Излишества

25.12.2009

— Может, все ж таки еще чайку? — засуетившись, мама приподнялась было из-за стола, чтобы снова вскипятить воды. — Да нет! — поспешно выпалила Катя, — не надо, мамуль, сиди. Я уж пойду скоро. — Уже? Ну как же! Мы ведь ни День Рождения твой не обсудили еще, ни тридцать первое! Как праздновать-то будем? Чего приготовить? Ну, оливьешку там, шубу — это понятно. А на горячее? Я думала курочку запечь с картошкой, ну, как тебе всегда нравилось. — Мам… мамуль, — вздохнула Катя, предчувствуя, от какой череды возражений вскоре придется отбиваться. — Как раз об этом: у меня для вас есть кое-что. Считайте, это мой подарок вам на Новый год. Пусть чуть заранее, но тут иначе никак. В общем, сейчас увидишь. Па-а-а-п! — Вале-е-ра!!! Опять свой телевизор на всю катушку выкрутил — не слышит ни черта! Сейчас! — воскликнула мама, вновь порываясь встать. — Да я сама, сиди. Прежде отец почти не позволял себе вставать из-за стола первым, пока не были убраны посуда и приборы. Бывало помогал с мытьем, бывало просто поддерживал беседу, но просто взять и уйти в комнату, словно обслуживание на этой кухне было в порядке вещей, — такого не случалось практически никогда. До того как Катя съехала. Раньше мама с папой против всех проблем выступали единым фронтом: спорили, сомневались, рассуждали, советовались, но к любым испытаниям подходили с выработанным совместно решением. Теперь же в каждый свой визит сюда она просто не могла не замечать перемен. Все чаще думала о том, что, быть может, все это время сплачивала их именно родительская роль, общая ответственность. Сложив ее со своих плеч, эти двое остались просто соседями. Покинув отчий дом, не забрала ли она с собой что-то важное? Сколь пустой и бесплодной ни была бы эта мысль, избавиться от нее насовсем Кате не удавалось. Ощущать вину за неизбежный и естественный процесс взросления — смешно и наивно, не чувствовать вовсе ничего, глядя на холодность между родителями — пожалуй, невозможно. — Папа… Па-а-ап! — телевизор и вправду был включен едва ли не на полную громкость. — А?! — от неожиданности отец едва не подпрыгнул на своем любимом затертом кресле. — Чего, уходишь уже? — Да нет… Пока еще нет. Пошли на кухню, я вам с мамой кое-что показать хочу. — А здесь-то чем плохо? — Пап, пожалуйста, — устало вздохнула Катя, склонив голову к плечу. — Ладно. Хоть показать, а не рассказать, — проворчал он себе под нос, неспешно поднимаясь. — А то мне этих задушевных кухонных бесед еще с прошлого раза, знаешь ли, с лихвой… О том, как отец хватался за сердце, стоило ей немногим больше года назад завести разговор о принятом решении развестись с Андреем, она сама, пожалуй, тоже забудет еще не скоро. — Могу тебя заверить, такого рода новостей в обозримой перспективе не предвидится. Ответом ей было лишь неловкое и, судя по всему, неуверенное покашливание. — Ну где вы там ходите? Садитесь, пока не остыл совсем! — в ее отсутствие мама, не усидев на месте, все же принялась разливать по кружкам новую порцию свежезаваренного чая. — Так… — потянулась Катя к оставленной у стены сумке, дождавшись, пока все наконец усядутся за стол. — Вы у меня давным-давно никуда не ездили, кроме дачи, а отдыхом пребывание там уж точно не назовешь. Вот я и подумала, что от небольшой зимней сказки дней на десять вы не откажетесь. Выудив увесистую папку, она принялась раскладывать на столе текстовые распечатки и цветастые буклеты. Информацию на экране монитора родители до сих пор воспринимали с недоверием, а значит надо было показать товар лицом. — Сначала Питер! Не знала наверняка, что именно вам было бы интереснее всего увидеть, поэтому заранее договорилась с одним местным экскурсоводом. На два дня его время полностью в вашем распоряжении. Он же встретит вас на вокзале, а затем проводит. Как определитесь с тем, что именно хотели бы посетить, можете передать через меня, либо созвониться с ним напрямую — вот номер, записан тут, внизу. В оставшиеся три дня будет возможность погулять: гостиница почти в самом центре, так что до многих исторических мест можно будет дойти пешком. Потом Карелия: несколько дней в Сортавале, оттуда можно и в Рускеалу, и на Валаам, если захотите и будет не в тягость. Опять же, не хотела заранее составлять вам плотное расписание, все же это отдых, а не марафонский забег. Поэтому вот телефон местной девушки-гида, я с ней предварительно все обговорила, она на своей машине и встретит вас, и дальше везде сопроводит. В общем… здесь все есть, вы почитайте, подумайте, что вам интересно. В повисшей паузе громче всего звучало дребезжание старого холодильника. — Ч-что думаете? — она, конечно, подозревала, что родителей такой сюрприз может слегка огорошить, но сейчас молчание уж слишком затянулось. — Катюш, я не понимаю… Мы вдвоем на праздники, без тебя… Нет, все очень красиво, просто замечательно, но… Когда, ты говоришь, отъезд? — как-то потерянно пролепетала мама, еще раз окидывая взглядом все разложенные на столе бумаги. — Двадцать девятого, — понуро проговорила Катя. — Знаю, надо было рассказать раньше. Но я подумала, что тогда у вас будет больше времени на сомнения. — Да как же двадцать девятого-то? А День Рождения? Я думала, посидим все вместе. А Новый год? Как же так, Катюш? Может, с нами бы поехала? — Я не могу, мамуль. Мы работаем до победного, и в праздники придется выйти пару раз, — неприкрытая бессовестная ложь сорвалась с языка так свободно, что на мгновение аж самой стало страшно, — да и забронировано все уже, вряд ли у меня получилось бы еще одно место везде поймать. А с Днем Рождения с утра двадцать девятого меня на словах и поздравите. Я как раз отпросилась на полдня, чтобы на вокзал вас проводить. — Я понял, мать! — отозвался папа, за все это время не проронивший ни слова. — Сбагрить нас решила. Конечно! Чего с нами, стариками-то плесенью покрываться, скучно поди… — Валер, ну ты что говоришь-то! Ребенок хотел нам сюрприз сделать! Да, может, перестаралась чуть-чуть: куда мы, развалины старые, поедем… Катюш, спасибо тебе, правда спасибо! Так продумала все, организовала! — Ребенок все прекрасно понимает давным-давно! Решила она, с работы отпросилась! А мы что? Может, у нас у самих планы были, так ведь не поинтересовалась даже! — Да что ты… Планы! В телевизор что ль весь день пялиться? — шикнула мама на отца. — Но все действительно так внезапно, не готовы мы совсем, Катюнь. Ни к чему это. Может, можно еще все отменить? Ты ведь не оплатила пока ничего? Конечно, оплатила. Притом некоторые билеты были невозвратными. — Можно, мам, не переживай, — ей вдруг сделалось дурно. — Оплату я как раз до завтрашнего утра должна была перечислить. Я позвоню, разберусь со всем. Вы меня извините, я, наверное, действительно недостаточно все взвесила. Нужно было с вами посоветоваться. Да, сюрприза бы не получилось, но зато и без неожиданностей бы обошлось. Собрав все буклеты со стола, Катя, подхватив сумку, двинулась к двери. Чувствовала Пушкарева себя совершенно разбито. И о чем только думала, в самом деле? Досаднее всего было то, что отец в своем выпаде попал в самую точку. Она и вправду была не прочь минимизировать их общение на каникулах, хоть дело, конечно, было и не в скуке. Просто отмечать ей не хотелось решительно ничего. Мама с папой же ко всем праздничным ритуалам всегда подходили со всей ответственностью. Вот она и подумала, что, чем портить своей кислой миной красочные декорации и вызывать излишние беспокойства и вопросы, уж лучше устроить родителям отдельное торжество. Увлеклась, чего уж там. И что только с ней было не так? Она с большой охотой саботировала бы даже собственный День Рождения, в то время как некоторые, вон, искали любую возможность приобщиться к атмосфере праздника… — Вот уж не подумала бы, что Вы католик! — выпалила Катя, лихорадочно оправляя пальто после так и не свершившегося падения. Вообще-то говоря, лезть в чужие дела, особенно в столь личные, было не в ее правилах, но от такого внезапного столкновения с прошлым, еще и после тяжелого рабочего дня, видно, мозги встали набекрень. Да и миндальничать с Воропаевым казалось чем-то откровенно противоестественным. — И правильно бы не подумали. Я агностик, — приосанился тот, окидывая ее с ног до головы оценивающим взглядом. — А тут в канун Рождества вы оказались сугубо из культурно-антропологического интереса? — Почти, — усмехнулся Александр. На удивление добродушно. — Извозчиком подрабатываю для сестры. Мысль о встрече с Кирой по понятным причинам вдохновляла ее еще меньше, чем светская беседа с Воропаевым. — Ясно… — чуть замявшись, собралась уже было ретироваться Катя. — Для Кристины, — вдруг негромко добавил он, видно, заметив ее смятение. Ей показалось даже, что на его лице промелькнула тень сожаления. — У нас, знаете ли, нынче на повестке дня приобщиться ко всем доступным в это время года празднествам, — вновь приободрился Александр, — уверенно преодолевая культурные и конфессиональные границы. Не удивлюсь, если мы в феврале еще и китайский Новый год отметим. Было заметно, что, если к затее старшей сестры он и относился со скептическим снисхождением, то лишь поначалу. Теперь вся эта погоня за духом Рождества его, скорее, забавляла. — Что ж, завидую вашему энтузиазму и свободному времени, — Пушкарева отступила на шаг назад, оглядываясь в сторону дороги. Спешить ей было особо некуда, но вот неожиданная разговорчивость Воропаева, которую в этот раз было не объяснить скрытыми мотивами вроде выведывания корпоративных тайн, сбивала с толку. — Тут энтузиазм приходит в процессе, как и аппетит. К слову о нем… Выжидать мне тут еще долго, так что я думал заправиться кофе вон там, через дорогу. Аккурат перед нашей чудесной встречей туда и направлялся. Компанию не составите? — Что? — опешила Катя. — Впрочем, если Вы торопитесь домой поддерживать семейный очаг вокруг нашего общего знакомого, я, безусловно, не осмелюсь Вас отвлекать. — Ой, а то Вы не в курсе! — едва не фыркнула Пушкарева в ответ. Вокруг новости об их со Ждановым разводе в свое время было так много слухов — в то, что кто-то из знакомых мог остаться в неведении, верилось с трудом. — Да в курсе, конечно. Просто хотел проверить, насколько рьяно Вы меня поправите, — невозмутимо проговорил Воропаев, после чего, не дав ей времени на отказ, двинулся в сторону пешеходного перехода.