Малфой. Грейнджер. Правда.

А ты непутёвый

недотёпа с самого детства

Я даю на роскошь,

новшества — тебе недаром!

«Эта тварь из отбросов общества

тебе не пара!»

Oxxxymiron — Где нас нет

Она дарила им подарки все пять лет, говоря, что это от их папы — Салазар, этот мир не заслуживал эту женщину. Уже вторую ночь Драко не мог сомкнуть глаз и гонял мысли по кругу. Праздник прошел идеально: все как планировал молодой отец и даже лучше. Он опасался реакции остальных гостей на свое присутствие, но все вели себя как… взрослые люди, что было приятно. На следующий день, позавтракав, он аппарировал с Грейнджер и девочками к ним домой, после чего отправился к себе. Гермиона просила дать ей день передышки и не приходить, с чем он смирился, хоть и наступил себе на горло. Было все сложнее держаться на расстоянии от Лиры с Леоной, ведь, хоть и прошло всего три недели с момента их знакомства, Драко уже ощущал в себе перемены: чем больше он узнавал, какими растут его дочери, тем сильнее ему хотелось проводить все свободное время рядом с ними. Например, остаться с ними на целый день или оставить их на ночь в своем доме. Зная характер Гермионы, он пока даже не заикался об этом, пытаясь не разрушить те хрупкие взаимоотношения, которые установились между ними за это время. А что у них вообще были за отношения, Салазара ради? Драко бы отдал пол своего хранилища тому, кто смог бы это объяснить. Они никогда не были нормальной парой в понимании обычных среднестатистических волшебников. Во-первых, потому что сами не относились к стандартной серой массе, во-вторых, потому что их путь был необычен: семь лет вражды и ненависти; затем три месяца язвительных слов и вынужденного нахождения вместе каждый Мерлинов день, пока они играли в любовь; месяц игнорирования и отрицания своих чувств; и только четыре месяца спокойной счастливой жизни. Единственные счастливые месяцы за всю его жизнь, если быть полностью откровенным. А затем она ненавидела его все пять лет, а он скучал… и ненавидел себя и каждый день с того рокового похода к Люциусу. Пять лет назад Прошлое. 20 мая 1999 года. — Сдайте вашу палочку, — сказал тучный аврор на входе в Азкабан. Драко положил древко, на которое тот даже не взглянул, и прошел вперед к массивным дверям, которые открыл второй охранник. Пройдя холодные мрачные коридоры, парень очутился в темной комнате без окон, каменные стены которой были влажными от сырости. — Какая встреча, — протянул Люциус с довольной ухмылкой. — Так значит, мои письма все же до тебя доходят. — К сожалению, — поджав губы ответил Драко, присаживаясь на металлический стул напротив. — Почему передумал? — прищурился лорд Малфой. — У матери дела, — смотря на стену ответил слизеринец. — Важнее, чем ее любимый муж? — ухмыльнулся он. — Ты не поверишь, но за пределами этого места очень увлекательная жизнь, а мир не крутится вокруг тебя, — фыркнул Драко. — Так что ты хотел? — Чего я могу хотеть, сын? Конечно, увидеть своего наследника и поделиться с ним своей жизненной мудростью, — откинулся на спинку стула Люциус, звеня кандалами. — Кстати о мудрости, — начал Драко. — Пока ты не начал свою тираду, внимательно меня послушай. Если ты хочешь сохранить со мной хоть какие-то взаимоотношения, ты прекратишь слать мне свои гневные письма с угрозами. Я не планирую расставаться с Гермионой и мне абсолютно все равно, что ты не принимаешь мое решение, потому что твое мнение мне безразлично. Тебе пора понять, что я вырос и сам способен решить, кого мне любить. Я даю тебе последний шанс все исправить, отец, если ты не хочешь потерять меня окончательно, — закончил свой монолог Драко с абсолютным хладнокровием. Он пообещал себе у ворот Азкабана, что не позволит взрывной натуре Блэков взять верх над Малфоевским спокойствием во что бы то ни стало. — Так ты полагаешь, что наши отношения еще можно спасти? — внимательно посмотрел на сына старший Малфой. — Это зависит от тебя. — Да, в нашей семье все зависит от меня, — усмехнулся мужчина, смотря в идентичные по цвету глаза сына. — Так было и будет. — Ты волен думать, как угодно, — устало ответил Драко. — Значит Грейнджер… — протянул Люциус, переводя взгляд с сына на стену за его спиной. — Да, я люблю Гермиону. Более того, я планирую жениться на ней после выпуска, — с вызовом посмотрел на отца парень. — Кольцо уже выбрал? — хищно улыбнулся старший Малфой. — Знаешь, есть одно замечательное в хранилище, мое любимое, я даже думал подарить его твоей матери на помолвку. Там два бриллианта: один квадратный, второй каплевидный — твоя невеста будет в восторге. — Что? — выгнул бровь Драко, со скепсисом смотря на отца. — Я говорю: это прекрасно, что ты готов жениться, сын мой. Приятно слышать, что ты готов взять на себя такую ответственность. — Что с тобой здесь сделали, что ты стал таким добрым? И даже не начнешь орать ничего про грязнокровок, щенков и то, что лишишь меня наследства? — недоверчиво покосился на него слизеринец. — Ты женишься сын, это неизбежно, — пожал Люциус плечом. — Эм, — растерялся Драко, который настроился на битву, — ты правда принимаешь это? — То, что ты готов добровольно вступить в брак? Разумеется, ведь я заинтересован в продолжении рода Малфой, — кивнул Люциус. — Но ты был против, что ясно давал понять мне из писем, — настороженно наблюдал за отцом слизеринец. — Что изменилось? — Может я, как ты там сказал? — поднял глаза к потолку Лорд Малфой, задумываясь: — «хочу сохранить с тобой хоть какие-то взаимоотношения». — Буду откровенен, я удивлен, — медленно произнес Драко, все еще прибывая в шоке от услышанного. — Я ожидал, что ты проклянешь меня на месте, но рад, что ты одумался и принял мое решение. — Я умею удивлять, — все еще улыбался краем губы Люциус. — Поэтому бери то кольцо, о котором я тебе рассказал и вперед, сын! — Оно слишком вычурное для Гермионы, — покачал головой Драко с улыбкой. — Для Грейнджер? — рассмеялся старший Малфой. — Нет, ты плохо меня слушал, Драко, как в прочем и всегда. Я сказал, что одобряю твою готовность жениться, а не невесту. Это кольцо для Дафны. — Дафны? — насторожился парень. — При чем здесь Дафна? — Дафна — твоя будущая жена, Драко. — Салазар, — прикрыв глаза с тоской рассмеялся в стол слизеринец, — я почти поверил. Я не собираюсь жениться на Дафне, может это ты плохо меня слушал? Я люблю Гермиону! — Люби, — пожал плечами Люциус, — но женишься ты на старшей Гринграсс. Ты же не хочешь, чтобы Нарцисса умерла? — довольно улыбнулся мужчина. — Что? — резко поднял голову Драко. — В апреле у меня была очень продуктивная встреча с мистером Гринграссом, твоим будущим тестем. Вы должны пожениться с Дафной до пятого июня — это мой подарок тебе на девятнадцатилетие, сын. — Ты что, больной? Я не буду этого делать! — вскочил со стула Драко. — Будешь, — пристально посмотрел на сына Люциус. — Ты будешь делать все, что я скажу, как и всегда. Это даже мило, что ты побрыкался немного, так было даже интереснее, ведь в Азкабане не так много развлечений, а ты заставил меня немного потрудиться. Благо, охрана здесь настолько тупа, что даже не заметила второй палочки у Гринграсса, которой мы наложили Обет и… — …Проклятие, — на выдохе пробормотал Драко, смотря на кандалы отца. — Знаешь, я бы сама и не додумалась, — картинно приложила палец к подбородку миссис Паркинсон. — Слава Салазару, есть в мире старые добрые друзья, которые дают хорошие советы даже с кандалами на руках. — Как дела у Пэнси и Поттера? — уже не скрывал довольной улыбки Люциус. — Ты ублюдок, — схватил за грудки отца Драко. — Нет, это ты ублюдок, — прошипел Люциус, — раз связался с маггловской грязью и наивно решил, что я позволю жениться тебе на грязнокровке и обесчестить наш род полукровками! — Я тебя ненавижу, — заорал Драко ему в лицо. — Мне плевать, есть вещи важнее тебя и меня. Правила ты уже, наверняка, знаешь: жениться до девятнадцатилетия, или ваши с Дафной родители умрут, и минимум пять лет брака без детей, если дети — семь. Ты не сможешь жениться ни на ком в течение пяти лет или невеста умрет. Хотя может Грейнджер согласится быть твоей шлюхой и дальше, — злорадно улыбнулся Люциус, — днем будешь спать с грязнокровкой, а ночью с женой. — Мразь, — взревел Драко и впечатал кулак в лицо отца. Сегодня Блэк снова победил. — Я предупреждал тебя! — кричал Люциус, пока Драко оттаскивала охрана. — Ты женишься на грязнокровке только через мой труп! — Все, я его не трону, — вырвался слизеринец из рук охранников, снова призывая все свое Малфоевское хладнокровие, хоть и ложное, а затем посмотрел на часы и перевел ледяной взгляд на отца. — Двадцатого мая тысяча девятьсот девяносто девятого года в 16:12 в Азкабане умер отец Драко Малфоя. Он захлебнулся в своей консервативной желчи, а затем его придавило его узколобостью и ограниченностью. А пятого июня этого же года, умрет Люциус Малфой уже по-настоящему, потому что мне насрать на тебя. Ты мне больше не отец, — выплюнул он. — Господа, — перевел он взгляд на охрану, которая молча наблюдала за родственниками, — не мне рассказывать вам как делать свою работу, однако хотелось бы довести до вашего сведения, что в прошлое посещение посетитель этого человека сумел пронести палочку и заключить Обет с задержанным. По-моему, Люциус Малфой слишком часто принимает гостей, — на этих словах, удерживая окклюментную маску из последних сил, Драко рывком открыл дверь и вылетел из маленькой комнаты, где только что был подписан его приговор.

***

— Мама! — крикнул Драко, выходя из камина и быстро двигаясь в сторону гостиной. — Молодой Хозяин, — появился рядом домовик. — Где мама? — посмотрел безумными глазами на эльфа Малфой. — Леди Малфой в своей комнате, Хозяин. Но… — Что «но»?! — закричал Драко, который был на грани истерики. Последние полчаса его жизни были худшим, что с ним происходило за всю жизнь. Он не помнил, как добрался до Мэнора, все еще находясь в прострации после разговора с Люциусом. — Леди плохо себя чувствует, она вернулась с прогулки и… — Свободен, — резко ответил Драко и понесся вверх по лестнице. Дверь в комнату резко открылась и заплаканная миссис Малфой, которая лежала на кровати прямо в уличной одежде, что было немыслимо для леди ее уровня, подняла красные глаза на сына, который стоял в дверях с абсолютно безумным видом. — Сынок, — всхлипнула Нарцисса. — Мама, — резко прижал к себе женщину Драко. — Мне так жаль, милый, — пробормотала Нарцисса между всхлипами. — Мне так жаль, дорогой. Магда рассказала мне, что это была его идея. — Как он мог… — прошептал парень ей в макушку. — Я его ненавижу. — Я знаю, дорогой. Я знаю, — гладила по спине сына Нарцисса. — Не переживай, милый, все, чего я хочу, чтобы ты был счастлив. — Что ты имеешь в виду? — отстранился Драко и посмотрел матери в глаза. Он никогда не видел Нарциссу в таком состоянии: ни в детстве, ни во время того, как у них на глазах пытали людей, ни в любой другой день, когда Волдеморт жил здесь. Нарцисса не плакала. Никогда. — Драко, послушай меня, — взяла лицо сына в руки женщина. — У меня только одно желание: чтобы ты жил свою лучшую жизнь. Ты так много отдал к своим девятнадцати, милый, и я не позволю, чтобы ты пожертвовал своей любовью. Ни за что. Ты всегда защищал меня, поэтому пришла моя очередь сделать что-то для тебя. Ты любишь Гермиону, я это вижу, я это знаю. Она — любовь всей твоей жизни, вы созданы друг для друга, и я ни за что не стану причиной вашего разрыва. Я готова умереть за тебя, дорогой, это меньшее, что я могу сделать как мать. Главное, чтобы ты был счастлив, Драко, больше ничего не имеет значения. — Мама, не говори так, — пробормотал Драко со стеклянными глазами. — Послушай, все хорошо, — кивнула она с улыбкой. — Я принимаю это решение в здравом уме. Я люблю тебя, милый, я никогда не позволю тебя обидеть. — Она не согласится, — покачал головой Малфой с грустной улыбкой. — Гермиона не позволит мне, она бросит меня. — Она любит тебя, — покачала головой Нарцисса. — Да как ты не понимаешь?! Магда права: гриффиндорцы никогда не позволят кому-то погибнуть ради них, а моя девушка не просто гриффиндорка, она гребаная Гермиона Грейнджер! — закричал Драко, вскакивая с кровати. — Спасательница и самая светлая душа на этом блядском свете! Если она узнает, что ты умерла, чтобы мы могли быть вместе, она уйдет! Я потеряю ее в любом случае! — Сынок… — Что «сынок»? Скажи мне, что это не так! — смотрел он на Нарциссу широко открытыми глазами. — Не можешь? — нервно усмехнулся Драко. — Конечно, нет, потому что знаешь, что я прав! Салазар, я даже любовницей ее сделать не могу: от одной мысли, что она будет сидеть и считать дни до окончания Проклятия, ждать меня, скрываясь ото всех, мне хочется проблеваться! Она не достойна такого, не достойна быть в тени, я не могу позволить, чтобы женщина, которую я люблю, так унижалась! — Драко… — Этот ублюдок все продумал… Я не могу забить на Обет даже если ты готова, если я готов, потому что Гермиона никогда не пойдет на такое, — закрыв глаза тихо сказал Драко, опираясь о стену. — Я полюбил девушку, которая не поставит свое счастье выше других, — обреченно прошептал Малфой. — Мне так жаль, милый, — подошла к нему Нарцисса, заглядывая в глаза сына, в которых собрались слезы. — Ты не представляешь, как мне жаль. — Мне тоже, мама. — Драко, — серьезно посмотрела она на него, — подумай еще, я правда готова. Тебе надо успокоиться и подумать, милый. Варианты есть, просто… — … один хуже другого, — закончил ее мысль Драко, прижимая пальцы к влажным глазам. — Я останусь сегодня в Мэноре, я не могу вернуться в замок, — на этих словах парень вышел из спальни, оставив разбитую горем женщину одну в огромной светлой спальне. Прошлое. 21 мая 1999 года. Он так и не заснул этой ночью, продумывая все возможные варианты. Варианты, которые, к слову, были отвратительны каждый без исключения. Он изучил десятки фолиантов, когда пытался помочь Пэнси, результат оказался неутешительным, к сожалению. Пустая бутылка огневиски стояла у его кровати, пока парень пялился в потолок своей комнаты: все, на что вчера хватило сил — отправить Патронус Гермионе, чтобы она не переживала. Разлепив глаза в обед Малфой снова пошел в библиотеку в попытке найти хоть что-то, хоть какой-то вариант. Еда, оставленная эльфами стояла на столе, а остальная часть столешницы была засыпана книгами: светлая магия, темная магия, да хоть ритуальные подношения — Драко было плевать, лишь бы сработало. — Блять! — в гневе откинул от себя очередную бесполезную макулатуру слизеринец. — Какое же ты дерьмо, Люциус! — Милый… — послышался звук открывающейся двери, и на пороге библиотеки появилась Нарцисса. — Ты ничего не ел, — бесшумно ступая по мраморному полу, приблизилась она к сыну. — Я не хочу, — открывая сотую по счету и бесполезности книгу ответил парень. — Драко, так нельзя… — Мама, я прошу тебя, не лезь ко мне сейчас, чтобы я тебя не обидел, — поднял он на нее лунные радужки, всем своим видом показывая, что с ним лучше не спорить. — Я пойду к Гринграссам завтра. — Зачем? — Может он сможет снять Проклятие хотя бы с Дафны — это ненормально, — покачала она головой. — Мне плевать, делай, что хочешь, — вернулся к чтению он. — Я пыталась устроить встречу в Азкабане с твоим отцом, но… — У меня нет отца, — перебил ее парень. — Так вот, Люциусу запрещены посещения после этой ситуации с палочками, его нельзя навещать до окончания его заточения. Также он лишен привилегии на досрочное освобождение. — Поделом, — только и сказал Драко. — Согласна, — кивнула Нарцисса. — Но это значит, что я не смогу его убедить отменить Проклятие. — Он бы и так его не отменил, — откидывая фолиант и беря в руки следующий сказал Драко. — Мне писала Гермиона, спрашивала об ужине завтра. Мне ей ответить? — Нет, — замер с листком в руках он, — я скажу ей потом, что мы оба заболели. Я не могу… мне надо собраться. — Ты уже решил, что будешь делать, сынок? — положив свою руку на его спросила Нарцисса. — Нет, — подняв глаза ответил парень. — Дай мне знать, когда примешь решение, — мягко коснулась она его головы. — Я буду рада, если ты пойдешь со мной завтра, может тебя мистер Гринграсс послушает. — Ладно. Прошлое. 22 мая 1999 года. Разумеется, блять, никто никого не послушал. Да и толку: Обет не разорвать. Немного поорав на старшего Гринграсса и дав эмоциям выход, Драко выяснил, что одна хорошая новость все же была. Но для Дафны. Ее отец оказался садистом только на пятьдесят процентов, ведь на дочь Проклятие он не накладывал, однако идиотом оказался на все двести. — Драко, не смей повышать на меня голос! Люциус сказал, что это просто формальность, так как ты и так собираешься жениться на Дафне, а он просто не хочет, чтобы ты думал до тридцати лет, — объяснял Гринграсс. — Вы, блять, в бункере живете или у вас совы подохли и не доставляют газеты?! Я с осени официально встречаюсь с Грейнджер! Этот факт вас не смутил?! — шипел как змея парень. — Драко, — встряла в разговор мать Дафны, — моя дочь любит тебя. — Мне насрать, кого там любит ваша дочь! — Милый, не выражайся, — легко взяв взбешенного сына за предплечье, тихо сказала Нарцисса. — Мама, ты сама меня сюда притащила, так что, будь так любезна, не лезь, — вырвал руку парень, а затем снова перевел взгляд на потенциальную тещу. — Драко, вы с Дафной — прекрасная пара, мы все понимали, что ты просто развлекаешься, ты же не думал жениться на девушке из не чистокровной семьи? — фыркнула она. — Браки не всегда начинаются с любви, но… — Откуда вам, блять, знать, что я собирался или не собирался! — Но это невозможно. Ты — Драко Малфой, а она… — Она девушка, которую я люблю! Насрать мне на кровь! — в бешенстве выплевывал слова парень. — В любом случае, уже ничего не сделать, — пожала плечами миссис Гринграсс, — Обет уже заключен. — О, варианты есть, — зло улыбнулся Драко. — О чем ты? — занервничал мистер Гринграсс. — А вы с моим отцом не прикидывали, что я могу просто… забить?! Просто ничего не делать, подождать пять лет и жениться на Гермионе, когда Проклятие спадет? О, судя по вашим лицам, «нет», — продолжал, щурясь, язвительно говорить Малфой. — Так вот, довожу до вашего сведения, именно так я и планирую поступить, поэтому, полагаю, мои неуважамые несостоявшиейся родственники, что это наш последний разговор. В ваших жизнях. — Нарцисса! — вскочила с кресла женщина. — Ты позволишь ему убить себя?! — Вы приняли решение за него, не понимаю, почему мой сын должен разгребать последствия, — холодно сказала Нарцисса, поднимаясь с дивана. — Я готова на все ради своего ребенка и его счастья, а убьет меня не он, а наши мужья. — Нарцисса, ты сошла с ума?! — в ужасе прижала руку ко рту миссис Гринграсс. — Мы же умрем! — Раньше надо было думать, — ухмыльнулся Драко, с отвращением смотря на потенциальную семью. — Вы не можете! — начала истерику женщина, но тут Драко резко повернулся к матери и сказал: — Гермиона в Мэноре. — Да, я чувствую. Мы уходим, — пошла в сторону камина Нарцисса. — Стой! — крикнула ей в спину миссис Гринграсс. — Я не позволю нарушить Обет! Я умирать не собираюсь, — прошипела она, быстро приближаясь к уже бывшей подруге. — Я расскажу все твоей грязнокровке, — прошипела в лицо Драко женщина, — она сама тебя бросит. — Еще раз назовете ее так, я спалю ваш дом Адским пламенем, клянусь своей магией, — сжав зубы с ненавистью посмотрел на нее Драко. — Разговор окончен, — взял он Летучий порошок и шагнул в камин. — Нарцисса, одумайся! — вцепилась в подругу миссис Гринграсс. — Это вам надо было одуматься, прежде чем совершить такой идиотизм, — холодно ответила леди Малфой и скрылась в пламени вслед за сыном.

***

Она стояла в его гостиной и что-то говорила, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он не слышал ее, потому что не мог оторвать глаз. Просто невозможно, чтобы он отказался от этой девушки… они все больные на голову, если решили, что он бросит Гермиону из-за Дафны. Он видел как открываются ее губы и что-то ему говорят, а ее лицо полно беспокойства. Он не думал, просто прижал ее к себе и отчаянно поцеловал. Драко слышал, как она пискнула ему в рот от неожиданности, но сразу же приняла правила игры и поддалась. Умница, принцесса. Он целовал ее так, чтобы она поняла, как, блять, она ему нужна. Идиоты не понимали, что он физически не может с ней расстаться — это просто невозможно. Мать пришла вовремя, потому что еще минута, и он был бы в своей девушке. Ужин прошел отвратительно: Гермиона полным беспокойства голосом рассказывала о Поттере и его проблемах с Пэнси. Еще две разрушенные судьбы на счету Люциуса: такие как он даже в аду не горят, наверное. Драко не мог слушать ответы своей матери, которая пыталась отвлечь Гермиону, но только больше ее заводила. — Что вы хотите этим сказать? — начала раздражаться Гермиона. — Вы считаете, что, например, я не достойна великолепной свадьбы, если решу выйти замуж? — Гермиона, при чем здесь это, — попытался вмешаться Драко. — Нет, ты достойна всего самого лучшего, милая, — сглотнув ответила блондинка, — просто какой смысл задумываться об этом сейчас. Когда придет время, вы со своим будущим мужем решите, каким хотите видеть этот праздник. Потом еще этот идиотский девичник, почему его надо проводить именно в тот момент, когда, возможно, это последние совместные выходные в их жизни? Почему эта идея пришла тебе в голову именно сегодня, Гермиона? Но, смотря в ее карамельные глаза, он не мог отказать, видя, как для нее это важно. Главное, что она согласилась остаться на ночь в Мэноре. Накинув пальто и взявшись за руки, пара вышла из поместья, двигаясь к пруду, где плавали черные лебеди. — Павлинов заменили на лебедей? — усмехнулась Гермиона. — Но знаешь, это уже прогресс. — Почему? — потянул ее на скамью слизеринец. — Ну, павлины — олицетворение надменности и позерства, а лебеди… символ любви. Есть такое понятие, как «лебединая верность»: это моногамные птицы, и, если один из них теряет своего партнера, он уже никого больше не может полюбить. — Это довольно жестоко, — ответил Драко, следя за птицами. «Как и все, что нас с тобой, вероятно, ждет», — подумал он про себя. — Это настоящая любовь, — парировала девушка. — Мне кажется, что настоящая любовь бывает лишь раз в жизни, более того, не все настолько удачливы, чтобы встретить свою истинную пару. Вот, например, мы, — развернулась девушка, смотря в родные глаза цвета луны, — можешь ли ты представить, что мы расстались? Разве ты сможешь чувствовать к кому-то тоже самое, что и ко мне? «Это, блять, просто невозможно, Грейнджер, почему ты задаешь мне такие вопросы? Почему сегодня…» — обреченно подумал парень, но его рот ответил: — Тоже самое, что и к тебе? Мне сложно такое представить. — Я вот точно не смогла бы, ведь… ты же мой Драко, разве есть на свете кто-то, кого я могла бы полюбить сильнее? — поцеловала его в щеку девушка. — Разве кто-то может меня касаться, как ты? Я уверена, что никто на свете не может меня поцеловать так же, и в мире нет человека, с которым я бы хотела проснуться. Мне нужен только ты, милый, и, если бы вдруг ты исчез из моей жизни… — посмотрела она на двух лебедей, сводя брови к переносице, — даже не хочу о таком думать, — передернула плечами девушка. Он обещал себе не говорить ей такого, чтобы она поверила потом, если все же придется… придется оставить ее. Но просто не смог, только не тогда, когда она говорила все эти вещи, только не тогда, когда она смотрела на него так. — Я люблю тебя, Гермиона, — само вырвалось из него, а затем он поцеловал ее, прошептав ей в губы. — Я понимаю этих глупых лебедей. — Не такие уж они и глупые, — провела кончиками пальцев по губам слизеринца Грейнджер, — это люди глупые. «Ты даже не представляешь насколько, детка. Просто не можешь себе вообразить, насколько люди могут быть ограниченными». — Пойдем в спальню, принцесса, я соскучился, — потянул он ее вверх, вставая. Она лежала, обвивая его ногой и закинув изящную руку сверху, ее шоколадные локоны с запахом соленого ветра, лайма и чая щекотали его нос, но Драко было плевать. Этой ночью она была великолепна. Впрочем, как и во все предыдущие. — Возьми меня за волосы! — Что? — Волосы, возьми меня за волосы, Драко! Малфоя не надо было просить дважды, он оторвал вторую руку от талии, и намотал длинные шоколадные локоны на руку, а затем потянул на себя, заставляя Гермиону выгнуться еще больше. — Я люблю тебя, люблю тебя. Господи, Драко, я так тебя люблю! — вскрикнула Гермиона, когда ее накрыл третий оргазм, и она рухнула на локти. Драко замедлился, чтобы она пришла в себя и отпустил ее локоны. И Люциус думает, что он откажется от этого? Ну, его ждет разочарование… и смерть. Она мирно сопела рядом, пока, немного отклонившись назад, Драко рассматривал ее лицо: длинные ресницы; аккуратный прямой нос; слегка покрасневшие и пухлые от всего, что они вытворяли ночью, губы; россыпь практически не заметных веснушек. Красивая как… Грейнджер. «Мерлин, пожалуйста, если ты есть, не дай ей пропасть из моей жизни».

***

Завтрак разрушил все иллюзии. Вчера они договорились с Нарциссой, что кольцо все же стоит забрать, так как окончательное решение так и не было принято, стоило перестраховаться. — Драко, составишь мне сегодня компанию в Гринготсе? — спросила женщина, отпивая чай. — Мне туда не надо, — отрезал Драко. — Милый, но до выпускного осталось всего пять дней, — выразительно посмотрела на сына блондинка. — Не сегодня, я же сказал. — А когда? — Позже. — А что в Гринготсе? — заинтересовано спросила Гермиона. — Ничего! — Надо кое-что забрать, — одновременно с сыном ответила Нарцисса. — Мама, я сам схожу позже, — сжав зубы ответил Драко. — Милый, я просто пытаюсь помочь. — Мама, я сам в состоянии посетить Хранилище. Давайте есть. «Да никогда в жизни он не прикоснется к этому проклятому кольцу!»

***

Она ушла. Все воскресенье он порывался плюнуть на их девичьи посиделки и забрать ее, чтобы не вылезать из постели остаток дня. Но каждый раз вспоминал аргументы своей девушки, которая придумала все это только ради Пэнси, которая «такая грустная в последнее время». Знала бы ты, какой грустный я, детка. Малфой плохо спал всю ночь и смог выдержать только до одиннадцати, а потом аппарировал в квартиру, где тусовались эти три оторвы. Она все еще была пьяной. Он придерживал ее волосы, пока она очищала желудок, а сам думал: «Салазар, будь это кто угодно другой, я бы уже аппарировал за сотню миль». Но это была она… в ней не было ничего, что могло бы его оттолкнуть. Сегодня Драко резко выдернуло из воспоминаний, и он сел на постели. Салазар, она уже была беременна тогда! Месяц или около того. Как он мог не замечать? Сейчас мозг подкидывал картинки: — Налить тебе вина? — Я поклялась не пить после того, что произошло сегодня с утра. Мне до сих пор плохо, — скривилась Гермиона, смотря на бутылку. — Это похмелье, принцесса. — Да я уже выпила антипохмельное, зелье против тошноты, что мне еще надо сделать? Пустить себе Аваду в лоб? Никогда не буду пить! *** — Я хочу есть! — Снова? Ты такая прожорливая, детка, — рассмеялся он. — Будешь смеяться надо мной, я съем тебя, — клацнула она зубами перед его носом. *** — Гермиона? — удивленно посмотрел Драко на девушку, которая только что села за слизеринский стол прямо с наполненными тарелками, которые протащила от стола своего факультета под удивленные взгляды. — У Патил отвратительные духи! — передернула она плечами, принимаясь за еду. — Я с вами посижу, не могу с ней рядом находиться. *** — Мерлин, Ж.А.Б.А. сведут меня с ума, — захлопнула учебник она, пока они сидели в библиотеке. — Меня уже тошнит от Чар. Буквально! Беременна. Она была беременна. Салазар, ну что за идиот? Как он мог не понять? Этого всего могло бы не быть в его жизни: Дафны; боли; карамельных глаз, что смотрели на него с ненавистью в день выпускного; он мог бы видеть, как растут его дети. Его дочери, которые уже были тогда рядом: внутри Гермионы. Драко хотелось сейчас выйти в окно. Впрочем как и пять лет назад. Пять лет назад. Прошлое. 24 мая 1999 года. Мнимая безопасность прошла, как только Драко ступил за порог Хогвартса. Пробыв в Мэноре все дни после оглашения Люциусом приговора, казалось, что жизнь идет своим чередом, а Гермиона не догадывается, что что-то не так. Увы, это было не так. — Я беспокоюсь о тебе, милый, — присела она к нему на колени. — Может быть ты хочешь что-то мне рассказать? «Очень хочу, детка, но мне надо время, чтобы все исправить!» — Все в порядке. — Но, Драко, — коснулась она его скулы пальцами, — я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Ты мне не доверяешь? Я просто хочу помочь. «Я доверяю тебе, но не спрашивай ничего, пожалуйста!» — Гермиона, если бы ты могла мне помочь, я бы непременно к тебе обратился, — раздраженно ответил он. — Но, Драко… — растерялась девушка от такой разительной перемены настроения. «Пожалуйста, не задавай мне вопросов. Умоляю, Гермиона!» — Хватит! Почему ты пытаешься во все влезть? — резко встал он, снимая с коленей гриффиндорку. — Не разговаривай так со мной, я просто переживала! «Блять, пожалуйста, Грейнджер! Хотя бы раз не влезай!» — Так не надо переживать или ты и дня не можешь прожить, чтобы кого-то не спасти?! — Драко! — Все, давай потом. У меня сегодня тренировка у Ройя, увидимся уже завтра. Она не заслужила того, чтобы он так отвечал. Кто угодно, но только не она. Его разрывало на части: он хотел привязать ее к себе цепью, чтобы она никуда не могла деться, а с другой стороны, не мог смотреть ей в глаза. Драко ненавидел топорно безвкусно и бессмысленно лгать. А врать ей в глаза? Лучше бы в него Круцио кинули, поэтому он просто трусливо смылся. Но день был явно не его, потому что, когда Драко вошел в Подземелья, перед ним появилась Гринграсс. — Через пять минут в старом кабинете Чар, — тихо произнесла она, и двинулась к выходу. «О, вот на тебе я и сорвусь», — довольно подумал он и через две минуты вышел вслед за девушкой. Малфой взмахнул палочкой и наложил Запирающее и Заглушку. — Твоя тупорылая идея?! — сразу перешел он в наступление. — Нет, я… — попятилась назад девушка. — Гринграсс, даже не думай мне сейчас спиздеть! — Я не знала, отец пришел в пятницу и рассказал. Я присылала тебе Патронус, сову, но ты не ответил! — Блять! — Драко, у нас нет выхода. — Нет выхода? — прошипел он. — О, выход у нас есть: забить хер! — Что? — побледнела Гринграсс. — Я не собираюсь играть по правилам Люциуса, мне насрать, если он сдохнет! — Драко, ты не можешь так поступить! — в панике вцепилась в его руку слизеринка. — Как «так»? Выбрать себя?! — А как же Нарцисса? — попыталась привести другой аргумент она. — Мать готова к последствиям. — Драко, они наши родители! — А мы их дети! — Драко, умоляю… — начали собираться слезы в голубых глазах Дафны. — Умоляешь? — ухмыльнулся он. — Ты, блять, наверное, кое-чего не понимаешь, Гринграсс, я люблю Грейнджер! Мне похер, если весь мир сгорит, но я не собираюсь жить без нее! — Драко, со временем… — С каким, нахрен, временем?! — заорал он. — Ты не понимаешь, что ты несешь, Гринграсс! Если бы ты чувствовала то, что чувствую я, ты бы никогда не произнесла такого бреда! Что, со временем: я забуду ее, забью, перестану любить? С какой, блять, стати?! — Я знаю, что такое любить. — Нихера ты не знаешь! — Я люблю тебя сколько себя помню! — закричала она в ответ. — Ты не любишь меня, Дафна. Ты, блять, даже не знаешь меня. Ты придумала себе в голове какую-то картинку, и пытаешься подставить меня в нее, ты просто хочешь обладать мной, это не любовь, а эгоистичная одержимость! — Ты не знаешь, что я чувствую! — Да ну? Давай проверим, — зло ухмыльнулся он. — Может быть ты готова отбросить все убеждения ради меня? Давай представим, что я не Драко Малфой, а какой-нибудь… магглорожденный волшебник, а ты по-прежнему чистокровная девушка, которой рассказывали всю жизнь, что такие, как я тебя не достойны, что я должен в ногах у тебя ползать. Хочешь столько проблем? Все еще любишь меня? А теперь, давай представим, что ты ненавидела меня всю жизнь, что я оскорблял тебя, унижал. Любишь меня? Представь, что ты умирала на моих глазах, а я стоял и смотрел не в силах ничего сделать. Ты все еще любила бы меня? Очень, блять сомневаюсь! — скривился он, смотря ей в слезливые глаза. — Ты хоть представляешь, сколько всякого дерьма мне надо было преодолеть, чтобы она просто на меня посмотрела не как на животное, а как на человека?! Ты можешь осознать, что она смогла достать все самое лучшее из меня на свет?! И ты хочешь, чтобы я отказался от любви всей своей жизни в угоду кому-то?! Ради тебя?! — Если ты ее так любишь, Малфой, то ты понимаешь, что она не позволит тебе убить четырех человек ради нее. — Не скармливай мне это дерьмо! — Драко, я знаю, что тебе плевать на Люциуса, но не на Нарциссу же… Я не просила этого Обета, но я ничего не могу с этим сделать. И ты не можешь. Мы вынуждены покориться! — Я нихера никому не должен, кроме Гермионы и себя! — Драко, пожалуйста, они мои родители! — Какое мне дело?! — Драко, я умоляю тебя, — рыдала Дафна. — Ты, ты можешь с ней видеться или… — О, как здорово, — истерично рассмеялся он, — истинная жена будет играть роль любовницы, а бывшая подружка станет женой. Как бы удобно я устроился! Только ты одного понять не можешь, — постучал он пальцем по ее голове, — я уважаю Гермиону, я ни за что на свете не подвергну ее такому унижению! Тебе сложно это осознать, я понимаю, ведь ты сама себя не уважаешь, раз предложила своему, типа, будущему мужу потрахивать другую на стороне. — Драко, мне плевать на гордость, я люблю своих родителей и не могу позволить им умереть! Папа совершил ошибку, я согласна, но он не заслуживает смерти! — Дафна… — Драко, посмотри на меня, — схватила она его за предплечье, — Пожалуйста, ты должен на мне жениться. Ты сам знаешь, что выхода нет. Я даже не сомневалась, что ты будешь бороться, искать варианты, но раз ты здесь, значит их нет, это не отменить, а проигнорировав, ты убьешь четырех человек. — Да это не я их убью, — встряхнул ее Драко. — Это наши отцы убили еще двоих: своих жен, а в дополнение к этому, хотят разрушить еще три жизни: твою, мою и Гермионы. Так с какой стати я здесь злодей?! — Драко, пожалуйста, — захлебывалась в рыданиях девушка. — Я умоляю тебя. Ты не можешь так поступить, ты не можешь убить мою маму, моего папу. Я люблю их. Я сделаю что хочешь, я клянусь. Пожалуйста, ты должен жениться на мне, Драко. Пожалуйста, — опустилась перед ним на колени девушка, с мокрыми от слез щеками, — умоляю, Драко. Пять лет, пять — потом я дам тебе развод, все что хочешь, только не убивай моих родителей. Не поступай так со мной, ради Мерлина. Нарцисса же твоя мать, к черту Люциуса, но Нарцисса… Гермиона не простит тебе этого, ты сам это знаешь. Ты потеряешь ее в любом случае. Поэтому, умоляю, женись на мне. — Встань, — потянул ее вверх Малфой. — Нет, — вцепилась в его ногу девушка. — Я никуда не уйду, пока ты не согласишься. Драко, я умоляю тебя. — Хватит! — вырвался он. — Драко, — всхлипнула Гринграсс, сидя на полу. — Пожалуйста, — прошептала она, смотря на него снизу вверх. Резко развернувшись, Драко вылетел из кабинета. Ни на какую тренировку он не пошел, потому что сядь он за руль — с радостью въехал бы в стену, чтобы все это закончилось, однако его инструктор — Рой — был отличным парнем, хоть и магглом, и убивать его не хотелось совершенно. Поэтому он закрылся в библиотеке, снова перерывая все подряд фолианты, но в результате с поражением вернулся в замок под утро, чтобы не вызывать подозрений.