Акрос

      Зейн открыл глаза и, увидев рядом Кая, нежно улыбнулся. Не удержался и, положив руку на щеку, легонько поцеловал. Парень что-то под нос пробубнил и обнял Громова. Вор улыбнулся еще шире. Он пытался уснуть, но сон почему-то не шел, и после того как поглазел на любимого, мужчина аккуратно выбрался из его объятий, тихонечко натянул штаны, взял сигареты и вышел на улицу.       Было темно, единственный источник света находился на небе в виде двух естественных спутников планеты, отражающих свет от красного карлика. Но две луны светили достаточно ярко, чтобы окружение отбрасывало тени.       Громов подошел к краю обрыва и уселся, поджав одну ногу под себя, а другую спустив с утеса. Вытащив из пачки сигаретку, запихал ее в рот, но пока не прикуривал, а просто смотрел вдаль, обдумывая, стоит ли курить.       Около горизонта яркими точками были видны огни города. Там был шум, гам, суета, а тут тишина и покой.       Хорошо…       Вор вновь улыбнулся и, глубоко вдохнув, все же прикурил и с наслаждением затянулся. Едкий дым наполнил легкие, и, прикрыв глаза, Зейн выдохнул его через нос и сквозь зубы.       — Я все-таки плохо на тебя влияю, — раздался из-за спины немного заспанный голос.       Кай, разбуженный поцелуем, не дождался возвращения своего возлюбленного и отправился на поиски, потрудившись только натянуть длинную майку. Он уселся на колени за спиной у Зейна, обнял и положил голову ему на плечо.       — Что-то случилось?       — Ничего, — еще раз затянувшись и выпустив дым, Зейн повернул голову и поцеловал парня в щеку, — просто не спится. — Он вновь посмотрел на горизонт: — И это не ты плохо на меня влияешь, — хихикнул Громов, вновь вдохнув, — я ведь раньше курил… Просто бросить пришлось, но изредка я позволяю себе отравиться.       — Я не возражаю, на самом деле. Посидеть и покурить вместе для меня дорогого стоит… И я позабочусь о том, чтобы это тебе не вредило, — синтет потерся виском о щеку, — Расскажешь, почему бросил?       — Ну… мне же сердце меняли, — ответил вор, обхватив свободной рукой руки Кая и ненадолго замочал, — Знаешь… раньше, когда был с Тэссилом, он меня постоянно доставал, чтобы курить бросил, а я его посылал. Это было единственным, в чем я его посылал. Я тогда мог по две пачки за день выкурить, а ему это очень не нравилось. — Громов, затянувшись, грустно засмеялся, — Но своего он умеет добиваться… — вор замолчал, глубоко затянувшись и подняв вверх голову, выдохнул. — Мне по идее и пить нельзя, но эту пагубную привычку я побороть не смог… Как меня Дорк из-за этого ругал, ты не представляешь…       — Тэссил тебя по-своему любил, хотя это его, конечно, не оправдывает вот вообще ни разу…       Кай переместился, прижавшись сбоку, уютно устроившись у Громова под рукой, длинные серебристые волосы щекотали под скулой у Зейна. Синтет взял сигарету и тоже закурил.       — Меня научил курить Арчи. Как-то раз после испытаний… Я вылетел и ждал, пока остальные закончат полосу… Он тоже вылетел. Мы просто сидели рядом и курили. И говорить ничего не надо было. Я в такие моменты чувствовал его лучше, чем собственный кластер.       — Ну, учитывая, что пытался с тобой сделать твой собственный кластер, неудивительно, что чувствовал лучше, — Зейн, не замечая, автоматически положил руку на голову и стал массировать ее кончиками пальцев. — Арчи забавный. Он мне нравится… Я курить начал, когда устроился в мастерскую, и парни научили.       — Я, кстати, думал об этом… — Серый глубоко затянулся и медленно выпустил дым вместе со словами, — Даже уже не раз… Я тогда защищался, пытался до последнего их отговорить, но при этом у меня не было какого-то блока, что ли… А с тобой… Я не смогу на тебя руку поднять, даже в постели бывает сложно иногда, ну, пока самого не понесет, конечно.       Он тихо хихикнул и прикрыл глаза, наслаждаясь пропитывающим живым теплом любимого человека, его ласковыми прикосновениями, запахом, ощущением того, что они вместе на все обозримое будущее.       — Потому что ваши чвуанци насильно вас распределяли, и как таковой связи по сути и не было, — хмыкнул Громов, взяв в рот сигарету, и взъерошил волосы освободившейся рукой, так как другую убирать с головы любимого не собирался. — Хотя не мне об этом судить, конечно, что я могу понимать…       — Нас распределяли по физиологическим потребностям, из двенадцати трахаться хотели только трое, — Кай поднял на него взгляд, изучающе глядя на расслабленное задумчивое лицо, кажется, даже извечный прищур пропал. — Все ты понимаешь. Даже получше многих… Что бы ты не говорил про себя, но ты тонко чувствуешь многие вещи, в какой-то мере это часть твоего ну… — он запнулся, подбирая слово, — выбора занятия по жизни? Не знаю, как сказать… Но так или иначе, будь ты эмпатически тупеньким, не мог бы проворачивать все свои приколы настолько успешно.       — Отвратительная черта, если честно, — скривился Громов, — Будь я эмпатически тупеньким, жить было бы проще и спокойнее, — вор посмотрел на парня. — А физиологические потребности вовсе не означают, что вы эмоционально совместимы, и неужели ваши тугодумы этого не понимали? Так что в том, что произошло, полностью их вина и некомпетентность. Хотя тебе от этого врядли легче.       — Мы были такие первые, у предыдущего поколения личностных качеств не было, они как болванчики, так что тут такое… — Кай снова глубоко затянулся. — Первая серия — это пиздец, поверь на слово.       — И это их не оправдывает вот вообще ни разу… — хихикнул Громов, повторив фразу за синтетом. — Они же видели, что вы другие, с другими качествами. Просто сами были ша би, раз не рассматривали новые полученные данные. Это знаешь… Если люди с похожими генетическими данными, вовсе не означает, что они одинаковые, и надо принимать это в расчет. Например, одному скажешь: «Если жарко, давай помогу тебе раздеться», то он, улыбнувшись, примет помощь, а другой может и в зуб дать. — Вор вновь затянулся. — И дай угадаю, тех, кто вот это все не учел, даже не уволили, а просто погрозили пальчиком и сказали «ай-яй-яй»?       — Ну да, он по нам какую-то работу написал даже… Глава лаборатории на моей памяти не менялся, — Серый высадил сигарету и щелчком отправил ее вниз, алый маленький метеор канул во тьму, оставив шлейф из быстро гаснущих искорок.       Он снова завозился, подтянул майку, чтобы не сидеть голой задницей на земле, короткая шерстка совершенно не защищала от холодка, а потом и вовсе улегся головой Зейну на бедро. Он некоторое время просто молча любовался лицом Громова на фоне темного неба и поглаживал его грудь ладонью.       — Расскажи мне, что это значит для тебя, — он провел вдоль шрама.       Громов молча смотрел вперед, продолжая держать в руке сигарету, очнувшись, только когда она обожгла пальцы и сама выпала вниз с обрыва. Посмотрел на Кая и закурил новую.       — Что это значит для меня? — Зейн сглотнул ком в горле. — Для меня это значит то, что плевать они на вас всех хотели с большого каньона. Им только нужно, чтобы вы приносили доход, а что при этом происходит с каждым из вас, их совершенно не интересует. Не интересует ровно до тех пор, пока кто-то не сдохнет. И то не потому, что обеспокоились мертвецом, а из-за того, что они лишились части прибыли. Такое вообще свойственно людям… Пока кто-то не сдохнет, будут на все свой тити ложить. — Громов замолчал, затянувшись и выпустив дым, сморщился: — Я не хочу, чтобы ты туда возвращался… ни через шестьдесят лет, ни через сто, никогда.       — Вообще я спрашивал про шрам, но раз уж ты сказал, то… Я не думаю, что переживу тебя надолго, — Кай виновато нахмурился и посмотрел в сторону, — Я не представляю рядом с собой никого вот так. Чтобы по-настоящему, а не как лекарство от одиночества, как это было с Эриком…       Он замялся, кусая губы. Кай думал об этом уже не раз, просто старался держать в себе. При мысли о том, что Зейн исчезнет навсегда, им овладевал безотчетный ужас, и каждый раз он мог успокоить себя только тем, что вполне понимает, что именно синтет не в состоянии пережить, и как это с собой сделать.       — Ты переживешь, — утвердительно проговорил вор, посмотрев влюбленным взглядом на Кая, — И я понимаю, что когда меня не станет, то тебе будет больно. Скорее всего, больно как никогда, больнее, чем все пережитое тобой ранее, но ты пройдешь через это. Пройдешь через всю пучину отчаяния, безысходности, огромного желания покончить с собой, — Зейн посмотрел на Кая и поводил большим пальцем по щеке. — Не очень похоже на то, чтобы я тебя пытался переубедить, да? — хихикнул вор и, не удержавшись, наклонился и поцеловал парня в губы, и вновь затянулся. — Но я не хочу приукрашивать и говорить что-то типа «да все будет хорошо», «ничего страшного». Потому что это не так… Не будет хорошо, и будет очень страшно, но ты пройдешь через это. Потому что это часть жизни… Часть настоящей жизни со всеми ее плюсами и минусами… И, возможно, сейчас ты в это не поверишь, но со временем тебе станет легче. Станет на столько, что ты вновь полюбишь, — вор грустно улыбнулся. — И не смотри на меня так. Я знаю, что полюбишь. Не сможешь не полюбить. У тебя очень добрая и жаждущая любви душа. Она найдет того, кто ей будет дорог… даже сильнее меня, — вор вновь поцеловал парня и, затянувшись, выпустил дымок, покачав головой. — И ты позволишь ей любить. Я всего лишь недолгая остановка, но путь у тебя очень долгий, и я хочу, чтобы ты на этом пути встретил того, с кем пройдешь его вместе. Это и значит жить…       Пока Громов говорил, Двенадцатый смотрел на него не отрываясь, как загипнотизированный, а серые глаза наполнялись слезами, он вцепился мужчине в руку и зашмыгал носом.       — А если я не хочу? Если я просто не хочу без тебя? Я вообще не представляю, как это будет, любовь моя, ты мой личный смысл… Я не смогу…       Зейн грустно улыбнулся, подтянув руку Кая к себе, и поцеловал.       — Малыш, — вор сглотнул ком в горле, закусив губу, — вообще судьба у нас не спрашивает, чего мы хотим. Знаю… Та еще бичи, — хохотнул вор, прижав ладонь парня к своему сердцу. — Но это не значит, что стоит свернуть с тропы и лишить себя всего, что она может дать… И я не хочу стать тем, из-за кого ты этого лишишься, — Зейн вновь поцеловал руку, — поэтому пока ты не найдешь то, ради чего стоит жить, я буду тем, кто запретит тебе с собой что-либо делать, и если мое желание правда для тебя что-то значит, то ты будешь жить… А когда найдешь того, ради кого сам захочешь жить — отпустишь. — Громов глубоко затянулся, опустив руку на грудь парня. — Только не смей меня закапывать, — покосился Зейн, прищуренно улыбаясь, — Как представлю, что гнить буду, плохо становится… Лучше сожги меня в движке… Это будет идеальное завершение моего пути.       — Ладно…       Кай прикусил предательски задрожавшую нижнюю губу. Он повернулся и спрятал лицо, уткнувшись Зейну в живот, тонкие руки обхватили мужчину за пояс, и морф попросту расплакался. Все его страхи сейчас превратились в более чем реальное будущее, которое выглянуло из-за горизонта, и он не смог справиться с эмоциями.       Громов выбросил сигарету и, наклонившись, обнял парня и стал целовать в голову.       — Прости меня, — сердце бешено застучало, и дыхание стало тяжелее, — возможно, для тебя было бы лучше меня вообще не встретить, или чтобы я все же настоял и прогнал тебя, но теперь… Я слишком эгоистичен и сам больше тебя не отпущу… Прости за это…       Кай поднялся и опрокинул возлюбленного на спину, уперевшись руками в плечи, на заплаканном лице была совершеннейшая решимость, глаза по-звериному блестнули в темноте.       — Не смей передо мной за это извиняться! Ты лучшее, что происходило со мной! — синтет глухо сглотнул и задышал ртом. — Я люблю тебя! Не смей за это извиняться! Никогда меня не отпускай! Слышишь? Не отпускай!       Громов положил ладонь на щеку любимого и грустно улыбнулся.       — Можешь даже не мечтать об этом. Ни за что не отпущу, — вор притянул к себе парня и впился в губы.       Кай ответил на поцелуй и прижался, все еще немного вздрагивая от нечаянной эмоциональной вспышки. А ведь был такой приятный вечер и такая спокойная ночь… Откуда это все успело всплыть? Но… с другой стороны, отчего-то стало легче, как будто появилась уверенность, что возлюбленный никуда не уйдет, что будет держать за руку и убережет, как будто…       В сознании мелькнули черные тени марсианских призраков и тут же исчезли.       Все потом, сейчас он тут. Живой, настоящий, трепещущий, такой любимый. Кай оторвался от губ и прижался ухом к груди, слушая, чувствуя под щекой, как колотится сердце.       Зейн крепко обнял любимого, сильно прижимая к себе.       — Мое счастье, мой свет… — вор прикрыл глаза, улыбаясь, — моя душа. Люблю тебя, мой самый живой и настоящий метаморф.       Кай тихо крякнул, сдавленный слишком сильным объятием, и не удержался от смешка. С каждой секундой его все больше отпускало, и он просто наслаждался моментом, стоически игнорируя ветерок, задувавший в интересные места, не прикрытые ничем.       — Мне кажется, длительное пребывание в уединении делает нас персонажами слезливого романа, — он все еще шмыгал носом, но уже улыбался, — Вылезают какие-то старые травмы, от которых обычно выходит отгородиться, начинается сентиментальность, признания, мысли всякие… Как думаешь?       — Вуан дан ти слезливого, — хохотнул Зейн, опустив руки на бедра Кая, проведя ими вверх-вниз. — Но я рад, что мы поговорили.       — Это было полезно… Блин… Ты понимаешь, что вот сейчас ты даже не сомневаешься, что мы проведем вместе вот столько времени, что уже загадал будущее? — он сел верхом и зачесал волосы назад пальцами. — Черт… Я уже пробыл с тобой дольше, чем бывал в сознании без перерывов до момента ссылки.       — Ты заслужил жить, — вор приподнялся на локтях, посмотрел на парня, — Не существовать и выполнять чужие приказы, а жить… — он хмыкнул, отведя взгляд. — Жаль, я не могу тебя вытащить из этой организации. Надеюсь, в будущем ты найдешь того, кто поможет тебя вытащить, — вор засмеялся и положил ладонь на щеку. — Хотел бы я увидеть тебя свободным и счастливым…       — Я уже свободный и счастливый, Красавчик, здесь и сейчас, — Кай поерзал на нем обнаженной задницей, майка на нем была не намного длиннее, чем халатик, в который Зейн не так давно вырядился. Однако тому, что Серый порой пренебрегает тем, чтобы одеться полностью, Громов только потакал. — В будущем этим всем будет заниматься будущий я. Я нынешний здесь и сейчас, — он широко улыбнулся.       — Не свободный, — сглотнул Зейн, взгляд так и стал невольно пытаться залезть под майку, и в районе паха набухло. Он собрал остатки воли и перенаправил взгляд выше, посмотрев в глаза: — Но, надеюсь, что счастливый. И не надо так говорить, будто тебя не касается будущее. Чтобы будущий ты мог разрешить будущие проблемы, нынешний ты должен подготовить его.       — Намного более свободный, чем мог себе представить, и хватит об этом, — отрезал синтет. — Ты мое счастье, и я намерен наслаждаться ситуацией столько, сколько смогу, а остальное придет. Мы в любом случае не осядем где-нибудь и не превратимся в толстых и туповатых фермеров.       — Фермер из меня такой себе… — хохотнул Громов, сглотнув. В сердце еще сильнее поселилась тревога за будущее Малыша. Он понимал, что парень просто молодой, и его такое не интересует, но… Они ведь вернут его. В этом он не сомневался. Ни одна компания не отпустит просто так того, в кого вбухала кучу бабла. И что тогда с ним сделают, каким пыткам подвергнут. Сердце заболело… Но вор всегда был хорошим актером, поэтому внешне он тревогу не показал и внутри себя закрыл свои опасения «в ящик». Только, усевшись на задницу, крепко обнял Кая, пряча лицо в его грудь, прошептав: — Какой же ты еще молодой и несмышленый…       — Малыш я или где? — Кай хихикнул и обнял его руками за шею, положив подбородок на макушку. — Хотя пожить на планете подольше было бы интересно, только не в городе, а где-нибудь как тут, в тайном местечке.       Он задрал голову, глядя на звезды, и немного отклонился назад, близость обрыва его не пугала.       — А чего ты хотел бы?       — Это не тайное местечко, — не отпуская, проговорил Зейн. — Это охотничья стоянка. Она общественная. Просто сейчас не сезон. На этой планете таких полно. Если бы лечение задержалось, я собирался к другому домику метнуться, чтобы внимания не привлекать, — он сглотнул, глубоко вдохнув, поцеловал Кая в грудь и посмотрел тому в глаза: — Я бы хотел, чтобы ты продумывал свои ходы и оценивал ситуацию. Чтобы у тебя заранее были пути отступления и способы это сделать… — Громов отвел взгляд, посмотрев вдаль. Понимая, что следующие слова не относятся к нему: — И тот, кто прикроет твою спину и подставит плечо… — глубоко вдохнув, вновь посмотрел в глаза парню, с прищуром улыбаясь: — И знаешь, я ведь неплохая возможность подготовить какие-то нычки в проколах, которые бы помогли тебе в будущем. Подумай об этом…       — Я отказываюсь воспринимать тебя просто как возможность обеспечить свое будущее, — мужчину встретили широко распахнутые глаза, в которых читались боль и испуг на грани паники.       Кай сжал зубы и напрягся, теперь он жалел, что вообще поднял эту тему. То, что Зейн говорил, может и имело смысл, но он уже сейчас говорил так, как будто ему скоро умирать и надо готовить завещание. Серый просто не мог это принять, все внутри протестовало. Особенно против этого «тот, кто», потому что было ясно, что Громов говорит о ком-то другом, а морф вообще не верил, что этот кто-то вообще родится на свет.       Сейчас у него был Зейн — его сила и опора, его жизнь, его смысл. Он знал это и все равно говорил такие вещи.       — Ты мой кластер, — Кай с трудом держался. — Я не против, если мы обустроим для нас несколько особых мест или что-то вроде того, но я отказываюсь планировать, что делать после… Прошу тебя, перестань.       Громов закусил нижнюю губу, зажмурив глаза. Ему тоже было неприятно обсуждать эту тему. Он не хотел представлять никого рядом с Каем и, черт возьми, уже ревновал к любому, кто будет касаться его малыша, особенно того, кто сможет проникнуть к нему в душу. Но он, наверно, был слишком взрослым и слишком трезво оценивал ситуацию… И он хотел для любимого счастья, даже пусть это будет не он…       — Хорошо, не буду, — сглотнув, проговорил Зейн и открыл глаза. Он нежно улыбнулся парню. — Обещаю больше не упоминать про это.       — Я твой, — синетет дрожал испуганной птичкой, — и я не бессмертный, что бы ты там себе не придумал. Но я спорить готов, что себе планов на такой вариант развития событий ты не строишь, — он сощурился, пристально глядя на возлюбленного.       Хотелось убежать и забиться в уголок, спрятав голову в руки, как он это делал раньше, но сейчас его удерживало… Он сам не понимал, почему не может заставить себя сдвинуться с места.       — Да, не строю, — признался Зейн, притянув голову Кая и поцеловав, — но я могу сказать, что было бы тогда… Я бы также скрывался от властей и дожил свой недолгий срок на какой-нибудь далекой маленькой планетке, где никто не знает Громова Зейна. Мучился, страдал и приходил в отчаяние, вспоминая тебя. И умер бы в полном одиночестве. — Вор хмыкнул: — Но этого не будет. Ты еще совсем молодой, и у тебя невероятная регенерация.       — У меня есть понимание того, что я не в состоянии пережить, — мрачно резюмировал Серый, — но тебе я этого не скажу… Вот ты себя успокаиваешь, а меня заставляешь… — он только покачал головой и взял сигарету.       Настроение качало туда-сюда, и теперь он злился. Но не на Зейна самого, а на его вот эту дурацкую манеру принижать себя и выворачиваться изо всего… Ему не нравилось, что ему тыкают в нос тем, кто он есть, в таком ключе, как сейчас.       Кай слез с рук и уселся рядом, обняв коленки рукой и глядя вперед перед собой, стоически игнорируя то, что от сидения верхом на любовнике у него встал.       — Опять я ни ма наговорил и тебя расстроил… Прости, — грустно хмыкнул Зейн, тоже взяв новую сигарету, — я не успокаиваю себя. Просто стараюсь трезво оценивать обстоятельства, — закурив, глубоко затянулся. — Я правда не буду больше эту тему поднимать.       — Спасибо…       Кай смотрел прямо перед собой, он набирал дым в рот, выталкивал его языком и втягивал носом струящиеся сизые завитки. Синтет пытался уложить бушующий внутри ураган, отголоски которого доносились до Громова, как мелкие дождевые брызги.       — Знаешь, я не отмечаю свои дни рождения, — Громов затянулся и вновь завалился на землю, положив свободную руку на живот. Одна нога по-прежнему свисала с утеса, а другой он уперся в землю, согнув в коленке. Продолжил курить в лежачем положении и посмотрел на Кая: — Но, может, следующий отметим вместе? — вор, закусив губу, посмотрел в небо, хмыкнул, — Правда, его почти год ждать.       — Да… У тебя был недавно? — Кай вскинул брови и повернул к лицо к любимому, — Когда?       Серому вдруг стало стыдно, что он не знает таких вещей о своем человеке, а ведь обычно для людей это важно.       — Пару месяцев назад, — махнул рукой вор, — не бери в голову. Я его правда не праздную и даже не уверен, что мне это нужно. Но хочется какой-то праздник с тобой отметить… а других праздников я даже не знаю, ну, кроме Нового года.       — Какое сегодня число? — Кай тоже улегся и повернулся на бок. Обнимая себя одной рукой, а в другой все еще держа сигарету, он уперся виском в короткую травку, и распущенные волосы разметались вокруг голову.       — Двадцать второе сентября, — проговорил Громов, вновь затянувшись, — Малыш, я никогда не спрашивал. А когда у тебя день рождения?       — У меня день рождения — это очень смазанная дата. Я знаю, какого числа был мой первый день, когда я оказался в своей ячейке, но… был же отбор до этого. А еще я помню образы, которые приходили еще до того, как я впервые открыл глаза, — воспоминание об этом отозвалось фантомной болью в затылке.       Кай затушил окурок и помолчал, глядя на то, как сам трамбовал уголек в землю, и тот выпускал последние дымки.       — А если хочешь общую дату, то я предлагаю пятнадцатое июля.              — Общая дата? — Зейн взял сигарету в зубы, затянулся и выдохнул сизый дым тонкой струйкой, — Что значит общая дата?       — Мы познакомились 15 июля, — Серый смущенно поджал губы, — тот вечер в баре. Я знаю, потому что делал постоянные отчеты, а потом… Потом я просто слишком много гонял в голове те пару недель, чтобы такое забыть. Вот что значит общая дата — что-то, что имеет значение и для тебя, и для меня.       Громов открыл рот и удивленными глазами посмотрел на парня. После чего выбросил окурок и развернулся, облокотился на локти сбоку от Кая.       — Ты самый романтичный из всех, кого я знаю, — глядя в глаза, произнес вор и с жадностью впился в губы.       Синтет обнял его и прижал к себе, отвечая на поцелуй, они перекатились, и на сей раз сверху оказался Зейн.       Серого отпустило, резко и как будто по щелчку, ему стало легче. Что бы там ни было потом, сейчас они были вместе, и это было самое главное, это было то, к чему он так стремился, и вот оно в руках — его ослепительное счастье.       Зейн посмотрел пьяным взглядом на Кая, руками проходясь по телу.       — Забудь о днях рождениях, — он наклонился и поцеловал его в шею, — это единственная дата, которую я по-настоящему хочу праздновать, — прошептал вор на ухо, тут же еще поцеловал.       — Эй-ей, — Серый захихикал, — давай мы от края все-таки отползем, а то я знаю, что сейчас будет, — он уткнулся в шею, шумно вдыхая его запах. Он сейчас даже был рад, что в начальной форме, ведь щеки и уши горели.       Громов будто только очнулся и посмотрел на край утеса, слез с любовника и, отходя от обрыва, скинул с себя брюки, оставшись абсолютно голым.       — Малыш, не заставляй меня ждать, — развернувшись, проговорил вор, протянув руку.       Кай поднялся и стащил с себя майку, он взял Зейна за руку и пошел за ним, всего несколько шагов, и они осели на траву, целуясь и нетерпеливо шаря руками по телам. Поцелуи становились все более горячими и жадными, Кай затащил любовника на себя верхом.       — Я очень постараюсь оклематься побыстрее, чтобы наверстать и компенсировать тебе каждую упущенную ночь, любовь моя, — горячо прошептал он.       — Главное — оклемайся, — улыбнулся Зейн, привстав и облизав ладонь, нащупал член парня, поводил вдоль ствола и направил его в себя. Застонал, насаживаясь: — Мха-а… А с остальным разберемся…       По телу прошла волна боли от резкого проникновения и тут же сменилась волной удовольствия от скольжения члена по эрогенным точкам.       — Ты так обо мне заботишься, — Кай провел языком по шее и поцеловал под ухом, — все будет отлично…       

***

      51355 год. Галактика М66, созвездие Льва, шестая планета Туэр от звезды Денебола, город Денеб.       Вечер, парковая зона, бар «Растаун» с открытой верандой на втором этаже. Народу было не очень много, так как была середина недели. Но все равно больше половины столиков были заняты. За одним из столиков сидели двое. Один — крепкого телосложения мужчина с темными волосами и небольшим шрамом на левой брови. Второй — молодой парень с рыжими волосами. Они уже опустошили одну бутылку и съели большую тарелку с мясными закусками.       Харис нашел Рэми в надежде выйти на след Громова, но, как оказалось, парень не знал, где они находятся. Поэтому Крам собирался сваливать с планеты, но Рэми, видя отчаянный вид нового знакомого, решил узнать, что же произошло, и пригласил выпить. Терять капитану было нечего, и он согласился. За выпивкой они разговорились, где Харис поведал, что его навестила их «общая знакомая», при этом его лицо скривилось - у нее находится компромат на Зейна. После чего эта особа поставила капитана перед выбором: либо он увольняется, либо сдает вора. И разыскивал он его, чтобы обсудить и решить проблему, но найти его никак не получается. Поэтому сейчас он допивает, отправляет заявление на увольнение, которое уже написано, и летит на Хип44б освобождать кабинет.       — Ну… Есть возможность с ним связаться… — ляпнул Рэми раньше, чем подумал. Он доверял своему предчувствию, и оно подсказывало, что Харис хороший человек.       — Ты хочешь сказать, что он оставил координаты для связи? — Крам с сомнением посмотрел на парня. — Это очень на него не похоже.       Он надеялся узнать, где искать, но чтобы Зейн оставил способ связаться? Это было совсем нехарактерно для того вора, которого он знал. Тем более парню, которому едва стукнуло 18.       — А это и не он оставил, — Рэми закусил губу, посмотрев на Крама. — Это его любовник оставил. И не координаты, а маячок для вызова, — парень прикусил губу, какого он вообще это рассказывает…       — Ц-с-с-с… — Харис втянул воздух сквозь зубы.       Этот вариант был не хуже прочих, он мог как найти того, кто покажет, где может обретаться Зейн, но с равным успехом и того, кого бесстыдник обворовал и сбежал, как это бывало много раз до. Но у Крама хотя бы появилась ниточка.       — Ты можешь его вызвать? Это действительно важно, пойми. Я не уверен, что эта особа, даже если я уволюсь, не выполнит своих угроз.       — Да, могу, — Рэми вновь прикусил губу, не зная, что делать, и можно ли верить этому парню… Какой такой компромат может быть на разыскиваемого преступника?.. — Но я не уверен, что могу тебе доверять…       — Что тебе требуется, чтобы быть в этом уверенным? — в лоб спросил мужчина, взяв стакан. Стал крутить его в руке. К угрозам прибегать он не собирался.       Рэми молча глядел на капитана, поджав губы. Внутри все говорило, что ему можно доверять, но вдруг он ошибается…       — Нэ гай, — выпив, и стукнул стаканом о стол. Развернулся и начал шарить по карманам. Найдя маячок, который таскал с собой, незаметно нажал. Повернулся к новому знакомому: — Готово, и если окажешься фу ча, Кай тебя порвет. И это не угроза — это предупреждение.       — Этот Кай, может, уже с Зейном пять раз разбежался, — насмешливо проговорил Харис и обновил им напитки, — предупреждение… Хах. Последний раз его видели с Владом Ортегой, а тут уже следующий.       — Не-е-е… — хохотнул Рэми, взяв свою рюмку и выпив. Хотел сказать, что Влад — это и есть Кай, но тут же прикусил себе язык. Про это он точно не проболтается. — Этот не отпустит. Не зря же он за ним бегал.       — За ним много кто бегал. Я сам его выручал из лап такого преследователя, — Крам покачал головой и вздохнул. — Расскажешь, кто эти Влад и Кай, что из себя представляют?       — Это… — Рэми вновь примолк, погрозив пальчиком, пьяно прищурившись, — много вопросов, офицер. У Зейна спросишь, а я болтать не стану. Могу только сказать, что Кай — пусечка, если не начинает ревновать. А почему тебя это интересует?       — Значит, это один человек, и его второе имя — Кай, я правильно понял? — Харис по-доброму улыбнулся, его забавляло то, как парень пытался отмалчиваться, разбалтывая все больше и больше.       — Ты как узнал? — расширились глаза у парня, и он руками прикрыл себе рот.       — Ну, если Кай ревнив и защищает Зейна, а Влад его не отпустит, то… Либо это один человек, либо их там трое, но в то, что Зейн прибился к парочке, я верю еще меньше, чем в то, что он мог оставить свои контакты богатенькому мальчику с удаленной планеты. И ты же этого Ортегу выручал после нападения на твоего отца, так? — голос стал вкрадчивым. — Я навел некоторые справки.       — Ты не зря работаешь там, где работаешь, майор, — проговорил парень и со стуком ударился лбом о стол и остался лежать так, — Они меня прибьют, что все разболтал. Я очень надеюсь, что ты в самом деле друг…       — Я думаю, что тебе на сегодня хватит, парень, — офицер пощипал переносицу и вздохнул, а затем подозвал официанта и попросил счет и завернуть все, что они не успели уговорить. — С собой.       — Тебя домой, может, подбросить?       — Да… — Рэми поднял голову, — А тебе-то есть где жить? А то я так понял, ты как прилетел, сразу ко мне рванул.       — Нет, не сразу. Я же сказал, что навел справки, — спокойно уточнил мужчина. — Сейчас вызовем такси и пойдем, только скажи, куда тебя подкинуть?

***

      В начале октября Кай и Зейн переместили «Сапсан» на новую стоянку, находящуюся глубоко в лесу. Это была полянка специально для кораблей, рядом с которой стояла такая же небольшая хижина. После перемещения на новую точку и подумав, что Макс, Арчи и Райли беспокоятся, парни отправили небольшое сообщение о том, что Кай поправился.       Синтет в самом деле все лучше и лучше себя чувствовал, и при первой возможности убежал в лес на охоту. После чего бегал охотиться каждый день, приходя обратно с добычей на плече, счастливым и довольным. Ведь наконец он не прикован к постели, и есть где мирволить своим инстинктам. А заодно пополнить запасы еды, которые очень поредели.       И в один теплый вечер, когда Кай только недавно пришел с очередной охоты, на борту раздался сигнал.       Разделку туши Серый производил на улице и заходил на корабль уже с готовым мясом и потрошками, рассоваными по пакетам, причем часть вкусняшек, вроде печени, от которых воротил нос Зейн, он прятал в морозилку к «Вики», а остальное уж на кухонный склад «Сапсана» шло.       Сигнал он услышал, когда поднимался по лесенке — высокий, на грани ультразвука, свист ему был слышен отлично.       — Красавчик, проверь аварийный маяк, — он выкрикнул в воздух, не тратя время, чтобы найти Громова. — Это или Рэми, или Аско.       — Рэми, — донесся до Кая голос Зейна, услышав сигнал, тот тут же подошел к панели управления выяснить, в чем дело. — Щеночек в беду попал? Везунчик… — хохотнул Громов, усевшись в кресло пилота, и завел двигатель. — Тебе с улицы забрать ничего не надо, или я вылетаю?       — Дай мне пять минут! — всполошился Кай, пробежал через холл, сгрузил свою ношу в кают-компании, проверил Хали и вылетел наружу.       Пять минут он потратил, чтобы собрать свои заготовки и сушившиеся под крылом «Сапсана» травки, шугнуть шестилапого внутрь и забрать гамак, который он вывешивал, чтобы валяться ночью и смотреть на звезды.       — Все, готов, — он снова показался на лесенке с охапкой всякой всячины в руках, и сразу за ним со стогом травы в лапах показался и Хали.       Громов поднял «Сапсан» в воздух и направил к городу. Деревья быстро становились маленькими, а город приближался. Не долетая до каменных построек, вор стал подниматься вверх и, зайдя в проксионный туннель, переключился на соответствующий двигатель.       Выйдя, покинул планету и разогнал корабль. Зейн переключился на арстоковый двигатель, направив корабль в темноту космоса.       — До Туэра два месяца пути, а, судя по маяку, Щенок там, — сказал Громов, когда Кай уселся в соседнее кресло, — Прыгаем?       — Эм… прыгаем? — Кай забеспокоился. — Я не уверен… Прыгать внутри прокола — это… Я не знаю, получится ли. Мы можем оказаться на другом конце, еще дальше, намного дальше.       Он помолчал, размышляя.       — Можно попробовать скакнуть туда-сюда, конечно, через ближайший… — он остановился и пощипал переносицу, вздохнув, — Это в любом случае будет быстрее.       — А какой ближайший? — спросил Зейн, подготавливая нейроинтерфейс, и, подумав, добавил: — И если что, я был против к нему лететь…       — Да-да-да, — морф рассмеялся, — ты у нас злой, циничный и меркантильный. Интересно, что там случилось… Возможно, ему таки прилетело за работу про Ульи.       Он открыл навигационную панель и углубился в изучение. Маркировка известных параллельных миров ничего не говорила об их расположении относительно друг друга, но они располагались как многомерные соты, и внутри условных разделяющих их простенков и мог передвигаться Навигатор, каковым оказался Громов благодаря операциям Дорка.       — Этот. — Серый вывел данные. — И, если что, запомни его, я там был, там у меня есть друзья. И лететь всего несколько часов в один конец.       — Несколько часов туда, обратно и небольшой перерыв между ними, — обдумывал Громов, надевая шлем, — За пару дней доберемся… Неплохо. Готов?       — Да, погнали, — Кай пристегнулся и сосредоточился на показателях полета.