I can feel your halo

      При словах Му Цина на лице призрака появилось выражение огромной ярости, ненависти настолько сильной, что она могла бы что-то поджечь, если бы они находились в менее влажном месте. В пещере произошел ощутимый всплеск демонической энергии, который заставил все пойманные в ловушку призрачные огни на мгновение вспыхнуть. Му Цин не почувствовал никакого испуга от таких сильных эмоций, направленных на него, поскольку его собственный гнев был более чем равен этому. Он уже представлял, как пронзает эти полные ненависти глаза своей саблей.       В следующий момент ярость была плохо замаскирована, поскольку призрак вместо этого изобразил фальшивую улыбку.       — Ах, конечно, Сюаньчжэнь меня не помнит! В конце концов, он разрушил жизни многих людей так же, как и мою. Это одна из вещей, которыми он больше всего знаменит! — сказал призрак фальшиво веселым голосом.       — О чем ты? — спросил Фэн Синь.       Призрак повернулся к Фэн Синю и поклонился с издевательской вежливостью.       — Я Ляо Шаньюань. Моя семья была известна своим мастерством в резьбе по нефриту. Много лет назад мне было поручено сделать статую для Сюаньчжэня Цзянцзюня.       — Ох, — выдохнул Се Лянь, осознав это. В конце концов, Ляо Шаньюань был прав, Му Цин был довольно известен тем, что уничтожал любое изображение самого себя, которое не одобрял.       — Резьба отнимает много времени и усилий, требует заботы и терпения. Первую статую Сюаньчжэня, которую я сделал, он уничтожил после многих недель работы. Я начал заново. Мне пришлось работать день и ночь, потому что мой заказчик терял терпение. Накануне вечером, когда я должен был сдать работу, — Ляо Шаньюань сделал эффектную паузу. — Он уничтожил вторую статую. Заказчик был в ярости, отозвал свой заказ и отказался мне платить. Месяцы работы, а у меня ничего. Кроме того, из-за моей неудачи начали расходиться слухи, что я ненадежен и неумел. Я пытался занять денег, чтобы моя мастерская продолжала работать, но это не помогло, так как клиенты больше не приходили. Это было бесполезно. Моя мастерская закрылась, а те, у кого я брал деньги, потеряли терпение. Когда стало ясно, что я не смогу вернуть им долг, они утопили меня в реке в качестве урока.       Ляо Шаньюань улыбнулся Му Цину, закончив свой рассказ, махнул на статую позади себя и спросил:       — С тех пор я практикуюсь. Что ты теперь думаешь о моих навыках, Сюаньчжэнь?       Му Цин оглядел статую с ног до головы, затем снова посмотрел на Ляо Шаньюаня и сказал:       — У тебя хорошее умение имитировать. Это достойная копия другой статуи из одного моего храма.       — Ай, Му Цин, — сказал Фэн Синь у него за спиной. — Ты помнишь, как выглядят статуи во всех твоих храмах? Их семь тысяч!       — Нет, но эта — одна из моих любимых, так что, конечно, я ее помню, — ответил Му Цин, не сводя глаз с призрака. — И теперь я помню тебя, Ляо Шаньюань. Твои навыки улучшились за последние триста лет. Интересно, сколько времени у тебя ушло на создание этой статуи? Так вот почему ты так долго ждал, чтобы совершить свою предполагаемую месть?       Выражение лица Ляо Шаньюаня застыло, превратив фальшивую улыбку во что-то безумное.       — Кажется, я помню, что произошло, даже лучше, чем ты, потому что ты забыл некоторые детали в своей же истории. Резьба требует заботы и времени, но ты не проводил достаточно времени в мастерской, которую унаследовал, а когда ты все же был там, у тебя не хватило терпения заботиться о ней. Месяцы твоей работы я уничтожил, да, но то, что ты сделал за месяц, любой умелый мастер смог бы сделать за несколько дней. Ты пил и играл в азартные игры, и тебе пришлось занимать деньги, чтобы покрыть расходы. Когда я предупредил, что у тебя недостаточно навыков для выполнения задачи, ты не послушал, потому что отчаянно нуждался в деньгах и уже потратил то, что тебе дали за статую авансом.       Пока Му Цин говорил, застывшая улыбка Ляо Шаньюаня превратилась в оскал, обнажив его неестественно маленькие и заостренные зубы.       — Ты тщеславный, эгоцентричный Бог! — закричал призрак. — Ты не заботишься ни о ком, кроме себя! Ты разрушил мою жизнь!       — Я разрушил твою ужасную работу, но не твою жизнь. Ты можешь винить только себя за это, — холодно ответил Му Цин. — Но это было триста лет назад. За то, что ты сделал сейчас, я разорву тебя на части.       Впервые на лице Ляо Шаньюаня появился намек на страх. Он сделал шаг назад, словно собираясь убежать, но Му Цин был быстрее. Он метнулся вперед и схватил призрака. Ляо Шаньюань закричал и стал бороться с ним. Сейчас призрак мог бы победить в чистой борьбе — но вместо простой силы на стороне Му Цина были скорость и инерция. Он развернул их обоих, отбросив призрака назад так, что его голова врезалась в статую.       Статуя покачнулась, но осталась стоять. Сила удара, однако, ошеломила Ляо Шаньюаня, и он обмяк. Му Цин воспользовался возможностью, крепко схватил его за горло и снова ударил головой о статую.       На этот раз на поверхности статуи появилась трещина, и она опрокинулась. Она упала на пол с громким треском, расколовшись на несколько частей. Когда остатки статуи лежали на полу, в ее треснувшем животе был обнаружен светящийся золотой шар.       Туда Ляо Шаньюань поместил духовные силы Му Цина, чтобы помешать им вернуться к нему. Ляо Шаньюань сделал статую Му Цина и использовал ее, чтобы закрыть его духовные силы. Призрак, вероятно, использовал немного его крови, чтобы она помогла с обманом, рассудил Му Цин, вспомнив порез на своей руке, а также саблю, которая, в конце концов, была настроена на него.       Шар начал подниматься вверх, из разрушенной статуи. Оказавшись на открытом воздухе, он, казалось, почувствовал присутствие хозяина и начал лететь к нему. Му Цин бесцеремонно швырнул призрака на землю и шагнул вперед, протягивая руку к светящемуся шару. Соприкоснувшись, он исчез с яркой вспышкой света, ослепившей всех в пещере. Все духовные силы Му Цина сразу вернулись к нему.       Му Цин на мгновение застыл в оцепенении, впервые за много дней снова почувствовав себя самим собой. Результат более чем восьмисотлетнего совершенствования снова был у него под рукой, готовый к использованию. Он чувствовал себя сложнее и легче одновременно, не так, как раньше. Он протянул руку и поднял свою саблю из обломков. Мгновенно тепло разлилось по его рукам, когда сабля издала радостный звук в знак приветствия. Му Цин почувствовал приглушенное, более слабое эхо от ножен.       Позади него Се Лянь предупреждающе вскрикнул. Му Цин обернулся и увидел, что Ляо Шаньюань подполз и тянется к золотому колокольчику.       С рычанием Му Цин взмахнул саблей, отсекая руку прежде, чем она успела коснуться его. Но в гневе, еще не привыкший к возвращению своих полных сил, Му Цин вложил в удар духовную силу. Результатом стало то, что Ляо Шаньюаня отбросило назад через всю пещеру. Его тело ударилось о стену с хлюпающим звуком, будто кто-то бросил в стену мокрый кусок ткани, и когда он упал на пол, это было не так, как бы упало тело.       — Нет! Я еще не закончил! — закричал Му Цин, поняв, что происходит. Он подбежал к телу, но было уже слишком поздно.       Немногие призраки обладали достаточной силой, чтобы выдержать удар одного из сильнейших Богов Войны, и Ляо Шаньюань не был одним из них. Вся сила удара Му Цина уничтожила его. Через несколько секунд его тело полностью растворилось, пока не осталось ничего, кроме лужи воды на полу.       — Слишком поздно, — сказал Се Лянь без всякой необходимости.       — Я знаю, — огрызнулся Му Цин.       — Если его прах цел, возможно, ему удастся создать новую форму через пару лет, — сказал Фэн Синь.       Му Цину не было ясно, имел ли Фэн Синь в виду это как утешение или предупреждение. Он надеялся, что Ляо Шаньюань вернется. Если бы он вернулся, у Му Цина был бы еще один шанс уничтожить его, медленно, как он того заслуживал.       Му Цин создал в своей руке маленький огненный шар и бросил его в лужу, высушивая остатки воды. Смотреть на это было совсем не приятно, и очень мало помогло усмирить ярость Му Цина. Обернувшись, он заметил золотой колокольчик на полу.       — Подожди, Му Цин, стоит ли нам… — сказал Се Лянь, когда Му Цин бросился к колокольчику. Он проигнорировал его и схватил маленький колокольчик, сминая его в руках, потрескивающих от избытка духовной энергии. Раздался отчетливый хлопок, когда он разбился. Когда Му Цин разжал пальцы, золотой колокольчик был растерт в пыль.       — Неважно, — вздохнул Се Лянь. — Наверное, это к лучшему.       Немного успокоившись, Му Цин завернул золотую пыль в платок, чтобы сохранить ее до тех пор, пока не найдет, куда от нее избавиться. В конце концов, это был духовный инструмент Бога, и он заслуживал лучшего, чем то, чтобы его последним пристанищем стала сырая пещера.       Эта мысль напомнила Му Цину о призрачных огоньках, которые все еще освещали пещеру. Жестом он разбил все лампы сразу с помощью духовной силы. Нерешительно призрачные огни начали выплывать из своих бывших клеток.       Му Цин с усилием смягчил выражение лица. И Се Лянь, и Фэн Синь могли справиться с духами вместо него, но это была его территория, поэтому он сделал это сам. Кроме того, долг был хорошим отвлечением теперь, когда он получил всю доступную ему месть в этой пещере.       — Я провожу вас, — Му Цин поманил к себе призрачные огоньки. Они быстро подлетели и плотно окружили его, будто боялись заблудиться. Му Цин почувствовал, что его гнев немного поутих, и выражение лица стало мягче. В конце концов, он был генералом Сюаньчжэнем, известным тем, что заботился обо всех заблудших душах на своей территории.       — Идемте, больше нет причин оставаться здесь, — сказал Му Цин Се Ляню и Фэн Синю.       — Как ты себя чувствуешь? Все на месте? — спросил Фэн Синь.       — Да, я снова могу впечатать тебя в землю. Но не буду, пока ты хромаешь, — сказал Му Цин.       — Я бы хотел посмотреть, как ты попытаешься! — ответил Фэн Синь, с выражением несомненной любви глядя на Му Цина.       В ответ Му Цин почувствовал укол паники. Время вышло. Его духовные силы вернулись, источник силы снова был готов в любой момент оказаться у него под рукой. Что означало, что ему снова было что терять. Вот Фэн Синь так смотрел на него, и Му Цин хотел… он хотел многого, чего не мог иметь. Фэн Синь теперь был опасен так, как не был до этой ситуации. Раньше Му Цин хотел, но не знал, насколько легко это можно было сделать.       Му Цин отвернулся, пряча свое лицо за призрачными огоньками, окружавшими его. Он больше ничего не сказал и быстро направился к выходу с горы.

———

      Помощники дворца Сюаньчжэня проявили на удивление искреннюю радость по поводу того, что им вернули их генерала. По его возвращении они приветствовали Му Цина с облегчением, которое было одновременно нехарактерно эмоциональным и намного превосходило то, что можно было ожидать от группы компетентных чиновников, которых просто избавили от призрака поиска работы в будущем.       Тронутый таким несвойственным проявлением эмоций, Му Цин вознаградил их за преданность дополнительной работой. Он отправил помощников, чтобы очистить гору от любых сохранившихся следов зла. Других он отправил во дворец Линвэнь, чтобы найти информацию о Ляо Шаньюане, в надежде, что они смогут найти ключ к разгадке, где призрак потенциально мог спрятать свой прах. Наконец, самой многочисленной группе было поручено обыскать весь юго-запад, чтобы убедиться, что нигде больше не спрятаны камни с горы Тунлу, готовые учинить неприятности.       Сам Му Цин тоже не успокоился. Как только он закончил распределение своих помощников, снова спустился в мир смертных и начал систематически посещать все свои храмы, как большие, так и маленькие. С учетом того, что предстояло посетить семь тысяч храмов, это было длительной задачей, особенно потому, что Му Цин уделял время каждому месту, осматривая храмы и задерживаясь, чтобы послушать некоторые молитвы. Если бы Му Цина спросили, он бы сказал, что следил за тем, что за храмами должным образом ухаживали во время его небольшого отсутствия. На самом деле, это было больше для того, чтобы успокоить самого себя, он будто проверял свои самые ценные вещи после взлома.       На четвертый день посещения храмов Фэн Синь пришел, чтобы найти его. Му Цин не удивился, что его нашли, поскольку он не предпринимал никаких попыток спрятаться. Он начал на севере и прокладывал себе путь вниз, что делало его легко доступным для любого, и особенно для того, кто так хорошо отслеживал духовную энергию, как Фэн Синь.       Му Цин был в одном из своих небольших храмов, когда Фэн Синь нашел его. Это был старый храм, но чистый и недавно отремонтированный. Под благовониями все еще чувствовался запах свежей древесины. Му Цин слушал женщину, молившуюся о благополучном возвращении ее сына, который путешествовал вниз по реке, когда в храм вошла знакомая фигура.       Фэн Синь не сразу что-то сказал, но обошел женщину и подошел к Му Цину, который сидел на алтарном столе рядом с глиняной статуей самого себя. Фэн Синь остановился и посмотрел на женщину, казалось, ожидая, когда она закончит. Поскольку он стоял прямо там, в пределах легкой досягаемости, Му Цину было трудно сосредоточиться на конце молитвы, его разум был занят размышлениями о том, чего хотел Фэн Синь. Когда она закончила и поклонилась в последний раз, Му Цин послал молитву в свой дворец, чтобы убедиться, что кто-то проверит ее сына, надеясь, что в конце не было ничего важного, что он пропустил.       — Ты носишь ножны, — сказал Фэн Синь, указывая на подобранный комплект из сабли и ножен. — Ты изменил свое мнение о том, как они выглядят?       Му Цин посмотрел на ножны, а затем на Фэн Синя таким взглядом, который, как он надеялся, давал понять, насколько глупым был вопрос. Ножны были такими же чрезмерно блестящими и броскими, как и всегда.       — Ты пользуешься ими, даже если считаешь, что они некрасивые? Ты, наконец, начинаешь меньше беспокоиться о своей внешности? — спросил Фэн Синь, бросив взгляд на идеально вылепленную статую рядом с Му Цином. Его тон был скорее ласковым, чем обвиняющим, но Му Цин был не в настроении дразниться.       — Тебе бы немного больше заботиться о внешности, — огрызнулся Му Цин. — Ты бы случайно не стал Богом секса, если бы обращал хоть немного внимания на то, как тебя видят твои же последователи.       Фэн Синь вздрогнул от тона Му Цина. Выражение его лица потемнело.       — Я не могу контролировать каждую ошибку.       — Ты мог бы остановить распространение, если бы обратил внимание, — обвинил Му Цин. — Наверное, это приятно, не заботиться о том, что думают другие, но будут последствия.       Фэн Синь открыл рот, затем снова закрыл его, явно взяв себя в руки. Через мгновение он сказал:       — Ты пытаешься затеять драку? Почему ты злишься?       Да, Му Цин пытался. Он был зол, потому что переспал с Фэн Синем, и ему это понравилось, и он не мог сделать это снова. Столько лет он хотел прикоснуться к Фэн Синю и не мог, он никогда не думал, что, попробовав, будет так же плохо. Да, Му Цин хотел драки, это было бы привычно и безопасно. Но это было бесполезно, если он был достаточно очевиден, чтобы Фэн Синь мог упрекнуть его в этом, будто он был ребенком, закатившим истерику.       Му Цин отрицательно покачал головой.       — Неважно, — фыркнул Му Цин, отводя взгляд. Его взор упал на подношения на алтаре. Кто-то оставил ему паровые булочки.       — Му Цин…       — Ты должен взять их, — перебил Му Цин и кивнул на булочки. — Я все еще твой должник.       — …Ты должен мне еду? — спросил Фэн Синь, по понятным причинам сбитый с толку.       — Я забрал немного из твоего храма, прежде чем меня ударили ножом, и отправил послание Линвэнь. Я был голоден.       На лице Фэн Синя быстро промелькнуло несколько эмоций, прежде чем на нем появилось знакомое сердитое выражение.       — Ты был в моем храме до того, как тебя ударили? Почему ты не отправил мне послание там? Почему ты ушел?!       — Тогда я не считал это необходимостью, — сказал Му Цин.       — Нет, ты считал, что я не приду, — резко сказал Фэн Синь, как обвинение. Он потянулся к Му Цину. А тот позволил, думая, что Фэн Синь в отчаянии встряхнет его и, возможно, Му Цин сможет ударить в ответ. Фэн Синь этого не сделал. Он схватил его за руку, сжал слишком крепко, но больше ничего не сделал и вместо этого произнес его имя слишком мягким тоном.       Фэн Синь в последнее время часто так поступал, реагируя не так, как ожидал от него Му Цин.       — Прекрати, — рявкнул Му Цин и оттолкнул руку Фэн Синя.       — Прекратить что? — спросил Фэн Синь, снова нахмурившись. — Я не могу прикоснуться к тебе?       Да, хотел сказать Му Цин, но остановил себя. Это бы прозвучало по-детски. Насколько слабым был генерал юго-запада, если он не смог справиться с Фэн Синем, просто прикоснувшимся к нему?       — Зачем ты пришел? — спросил Му Цин, игнорируя вопрос Фэн Синя.       Фэн Синь нахмурился еще сильнее. Он скрестил руки на груди и отвел взгляд, будто был слишком смущен, чтобы произнести свои следующие слова, глядя на Му Цина.       — Я не видел тебя с тех пор, как ты вернул свои духовные силы, и я хотел… поговорить. Поговорить о том, как все изменилось теперь, когда все вернулось на свои места.       Му Цин хотел спросить, о чем именно, но решил, что для него это будет так же болезненно, как и для Фэн Синя, затягивать разговор.       — Все возвращается в норму, как и раньше.       Это заставило Фэн Синя снова перевести взгляд на Му Цина.       — И это все? — спросил он.       — Что? Ты этого не хочешь?       — Нет! — воскликнул Фэн Синь, будто это было очевидно.       — Что значит «нет»? С каких это пор я тебе вообще нравлюсь? — вырвалось у Му Цина, когда он встал, что было совсем не тем, что он хотел сказать. — Конечно, я волновался, что ты не придешь. Когда-то ты был бы в восторге от перспективы никогда больше меня не увидеть.       — Ложь, я никогда не хотел, чтобы ты уходил! — запротестовал Фэн Синь.       Му Цину достаточно было фыркнуть и бросить на него острый взгляд, чтобы Фэн Синь опомнился.       — Не на дольше, чем мне требовалось, чтобы перестать кричать, — исправился Фэн Синь.       — Ты всегда кричишь. Ты всегда подозревал меня в худшем, — сказал Му Цин.       — Будто ты не обвинял меня во всякой ереси, когда злился? — парировал Фэн Синь. — Я не понимал тебя и мог разозлиться, но это не значит, что я хотел, чтобы ты ушел, или что ты мне не нравился. Но ты никогда не говоришь мне, что происходит, Му Цин. Ты не можешь винить меня, когда я сам не могу разобраться, что творится у тебя в голове, твои мысли слишком запутаны для меня. Я обещаю, что не буду думать о тебе ничего плохого в следующий раз, когда ты будешь хранить секреты — я попытаюсь — но ты тоже должен мне говорить, особенно если тебе нужна помощь.       — Нужна была, — запротестовал Му Цин. — Мы говорили об этом. Я позволил тебе помочь, это… Ох. Вот почему ты не хочешь возвращаться к нормальной жизни, — понял Му Цин.       — Я… да, это одно, но… — Фэн Синь заколебался и умолк, подыскивая слова.       Выражение лица Му Цина стало ледяным.       — Что касается других вещей, я не собираюсь терять то, что только что вернул, чтобы ты мог переспать со мной.       Фэн Синь отшатнулся, будто Му Цин ударил его.       — Я не это имел в виду! — закричал он, снова разозлившись. — Вот ты обвиняешь меня! Я говорил что-то о сексе?       — Что ты тогда имел в виду? Хочешь целомудренно держать меня за руку? — Му Цин усмехнулся.       Лицо Фэн Синя было темно-красным, а вены вздулись так, что это означало, что он хотел ударить Му Цина. Несмотря на это, когда он заговорил, его голос был на удивление ровным.       — А что, если да?       — Ты Цзюйян, — обвинил Му Цин.       — Я этого не выбирал. Ты сам выбрал этот путь совершенствования.       Му Цин аж зашипел от удивления. Не похоже, что в то время у него были другие хорошие варианты.       Прежде чем Му Цин смог сформулировать вразумительный ответ, Фэн Синь продолжил:       — Да, я хочу держать тебя за руку, я хочу прикасаться к тебе столько, сколько позволено. Я не буду заниматься сексом с тобой, если ты этого не хочешь. Я хочу поцеловать тебя, если смогу. Я хочу видеть тебя каждый день и разговаривать с тобой, я хочу спорить с тобой. Я хочу бороться с тобой. Я хочу помочь тебе… я хочу, чтобы ты сказал мне, если тебе понадобится помощь. Я хочу, чтобы ты сказал мне, о чем думаешь. Конечно, ты мне нравишься, ты нравишься мне так сильно, что я почему-то считаю привлекательным то, что ты самый злобный человек, которого я когда-либо знал. Я хочу… расчесать тебе волосы хотя бы раз и поцеловать тебя. Я знаю, что уже говорил это, но если поцелуи разрешены, то я правда их хочу.       Когда Фэн Синь закончил, Му Цин осознал, что его собственный рот открыт, а глаза горят. Он не собирался плакать только потому, что Фэн Синь сказал что-то приятное, подумал Му Цин, быстро закрывая разинутый рот.       — Чего ты хочешь? — спросил Фэн Синь.       Му Цин бросился к Фэн Синю и поцеловал его. Они столкнулись с такой силой, что губа Фэн Синя была рассечена о зуб.       — Ай, — пробормотал Фэн Синь, а затем запротестовал. — Нет, вернись, — когда Му Цин начал отстраняться. Он удержал его челюсть на месте и поцеловал, и продолжал целовать еще долго, пока вкус крови не исчез. Он остановился только для того, чтобы громко рассмеяться, когда Му Цин забрался на него, обхватив руками и ногами.       — Тебе и правда нравится, когда тебя носят, — сказал Фэн Синь, с легкостью принимая дополнительный вес.       — Ты можешь поцеловать меня, я хочу, чтобы ты это сделал, — запоздало сказал Му Цин дрожащим голосом. — Я хочу… того, что ты сказал, да, мы можем это сделать, я хочу этого. Я хочу, чтобы ты был моим. Но мы не можем… я не знаю, как нам разрешено касаться.       Фэн Синь быстро кивнул.       — Все хорошо, мы будем осторожны.       Пальцы Му Цина нервно теребили воротник Фэн Синя сзади.       — Мое совершенствование… дело не в том, что я не хочу. Я так долго хотел, но мы не можем. Я не могу потерять духовные силы.       Фэн Синь слегка нахмурился.       — Если… — начал он, затем заколебался и остановился. Фэн Синь сделал шаг вперед и снова усадил Му Цина на алтарь. Он остался стоять между его ног, слегка положив руки на колени Му Цина. Было легче смотреть друг на друга с того небольшого расстояния, которое образовалось после перемещения. Фэн Синь снова начал, запинаясь:       — Если ты хочешь… если мы сделаем что-то, из-за чего ты потеряешь духовные силы, я верну тебе. У меня их более чем достаточно.       Му Цин прищурился, глядя на Фэн Синя. Сидя на алтаре, тот нависал над ним, и Му Цину это не нравилось, особенно когда они говорили о том, что он может потерять свои духовные силы.       — Чего ты хвастаешься, более чем достаточно? У нас их одинаково! В прошлый раз ты опередил меня всего на один фонарь.       — Я не хвастался! — сказал Фэн Синь. — Но разве в этом суть? Мы… подходим друг другу. Всегда подходили. Если ты что-то потеряешь, а я верну тебе разницу, мы оба немного потеряем, но все равно будем равны. Это же важная часть, да?       Начавшийся было гнев Му Цина полностью испарился после этого объяснения.       — Ты готов пойти на большее, чтобы сохранить спарринг-партнера, — мягко сказал Му Цин.       Фэн Синь усмехнулся.       — Ты знаешь, как я переживал, когда ты пропал, и мы не могли тебя найти? А потом, когда ты проснулся, то осмелился обвинить меня в том, что я хочу, чтобы ты ушел. Мы не… я не хочу делать ничего, чего ты не хочешь. Я буду целомудренно держать тебя за руку, если это все, что ты разрешишь. Но если ты действительно хочешь, мы можем придумать, как это осуществить.       Все было немного сложнее, подумал Му Цин. Потеря духовных сил за нарушение правил его совершенствования — это одно, но было также и то, чего ожидали его последователи от генерала Сюаньчжэня. Он не был похож на Се Ляня, которому нужно было угодить только одному верующему, когда он решил отказаться от обетов. У Сюаньчжэня было семь тысяч храмов, в которых люди ожидали, что их Бог будет воздерживаться, и кто-то бы разочаровался, если бы это изменилось. Они могли бы попытаться сохранить это в секрете, но почему-то Му Цин не ожидал, что это сработает в долгосрочной перспективе. Потребуется всего один промах, и сплетни быстро распространятся как на Небесах, так и внизу.       Но тогда… Му Цин был также единственным Небесным Чиновником, у которого были статуи, действительно похожие на него. Его последователи привыкли прислушиваться к нему, в отличие от последователей других Богов. Некоторые люди сочли грубым то, что он уничтожил статую, потому что она не соответствовала его стандартам. Последователи Сюаньчжэня сочли естественным, что сам Бог решает, как его следует представлять. Его последователи меняли любое украшение, которое, по его словам, ему не нравилось, и все по-прежнему называли своего Бога нежным и добрым. Если бы Му Цин сказал им, что собирается изменить что-то еще… это было бы гораздо хуже, чем разрушенная статуя, но Му Цин думал, что у него больше шансов успешно справиться с такими изменениями, чем у большинства Богов в Небесной Столице.       — Что ты замышляешь? — спросил Фэн Синь, вглядываясь в лицо Му Цина.       — Мне нужно подумать об этом, — сказал Му Цин. — И тебе тоже. Это повлияет и на тебя, если всплывет, Цзюйян.       Фэн Синь пожал плечами.       — Как ты сказал, какое мне дело до того, что думают другие? Кроме того, это могло бы избавить меня от ужасных молитв.       — Это может принести еще больше таких, — возразил Му Цин.       Фэн Синь нахмурился при этой мысли. Му Цин пришел в отчаяние от того, насколько привлекательным он находил даже это. Он протянул руку ладонью вверх. Фэн Синь немедленно взял и сжал ее в своих ладонях.       — Да какое мне дело, — повторил Фэн Синь, целомудренно держа Му Цина за руку, которую тот убрал, снова поцеловав его.

Перевод длился с 13 февраля 2024 года по 16 марта 2024 года. Количество слов составляет 32279. Спасибо за прочтение!