Контрмеры

      Такого он ещё не испытывал... Круциатусы, которыми его щедро награждал Волан-де-Морт, действовали на каждую клеточку его тела и словно бы оставляли на том незатихающие ожоги. Заклятие же, которое использовал Малфой, подействовало иным образом. Гарри на какие-то мгновения ощутил острую боль в груди, а потом просто понял, что больше не может сдвинуться с места. Не может вдохнуть, издать звук или встать.       «Неужели умереть — это так быстро и глупо?» — была его последняя мысль перед тем, как он отключился от реальности. Однако его сознание почему-то не отключилось. Вернее, оно периодически возвращалось к нему ненадолго, но он никак не мог набраться сил и что-то сделать. Периодически Гарри слышал чьи-то голоса и шаги, ощущал, как кто-то касался его руки — то сжимал её, то гладил — а временами улавливал даже тихие всхлипы и то, что его зовут по имени.       — Ой да ладно тебе, он Убивающее заклятие пережил, неужели не переживёт и это? — слышал он как-то знакомый голос.       — Много ты понимаешь! — резко отвечал ему другой. — Если бы ты меня не удержал, я бы ему помогла! Гарри, он… А ну пошёл вон отсюда со своими пирожками!       — Вообще-то я и тебе захватил. Могла бы спасибо сказать, а не бухтеть.       — Спасибо, что сделал то, о чём никто тебя не просил, а теперь пошёл вон отсюда!       — Да я, может, тоже с Гарри хочу посидеть…       — А я хочу, чтобы ты убрался, и здесь не воня… Так, а что это? ПОТРОХА?!       Голоса на какое-то время стихли из-за шума и чьего-то вскрика, а потом Гарри вдруг ощутил такое, от чего его губы едва не расплылись в улыбке. Кто-то ласково погладил его по голове и горестно вздохнул.

***

      Как он и предполагал, Руфус Скримджер буквально-таки горел идеей найти виновника покушения на Поттера — это можно было прочитать по его лицу и без всякой легилименции. Вероятно, он уже поговорил со Слизнортом и тот наверняка не отказался от приёма Веритасерума и заверил министра, что отдал Поттеру и Уизли те учебники, что хранились в его классе. А откуда им там взяться? Разве что прежний учитель зельеварения оставил или же те немногие необеспеченные ученики старших курсов, которые смогли получить высшие отметки и продолжить изучать столь сложную науку. Словом, круг подозреваемых лиц сужался очень и очень быстро.       — У меня есть к вам несколько вопросов, мистер Снейп, — сказал Руфус Скримджер, спустившись в подземелье вместе с тремя мракоборцами. — И на вашем месте я бы предпочёл на них ответить.       И без подсказок было понятно, что министр его в чём-то подозревает.       — Не имею возражений против этого, — невозмутимо согласился Снейп и положил свою волшебную палочку на стол.       Увидев от него такую покорность, Скримджер махнул рукой, чтобы мракоборцы оставались в стороне, и опустился на стул, стоявший по другую сторону стола. Ходить вокруг да около было утомительно и бессмысленно, поэтому Снейп решил рубить с плеча.       — Это всё Дамблдор, — сказал он раньше министра.       — Что? — не понял тот.       — Косит, как говорит нынешнее поколение, под врага.       — То есть как это — «косит»?       — На старости совсем выжил из ума, — пояснил Снейп. — Раньше мнил себя каким-то принцем… потом властелином… защитником Света…       «Стоп… А ведь Дамблдор-то полукровка!» — внезапно подумал Скримджер и от охватившего его волнения не почувствовал, что эта мысль была с легкостью из его разума считана.       — Вы, кстати говоря, слышали, как он собирал Отряд для борьбы с тёмными силами, в коих видел даже некоторых представителей Министерства? — тем временем продолжал Снейп. — Можете спросить у своего предшественника, думаю, он вам много всего об этой истории расскажет…       — Да, но… Подождите-ка, я что-то не улавливаю, какое это может иметь отношение к…       — Так вот, он и раньше знал и видел то, чего не видели другие, говорил, что Сами-Знаете-Кто ещё вернётся, а теперь, когда все наконец-то переключили на это внимание, он, видите ли, вбил себе в голову, что Гарри Поттер Избранный. Он ведь «помечен» рукой Сами-Знаете-Кого и только ему под силу его одолеть. Но чтобы достичь этого, он должен пройти немалые испытания… холод, голод, огонь, проклятия и даже смерть, которую в конце пути он сможет с лёгкостью преодолеть…       Поражённый Скримджер, явно не ожидавший столь бурных откровений, сидел с открытым ртом и едва успевал осмыслить услышанное. Снейп же решил не молчать, раз уж выдалась возможность найти внимательные уши. Как-никак Дамблдор сам просил пожертвовать им во имя Гарри Поттера, твердил, что Северус должен взять грех на душу и убить его, чтобы Волан-де-Морт уверовал в безоговорочную преданность своего соратника. Твердил, что Гарри рано или поздно тоже должен умереть, но добровольно. И всё это — страдания, несчастья, жертвы — всё во имя одной благой цели. Долгожданной победы над Тёмным Лордом. И вот чем, собственно, текущая ситуация отличается о того, о чём Дамблдор говорил не так давно в своём кабинете? Если Снейпа посадят, то Драко вряд ли удастся осуществить порученное ему Лордом, а если каким-то чудом и удастся, то Поттера больше некому будет подстраховать. Его убьют первым и без раздумий.       Словом, Снейп всё тщательно обдумал и решил, что раз уж пришло время выбирать, то значит, пора жертвовать умирающим директором во имя благополучия большинства. В конце концов, Дамблдор сам так учил, вот пусть сам и последует своей мудрости и умрёт в тюрьме, чтобы у других всё благополучно сложилось.       — Это он принц-полукровка, — невозмутимо произнёс Снейп, — хотя в его случае Принц-полукровка с большой буквы: он же мнит себя Великим… По правде говоря, я устал его покрывать… Он угрожал мне, что раскроет другим это, — профессор демонстративно закатал рукав мантии и показал метку Пожирателя смерти министру, — и не хотел слышать, что меня оправдали. Твердил, что у него хватает могущества, чтобы стереть меня в порошок и продолжал вытворять свои фокусы… Не представляю, чего ради он откопал этот свой старый учебник и решил тот подбросить… но не удивлюсь, если это очередная афера его Величества, чтобы добиться своей грандиозной цели и доказать миру, что Гарри Поттер Избранный и победит Сами-Знаете-Кого единолично.       Изумлённый Скримджер раскрыл было рот, но Снейп решил идти ва-банк и добить того, пока горяченький.       — Не верите? Могу принять Веритасерум и повторить то же самое. С тех пор, как Дамблдор с самым добродушным видом запер меня в этом замке, угрожая разоблачить и убить в случае отказа, мне приходится выполнять все его приказы… порой самые безумные. Даже представить себе не могу, как нужно было потерять голову, чтобы уверовать в какую-то там Избранность… в Великий знак судьбы на лбу… и проверять на хиленьком ученике, выживет тот после проклятия или нет… Впрочем, думаю, вы уже и сами сделали выводы. Если считаете меня причастным ко всему случившемуся, отпираться не стану. Виновен. Не досмотрел. Буду признателен, если задержите меня и уведёте прочь от этого прогнившего от лжи и безумства места.       Однако поражённому Скримджеру было уже далеко не до задержания Снейпа. В его голове разверзлась настоящая буря негодования.       «А ведь Корнелиус меня предупреждал! Говорил, что с Дамблдором надо держать ухо востро! — яростно думал он. — Сумасшедший старик хочет меня подставить, как и Фаджа, а потом захватить власть! Ради власти он даже известного Гарри Поттера готов покалечить чужими руками, а потом обвинить Министерство в том, что оно допускает к школьной программе опасные учебники и бывших Пожирателей смерти! Нет, ну каков манипулятор! Каков подлец! Сколько невинных жизней ради своей прихоти поломал безнаказанно!»       Картина случившегося по-своему сложилась в голове министра магии и, вскочив с места, он отправился действовать. Пора было брать Дамблдора за жа… под стражу, пока тот опять не учинил какие-нибудь «случайные» события, в которых обвинит Всем-Известно-Кого с его Пожирателями или же, Мерлин упаси, Министерство магии.

***

      Когда Гарри пришёл в себя, то обнаружил, что лежит на больничной койке. В противоположной стороне от него были заметны расплывчатые фигуры других учеников, слышались тихие переговоры, шаги и звучный голос мадам Помфри.       — Харпер, тебе кто разрешил вставать?! А ну живо вернись на койку!       Гарри немного напрягся и попробовал приподняться. Вот только это простое движение вызвало ощутимую боль в груди, и он с трудом сдержал стон. Так и пришлось лежать на подушке и, щуря глаза, смотреть по сторонам. Первым делом он хотел найти очки и обнаружил их на прикроватной тумбочке. Однако оторвать руку от койки и немного поднапрячься, чтобы дотянуться до них, не представлялось возможным. Гарри цокнул языком и посмотрел в другую сторону. Невдалеке стоял пустой стул, на котором лежала какая-то книжка и… рыжая мочалка. Вернее, сперва Гарри подумал, что это мочалка, а потом прищурился сильнее и обнаружил, что мочалка очень пухлая и такая большая, что её концы свисли с обеих сторон сидения. А потом и вовсе произошло такое, от чего Гарри замер. Мочалка, словно почувствовав к себе его внимание, ожила и спрыгнула со стула.       «Куда она делась?» — подумал Гарри и тут же вздрогнул: мочалка запрыгнула к нему на койку и стала приближаться.       — Какого?..       На мгновение Гарри замер… и наконец-то облегчённо выдохнул. Вблизи ему и без очков удалось рассмотреть перед собой Живоглота. Кот немного потоптался и нагло развалился под его боком, положив передние лапки и голову на грудь.       «Гермиона была здесь», — сделал вывод Гарри и снова уставился на пустой стул возле койки. Ему разом вспомнились знакомые голоса, что звучали не так давно, вспомнилось, как его поглаживали или держали за руку.       «Это была она», — подумал он с теплотой на сердце и перевёл взгляд в сторону. Без очков, конечно, трудно было разглядеть хоть кого-то, но Гарри хотел видеть только подругу. С волнением припомнил, как ещё недавно, сам вёл её в больничное крыло и как засматривался на неё ножки. А потом он вспомнил и про Малфоя… про то, что тот кинул в него какое-то заклинание… Но что было потом? Сколько времени он находился в больничном крыле и получил ли его обидчик хоть какое-то наказание за это?       — Гарри!       Когда Гермиона пришла к нему, Гарри не знал, чего ему хотелось больше: расспросить её обо всём, что происходило за время его отключки, или же продолжать смотреть на её обеспокоенное лицо, оказавшееся вблизи него, и попросить не отходить далеко.       — Как ты? Тебе лучше? — спрашивала подруга.       — Да… намного, — соврал Гарри, — только… не помню ничего, кроме… сражения с Малфоем. Что было потом? Он наказан?       — О… так сразу и не ответить.       — В смысле?       Гермиона придвинула стул к его койке и, к удовольствию Гарри, взяла его за руку.       — Ну, понимаешь, Драко, он… кажется, пострадал из-за меня и…       — Пострадал из-за тебя? — переспросил Гарри, вскинув брови.       — Возможно, я нечаянно обрушила стену и… его шарахнуло камнем, — отведя глаза, ответила Гермиона. — Случайно.       — А хорошо шарахнуло? — с надеждой спросил Гарри, а про себя с восхищением подумал, какая же у него храбрая и бойкая подруга: Чжоу бы ради него стену не обрушила и Малфоя бы камнем не шарахнуло.       — Ну… возможно, Драко всё ещё лежит вон в той стороне, — ответила Гермиона и косо глянула в сторону коек у противоположной стены.       Теперь было понятно, почему она взяла его за руку: наверное, боялась, что он взбесится и побежит добить неприятеля. Гарри бы и побежал, будь у него силы, но сейчас ему удалось только нахмуриться и чуть крепче сжать ладонь Гермионы.       — Знаешь, по-моему, ему здорово досталось, — быстро прибавила она, вероятно надеясь этим подбодрить друга. — И вообще я… Думаю, мне ещё крупно повезло, что Министерство магии заинтересовалось твоим учебником, а не моими способностями разрушать стены…       — В смысле? — удивился Гарри. — А в чём ты виновата? И при чём тут Министерство магии? Зачем им сдался мой учебник?       Гермиона подняла на него глаза и тяжко вздохнула, прежде чем рассказать о том, что происходило в школе за время, что он находился без сознания.

***

      Грохот, донёсшийся из директорской башни, не слышали разве что в Запретном лесу. Однако вряд ли какие-то ученики или учителя могли бы сказать, что же именно произошло в директорском кабинете. Единственное, что многие знали на следующий же день — это то, что Дамблдор опять покинул школу, а вместе с ним её покинули и сотрудники Министерства.       — Разобрались во всем, похоже, — утвердил за общим столом Теодор Нотт, а Панси Паркинсон только нахмурилась.       Как же сотрудники Министерства «разобрались», если Гермиона Грейнджер всё так же ходит на предметы и торчит в больничном крыле у койки своего несравненного Поттера? Плохо они разобрались! И не разбирались, видимо, вовсе.       Панси была очень недовольна и ходила хмурая. Настроение её портило и то, что Драко тоже находился в больничном крыле. Его койка стояла с противоположной стороны от койки Поттера. А вдруг эта лохматая грязнокровка опять навредит Драко, думалось Панси, вдруг они вместе с Поттером замучают её бедного парня? Панси не могла сидеть сложа руки и поэтому забегала в больничное крыло, как только выдавалась возможность. Надеялась поймать Грейнджер или же Поттера с поличным. Однако те почему-то не предпринимали подобных действий или же выжидали удобное время.       — Да не сунутся они к Драко, они же дураки, — сказала ей за обедом Дафна Гринграсс и улыбнулась: — Грейнджер, я полагаю, сейчас другим занята... учит своего тощего очкарика на костылях стоять.       Однако Панси была с ней не согласна и спустя два дня неусыпного контроля её усилия принесли плоды. Она наконец-то поймала одного противного гриффиндорца на попытке совершить преступление.

***

      Наверное, Гарри стоило сразу послушать Гермиону. Так бы он избавился от учебника, тот не попал к Малфою, и не случилось бы того, что случилось. Удивительно, но именно к этой мысли и пришёл Рон Уизли. Обычно веселый и беззаботный он в последние дни стал очень хмур. Его друзья и раньше вели себя немного странно, особенно когда начинали подолгу переглядываться, краснеть и забывать про его присутствие, но теперь… Теперь они перешли всякие границы.       Взять хотя бы тот факт, думал Рон, что, как только Гарри попал в больничное крыло, для Гермионы перестало существовать всё остальное. Она не поднимала руку на уроках, не смотрела на профессоров, не ходила в библиотеку, на переменке или же после уроков забегала в больничное крыло, а если оказывалась с Роном за общим столом или партой, то пропускала его шутки и вопросы мимо ушей. Однако стоило только Гарри очнуться, как Гермиона вся засветилась и стала подолгу торчать возле его койки, как будто там мёдом намазано.       С одной стороны, Рону, конечно, было жалко Гарри и хотелось навалять Малфою, но, с другой стороны… да что Гарри такое сделал, что Гермиона спорит с ним, переговаривается, но всё равно мчится к нему как угорелая? Он, Рон, с Гермионой тоже не раз препирался, спорил, переговаривался, но мчалась ли она потом к нему? Нет! Потом она ходила обиженная, делала ему едкие замечания и ни разу не извинилась.       Словом, Рон злился и чем дальше, чем больше. Он, конечно, тоже заходил к Гарри, но, увидев в очередной раз, как тот увлечённо смотрит на Гермиону, а она, смущённо опуская глаза, краснеет и что-то тихо говорит, ощущал в душе лютую злобу. Однако выплеснуть её на друзей не получалось. Не хватало повода. Наверное, поэтому, когда он повернулся, то увидел обидчика друга и двинулся к тому.       Это Малфой во всём виноват. Он навредил Гарри, он стал причиной, по которой друзья стали всё чаще забывать про существование Рона. Да мало ему ещё досталось от одной несчастной Бомбарды! Пора бы опробовать на нём «Ешь слизней», особенно теперь, когда есть исправная палочка. Пора отомстить ему за друга и вырасти в глазах Гермионы. Может, тогда она его заметит… скажет, какой же Рон отважный и хороший парень.       — Скулишь, слизняк? — храбро спросил Рон, двинувшись к койке Драко. — Думаешь, все забыли, что ты чуть Гарри не грохнул?       — Чего? — растерянно спросил Драко.       — Рон, ты что там делаешь? — послышался за спиной голос Гермионы.       «Вот, наконец-то она меня заметила!» — утвердился в своём решении Рон и достал волшебную палочку.       — Думаешь, если министерские чудаки убрались, тебе всё с рук сойдёт? Как бы не так!       Драко, видимо, понял, к чему идёт дело, и напугался.       — Не-е-е-е-ет, не надо! — завопил он, вжавшись в подушку.       — Ешь сли!.. — начал было Рон, но его опередил девичий голос:       — Бескостус!       Что-то ударило в спину, и он упал, не способный ни ходить, ни шевелиться, ни даже издать звук.       — Получил, подлый ублюдок? — повторил тот же голос и перед его носом появились чьи-то туфли.       Рон кое-как поднял глаза выше и увидел Панси Паркинсон.       — Так я и знала, что вы опять попытаетесь навредить Драко!       — Ничего мы не пытались! — ответила ей резко Гермиона. — Мы…       Их перепалка была остановлена Помфри. Через какие-то минуты в больничном крыле появились и учителя, пытавшиеся разобраться между собой и тем, чьи ученики нарушили правила и должны понести наказание. Вот только Рону уж точно было не до всего этого. Из-за Панси он остался без челюсти и костей в руках, ногах и теле. Он стал похож на здоровенного червяка, на жилистый кожаный мешок, которой целительница подцепила за шиворот мантии и поволокла за собой.       — Эта ночь будет тяжёлой… — зловеще предрекла мадам Помфри, закинув Рона на койку, и принесла ведро Костероста. — Придётся воспользоваться Силенцио… — задумчиво прибавила она и взмахами палочки наколдовала по обеим сторонам от койки ширмы. — Хотя… верёвки тут тоже, наверное, не помешают.