Пусть твоё сердце бьётся...

В тусклом свете коридорной лампы на полу ярко выделялась полоска света возле двери комнаты Бакуго. Многие ребята уже давно видели десятый сон, но Кацуки явно еще не ложился. Изуку слегка замедлил шаг, сомневаясь, что затея с ночным визитом настолько уж удачная, как ему казалось раньше. «Ночью разговоры честнее». Он уже и не вспомнит, где и когда услышал эту фразу. Изуку помедлил еще пару секунд, зажав одну термокружку под мышкой, и поднял руку, чтобы постучать. - Входи, идиот, — беззлобно крикнул Кацуки. - Каччан, можно? - Я же сказал, входи. Изуку быстро сообразил, что о том, что кто-то стоит возле двери, можно было догадаться по показавшейся на полу тени у входа. - Возможно, глупый вопрос. Но как ты понял, что это именно я? - Во-первых, кого еще могут принести черти в первом часу ночи ко мне? Только того, у кого напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. А во-вторых, твои тапки шаркают так, что их слышно с другого конца коридора. Они тебе что на три размера велики? — Изуку усмехнулся, но ничего не ответил. Пауза слегка затянулась. Оба понимали, поговорить им есть о чем, но сказать хоть что-то внезапно стало сложно. — Что это у тебя? - А, точно. Держи, — Изуку протянул одну термокружку Бакуго. Кацуки открыл крышку и узнал аромат своего любимого чая, купить который было большой удачей. Этот сорт не найдешь в супермаркете за углом. - Ого! Где ты его добыл? — искренне изумился Кацуки. - Неважно, — Изуку не хотел портить сюрприз и вдаваться в подробности того, как долго они с Яойорозу искали его. Кацуки сделал глоток горячего, но не обжигающего, чая, и вместе с напитком в его душу проник теплый поток детских воспоминаний. Он помедлил, наслаждаясь этими новыми для него ощущениями. - Ты чего-то хотел? — со вздохом, с которым будто отпустил нахлынувшие эмоции, спросил Кацуки. - Да я…в общем. Я подумал… — речь Изуку стала привычно неразборчивой. - Меня всегда бесил этот твой бубнеж. И не говори мне, что ты просто шел мимо, — он особенно выделил последние слова. — Ты достал и заварил мой любимый чай, как обычно делала тетушка Инко, если моя семья обещала заскочить в гости. Сделал его теплым, но не горячим. Именно так, как люблю я. Так что ты явно подготовился… - Надеялся пробить оборону, — с улыбкой сказал Изуку, но Кацуки ответил на неё лишь нечитаемым взглядом — он ждал объяснений. — Ну, во всяком случае, ты не выставил меня сразу же и не проводил трехэтажным матом как обычно. - Хорош ходить вокруг да около. Выкладывай. Кацуки сел на край своей кровати и снова сделал глоток чая, наслаждаясь его теплотой и знакомым вкусом. - Честно? Я просто хотел спросить, что с тобой происходит все последние дни? - Так заметно? - Ты сам как думаешь?.. Вся школа шушукается. - Блять! — Кацуки отвел надолго взгляд, будто всматривался в лунный пейзаж за окном. — Да ничего особенного, наверное… — он замолчал. — Понимаешь, Де… Изуку… Когда я… Нет, не то. Я просто хотел попробовать… Нет, не попробовать… - И этот человек что-то мне говорит про задротский бубнеж. — Изуку хотел разрядить обстановку, хотя был риск нарваться на агрессию, но Каччан будто не услышал его колкости. Кацуки поставил на пол чай и с шумным выдохом откинулся на кровать. Изуку невольно обратил внимание на то, каким уязвимым сейчас казался его друг — широко распахнутые руки, словно раскрытые навстречу неизвестному чувству объятия. Бакуго всегда был таким собранным, даже если поза в жизни казалась небрежно расслабленной, хватало секунды, чтобы он снова сгруппировался для отражения угрозы. А сейчас, даже если бы на него падала бетонная плита, он ничего не успел бы сделать. Одного этого было достаточно, чтобы Изуку понял — Каччан доверяет ему. - Что ты чувствовал тогда, Изуку? Что ты чувствовал, когда получил причуду? Изуку на секунду опешил. Он не понимал, какое отношение к Каччану имеет его причуда, тем более сейчас. Чуткость Изуку не позволила ему ответить вопросом на вопрос. Он словно кожей почувствовал, что это разрушит такую хрупкую атмосферу доверия. - Растерянность. Впрочем, как и всегда. Когда на экзамене я впервые её использовал, было страшно и больно. Она вырвалась так резко, что я совершенно не понимал, что мне делать. Не я управлял силой, а она мной. Изуку хотел спросить, почему Кацуки заговорил об этом, но вовремя понял, что это лишнее. Любой вопрос будет лишним, ведь самый главный он уже задал. И, кажется, попал в десятку. Кацуки просто пытался понять, что с ним происходит. И перебивать его мысли точно не стоило! - Похоже, — ответил в потолок Кацуки, не поднимаясь с кровати. В комнате будто повис не заданный вопрос: «На что похоже?» - Мне кажется, со мной сейчас происходит что-то похожее. Только не с причудой. «А с чем?» — мысленно спросил Изуку. - Я, оказывается, раньше не умел чувствовать. Точнее, у меня было только одно чувство — злость. И тысячи её оттенков, от легкого раздражения до слепой ярости, которую невозможно контролировать. А сейчас они нахлынули все сразу. Все чувства! Понимаешь? Все чувства доступные человеку. И мне тоже страшно. И больно. Только ты ломал руки, пальцы и ноги, которые можно исцелить, а у меня почему-то всё цело. Бакуго скрестил руки, будто обнимая себя, и немного сдавил себе плечи, потом локти, словно хотел убедиться, что они действительно целы. В комнате повисла тишина. - А хочешь, шутку расскажу? — неожиданно спросил Бакуго совсем другим, бодрым голосом. Изуку понял, что Каччан хочет сменить тему, но не торопится завершать разговор. - Шуточки в стиле Бакуго? Уже страшно. - Не ссы. Это не моя. Короче… — он резко поднялся с кровати и сел, снова подхватив в руки чай. — Прикинь, если где-то в параллельной реальности мы с тобой не друзья, а пара? - В смысле? Как парень и девушка? - Нет, блять, как парень и парень. — Кацуки засмеялся, но как-то тяжело, даже надрывно, а потом шумно отхлебнул остывающий понемногу чай. - Хм…а можно… говорить откровенно? - Да! — выпалил Кацуки. — Но только если ты не планировал предложить мне встречаться. - Нет, не планировал, — Изуку улыбнулся от души. — Помнишь, когда мы подрались на стадионе бета, когда еще я рассказал тебе правду про Один за всех? - Такое хрен забудешь… Но к чему ты ведешь? Тот мордобой мало похож на любовные признания. - Всемогущий тогда сказал: «Теперь, когда вы разобрались в своих чувствах друг к другу»… — Изуку вдруг замолчал, будто споткнулся о свои же слова, а Кацуки недовольно напрягся. — Я тогда впервые понял, что у меня действительно есть чувства к тебе. Нет, не в том смысле, что романтические. Просто чувства. Но они существует не отдельно в вакууме внутри меня, а относятся именно к тебе. Это и обида, и горечь, и сострадание, желание помочь, просто быть рядом. Я начал ловить себя на том, что хочу, но не могу, как-то к тебе прикоснуться. Как Киришима, например, потрепать за плечо: «Эй, Бакубро, все нормально» — Изуку слегка сжал плечо Бакуго и отчетливо понял, что больше не боится его реакции. — И это всё застревало внутри, создавало такое напряжение, что я чувствовал себя неловко рядом с тобой… - А ты никогда не замечал, — перебил Кацуки, — что я часто наблюдаю за тобой? - Что? Нееееет! С каких пор? - Еще со школы, наверное. Сначала я просто не мог никак понять: на тебя наезжают, а ты не сдаешься. Причем никогда! Впрочем, это я уже говорил тебе. Потом, хотел тебя остановить, видя как ты калечишь себя. Твоя упертость била по моей самооценке, но даже это не было главным. Лишить тебя мечты казалось мне более правильным, чем увидеть твою смерть. Это я понял недавно. Но основная причина даже в другом. Вечно твоя улыбающаяся рожа. Я завидовал тебе! Понимаешь? Боялся стать, нет…почувствовать себя слабаком, как-будто от одной искренней улыбки я развалюсь на части. Я видел, как часто ты плачешь, но от этого ты не становился слабее, наоборот. Во мне было только одно чувство — злость. А ты другой, ты весь состоишь из эмоций и не стесняешься их. И это, твою мать, так красиво! Поэтому я наблюдал за тобой. Где-то в глубине души мечтал сделать это частью своей жизни… Черт, звучит это всё как-то…по-гейски. - Да нет. По-честному и по-доброму. Что очень удивительно…для тебя. Кацуки допил остатки чая, ткнулся лбом в крепкое плечо Изуку и наконец понял, что значит «дружеское плечо». Стальная хватка в груди начала ослабевать. - Спасибо, Деку, — сейчас он был для Каччана именно «Деку», героем Деку, надежным и таким близким. Не просто Изуку, мальчишкой из его детства. — Я, правда, очень благодарен, что ты пришел. Я не умею понимать других так, как это делаешь ты, но… если я когда-нибудь буду нужен тебе… - Я понимаю, Каччан. Я приду к тебе сам!