Pygmalion’s love for Galatea

             Да, Сане было приятно думать, представлять и мечтать о Илье. Это было его идеей фикс, главным фандомом, в котором существовало две калеки (Лёха был приплетен насильно), это было… Хорошо. Как в библии: «И увидел Бог, что это хорошо». Только вот Саня мечтал о Илье отдаленно, поверхностно, и все его сны собирались остаться просто снами, нытье — нытьем; Ермолаев планировал все четыре года таскаться за Ильей влюбленной нищенкой и совсем не планировал делать первые шаги, хоть и заикался об этом. Сказать проще, чем сделать.       Лёша же так не считал. Саня ввязался в спор чисто на интересе, пытаясь разузнать, сможет ли он вот так, увидев Илью спустя долгое время (второй раз в жизни, еще и при дневном свете, еще и полуголым!) подойти и... хотя бы заговорить.       Но он набрался смелости! Решил сам для себя, что сделает все возможное. Заряжать его нужно было, как ебаного бойца UFC, и Лёха в этом помогал: мял плечи, хлопал по предплечьям, правда закончилось это осознанием, а после и воскликом:       — Фу, Лёха, ты даже руки не помыл!       Короче, Саня был настроен решительно. Именно так, в полной готовности он сначала проебал момент, когда они с Ильей оказались в раздевалке практически одни, а после встал на линейке не рядом с ним, как задумывал изначально, а в начало строя.       Кажется, у вселенной были другие планы.        У Сани за пару минут работы мозга на критических оборотах родился план: повести себя, как настоящий мачо, посветить мускулами, покорить и подкатить. В первые же пару минут игры в волейбол ему прилетело мячом в ебало, и прессом он засветил не по причине утирания пота до лба краем футболки, а по причине зажимания этой самой футболкой кровоточащего носа. Пришлось сесть на скамеечку рядом с ебит-больными, схватиться за кружащуюся голову и устремить щенячьи глаза на Илью, играющего так профессионально, словно он вылез из аниме про волейбол. Сука, Саша был так близко к самому романтичному исходу! Мог бы, например, сделать красивую подачу, которая зарешала бы всю игру, и принять радостные объятья Яцкевича, или помог бы парню встать, протягивая руку помощи, пока над его головой светилась лампа, словно нимб — Илья бы точно допер, что этого парня нужно хватать с руками-ногами, такого принца больше нигде не встретить. Что, если бы Саня прикрыл собой Илью от летящего в его голову мяча, пока тот, отвлечённый, не замечал угрозы? Или уже после, в раздевалке, заметил насмешки и набил кому-нибудь морду? Мысли пошли куда-то не туда, и вот Саня уже несет парня на руках, пока за его спиной рокочат взрывы: «Ты только не умирай, мы обязательно справимся, слышишь меня? Я не оставлю тебя здесь!», а потом поцелуй, свадьба и много собачек.       — Эй.       — А? — блять. Блять, сука, блять! Саня встрепенулся, и его руки затряслись, как у девственницы перед проникновением. Рядом с ним сидел Яцкевич, немного не довольный игнором, с бутылкой воды, любезно протянутой воздуху. — Ой. Ой, блять, прости. Задумался. Ты что-то хотел?       — Я спрашиваю, ты как? Нехило тебе прилетело, — переспросил Илья, мельком поглядывая на бутылку. Ему уже даже становилось неловко. Примут его подачку сегодня или нет?       — Да... Да нормально я, полный порядок. Жив, цел и готов разносить, — Саша все же принял из рук Ильи воду, благодарно кивнув головой, и присосался к горлышку, только бы не говорить еще пару секундочек. Только бы еще было время подумать, а не ляпать с горяча. Думай, сука, думай!       Довольный взгляд Лёши маячил неподалеку, чем очень выводил из себя. Это же Санечка проебал, получается, потому что не он заговорил первым, а сама цель решила сойти с небес. В голове звучал звук из Тик-тока с церковными колоколами: «Тудум!», где у людей в майнкрафте вместо тотема бессмертия крест — это сердце стучало. Тудум-тудум! Тудум-тудум!       — Почему не идешь играть? — отлично, Саш. Это 1) пара слов, 2) пара связанных между собой слов, 3) целое предложение, направленное нужному адресату. Осталось не наложать в дальнейшем.       — Заебался, если честно, — с улыбкой ответил Илья, кажется, смутившись. Блять, он что, только что подумал, что его упрекнули в лени? О, нет-нет-нет.       — Слушай, а у тебя девушка есть?       Что.       — Нет?       — А парень?       Ну, все. Приплыли. Похуй уже на то, что Саша переволновался, похуй на то, что спросил полный бред. На лице Ильи читалась неприязнь.       — Явно нет. Я че, на пидора похож?       Это полный провал.       — Зачем спрашиваешь вообще?       Саня не тормоз, он газ. А Лёша взял на слабо слишком качественно, чтобы давать заднюю. Тем более что, Фраме мало в жизни пизды за свои наклонности получал? Не в первой принимать от гомофобов харчки, стекающие по щеке после неудачного подката. Саша потерпит, смирится-слюбится. Саше похуй.       — Для себя. То, что нет, это хорошо.              Шок на лице Яцкевича нужно было видеть. Лучше бы он все понял неправильно. Лучше бы воспринял все за неудачную шутку, вкинутую по неловкости во время знакомства. Илья же настолько серьезно приосанился и посмотрел на горбатого, все еще истекающего кровью Саню сверху-вниз, что стало страшно. Чего ждать? Докс, сват, спортиков?       — Ты такой хуйни лучше больше не говори. Иду я, иду!       И упорхал обратно.       Саня вцепился пальцами в волосы.       

***

      — Ну, что там?       — Это пиздец.       Они направлялись к буфету. Саша очень, очень сильно хотел выпить, а лучше нажраться по самое не балуй, но в буфете из крепкого — только чай, поэтому он взял сразу четыре пакетика и залил их кипятком, чтобы как на зоне.       Батя научил, как чифир варганить, а как кадрить кого-то — нет.       — Я уверен, что все не так плохо, — успокаивал Лёша, поглаживая по спине.       — Он хотел меня прям там загасить. Не удивлюсь, если ко мне скоро постучится пара здоровяков.       — Может, ему не понравилась твоя настойчивость? Девушкам тоже не нравится, когда парни, как ебланавты, сразу начинают катить яйца. Без романтики.       — Но он-то не девушка!       Со входной двери повеяло холодом, и Саша покрепче ухватился за пластиковый стакан, боясь переборщить с силой и, надавив, вылить кипяток на себя. В университет заползла кучка народу — это курильщики, ухватившись за пару минут перерыва, сбегали туда-сюда «по делам». Среди них Саша выцепил знакомую макушку, но не Ильи, а его друга, того, кто оставлял на странице Яцкевича смешные картинки. Лёша это не затрагивал; Саня уже дома, самостоятельно, копался во всем, в чем только можно: в музыке, в друзьях, в группах, да даже в подарках (там нашлась кучка долбоебов, которым хотелось настучать по башке, слишком уж сладкие подписи они оставляли), и снова зацепился за некоего Шепелева, у которого, к счастью, на странице было множество фотографий.       — Пойдем-ка со мной.       Стакан остался на подоконнике.       — Ярик! — прикрикнул Саня, и парень обернулся, удивленный тем, что его по имени позвал незнакомый человек. — Ты же друг Ильи Яцкевича, да? Дело есть. Пиздец срочное.       Только вот Шепелев его не слушал: он заледенелым взглядом смотрел Фраме за спину и едва истерично хихикал, пока Лёша пытался понять, какого хуя и за что его так не любит жизнь.

4 месяцами ранее

      Очередная вписка по репосту, а если быть точнее, в случае Лёши — вписка друга друзей, была неотъемлемой частью его будней. Он не мог жить без подобного времяпрепровождения. Совсем недавно прошедшая сдача ЕГЭ выела столько нервов, что теперь он отрывался по полной и не планировал прекращать вплоть до сентября. Саня с ним, очевидно, не пошёл — у него смена, он взрослый дядя в отличие от Лёхи, которому все хиханьки да хаханьки, зато пошла Аня.       Аня, если что — Лёшина девушка. Самая замечательная, лучшая в мире девушка. Всегда улыбчивая и заботливая, она ходила с ним под ручку, присматривала за содержимым стаканов, чтобы Лёша не мешал себе бурду в желудке, на диванчике сидела рядышком, прямо на подлокотнике, подминая подол лёгкого платья, и находила со всеми из его знакомых общий язык. Аню любили все. Она была душой компании, нежной мамой, от заботы которой нельзя было отвертеться. Лёша приводил ее, как нафуфыренную пушистую собачку приводят на выставку: хвастался, показывал всем, как она хороша, какую же мадам он отхватил! Эта детская влюбленность, переросшая хоть и в нестабильные, но счастливые отношения, теплила Лёне душу. Он наслаждался каждой секундой Аниного присутствия даже в большой компании, вниманием который был не обделен.       Ребята сидели полукругом: кто на диванах, кто на стульях, кто в кресле. Все болтали, пили и громко ржали. Музыку, приглушенную на фоне, даже не было слышно — только один парень, уткнувшийся в телефон, иногда покачивал головой в ее такт. Лёша сразу обратил на него внимание, потому что раньше его не видел. Чтобы не быть невоспитанным, Лёша оперся на колени ладонями и встал, едва пошатываясь, чтобы подойти к незнакомцу:       — Здарова, а я тебя раньше у нас не видел.       На него поднялись задумчивые и очень испуганные глаза.       — А, ну, да. Я тут впервые. Друг привёл. Я Ярик, — и парень, Ярик, протянул для рукопожатия ладонь.       — Оч-ч приятно, — Лёша был поддат и весел, — Ну ты не стесняйся, чего как не родной? Выпьешь, может, чего? Там на столике ещё полбутылки мартини точно осталось.       — Да, наверное, надо, — голос Ярика звучал напряжённо. Пареньку на вид лет пятнадцать, ей богу, сам как не свой. Лёша отошел на секунду, предупреждающе подняв указательный палец, и вернулся совсем скоро с бутылкой и стаканчиком.       — Угощайся.       На этом диалог обрубился, только Ярик теперь хлестал стакан за стаканом. Видать, не скидывался, поэтому до этого ломался. Ничего, Лёша все равно закинул хозяину хаты на пару соток больше, надеясь нажраться всем, что в рот попадет, только Аня обломала веселье, а что добру пропадать? Считай, поделился с нуждающимися.       После этого Лёха весь вечер ловил на себе взгляды. Сначала они были брошены украдкой — Ярик старался оставаться незамеченным. Потом, когда градус в крови начал подниматься, медленно, но верно подходя к точке кипения, парень раскрепощался, а вместе с этим его взгляд становился дольше и томнее. Лёша плюнул и растер: будь, что будет. Сказал Ане, что скоро подойдет, а после взял Ярика за руку и без слов потащил его в спальню, известную, как комната-для-ебли-на-вписках.       Сигналы были пойманы верно. Как только за ними захлопнулась дверь, Ярик полез целоваться. Лёша сразу понял, что опыта у него либо не было вовсе, либо был, но единичный, потому что целовался Ярик, как котенок: тыкался губами, старался пускать в ход язык, но в итоге пускал слюни, и проебывал весь такт, не чувствуя, когда нужно сомкнуть губы, а когда разомкнуть. Лёшу это устраивало.       Признаться, он не был не в себе. Действовал так, как велело сердце, а велело оно целовать этого оленёнка Бэмби, пока за стеной Аня, дуя губы, ждала его возвращения. Не стыдно было ни капельки. Стыд настигнет позже, намного позже, сейчас было только возбуждение, держащее все тело тростиночкой, и ловкие пальчики на ребрах.       Лёша был садистом. Совсем чуть-чуть, в малой степени, но был. Понимая, что перед ним неопытный птенец, он все равно опустил его на колени, желая быть первым. Это ведь такая удача — забрать что-то и присвоить себе. А Ярик был и не против.       В итоге сделал зубастый. Это было ужасно, смешно и нелепо, но парень правда старался, выпуская язык и пытаясь губами обхватить зубы, чтобы не царапало. Лёшу не торкало, хотя возбуждение все-таки плавало и член стоял колом. После минут семи мучений Лёша над парнем сжалился, поднял с колен и поцеловал в горящую щеку.       Сексом там и не пахло. Возбуждением, смазкой, горячим дыханием и привкусом алкоголя в слюне — да, но пихать никто никуда ничего не собирался. Они обошлись взаимной дрочкой; Ярик смешно скулил Лёше в плечо, жмуря глаза, а тот лишь старался держать дыхание, потому что лёгкие сжимало знатно. Когда оба кончили и принялись одеваться, прихорашиваться, Лёша одернул Ярика за рукав:       — Номер дашь?       — Дам.       — Ты только не пиши ничего такого, у меня девушка может с дуру телефон прочекать.       Вот тут-то Яр и влип. Вот тут-то ему и стало хуево. Он нахмурился, покачал головой и ответил:       — Не, тогда нахуй надо. Если свидимся ещё, когда ты уже без бабы будешь, тогда ещё подумаю. Сейчас — нет. Бывай, — и вышел, хлопнув за собой дверью.       Все эти события проплыли у Лёши перед глазами за один миг. Он проморгался, ошарашенный, перевел еще раз взгляд с Ярика на Саню и обратно, и только собирался разомкнуть пересохший рот, как вдруг к Шепелеву подскочила забавная кудрявая дылда — пацан, судя по всему старшекурсник, который схватил Ярика за талию и оставил поцелуй у него на щеке.       — Ребят, всем привет, — весело поздоровался он, оглядывая всех присутствующих. На нем — уличная одежда, кепарик задом наперед; от него пахло свежестью улицы и дорогими духами, но никак не сигаретами. — Я Санёк.       — Мой парень, — добавил Ярик и неловко глянул на Лёню из-под ресниц.       Ебать.       Саня Парадеев был звездой университета. Четверокурсник само по себе звучит статусно, а тут еще и активности жопой жуй. Носился по коридорам с орами, залетал в рандомные кабинеты со словами «всем хорошего учебного дня!», играл в футбол, делая своими воротами дверные проемы; на парах по психологии его разбирали, как индивида, принадлежащего к группе экстравертов, и чаты, группы кишили мемами с его участием. В любых сценках чуть что — сразу Парадеев; и хоть выступлений было мало, Саня участвовал в каждом. В прошлом году распечатал свою фотографию на ватмане, например, и вывесил с подписью «главная звездочка» — ватман провисел в холле несколько недель, прежде чем его заменили на списки на отчисление. Ангельская внешность, ангельское поведение: чуть ли не бабушек каждое утро через дорогу переводит, всегда поможет младшим и преподавателям, останется прибраться после вечеринки... Крутой чел, Лёха и не спорил, но как, как он умудрился начать отношения с… Яриком? Как, черт возьми, это произошло?       — Рад знакомству, — протянул руку Кореш, натягивая на себя улыбку. — Я Лёха.       — А я знаю.       Окей, это хэдшот. Если воспринимать это ебаное знакомство за игру, например, за КС, Лёхе сначало прилетело моликом, когда на горизонте замаячил Ярик собственной персоной, а после прилетело с авика в голову — это Парадеев, не скрывая насмешки, все-таки пожал блядскую руку и вбросил то, что вбросил. Ярик даже выглядел виноватым. Фраме так и вовсе пребывал в ахуе, потому что абсолютно не понимал, какого черта происходит, кто с кем и как знаком и почему в воздухе стоит такое напряжение, что хочется вешаться.       — И-и всё же, Ярик, можно тебя? Пожалуйста. Я тебя на коленях умоляю, — попытался перевести тему Ермолаев, легонько цепляя Ярика за локоть. — Всего на пять минуточек.       У Лёши, провожающего взглядом парочку, прилепленную друг к другу, в глазах крик о помощи: «Не оставляй меня, блять!», и Фраме чувствовал его макушкой, но ниче-ем не мо-ог помо-очь.       — Откуда знаешь? — смирившись, спросил парень.       — Да Ярик тебя увидел ещё в сентябре в коридоре, вспомнил ситуацию, кхэ, смешную. И рассказал. Я и до этого, конечно, знал о ней, но увидеть главного героя собственными глазами… Большая честь, — Саня улыбался, и это выводило из себя еще больше.       — Как здорово получилось, — Лёша натянул улыбку и был таков. Они оба устремили взгляд на Ярика, который серьёзно кивал на вбросы Фраме, дул щеки, видимо, пытаясь сдержать смех, и что-то очень подробно объяснял на пальцах. У Парадеева в глазах — звезды, Лёшины же глаза тухли с каждой секундой все больше. Прокручивая каждую секунду произошедшего, он понимал, что поуши влип в какое-то знатное дерьмо, с которым позже придется разбираться. Казалось бы: ну полобызался по пьяни, ну встретил эту жертву мозолей в унике, что такого-то?       Там все было гораздо сложнее. Что-то, что вмешивало в себя Лёшу, Парадеева, Ярика и Акулич в том числе.       Ебаная Санта-Барбара, а еще слишком много пидоров на квадратный метр.       В прочем, Фраме весь этот пиздец не волновал. Он видел белое, как лист бумаги лицо Лёши, видел нервную дрожь рук и косые взгляды Ярика, пока разговаривал с ним, чувствовал в воздухе напряжение и один лишь вид Парадеева почему-то приколачивал к полу, но все это было неважно. У него на телефоне красовалось смс: +79... Адрес Ильи: Большой Девятинский пер., 3, кв 333.