут присматривать, чтобы поймать на горячем, получить доказательства и отдать под суд. Это сдвинет дело Разведки, вот и ходят кругами. — Когда ты успела связаться с разведкой? Или это Эрен связаться успел? — Да еще после прорыва Марии. Отец Эрена оставил нам несколько книг, и мы помогали и будем помогать в их поисках. Удивительно, но я даже не обманула. — А что за книги? Полицейский даже не подозревал, какую крамолу я сейчас выдам, и только пялился на солнышко, что проглядывало из-за крон. — Доктор Йегер был из-за стен. Он как-то сумел прийти к нам оттуда... — Как его не съели? — оборвала меня Имир, — Обманываешь! — Да нет. Он знал побольше нас всех, и он подозревал, что людям в стенах грозит опасность. — И где же отец Эрена сейчас? — Пропал после прорыва Марии. Имир посмотрела на меня с удивлением, замерла, но только на мгновение, чтобы усмехнуться и слезть с дерева. — Ни за что бы не подумала, что у Йегера помимо криков есть какая-то реальная причина так рваться на корм титанам. Я села, оперевшись о ствол дерева. — Все не так просто. Я бы на твоем месте посторонилась некоторых людей в нашем корпусе, если хочешь остаться живой. Не один Эрен здесь с сюрпризами. — И какой же сюрприз скрываешь ты? Я рассмеялась не то искренне, не то нервно. — Если я расскажу, ты мне не поверишь. Имир тоже посмеялась, но глаза ее не улыбались, а пугающе сузились, когда она закончила. — Сомневаюсь, что ты сможешь меня удивить. — Я знаю будущее, и уже успела его частично поменять. Имир замерла, все так же смотря на меня с усмешкой. — И что случится со мной? Это был тот вопрос, на который я не могу ответить. Но в моей памяти сохранилось самое главное — Имир решит спасти чью-то жизнь, и добровольно пойдет на верную смерть. Я отчетливо помню, как рассказывала это Смиту. — Ты решишь кого-то спасти ценой своей жизни, и это будет не Криста. Имир была готова поднять меня на смех, но что-то не давало ей это сделать. — Я же говорила, что ты не поверишь мне. Да и к тому же я умудрилась позабыть все, что знала о нашем будущем, в моей голове остались одни обрывки. Если хочешь конкретики — поговори с Эрвином Смитом, я рассказала ему все в деталях. Вечером будет возможность с ним пообщаться. Имир ничего не сказала, только ошарашенно смотрела мне вслед. Кажется, мои слова смогли что-то ей сказать. Это осознание дало мне сил, и я пошла навестить Армина, которому предписали отсыпаться после болезни. Когда я пришла, Армин успешно выполнял предписание — я усмехнулась этой своей мысли. В ночь распределения следовало начать паковать свои вещи, и Армин очень хотел как можно скорее вернуться в замок Разведки, так что я решила ему помочь. Я тоже хотела поскорее прибыть на место — у Эрвина оставался небольшой срок. Пока у командора Смита осталось время, мы должны оказаться под рукой, чтобы помочь ему справиться с бедами, что свалились на его голову по моей вине. Даже если я не могу особенно помочь, я должна приложить все усилия. "Смог бы". Увидев это, я замерла, позабыв о том, что делала и о чем думала. Записка? В вещах Армина было несколько записок, и я краем глаза выцепила именно эту. Смутившись от того, что полезла во что-то личное, я бросила свое дело и решила все-таки разбудить Армина. Дело уже шло к вечеру, и мое действие не было столь жестоким — ему нужно было время на сборы.

***

Мы стояли на плацу, на помосте пылали факела. Эрвин должен был выйти с минуты на минуту и произнести речь. У меня не было вариантов, и вопрос уже не касался решимости, но мне не хватило ее, чтобы встать в последние ряды и наблюдать, как все уходят. Уверена, если Имир и Криста все же уйдут, я не удержусь от эмоций. Не поможет и то, что за эту неделю я успела перегореть от своих невыносимых мыслей. Я просто сойду с ума. Стоило Командору выйти на сцену, как он тут же наткнулся взглядом на меня. Его лицо было очень уставшим, дел ему хватало и без сопливых. Но мне показалось, что он все-таки был рад видеть меня впереди. Командор оглядел кадетов и выдал свою речь о беспросветном будущем и реалиях бытия разведчиков. Все, кто находился на плацу, успели получить свою порцию первобытного ужаса в Тросте, никто не питал иллюзий о собственных силах. Впрочем, быть может, я питала. Армин, что стоял рядом, кажется, окаменел от всех эмоций, что навалились на него после проникновенной речи. Мы услышали шаги, и я осознала, что кадеты стали покидать плац сквозь строй. Я смотрела в глаза Эрвина Смита, решимость которого не убавляло ни скорое отстранение, ни настрой кадетов. Его воли хватило бы на нас всех. Шаги затихли. Я обернулась назад, чувствуя, что сердце ушло в пятки. Имир глядела на меня с осуждением. Она смотрела в мои опухшие глаза так, словно я уже обрекла ее на верную гибель. Кристы в толпе я не разглядела. Скорее всего, так оно и было. Имир ушла с плаца. — Я приветствую вас в Разведотряде, — раздалось громом над нашими головами, — Я восхищаюсь вашим мужеством и готовностью пожертвовать собой. Меня бросило в пот. Ответный возглас кадетов, что остались на плацу, был похож на отчаяние. Все мы знаем, что до конца доживут единицы, и как же я надеюсь, что окажусь среди них. Стоило Смиту зайти за сцену, как я расслышала голос Эрена. В паре метров от нас слышались всхлипы Саши, Жан ругался то ли на себя, то ли на Марко, предавшего их мечту. Я глянула на Армина, чье лицо оказалось как никогда спокойным, и не нашлась, что сказать. Мы смотрели безмолвно друг на друга, понимая, что другого варианта и не существовало для нас. И, похоже, не существовало другого пути и для ребят, что начали осознавать свое решение. Высшие силы не определяли нам другого пути. Я отвернулась, натыкаясь на расплакавшуюся Браус, и осознала, что все уже решено для каждого из нас. В пару шагов я оказалась рядом с ней и обняла так крепко, как могла, слыша, что всхлипы только усилились от той горы эмоций, что испытывала сейчас Саша. Она скоро затихла и вытерла все свои слезы рукавами рубашки — своей и моей. — Пойдем поговорим с Эреном, — предложила она, — Хочу верить, что у него действительно хватит сил справиться со всем этим... Я оглянулась — Армин ушел куда-то, но за сценой все еще были голоса, и я узнавала их хорошо. Значит пойдем, и поговорим. В конце концов, это может вселить надежду в Сашу? Но как только мы зашли за сцену, обнаружили Имир, что с каменным лицом уходила оттуда. Я глянула ей вслед, понимая, что Эрвин Смит только что здорово напугал ее. — Ты как раз вовремя, Аккерман, — кивнул мне Смит, отвлекая в сторону, — Я обнаружил любопытное стечение обстоятельств, и это будет нам на руку. Готовьтесь к отъезду в Гермину, к родственникам Арлерта.